Психологические защиты у женщин, зависимых от алкоголя, с ненормативными (по медицинскому критерию) стереотипами полоролевого поведения

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАЩИТЫ У ЖЕНЩИН, ЗАВИСИМЫХ ОТ АЛКОГОЛЯ, С НЕНОРМАТИВНЫМИ (ПО МЕДИЦИНСКОМУ КРИТЕРИЮ) СТЕРЕОТИПАМИ ПОЛОРОЛЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ

Проблема изучения полоролевых особенностей в механизмах психологической защиты — важнейшего регулятора психической адаптации индивида — актуальна [1—6]. Механизмы психологической защиты и полоролевая идентификация взаимосвязаны, являются составляющими Я-концепции, оказывают влияние на процессы адаптации [2, 4]. Адекватное полу усвоение характеристик маскулинности и фемининности приводит к повышению активности использования полотипичных защитных механизмов и сужению использования защитного репертуара, свойственного противоположному полу [1, 5, 6]. В литературе высказывается достаточно аргументированное мнение о том, что у мужчин и женщин существуют специфические для каждого пола защитные характеристики, которые отражают биологический смысл поведения (значение для процесса жизнедеятельности). Вступая во взаимодействие с конкретными социокультурными требованиями (полоролевыми стереотипами и эталонами поведения), они формируют наиболее эффективное в данном социуме полоролевое поведение и обеспечивают индивиду психологический комфорт. В то же время нарушение или искажение репертуара и интенсивности функционирования полотипичных защит у представителей обоих полов может служить индикатором отклонений от нормативных моделей полоролевого поведения, нарушений процессов психологической адаптации, и даже — процессов трансформации стереотипов полоролевого поведения в социуме [1, 6]. Несмотря на очевидность необходимости изучения механизмов психологической защиты в вышеуказанных контекстах, приходится признать, что проблематика психологических защит у контингента лиц с клинически выраженной вариативностью полоролевых поведенческих стереотипов, равно как и проблематика соотношений полотипичных и полонетипичных защит у лиц с девиациями половой роли, остаются недостаточно разработанными. В частности, отсутствуют исследования специфичности психологических защит у женщин, зависимых от алкоголя, с признаками расстройств половой роли.

Выявление особенностей использования психологических защит у женщин, зависимых от алкоголя, с клинически выраженной вариативностью полоролевых поведенческих стереотипов в сравнительном аспекте явилось целью исследования.

В соответствии с этой целью были поставлены следующие исследовательские задачи:

• — выявить особенности функционирования психологических защит у женщин, зависимых от алкоголя, с ненормативными (по медицинскому критерию) стереотипами полоролевого поведения и у здоровых женщин с нормативным (фемининным) полоролевым поведением;
• — выделить варианты полотипичных видов защит у женщин, зависимых от алкоголя, с ненормативным (по медицинскому критерию) полоролевым поведением;
• — проследить особенности функционирования защитных механизмов во взаимосвязи с типом ненормативного (по медицинскому критерию) полоролевого поведенческого стереотипа.

Объектом исследования выступили психологические защиты у женщин, зависимых от алкоголя, с ненормативным (по медицинскому критерию) полоролевым поведением.

Было исследовано 88 женщин с зависимостью от алкоголя и расстройствами полоролевого поведения нетранссексуального типа (РПРП НТСТ) (основная группа), находившихся на лечении в КУЗ «Харьковская областная клиническая психиатрическая больница № 3» и КУЗ «Харьковская областная клиническая наркологическая больница» в 2012—2014 гг. Контрольную группу (КГ) составили 30 здоровых женщин без признаков зависимости и расстройств полоролевого поведения, жительницы г. Харькова и Харьковской области. Выделению основной группы предшествовало изучение 133 женщин, зависимых от алкоголя (средний возраст обследованных 27, 00±1, 02 лет), по критерию «наличия/отсутствия нормативного (фемининного) стереотипа полоролевого поведения» [7]. Дальнейшая дифференциация установленных у пациенток ненормативных (по медицинскому критерию) стереотипов полоролевого поведения по критерию их «патологичности/ непатологичности» [7] позволило выделить в основной группе (ОГ) четыре подгруппы: 38 (43, 18%) женщин с непатологической трансформацией полоролевого поведения составили первую подгруппу; вторая подгруппа объединила 12 (13, 64%) женщин с патологической трансформацией полоролевого поведения; 29 (32, 95%) женщин с непатологическим гиперролевым поведением составили третью подгруппу; в четвертую подгруппу вошли 9 (10, 23%) женщин с патологическим гиперролевым поведением (табл. 1).

