Путь к всеобщему признанию и творчество Левка Боровиковского

литература

басня стихотворение лирика Реферат на тему:

Путь к всеобщему признанию и творчество Левка Боровиковского

С именем Л. Боровиковского связано утверждение в украинской литературе романтической баллады и басни-поговорки. Судьба романтических стихотворений Боровиковского сложилась несчастливо (большинство их стала известна читателю лишь в советское время), байкарський же наследие писателя в значительной части (177 произведений) был опубликован то при его жизни А. Метлинским в сборные «Байки и прибаюткы» (К., 1852). Благодаря поискам, организованным С. Крыжановским, уже в послевоенное время стало известно еще ряд басен поэта.

Первые одиннадцать басен Боровиковского увидели свет 1841 г. в «Ласточке» Е. Гребенки, хотя в цензурный комитет их подавалось намного больше. Из описания цензурного рукописи «Ласточки», сделанного П. Картавовим, узнаем, что цензором П. Корсаковым часть басен были изъяты («Богатый, Бедный», «Никита», «Громада», «Мельница» и другие); к сожалению, тексты нескольких из них до сих пор не обнаружено Писать басни Боровиковский начал, как предполагают авторы предисловия к академического издания его сочинений С. Крыжановский и П. Рогач, еще в начале 30-х годов XIX в .- пять басен, выявленных ими в бумагах поэта, созданные не позднее 1831 г. В письме к М. Максимовичу от 1 января 1836Боровиковский среди других произведений называет «Басенко на малороссийском языке, числом 250. Из них более 200 оригинальных, прочие — подражание Красненскому «(ГПТ с. 2И7).Итак, начал писать в начале 30-х годов, Боровиковский как баснописец становится известным только после выхода сборника «Басни и прибаюткы», то есть в начале 50-х годов, когда уже большую популярность среди украинских и российских читателей получили знаменитые «Малороссийские присказки» Есть. Гребенки.

Современная писателю критика встретила «Байки и прибаюткы» по-разному, порой весьма противоречиво. Одним из первых па появление сборника откликнулся рецензией А. Афанасьев-Чужбинский.Отметив, что байки Боровиковского время не лишены «юмора, иные даже отличаются остроты своего рода», критик далее, по сути, совершенно перечеркивает их, отказывая им в оригинальности, художественной ценности. Талант Боровиковского баснописца, по словам Афанасьева-Чужбинского, «не может сравниться с талантом этого же писателя как поэта. Кто помнит стихотворения г. Боровиковского, помещенные в разных повременных изданиях, так грустно читать вновь вышедшие „Байки …“ .» Итак, к сожалению, надо сказать,-заключает критик,-что" Байки и прибаюткы «Левка Боровиковского НЕ отличаются ничем особенным, а многие из них написаны даже не тем чистым и правильным языком, Который привыкли мы встречать в сочиненнях этого писателя» .АФА-ОППС Картавова хранится в Государственной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

Но литературная атмосфера Харьковского университета, общее увлечение народной поэзией и прежде деятельность кружка Й. Срезневского оказали большое влияние на пробуждение литературных интересов одного из пионеров украинского романтизма Левка Ивановича Боровиковского. Как и у членов литературного кружка И. Срезневского, главным побудителем его литературного творчества стала народная поэзия. В одном из писем 1834 г, до 1. Срезневского Л. Боровиковский сообщал, что уже больше шести лет, «Занимаясь Малороссией в ее словесном выражении», он записал много народных песен, пословиц и поговорок и другого фольклорно-этнографического материала." Местная роскошная поэзия народных песен, суеверий моих земляков — ленивых Баловное плодородной, голубонебой Украины, замысловатость поверий, суеверий,-писал он, — представляют богатое сокровище для баллад, легенд, дум: зло рудник нетронутый «.

