Обзор концепций анализа дискурса (теоретико-практический аспект)

ОБЗОР КОНЦЕПЦИЙ АНАЛИЗА ДИСКУРСА (ТЕОРЕТИКО-ПРАКТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)

В статье представлен обзор основных концепций анализа дискурса, исходя из теоретико-практического критерия. В диахронии обобщены подходы к анализу дискурса, актуализированные в моделях, позволяющих продуктивное исследование различных видов дискурса. Среди них — концепции, восходящие к «диалогической эстетике» М. М. Бахтина и к идеям Французской школы анализа дискурса. Делается вывод об эффективности интегративного подхода.

Проблемы анализа дискурса (АД) нашли свое эффективное развитие в традициях различных школ. Цель нашего исследования — представить в диахронии некоторые концепции, реализованные в анализе различных видов дискурса. Корни направления анализа дискурса усматриваются в ''диалогической поэтике'' М. М. Бахтина, затем в трудах В. Н. Волошинова. Так, на основе изучения поэтики Достоевского, М. М. Бахтин, приходит к методологическим выводам: «Необходимо отрешиться от монологических навыков, чтобы освоиться в той новой художественной сфере, которую открыл Достоевский, и ориентироваться в той несравненно более сложной художественной модели мира, которую он создал» [1, с. 362]. Данная художественная модель, имеющая в основе своей принцип диалогичности, предполагается открытой: «ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира и о мире еще не сказано, мир открыт и свободен, еще все впереди и всегда будет впереди» [Там же, с. 223].

Характерной особенностью для школы АД является его социологическая и идеологическая направленность. В методологическом отношении подобное понимание высказывал также В. Н. Волошинов — отечественный исследователь, философ языка. Освещая новые течения лингвистической мысли на Западе, Волошинов дал следующую характеристику речевому взаимодействию как основной реальности языка: язык как устойчивая система нормативно-тождественных форм есть только научная абстракция; язык — непрерывный процесс становления, осуществляемый социальным речевым взаимодействием говорящих; законы языкового становления суть социологические законы; творчество языка не может быть понято в отрыве от наполняющих его идеологических смыслов и ценностей; структура высказывания является социальной структурой [2, с. 214−215].

В ''Лингвистическом энциклопедическом словаре'' понятие ''дискурс'' толкуется довольно широко: «связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)»; «это речь ''погруженная в жизнь''… в отличие от термина ''текст'', не применяется к древним и др. текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [7, с. 136].

Особенно цельно идеи школы анализа дискурса представлены во франкоязычной традиции (ФШАД). В названном контексте обобщаются понятия, известные из общелингвистических положений. Обратимся к категориям дискурса, имеющим точки соприкосновения с концепцией «диалогической эстетики» .

Говорящий/Субъект высказывания. Анализ дискурса вносит коррективы в теорию высказывания: «нельзя быть абсолютным хозяином смысла высказывания, история и бессознательное вносят свою непрозрачность в наивное представление о прозрачности смысла для говорящего субъекта» [12, с. 16].

М. Фуко говорит, что предмет исследования АД составляют в основном высказывания, во-первых, произведенные в институционных рамках, которые накладывают сильные ограничения на акты высказывания; во-вторых, имеющие историческую, социальную, интеллектуальную направленность. Корпус текстов при этом рассматривается как составная часть конкретного социального института, который определяет для данных сфер условия функционирования актов высказывания [14, с. 153].