Таблица 1. Распределение групп и подгрупп сравнения по критериям МКБ-10, %

Под трансформацией полоролевого поведения в настоящем исследовании понималось полоролевое поведение, свойственное противоположному полу, при правильном половом самосознании, а под гиперролевым поведением — поведение с чрезмерной акцентуацией некоторых особенностей женской половой роли [7]. Полоролевая трансформация и гиперролевое поведение у женщин в традициях отечественной сексологической школы рассматриваются как непатологические нарушения стереотипа полоролевого поведения [7, 8]. Патологическая трансформация полоролевого поведения находит свое отражение в сексуальном садизме, а патологическое гиперфемининное поведение — в сексуальном мазохизме [7, 8]. Все расстройства полоролевого поведения у женщин основной группы относились к нетранссексуальному типу. Под расстройством полоролевого поведения нетранссексуального типа в настоящем исследовании понималось полоролевое поведение, ненормативное по медицинскому критерию, при котором имеет место правильное половое самосознание (соответствующее морфологическому и гражданскому полу) [7].

Нозологическую диагностику расстройств половой роли и связанных с ними аномалий сексуальных предпочтений проводили согласно рубрикам МКБ-10: F64, F65 [9]. Психологические защиты изучали с помощью методики «Индекс жизненного стиля» (LSI) Келлермана — Плутчика — Конте (адаптация Л. И. Вассерман с соавт., 2005) [10].

Согласно МКБ-10, нетранссексуальные расстройства половой роли, такие как гиперролевое поведение и полоролевая трансформация, отнесены к диагностической категории F64.9 «Расстройство половой идентификации, неуточнённое» рубрики F64 («Расстройство половой идентификации»). В длиннике диагноза после шифра F64.9 в скобках указан вид нетранссексуального расстройства половой роли: «полоролевая трансформация» или «гиперролевое поведение». У части пациенток с трансформированным (13, 64%) и гиперролевым поведением (10, 23%) были установлены аномалии сексуального влечения по активности, соответствующие критериям рубрики F65 категории F65.5 (садомазохизм). В этих случаях, в зависимости от характера преобладающего подтипа указанного расстройства сексуального предпочтения, в длиннике диагноза после шифра F65.5 в скобках указана форма парафилии: «садизм» или «мазохизм». Такое формирование длинника диагноза связано с тем, что составитель МКБ-10 не указал отдельных шифров для подкатегорий F64.9 и F65.5.

Группы сравнения были сопоставимы по параметрам морфологического (соматического) и гражданского пола [7]: все испытуемые имели женские фенотипические признаки и были записаны в паспортах как лица женского пола. Средний возраст обследуемых составил 22, 50 ± 0, 2 года в основной, и 30, 00 ± 1, 06 года — в контрольной группе, т. е. все испытуемые в группах сравнения характеризовались как молодые женщины. Сопоставление среднего возраста испытуемых показало, что все пациентки основной группы находились в возрастном интервале 18—27 лет, который совпадал с переходным периодом развития сексуальности (16—26 лет по Г. В. Васильченко, 1983). Указанный период в отечественной сексологии считается критическим, так как является периодом апробации и закрепления на практике сформированных на предыдущих этапах психосексуального развития полоролевых поведенческих стереотипов, форм сексуального предпочтения и стратегий выбора сексуального партнера, основанных на имеющихся типах сексуальной ориентации [7]. Все испытуемые контрольной группы находились в возрастном интервале, который соответствует периоду зрелой сексуальности (26—55 лет, по Г. В. Васильченко, 1983). Изучение образовательного уровня женщин в сравниваемых группах показало примерно равное распределение и не выявило достоверных отличий между ними (р > 0, 05). Анализ профессиональной занятости показал, что большинство пациенток в ОГ (63, 64%) к моменту обследования временно не работали. В КГ все женщины были трудоустроены. Большинство испытуемых в группах сравнения являлись наемными работниками. На момент исследования только 22, 73% женщин ОГ состояли в браке. В разводе находились 56, 82% из них, а 20, 45% замужем никогда не были. В КГ все женщины были замужем. Дети имелись у всех женщин КГ и только у 25, 00% женщин ОГ. Наличие двух и более детей было отмечено исключительно у женщин КГ. Анализ сравнения семейного положения показал, что женщины-аддикты с нарушенным полоролевым поведением достоверно реже вступали в супружеские отношения по сравнению с женщинами с нормативным полоролевым поведением (р < 0, 01) и достоверно чаще разрывали семейные узы (р < 0, 01).

В результате применения методики «Индекс жизненного стиля» (LSI) [10] было установлено, что женщины обеих сравниваемых групп различались по репертуару и степени интенсивности использования психологических защит (табл. 2). Женщины с фемининным, т. е. с нормативным (по медицинскому критерию) полоролевым поведенческим стереотипом, активно использовали регрессию (р < 0, 01), реактивные образования (р < 0, 01) и компенсацию (р < 0, 01). Женщины, зависимые от алкоголя, с РПРП НТСТ больше использовали интеллектуализацию (р < 0, 01) и подавление (р < 0, 01), чем здоровые женщины (р < 0, 01).