После окончания в 1830 г. этико-филологического отделения философского факультета Харьковского университета, где он познакомился с И. Срезневским, Л. Боровиковский течение 1831−1837 гг работает преподавателем истории, географии и латинского языка в Курской гимназии. Именно в это время и была написана основная часть его произведений (20 украинских стихотворных баллад, 20 российских, написанных ритмической прозой, притчових рассказов, 600 стихотворных «баек и прибаюток»; из них украинский язык 250;12 «дум-стихов песенно-балладного характера, 17 русских переводов из Мицкевича и Др.).При жизни писателя были опубликованы 177 его басен — «Байки и прибаюткы Левка Боровиковского» (1852), 12 оригинальных поэтических произведений на украинском языке, три стихотворения на русском языке, шесть прозаических баллад на русский язык и несколько перепевов и переводов из А. Пушкина и А. Мицкевича .На сегодня многие его произведения не найдено. Полное издание известных произведений увидело свет только через 140 лет после дебюта поэта.

Говоря о своих произведениях, Л. Боровиковский отмечал, что в них «публика заметит и ту новость, которая, кажется, доселе была неприступна для малороссийских поэтов — это Серьезность, противная несправедливом мнение, что на малороссийском языке, кроме шуточного, смешного — писать нельзя». Характерной чертой творчества Л. Боровиковского является сочетание просветительских и романтических идей, просветительского реализма и романтического стиля. Так, в некоторых произведениях («Дин», «Бандурист») проявилась прежде характерна для украинских писателей-просветителей идея «общей отчизны», прославление доброго царя («просвещенного монарха»).Типичной просветительской идиллией, образцом бесконфликтного помещичье-хуторского жизни в его органическом согласии с природой является стихотворение «Подражание Горацию». Как перепев Горациевого «Хвала сельской жизни», произведение определенно обозначен тенденцией приблизиться к реалиям украинского быта. Подчеркивая прадедовскую идиллическая «естественной жизни» как потерянного рая, поэт устраняет монолог ростовщика Альфия, который всеми правдами и неправдами сбивает себе капитал. Подобная просветительская концепция первобытного общества, где родило без посева, а люди были сильные и добрые, имеющаяся в его притчи «Великан». Просветительский-дидактическими есть русские произведения Л. Боровиковского «Две доли», «Ружье — Совсем», «Хромой скрипач», «Кузнец», в основу которых, как и басен, положено фольклорный материал.

Типичным явлением просветительского реализма является байковое творчество Л. Боровиковского. Как и в П. Гулака-Артемовского, на первом месте в его баснях логическая идея, моральное наставление, осуждение общечеловеческих пороков. Сочетание просветительства и романтизма характерно для стихотворения «Лентяй» и особенности поэзии «Волох», которая представляет собой, поэтизацию жизнь «естественного человека» .

Как поэт-романтик Л. Боровиковский не только воспринял ранние романтические импульсы, но и во многом определил ведущие тематические и жанрово-стилевые тенденции последующего развития романтизма в украинской литературе. Главное место в его творчестве принадлежит фольклорно-бытовой балладе («Женщина», «Убийство», «Рыбалка», «Расставание», «Черноморец», «Вивидка»), нередко со сказочно-фантастическим содержанием («Маруся», «Чародейка», «Заманка», «Гайдамаки»).Большинство из них, как правило, тематически вращаются в традиционном круге народной демонологии, верований, магии, обрядов, чар, гадание, несчастливой любви, нередко связанной со смертью одного из героев («Женщина», «Маруся», «Чародейка», «Рыбалка», «Вивидка» и др.). В ряде из них персонажами чисто бытового балладного сюжета выступают исторические социальные типы — казаки, гайдамаки. Этот наклон к историогизации бытовой фабулы позже вступит развития в балладах Н. Костомарова. В таких стихах, как «Боян», «Поджигатель», «Смерть Пушкаря», исторические фигуры выступают уже отделенными от балладного сюжета, учреждая в украинском романтизм идеологизированную историческую тему с ярко выраженным романтическим пафосом, что готовило почву для Исторической поэмы, драмы и трагедии (Т.Шевченко, Е. Гребенка, Костомаров, П. Кулиш и Др.).

Характерны для творческой практики литературного кружка И. Срезневского разрушения фабульности эпической поэзии, появление безфабульнои исторической лирики получили в творчестве Л. Потому-ровиковського свое воплощение в таких стихах, как «Поджигатель», «Казак», «Днепр», «Расставание», сохраняющих, однако, более или менее признаки балладного колорита. В них, хотя и не отлиты в четкие формулы патриотизма, как у второго поколения харьковских романтиков (А. Метлинского, М. Костомарова), звучат мотивы любви к Украине и самопожертвования ради ее свободы.