Дискурсная формация (ДФ). П. Серио подчеркивает, что «Предметом исследования А.Д. служит не столько сама по себе дискурсная формация, сколько границы ее образования… Идентификация дискурсных формаций не является заданной, она образуется в процессе… Процесс высказывания не развивается по линии намерения, замкнутого на своем собственном желании, как это утверждалось бы в прагматике или в персоналистском толковании высказывания, он насквозь пронизан угрозой смещения смысла» [12, с. 29]. Это позволяет говорить об иной концепции смысла: «Семантическая единица не может образовываться как постоянная и однородная проекция ''коммуникативного намерения'', она образуется скорее как некий узел в конфликтном пространстве, как некоторая, всегда неокончательная стабилизация в игре разнообразных сил. За определенной семантической единицей необходимо восстанавливать движение высказывания, которое под двойным нажимом уже сказанного и говоримого должно учитывать требования и языка и интердискурса» [12, с. 30]. Здесь напрашивается параллель с концепцией Бахтина о диалогичности, включая полифоничность слова: лингвистика имеет дело с «неговоримым» в форме невозможного, а анализ дискурса «имеет дело с невысказываемым» [Там же].

Проблема смысла. В рамках анализа дискурса интерес представляет вопрос о приемах интерпретации, что связывается с проблемой смысла. Ж. Гийому и Д. Мальдидье представляют новый подход с точки зрения одновременного рассмотрения понятий ''язык'' и ''архив''. Согласно им, анализ дискурса опирается на эти две материальные основы: «…с точки зрения архива смысл складывается из максимального разнообразия содержащихся в нем текстов, специфических механизмов архива, зависящих от темы, события, маршрута. Архив позволяет не увеличивать количество смыслов текста, а, напротив, детерминировать смысл, вводя ограничения в описание семантики высказывания» [3, с. 127]. Данная концепция представляет собой синтез нескольких теорий: она отражает структуру уже названной концепции М. Бахтина (в отношении многочисленности текстов), имеет точки соприкосновения с концепцией ''семантических примитивов'' А. Вежбицкой, а также с понятием ''архетипа'' из психоаналитической традиции К. Г. Юнга. Интегративный характер решения проблемы смысла показывает, что в итоге понимание смысла авторами школы АД есть синтез уже существующих представлений по данному вопросу.

Интрадискурс / Интердискурс. В область анализа дискурса вводятся понятия ''интрадискурс'' и ''интердискурс''. Э. Пульчинелли Орланди следующим образом характеризует их: «То, что мы называем интердискурсом, определяется именно как комплекс дискурсивных образований с доминантой. Он представляет собой область ''знания'', памяти о дискурсных образованиях. Именно в интердискурсе конституируется речь; понятие же интрадискурса относится не к конституированию, а к формулированию, т. е. к реальному производству конкретной и детализированной последовательности, в связи со специфическим контекстом» [10, с. 211]. В связи ''интер''- и ''интра''- дискурса усматривается проблема различия, повторения, другого. Интердискурс — это память о смысле, повторяемость.

Умолчание. Речевая деятельность рассматривает не только вербальную сторону, она интересуется также ситуацией отсутствия вербальных реакций. Так, например, широко обсуждается ситуация ''умалчивания'', ''молчания'' в ее отношении со ''смыслом'': «В умолчании существует смысл» [10, с. 221]. Автор выделяет три формы умолчания: основополагающее («не делает никакой врезки, оно имеет значение само по себе», «позволяет нам высказать принципиальное положение о том, что речевая деятельность есть политика»), конститутивное, локальное [Там же, с. 222]. Интересна интерпретация механизма действия ''умолчания'', предлагаемого Пульчинелли: «…механизм умалчивания есть процесс борьбы смыслов и удушения субъекта, поскольку это способ запрещения субъекту переходить из одной ДФ в другую, совершать перемещение во всей совокупности ДФ. При заглушении некоторых смыслов возникают зоны смысла, а, следовательно, и позиции субъекта, которые он не может занимать, которые для него становятся запретными» [Там же, с. 223].

