Военное воспитание наследников престола в России

Военному воспитанию наследников Романовы придавали большое значение с первых дней утверждения династии на престоле. Связано это было с идеей о том, что царь — это, прежде всего, воин, предводитель войска. В XVIII в. с восшествием на престол Петра эта формула получила особый смысл. Ведь символический ряд, с точки зрения реформатора, нужно было поддерживать реальной и зачастую весьма нелегкой работой. Иными словами, наследник должен знать военную науку (как, впрочем, и многие другие) изнутри. Петровские принципы стали в последствии основой для воспитания великих князей на протяжении всего XVIII в Болтунова Е. М. Военное воспитание наследников престола в России // Воен.-ист. журн. — 2005. — № 6, № 7.

Получение наследником систематического образования в России, а не за ее пределами стало абсолютным принципом для XVIII в. Идея обучения великих князей за границей появилась снова лишь в начале следующего XIX в., когда император Александр I выразил намерение отправить Николая и Михаила Павловичей в Лейпцигский университет. Мысль эта, тем не менее, практического результата не принесла: великие князья остались в России.

Предпочтительным оказался и, условно говоря, вариант домашнего обучения. Наследники российского престола не посещали специальные учебные заведения для дворян. Широко известен и даже некоторым образом романтизирован в литературе опять же не реализованный замысел Александра I послать младших братьев на учебу в Царскосельский лицей.

На протяжении всего XVIII в. не изменился традиционный и, несомненно, естественный, подход при котором первоначально ребенка отдавали на попечение женщин. Впоследствии же великий князь попадал к воспитателю-мужчине.

По петровской традиции воспитатель, как правило, был иностранцем. В этой роли при будущем Петре III появились П. Брюммер и Я. Штелин, при Александре Павловиче Ф.-Ц. Лагарп, а при Николае Павловиче М. И. Ламздорф Баконина Е. Из истории российского гувернерства // Домашнее воспитание. — 2001. — № 4. Единственным наследником, оставшимся без воспитателя-иноземца, был Павел Петрович. Известно, что Екатерина II, войдя на престол, сначала при посредничестве русского посланника в Париже, С. В. Салтыкова, а затем и в личном письме приглашала Даламбера на должность воспитателя великого князя. Предложение было отклонено.

Однако, по точному замечанию историка Д. Ф. Кобеко то, что «приглашение Даламбера не был ни искренним, ни серьезным делом, видно из того, что, получив его отказ, Екатерина на этом успокоилась и не продолжала искать своему сыну другого воспитателя. В Парижском литературном кругу распущен был слух, что Екатерина намеревалась обратиться с подобным же предложением… к Дидро, но в действительности она оставила Павла на руках Панина», поскольку это был всего лишь «шаг на пути к популярности». Голицын Ф. Н. Записки. // Золотой век Екатерины Великой: воспоминания. — М., 1996.

Последнее, кстати, показывает нам еще одну характерную черту воспитания наследников появившуюся во времена Петра Великого и сохранившуюся на протяжении едва ли не всего XVIII в., а именно отсутствие в силу разных причин внимания к этому процессу со стороны императора или императрицы.

Бросается в глаза и отсутствие четкой программы и понимания последовательности этапов обучения. При дворе, как и в дворянской среде или специальных учебных заведениях того времени, таких, например, как Сухопутный шляхетский корпус были широко распространены индивидуальные программы. Учителя в каждом конкретном случае решали, что, в каком объеме и насколько продолжительно следовало изучать. Неизменным набором предметом на протяжении столетия были языки, танцы, рисование, история, военное дело.

Формы обучения также полностью зависели от наставника. Так, например, церемониймейстер при великом князе Павле Петровиче Ф. Д. Бехтеев, бывший, несомненно, человеком образованным и творческим, придумал следующий метод воздействия на наследника: «…о Великом Князе нарочно печатали ведомости и давали ему для прочтения. Там обыкновенно под артикулом „из Петербурга“ обо всех Его Высочества поступках и погрешностях упоминалось; уверяли его, что сии ведомости рассылаются по всей Европе» Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. — СПб., 1992. — 674 с. Известно, вместе с тем, что воспитатель великого князя Николая Павловича применял иные методы, а именно брань и розги.

Воспитание и обучение наследников российского престола XVIII в. поистине могло бы показаться лишь наборов частных случаев, если бы не важнейшая неизменная составляющая этого процесса, а именно военное воспитание великих князей. Значимость этой сферы была очевидна с первых лет жизни престолонаследников. Первые игрушки царевичей были так или иначе связаны с военной сферой.