В меньшей степени представлена в Л. Боровиковского безфабульна любовная лирика и вовсе отсутствует (если не считать стихотворение «Днепр» как образец гражданской лирики) лирика личное. Как и в балладах, художественной моделью любовной. Лирики («Тоска», «Вищба») служит народная песня. Характерная для нее имперсональнисть вполне отвечала на раннем этапе развития романтизма слабой определенности образа автора. Однако неуловимость в балладах И песенных стилизациях Л. Боровиковского биографических и психологических черт автора не означает отсутствия единого начала в выборе тем, сюжетов и мотивов, общих черт эстетического отношения к изображаемому, трактовка характера лирического героя и единства литературного стиля. Хотя у поэта еще нет того антитетичного противопоставление исторического прошлого современности, как это позднее проявилось в А. Метлинского, М. Маркевича, Т. Шевченко, Костомарова, бросается в глаза наличие характерной для романтического мировоззрения двосвитцинности. Поэт не видит в современной жизни сильных и деятельных; характеров (стихотворение «Ледашо», что идейно-тематически перекликается со стихотворением П. Гулака-Артемовского «Упадок века» 'I И близок к поэзии М. Лермонтова «Печально я гляжу на наше поколение»).Судьба балладной-песенных героев трагична: несчастная любовь, разлука с милым, страдания сироты на чужбине, й искания счастья, что, как правило, заканчивается смертью. 1 Счастье возможно либо в прошлом, или в бегстве от суетного, меркантильного мира («Волох», в связи с которым упоминается герой «Цыган» А. Пушкина — «отступник света, друг природы»). Сильные, деятельные и цельные характеры порождало славное историческое прошлое, причастность человека к общенародной дела. Такими незаурядными людьми были казаки и гайдамаки. Истоки этой двосвитности, поляризации сущего И идеала генетическое связаны с чертами антитетичности украинской народной поэзии, состоявшая во времена средневековья, которое во многом стало отправной точкой всей романтической поэзии.

Называя фольклор «неисчерпанный рудником для баллад и песен, Л. Боровиковский не только брал с него темы и мотивы для своих произведений, но и опирался в своем творчестве на II поэтику народной песни, по-разному влияло на формуле романтического мировоззрения и стиля. Это связано с тем, что в художественном методе фольклора синкретическое сочетании романтическая идеализация (торжественность, приподнятость, героизация, монументализм народных дум) и принцип життеправдивости (художественное обобщение реалистического типа).Отсюда — контакт с народной поэзией, с одной стороны, способствовал становлению романтического мышления, а с другой — затруднял его.

Как известно, самый интенсивный развитие народной поэзии приходится на времена формирования народности, на эпоху бурных исторических событий и интенсивного духовной жизни." Украина,-говорил В. Белинский, — была органически-политическим телом, где любая отдельная личность осознавала себя, жила и дышала в стихии своего общественного существования и поэтому хорошо знала дела своей родины, так близки ее сердцу И души.1 том народная поэзия Украины была верным зеркалом Ее исторической жизни. Й как много поэзии в этой поэзии! «.

Обращение Л. Боровиковского к народной поэзии способствовало не только становлению романтического историзма, но и выражению «народной души», самого типа национального мышления, ментальности. С народной магии, обрядов, предрассудков, из легенд, преданий и исторических песен поэт елиминував те характерные для романтизма фантастические явления, необычные события и драматические ситуации, составляющих содержание большинства его баллад, усваивал принципы героико-фанта-стичной эпической идеализации. С народной лирической песни, главным содержанием которой является показ душевного состояния персонажа (при этом социальное положение, как и в романтической поэзии в целом, определяется только в общих чертах), следует чувственность, поэтизация объекта изображения, эмоциональная концентрация душевных переживаний, принцип идеализации и майоризации героя. Поскольку романтики считали музыку «самым романтичным искусством», обращение к народной лирики оживляло дух музыки, способствовало появлению музыкально-песенных структур (Л.Боровиковский называет свое стихотворение «Казак» «подражание народной песне», «матери встреча» — «песней», а в подзаголовке стихотворения «Расставание» отмечает: «с песней», хотя своей стилистике вине разной степени приближались к народной песне;этим, конечно, песенные формы, мотивы, цитаты и стилевые интонации в его творчестве не исчерпываются).