" Другой", «Чужой». Еще один мотив, присутствующий в концепции М. Бахтина, находит свое развитие в школе АД. Так, Ж. Отье-Ревю обращается к проблеме ''другого'' в дискурсе: «…другой — слова других, другие слова — присутствует повсюду, постоянно в дискурсе, но так, что это присутствие не поддается лингвистическому анализу» [9, с. 60]. Следуя традициям Бахтина, Отье-Ревю отмечает, что диалогизм «оказывается условием формирования смысла: ''многоакцентность'' слова — это не коннотативный меняющийся ореол вокруг смыслового ядра, а „противоречивые акценты, которые пересекаются внутри каждого слова“, смысл, который образуется в и при пересечении дискурсов» [Там же, с. 71].

Дискурс в культуре. В основе своей данный вопрос продолжает идею противопоставления ''свой'' / ''другой'' (''чужой'') в контексте параллельного противопоставления ''цивилизация'' / ''культура''. Э. Пульчинелли Орланди, рассматривая дискурс в культурологическом аспекте, подчеркивает шаткость положения стороннего наблюдателя: «Дискурс о своеобразии есть дискурс культуры (где доминирует дискурс ''цивилизации''), который помещает культуру вне истории. Всегда получается так, что только у нас есть ''другой''. Наш другой — это португалец, итальянец, француз и т. д. Поскольку для нас пишется такая история, в которой наша инаковость затушевывается, мы предстаем лишь в своем ''своеобразии'', у нас есть свои ''особенности''. В этих условиях мы имеем не дискурс Бразилии, в котором получало бы свое определение бразильское, а дискурс ь Бразилии. Каким же образом бразилец, втиснутый в рамки колониального дискурса, может производить свои собственные смыслы?» [10, с. 220].

Обратимся к модели анализа политического дискурса Е. И. Шейгал. Согласно общеметодологическим основаниям, механизм функционирования любого вида дискурса представляется следующим образом: «Всякий дискурс, в том числе и политический, будучи конгломератом определенных жанров, представляет собой полевую структуру, в центре которой находятся жанры, имеющие двойственную природу и находящиеся на стыке разных типов дискурса. Степень центральности или маргинальности того или иного жанра в поле политического дискурса определяется тем, в какой степени он соответствует основному назначению политической коммуникации — борьбе за власть. С этой точки зрения, безусловно, прототипными жанрами следует считать парламентские дебаты, речи политических деятелей, голосование. В периферийных жанрах функция борьбы за власть переплетается с функциями других типов дискурса, причем, она может сохранять ведущее положение, либо уходить на второй план и проявляться опосредованно. Вследствие прозрачности границ дискурса нередко происходит наложение характеристик разных видов дискурса в одном тексте» [15, с. 23]. Автор определяет структуру и границы политического дискурса, рассматривая точки соприкосновения политического дискурса с другими разновидностями общения: научного дискурса, дискурса масс-медиа, педагогического, юридического, рекламного, религиозного, бытового, художественного, спортивно-игрового дискурсов. Подобный подход можно рассматривать как обобщение понятия дискурсивной формации, в основе которой с необходимостью присутствует культурологический фактор. Политический дискурс, таким образом, имеет сложную конфигурацию, поскольку отражает в себе множество смыслов — идеологических, социальных, культурных.

Анализ структуры политического дискурса приводит к выявлению следующих параметров его дифференциации: институциональность, субъектно-адресатные отношения, соцокультурность, событийная локализация, характер межтекстовых связей.

Исследование границ и дифферециальных признаков конкретно политического дискурса (Е.И. Шейгал) ярко иллюстрирует функционирование базовых методологических понятий, выдвинутых как школой ''диалогической эстетики'', так и ФШАД. Можно назвать следующие общие понятия: ''интердискурс''/ ''интрадискурс'' (функционируют в определении границ между другими видами дискурса и собственно политическим дискурсом); зыбкость границ / открытость пространства (множественность смысла, амбивалентность интерпретаций, проблема недосказанного обсуждаются в рамках взаимоотношений межтекстовых связей); ''институционализация'' (отражена в первом дифференциальном признаке); ''социологизация'' (отражена в признаке социокультурной дифферениации); ''идеологизация'' (пронизывает ''дух и плоть'' политического дискурса).

