Имущественное положение авилумов и мушкенумов

Основным занятием населения древневавилонского царства было земледелие. Крупное скотоводство, как и раньше, было развито только на юге, в приморских районах, где продолжали существовать большие пастбища на заболоченных пространствах.

Из полевых культур основное место занимали посевы пшеницы, ячменя и кунжута (сезама) — масличной культуры. Из садовых культур главнейшей оставалась культура финиковой пальмы. Полевое земледелие давало при нормальных условиях высокие урожаи, которые не только покрывали потребности населения, но и давали большие излишки, поступавшие в царские и храмовые закрома в форме натуральных налогов и в продажу на внутреннем рынке. Царские и храмовые хлебные запасы в известной части также пускались в торговый оборот (при торговых операциях с арабскими племенами). Поэтому зерно и кунжут были главными земледельческими меновыми ценностями.

Верховным собственником всех земель в древневавилонском царстве был, как и раньше, царь. Но частное землевладение получило в эту эпоху дальнейшее развитие и достигло своего высшего уровня не только в сравнении с предшествующими, но и с последующими эпохами. Тем не менее, частное землевладение и частное хозяйство не играло руководящей роли в экономике древневавилонского царства. Частные земельные владения были мелкими: 90% всех частных владений имели площадь не более 8,5 га, владения в несколько десятков гектаров насчитывались единицами, а самое крупное, известное нам, частное владение этой эпохи имело площадь около 31,5 га. Общая площадь всех частных владений составляла, вероятно, всего 1−2% всей культивировавшейся, площади тогдашней Вавилонии. Основная масса земли — не менее 80−90% - находилась во владении общин; остальная земли, была в непосредственном распоряжении царя и в пользовании храмов.

Основными производителями зерна и кунжута были, как в прежде, общинники. Частные землевладельцы разводили преимущественно финиковые сады. Кроме того, частные землевладельцы значительную часть своих полей и садов отдавали в аренду небольшими участками мелким производителям. Арендаторы должны были платить 2/3 урожая плодов. Зерновое хозяйство частных землевладельцев обычно только покрывало потребности содержания самого собственника, его рабов и наемников. Все частные хозяева были одновременно либо царскими сановниками, либо жрецами, либо тамкарами, т. е. крупными купцами и ростовщиками. Основные их доходы, составлявшие их богатство, получались ими не с земли, а либо со службы (царской и храмовой), либо от торговых и ростовщических операций. Некоторые царские сановники, служившие при царском дворе и в царской администрации, жили за счет дворца и получали время от времени от царя большие подарки. Кроме того, они грабили подчиненное им население. Жрецы участвовали в дележе огромных храмовых доходов, получавшихся, во-первых, из царской казны на содержание храмов, во-вторых, от храмового хозяйства — скотоводства и ростовщических операций, в-третьих, — от платы за совершение жертвоприношений богам, приносимых частными лицами и общинами.

Каждый общинник, или, точнее, каждая семейная община, вела свое хозяйство на своем наделе. Мы не имеем точных сведений о правах общинников по отношению к их наделам. До нас дошло несколько актов продажи полей крестьянами; но трудно сказать, были ли проданы наследственные наделы или вновь приобретенные участки. Разложение общин происходило главным образом путем выделения из них «лишних», т. е. не получивших землю, элементов. Эти «лишние» люди составили ту группу наемников, которая упоминается в кодексе Хаммурапи. Наемники шли в пастухи, в полевые и садовые работники; кодекс Хаммурапи устанавливал для них минимум заработной платы. Но группа наемников не была настолько многочисленной, чтобы удовлетворить весь спрос частных хозяев на рабочую силу во время сезонных или других срочных работ — во время уборки волей, сбора фиников или закладки новых финиковых садов. В этих случаях частным хозяевам приходилось обращаться к общинам и заключать, с последними договоры на поставку рабочей силы. Очень часто договоры заключались заранее, задолго до срока жатвы или уборки плодов; при заключении выдавался задаток, обязывавший явку определенного количества рабочих на работу в условленный срок. В случае неявки возбуждалось против общины судебное дело. Таким образом, частные хозяйства в самые горячие моменты производственного цикла нередко зависели от общин.

В некоторых отношениях мар-авелим и мушкену не были равны в правах; но они составляли одну группу эксплуататоров, и их права как рабовладельцев законами Хаммурапи охранялись совершенно одинаково: похищение раба дворца, храма и мушкену или укрытие такого беглого раба карается смертью. Мар-авелим и мушкену одинаково выступали также в качестве сдатчиков полей и садов в аренду на одних и тех же условиях — 2/3 урожая за сад и ½−1/3 урожая за поле без всякой скидки или отсрочки в случае стихийных бедствий, одинаково выступали и в качестве ростовщиков. Через посредство царских и храмовых кладовых, наполнявшихся зерном в порядке ренты-налога, и через посредство принудительных работ общинников на дом царя они участвовали в эксплуатации общинников — получали долю прибавочного продукта и долю прибавочного труда.

Различие между мар-авелим и мушкену кодекс Хаммураби проводит в некоторых постановлениях о вознаграждении за причиненный ущерб и убытки. Так, при краже скота, принадлежащего храму или дворцу, т. е. мар-авелим, украденное возмещается в тридцатикратном размере, а при краже скота, принадлежащего мушкену — в десятикратном размере; при повреждении глаза или кости у мар-авелим виновному выкалывается глаз или ломается кость, а при таком же членовредительстве мушкену виновный платит только штраф.

Весьма возможно, что эта дифференциация объясняется по только различием мар-авелим и мушкену по их служебному и имущественному положению, но также и различием их по происхождению. Если не все, то огромное большинство мар-авелим принадлежало к родовой аморейской аристократии, а в рядах мушкену было, несомненно, значительное число людей, принадлежащих к покоренным аккадийцам,.