Особенно отчетливо влияние народной песни на Л. Боровиковского сказался в области композиции, обеспечивающей органическое единство содержания и эмоциональной тональности — на уровне морфологическом (как структура устоявшихся структур) и синтаксическом (как комбинирование этих структур — единство традиции и новаторства, стереотипности и импровизации). К таким композиционным средствам относится отсутствие мотивации поступка;она содержится в общественном стереотипе персонажу — «сирота» («Женщина»), в кумулятивном принципе последовательности изображаемых событий, их природно-событийного развертывании («Маруся», «Подражание Горацию»), в последовательности амебейного типа, когда два анафорични ряды развивающихся параллельно, нередко с чередованием вопросов и ответов в форме диалога персонажей («Тоска», «Вищба» ," Вивидка").

Сочетание амебейности с поляризацией, метафоризация и «символизация как характерные признаки народной образности способствуют взаимному углублению эмоциональных характеристик персонажей, обострению конфликта, усилению внушаемости — отличительных черт поэтики романтизма («Расставание «).Наличие в композиции некоторых стихотворений Л. Боровиковского отрицания предыдущего рассуждения (апофазии) готовило почву для романтической медитации. С композиционным принципом ассоциативного «цепного связи», где выступает синонимический ряд ассоциаций, простое сравнение картин человеческой жизни и природы, удостоверяющих связь поэзии «Бандурист», «Чародейка». Однорядное нанизывание и ступенювання объектов (персонажей) и событий, которое А. Пушкин называл «ступеньками чувств», имеющееся в стихотворении «Черноморец», где интенсивность и глубина душевных переживаний в зависимости от семейной иерархии (мать, сестра, жена) передаются с помощью народнопесенных образов-символов.Присутствует в этой поэзии принцип тройственности проявился и в балладе «Чародейка» (троекратное повторение заклинания). Вопросительно-отрицательное выделение единичного из ряда других объектов и явлений, известное как славянская антитеза, характерное для стиха-песни «Черноморец» .От словесной антитетичности, поляризованных зачинов, сопоставление противоположностей как локальных художественных средств — поэт приходит к более развернутой структурной и смысловой поляризации («Вищба», «Заманка»).Наиболее ярко она проявилась в стихотворении «Лентяй», где сопоставление противоположностей как (добра и зла, мудрости и глупости, красоты и уродства) приобретает общественно-исторического звучания.

Включение романтиками человека в космос, означало и органическая связь ЕЕ с природными стихиями как,;частой «органического единства»; романтическое искусство заявляет о себе как об аналоге природы, ее творческих сил. Органическая «слитность народной поэзии с природными стихиями, ее принципиальный антропоморфизм, таким образом, соответствовали этой концептуальной установке романтизма, его поэтике. Конкретное проявление это нашло в освоении фольклорного психологического параллелизма, в параллельном изображении природы и человека, сопоставлении человеческих переживаний с природными явлениями, апелляции к природным стихиям, инвокации (до облаков, ветра, рек, неба) и других форм параллелизма. Как и у всех поэтов-романтиков, у Л. Боровиковского пейзаж расширяет свои функции — от описания места действия до лирически-эмоционального его восприятия. Он часто выступает и как композиционная основа Произведения. Принцип параллельного сопоставления поэт распространяет на другие объекты. Так, первая часть стихотворения «Тоска», содержащий лирическое обобщение, построенная на параллельном сопоставлении одинокого корабля и сироты, последовательно подкрепленном анафорой. «Печаль» — типичный общеевропейский романтический сюжет.

С композиционным принципом народной поэзии связано в Л. Боровиковского и ступенчатое сужение образа (от дальней-панорамы до близкого плана, «от большего к меньшему объекту, от общего состояния души к конкретной эмоции) в разной степени в» Женщины «,» Маруси «,» Гайдамаках"; ступенчатое сужение образа в экспозиции-зачине «Вивидка» .Со ступенчатым сужением образа связано выделение персонажа из ряда других, единичного явления из многих с помощью вопросов, догадок, ответов, («Черноморец»), что соответствует принципу романтической исключительности персонажа или ситуации.