Обозначенные нами подходы не исчерпывают методологические возможности анализа дискурса. Назовём концепцию Г. П. Щедровицкого (модель мыследеятельности) [16], на базе которой осуществлен анализ русского политического дискурса [8].

Наиболее продуктивной можно полагать подход к анализу дискурса В. И. Карасика. Ученый понимает дискурс как «текст, погруженный в ситуацию общения», допускающий множество измерений — прагмалингвистическое, психолингвистическое, лингвостилистическое, структурно-лингвистическое, лингвокультурное, когнитивно-семантическое, социолингвистическое. Все обозначенные измерения не являются взаимоисключающими, скорее они взаимодополняющие [5]. В другой работе, В. И. Карасик предлагает менее дифференцированный подход к исследованию дискурса, поскольку классификация типов дискурса предлагается на основании того, что исследовано, a posteriori. Речь идет о том, чтобы разграничить типы дискурса по приоритетным подходам. Согласно В. И. Карасику, их можно классифицировать на основании трех подходов — социолингвистического, прагмалингвистического, тематического [6]. Справедливо полагается, что лишь максимальное сочетание данных подходов может дать относительно полный результат в анализе дискурса. На основе модели дискурса В. И. Карасика изучен и описан целый ряд дискурсов различной тематической направленности, среди которых назовём исследование драматургического дискурса [4].

Далее отметим не менее продуктивную аргументативную модель анализа дискурса [13], частично апробированную в исследовании различных видов дискурса, к примеру, ксенофобического [11].

Таким образом, представленные нами концепции были отобраны по критерию теоретико-практического подхода, имеем в виду возможность практической реализации моделей анализа дискурса. Полагаем, что следующий этап формирования продуктивного алгоритма анализа дискурса связан с попыткой реализовать интегративный подход в обозначенном теоретико-практическом аспекте.

дискурс диалогическая бахтин интегративный.

• 1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советский писатель, 1963. 511 с.
• 2. Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб: Аста-пресс Ltd., 1995. 388 c.
• 3. Гийому Ж., Мальдидье Д. О новых приемах интерпретации или проблема смысла с точки зрения анализа дискурса // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. С. 124−136.
• 4. Зиньковская А.В. Драматургический дискурс: теоретические и прикладные аспекты интерпетации: дисс. … д-ра филол. наук. Майкоп, 2015. 386 с.
• 5. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб. науч. тр. Волгоград, 2000. С. 65−77.
• 6. Карасик В.И. Языковые ключи: монография / ВГПУ, Науч. -иссл. лаборатория «Аксиологическая лингвистика». Волгоград: Парадигма, 2007. 519 с.
• 7. ЛЭС — Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Издательство «Советская энциклопедия», 1990. 709 с.
• 8. Овчарова Г. Б. Опыт лингвокультурологического исследования современной русской политической речи: дисс… канд. филол. наук. Краснодар, 2001. 160 с.
• 9. Отье-Ревю Ж. Квадратура смысла // Явная и конститутивная неоднородность: К проблеме другого в дискурсе. Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. С. 54−94.
• 10. Пульчинелли Орланди Э. К вопросу о методе и объекте анализа дискурса // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. С. 197−224.
• 11. Свирковская С.В. Ксенофобический дискурс (лингвопрагматический аспект): дисс. … канд. филол. наук. Краснодар, 2005. 210 с.
• 12. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. С. 12−53.
• 13. Фанян Н.Ю. Аргументация как лингвопрагматическая структура: дисс. … д-ра филол. наук. Краснодар, 2000. 354 с.
• 14. Фуко М. Порядок дискурса // Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996. 448 с.
• 15. Шейгал Е.И. Структура и границы политического дискурса // Филология — Philologica. Краснодар: КубГУ, 1998. № 14. С. 22−29.
• 16. Щедровицкий Г. П. Философия. Наука. Методология. М.: Школа культурной политики, 1997. 656 с.