Запись великих князей в гвардию была не просто традицией. Необходимость присутствовать при полках «своею особою», наблюдать военное дело на практике было, выражаясь словами императрицы Екатерины II, способом найти занятие, «приличное полу и рождению» великих князей, способствующее укреплению «сил телесных» и «бодрости духа».

Последнее было немаловажным, учитывая, с одной стороны, что подобное пожалование происходило в весьма юном возрасте, а, с другой, постоянное стремление искоренить естественные детские страхи наследников как можно быстрее. Ведь воспитание храбрости в наследнике престола великой империи было делом особым.

Однако на более высоком уровне постоянное участие великих князей в военной жизни столицы и империи должно было способствовать формированию у них представления о собственном статусе и положении.

Характерен эпизод, произошедший с будущим императором Павлом I, переданный в работе Д. Ф. Кобеко. Историк указывает на то, что «окружавшие Павла Петровича лица старались отдалить его от мысли, что он немецкий герцог. Так, когда получено было в Петербурге известие о смерти римского императора Франца-Стефана, «то долго говорили, между прочим, Его Высочеству, что сия кончина ему, как принцу немецкой империи, более всех должна быть чувствительна: каков-то милостив к нему будет новый цесарь и проч. Он изволил все отвечать: что вы ко мне пристали! Какой я немецкий принц! Я Великий Князь российский!» Кобеко Д. Ф. Цесаревич Павел Петрович. // Детство и юность российских императоров. — М., 1997.. Несомненно, такого рода оценки были едва ли не основной целью военного воспитания наследников.

Воспитание высоких чувств было тем более значимо, что военная сфера как таковая всегда была неотъемлемой частью репрезентации монарха. С XVIII в. в круг государственной символики нового времени был включен и образ наследника. При этом также неизменно использовались военные атрибуты, символы и образы. Достаточно обратится к портретной живописи XVIII в.

Вот, к примеру, известный портрет Александра и Константина Павловичей, созданный Ричардом Бромптоном по заказу Екатерины II в 1781 г. На нем четырехлетний Александр и двухлетний Константин представлены в образах Александра Македонского и Константина Великого. При этом великий князь Александр (будущий император Александр I) разрубает гордиев узел, а малыш Константин несет знамя, с изображенным не нем крестом, олицетворяя победу христианства.

Однако уровень высокой символики зачастую вступал в противоречие с реальной жизнью. Ведь излишний интерес к военному ритуалу и, тем более, к мелким деталям военного быта вступал в противоречие с конструированием подобных образов, а, значит, великим князьям надлежало, как ни парадоксально, меньше заниматься военным делом.

Очень точно эту позицию выразил воспитатель великого князя Павла Петровича С. Порошин: «Его Императорское Высочество приуготовляется к наследию престола величайшей в свете Империи Российской… Обширное государство неисчетные пути откроет, где может поработать учение, остроумие и глубокомыслие великое и по которым истинная слава во всей вселенной промчится и в роды родов не умолкнет. Таковые ли огромные дела оставляя, пуститься в офицерские мелкости? …Я не говорю, чтоб Государю совсем не упоминать про дело военное… но надобно влагать в мысли его такие сведения, кои составляют великого полководца, а не исправного капитана или прапорщика…» Порошин С. А. Недописанный дневник обучения будущего императора Павла I / С. А. Порошин. — М.: Фонд им. И. Д. Сытина, 1996. — 239 с. .

Именно поэтому, вероятно, в период царствования Екатерины II при воспитании великих князей Павла Петровича и Александра Павловича военные занятия не пользовались популярностью. Речь идет о детских годах жизни, когда великие князья еще не имели возможности определиться или с той или иной степенью настойчивости продемонстрировать свой интерес к военной сфере. Так, из дневника все того же С. Порошина видно, что собеседники великого князя не благоволили к военному формализму и выправке. Участие Павла в маневрах 1760-х гг., согласно указанному источнику, было единичным.

Так, военное воспитание наследников престола, начатое с игр в солдатиков, «потешного» оружия и многочисленных рассказах о ратных подвигах прошлого не имевшее иных целей, кроме стремления привить великим князьям черты, повторяя слова Екатерины II, «приличные полу и рождению» смогло в конечном итоге предоставить юным Романовым самую доступную, приемлемую и, наконец, самую увлекательную форму самореализации.