Названы композиционные средства народной поэзии, в принципе способствовали становлению романтического стиля, как правило, проявляются в творчестве Л. Боровиковского в переплетении:

Сочетание поляризации или апофазиею;выделение характерно-единичного, индивидуального (принципиально романтический подход) с помощью амебейности, контраста-звания и ступенчатого сужения образа; введение в структуру психологического параллелизма монолога как наиболее распространенной композиционной формы «лирической песни;чередование психологического параллелизма с диалогическим и др.

Созданию романтического колорита способствовал и подбор соответствующих «постоянных народнопесенных эпитетов, что в сочетании» «с означаемым объектами очерчивали общие контуры необычного романтического мира. Ключевой для романтической поэзии Л. Боровиковского субъект действия — „вольный казак“ непременно выступает в ореоле таких символов необозримых просторов, свободы, трагической судьбы, смерти и печали, как „синее море“, „широкая степь“, „буйный ветер“, „густые туманы“, „верный конь „,“ быстрый Дунай „,“ колючий терновник „,“ дикие звери „,“ черный ворон „,“ Белые кости“, „высокая могила“ ,» Красная китайка" .

Творчество Л. Боровиковского, как и всего харьковского кружка, развивалась в атмосфере общеевропейского литературного процесса. Так, балладный сюжет и мотив (запродання души нечистому) стихотворения «Лентяй» имеет аналоги в «Громобой» В. Жуковского, «Госпожа Твардовский» А. Мицкевича и «Твардовскому» П. Гулака-Артемовского. Так и баллада «Маруся» имеет свои литературные образцы — «Ленора» Г. Бюргера, «Людмила» и «Светлана» В. Жуковского, «Побег» А. Мицкевича. Однако «его» Маруся «, — писал Й. франко, — то не костюмированная Светлана, то украинская сельская девушка;ее суженый — не сентиментальный любовниц. в, крестьянском костюме, но украинский парень, приезжает в «Своей суженой с искренней любовью … Содержание, букву и форму с1воеи украинской баллады» «взял Боровиковский у Жуковского. И однако, простым переводом произведения Жуковского «Марусю» нельзя назвать. Детальное сравнение обеих поэм показывает значительные различия и оправдывает слова Боровиковского, что он проработал в своей балладе верования и легенды-украинского народа «.

Влияние народной поэзии на романтиков играл, однако, не только положительную роль. Стремление творить «в народном духе» порождало многочисленные стилизации и цитации народных песен, что приводило к торможению развития авторского сознания. Эта зависимость поэтического мира от канонов народной песенности характерна для Л. Боровиковского: цитации и многочисленные реминисценции народных песен («Бандурист», «Чародейка», «Убийство», «Расставание», «Черноморец»), заимствование образно-стилевых клише, введение стилизованных песенных монологов, лишенных личностного начала, наличие деминутивних форм, что приводило к появлению рис сентиментальности. Под влиянием народной песенности и местный колорит выступал, как у сентименталистов, преимущественно обобщенно-пейзажным. Наибольшим препятствием для развития романтического мышления была принципиальная имперсональнисть народной поэзии, неразвитость в ней индивидуального начала, слитность субъекта и объекта. Вместе с этим Л. Боровиковский «проявляет склонность к переосмыслению фольклорной поэтики именно в романтическом духе. В некоторых произведениях (например, в» Расставание «, содержащий реминисценции из песни С. Климовского «Ехал казак за Дунай», с напивфольклорних «Казак и Кулина», «Казак Плахта») появляются уже чисто романтические мотивы мировой тоски, чужие народной песни. Подобно К. Рылеева, стилизаций «Запорожской старины», историческое прошлое выступает в него идеологизированным, наблюдается генерализация и концентрация именно тех народнопесенных начал, которые были созвучны романтической поэтике и концепции личности: самоуглубленность во внутренний мир, спонтанность действий, трагическое восприятие мира, предчувствие смерти, пренебрежение земными благами, не принятие жизненной прозы, которая усыпляет душу: «Сидите дома, на покои. Не пристало казаку «(«Поджигатель «).

Народнопоэтическое герой, попадая в силовое поле романтического мировоззрения (чему способствовали и творческие контакты Й Л. Боровиковского с творчеством Байрона, Мицкевича, Пушкина, Жуковского), с фигуры реально-исторической превращался нередко на романтического искателя судьбы. Главные побудители и его поступков лежат не столько в области исторической необходимости, сколько во внутренних импульсах, родовом характере: «Казацкая охота — пуще неволи» («Расставание»).Открепление от исторической конкретики приводит к тому, что в ряде произведений («Козак», «Поджигатель», «Фарис») протагонист обнаруживает черты — байронического героя, чувствуется перекличка с мотивами мировой скорби. Сцена прощания казака («Казак»), мотивы разлуки с родиной очень близки к прощания Байронов «Чайльд-Гарольда», Заключая развернуты реминисценции песни «За Немань иду» С. Писаревского, стихотворение «Казак» вместе с тем проникнутое духом ориентальной экзотики, что сближает его с «Гяуром» Байрона и «Фарисей» Мицкевича. Переложив «Фарис» (1830) и, следовательно, сделав его явлением украинской литературы, Л. Боровиковский утвердил в ней, если можно так сказать, родовое концепцию романтического героя. Типологическое украинский «Фарис» близок к знаменитому «Мерани» (1842) Н. Бараташвили — программное произведение грузинского романтизма .Их всадник (кстати, ключевой образ украинской народной поэзии), его полет в безграничном пространстве, вопреки природным стихиям, это — неудержимое порыв самого «романтического духа» за границу судьбы «, к постижению полноты бытия, вызов самому роком. Проблема постижения романтического идеала нарушается и в притче «Великан». Поэту Ивашку «тесно жить здесь, на земле, между людьми». Однако и достичь вожделенных заоблачных высот он не в силах, поскольку бремя земной жизни преодолеть нельзя. Человек, следовательно, оказывается между землей и небом.

По художественному уровню, выработанность литературного языка, органичностью связи с народной поэтикой и пластичностью образного рисунка баллады и народно стилизации Л. Боровиковского до появления стихов Т. Шевченко были наивысшим достижением украинского романтизма. Кладя в основу своих произведений мотивы и образный строй народных песен (как, например, в «Чародейки» песню «Ой не ходи, Григорий» или песню о Сербина в стихотворении «Вивидка» или используя в стихотворении «Расставание» композиционно-стилевые приемы песни о казака и Кулину), поэт энергично развивает народно-поетичну_основу;усиливая при этом эмоционально-драматический элемент, творит новое, чисто литературную образность: «Скорее мчись, чем Кремнем сбита Погаснет искра от» копыта" ," Сабля резню слышит, Люлька пожары предвещает"; «Ляха в бутылке воевал», «Сели нищета хуторами «.Риторические вопросы и обращения, народно персонификации он успешно совмещает с литературным метонимия, синекдоха, — сложной метафорой, свободным стихом, переносом и др. У него появляются различные типы ритмических схем народной песни, в частности коломийковий стихотворение. Своей образной стихией и течением поэтической мысли «Печаль» Л. Боровиковского словно передхоплюе идейно-художественный мир трех Шевченко «Мыслей» («Зачем мне черные брови», «Течет вода в сине море», «Тяжело, тяжело жить на свете»). Его стихотворение «Женщина» — своеобразная отправная точка «причинного» Т. Шевченко. В целом он оказал заметное влияние на творчество второго поколения харьковских романтиков.

Вполне понятно, что Боровиковского нельзя сравнивать ни с одним баснописцем относительно характера и мастерства в использовании сокровищ народного творчества. Но неоспоримым является и то, что украинский баснописец постоянно черпал из фольклорных источников. В частности же его привлекали пословица, — своей структуре, максимальной краткостью формы И сконденсованистю мнения они были близкими художественной манере автора басен-поговорок.

(Боровиковский, как и Крылов, пользуется поговорками и пословицами, так и сказать, многопланово. Очень часто народная пословица становится непосредственным источником сюжета басни-поговорки, на что указал уже Метлинский: «Иногда басня составляет не больше как развитие и обьяснение народной пословицы» («Москвитянин», с. 83). Да. например, поговорка «вол старик не портить борозды» (кстати, она есть и в «Народном пословицах» Боровиковского, опубликованных в «Ласточке») стала сюжетной канвой басни «Пархома воли», в которой иронически высмеян неразумного Пархома, что запряг в плуг молодых бычков, а они только «покопирсалы» перелог. Пословица «пьяному-И море по колено» дослужилы фабулой басни «Пьяный» («Пьяный Хрим»), герой которой, набравшись водки, решил «переплигнуты ров»: «Упал и хоть не убился, а все-калекой протрезвел «.

Творчество Боровиковского, рассматривают ее в целом как интересное и оригинальное явление в истории развития жанра басни в украинской литературе прошлого века.

К жанру басни, как и баллады, Боровиковский обратился под непосредственным влиянием Гулака-Артемовского как автора уже известных к тому времени байкарських произведений и как своего учителя. В Харьковском университете Боровиковский слушал лекции Гулака-Артемовского, в частности с польского языка и литературы. Можно с уверенностью утверждать, что любовь к польской литературы, в том числе к И. Красицкого. Будущему поэту привил прежде Гулак-Артемовский. Не следует забывать и того, что с последним Боровиковский, поддерживал дружеские отношения и в более поздние годы (см., например, его письмо к И. И. Срезневского от 12 августа 1839 ПЗТ с. 213−214). Обращение Боровиковского до написания басен несомненно способствовала и хорошая осведомленность его с творчеством популярнейшего тогда крилевая и других российских байкеров.

Произведения Боровиковского, помещенные в сборнике «Басни и прибаюткы», это в большей коротенькие, предельное сжатые, всего на несколько строк, в которых отчетливо проявилась своеобразие автора. Своем сборнике басен Боровиковский дал название сам, хотя иногда в критике и возникали сомнения по этому поводу, приписывая название Метлинского. Об этом допилуемося из письма поэта к Срезневского еще 22 мая 1839; среди своего наследия «по малороссийском слову» он называет «Байки и Прибаюткы (Басни и побасенкы) в стихах …» (ПСС, с. 212). Обратим внимание на интересную деталь: в скобках автор подает росий-ский аналог «Басни и побасенкы». Название же книги Боровиковского возникла непосредственно под влиянием упоминавшейся сборки Красицкого. Итак, «прибаюткы» и «побасенкы» Боровиковский понимает как одно и то же. Надо сказать, что иногда поэт (кстати, как и Красицкого) не различает понятий байка и прибаютка, а называет свои произведения просто басни. Басенко, баснями.

Следует помнить, что Боровиковськпй как автор «баек и прибаюток» имел своих предшественников и современников не только, скажем, в польском, но и в русской литературе (исследователи, как правило, выпускают из виду этот важный момент).Известно, что в 20−30-х годах, то есть тогда, когда общепризнанной была поэтика крыловской басни. И поэты, и критики призывали вернуться к эзоповского басни-схемы. В настоящее время в русской литературе к лаконичной четырех-или шестирядковои байки обращаются И. Дмитриев («Орел и Змея», «Бык и Корова», сборник «Апологии в четверостишиях» — 1826), П. Вяземский («Две Собаки», «Каламар и Перо»), Е. Алипанова («Ежи и Вовкгт», «Репейник»), К-Мосальськпй («Два Колоссы»), М. Остолопова («Стрела,» Кот и Белка «) и др. Каждый из этих писателей не отмежевывал четко байку от поговорок, эпиграммы, апологии, прибаюткы. Произведения, принадлежавшие к этим жанровых разновидностей (подобные поэзии писал И Боровиковский), М. Остолопова, автор «Словаря древней и новой поэзии», в послесловии к циклу своих четверостиший отличал от «правильных басен» и называл «аналогичный эпиграммами» .

В теоретических исследованиях, посвященных байде как литературному жанру, не найдем четких определений ее жанровых разновидностей. Лессинг, как известно, вообще считал, что басня всегда должен стремиться к лаконичности, что душой басни является краткость, простота. Известная исследовательница теории жанра басни Л. Виндт указывает, что басня «близка к эпиграммы за техникой и до анекдота за фабульно насыщенностью и направленностью к развязке». Далее исследовательница уточняет, что в басне «развязка, замыкая все предыдущее в одно целое, открывает, кроме того, целый перспективу ассоциаций с аналогичными случаями, но ей можно поперечить: ведь то же можно сказать о эпиграмму или жизненный анекдотов (Это, конечно, не означает, что мы относим байку и анекдот к одному жанру.)