Таблица 2. Различия в механизмах психологических защит в сравниваемых группах (методика «Индекс жизненного стиля»), M± m

Примечание: * — женские полотипичные защиты; ** — мужские полотипичные защиты; *** — нейтральные защиты психологический защита женщина алкоголь Здоровые женщины без РПРП НТСТ использовали исключительно женские полотипичные защиты. Женщины, зависимые от алкоголя, с РПРП НТСТ, наряду с нейтральными и полотипичными, активно использовали и полонетипичные формы защитного поведения. В частности, использование полонетипичных защит было установлено у всех женщин с трансформациями половой роли.

К типичным женским формам защитного поведения мы относили регрессию, компенсацию и реактивное образование [1, 5, 6]. Типичными мужскими защитами считали подавление и интеллектуализацию [1, 5, 6]. Остальные защиты относили к нейтральным [5]. Результаты изучения психологических защит у здоровых и женщин-аддиктов с РПРП НТСТ показали, что существуют различия в интенсивности использования некоторых защитных механизмов. Здоровые фемининные женщины и частично гиперролевые женщины интенсивнее использовали полотипичные защиты (регрессию, компенсацию и реактивное образование). Женщины, зависимые от алкоголя, с трансформацией полоролевого поведения — полонетипичные защиты: подавление и интеллектуализацию. По таким видам защитных механизмов как «компенсация», «регрессия» также были выявлены статистически значимые различия между группами здоровых и женщин с алкогольной зависимостью и РПРП НТСТ: у последних оказались существенно менее выраженным механизм психологической защиты (МПЗ) «компенсация» и более выраженным — МПЗ «регрессия».

«Отрицание» как МПЗ реализуется при конфликтах любого рода и характеризуется внешне отчетливым искажением восприятия действительности. Отчетливо высокие средние значения по этой шкале характерны для лиц с алкогольной зависимостью [10]. «Компенсация» является механизмом, который способствует уменьшению внутреннего дискомфорта, возникающего в результате ощущения какой-либо эмоционально-личностной недостаточности, с помощью подмены объекта таким образом, чтобы замещающий объект или замещающее действие компенсировало эту нехватку [10]. У лиц, зависимых от алкоголя, весь спектр компенсирующих объектов и действий резко сужен и обеднен за счет универсального компенсатора — алкоголя, что отражается в отчетливо низких показателях по этой шкале (ниже нормативных). При регрессии личность, подвергающаяся действию фрустрирующих факторов, заменяет решение субъективно более сложных задач на относительно более простые и доступные в сложившихся ситуациях. Использование более простых и привычных поведенческих стереотипов существенно обедняет общий арсенал преобладания конфликтных ситуаций [10].

Таким образом, основные общие характеристики женщин-аддиктов с расстройствами полоролевого поведения нетранссексуального типа — функционально неразвитый и узко применяемый механизм «компенсации» и интенсивно используемый механизм «отрицания». Основное внутригрупповое отличие — интенсивное использование полонетипичных защит женщинами с трансформациями половой роли, интенсивное использование полотипичных защит гиперролевыми женщинами. В результате исследования было установлено, что трансформированный полоролевой поведенческий стереотип нетранссексуального типа у женщин, зависимых от алкоголя, тесно взаимосвязан с использованием полонетипичных защитных механизмов интеллектуализации (г = 0, 689 при p < 0, 001) и подавления (г = 0, 464 при p < 0, 001), а гиперролевой поведенческий стереотип у женщин-аддиктов тесно связан с использованием полотипичных защитных механизмов регрессии (г = 0, 528 при p < 0, 001) и реактивных образований (г = 0, 546 при p < 0, 001).

При обсуждении установленной дифференциации в использовании полотипичных и полонетипичных форм защитного поведения в исследованной группе женщин с расстройствами полоролевого поведения нам представляется целесообразным обратиться к результатам исследований взаимосвязи психологических защит и полоролевой идентификации в пубертатном периоде, выполненных Н. В. Дворянчиковым, С. С. Носовым [1].

Анализируя особенности психологических защит у женщин-аддиктов с нарушениями половой роли, можно отметить, что в их использовании существует выраженная полотипизированая дифференциация. Главной особенностью полученных результатов мы считаем установление нетипичности использования некоторых видов защит женщинами с трансформациями полоролевого поведения.

Расширение свойственного противоположному полу защитного репертуара и более активное использование полонетипичных защитных механизмов указывает на неадекватное усвоение аспектов полоролевой идентификации женщинами с клинически очевидными признаками полоролевой трансформации. Верно и обратное: адекватное полу усвоение аспектов полоролевой идентификации (у женщин с нормативным фемининным полоролевым поведением, например) приводит к сужению свойственного противоположному полу защитного репертуара и более активному использованию полотипичных защитных механизмов.

Репертуар использования психологических защит у женщин, зависимых от алкоголя, с расстройствами полоролевого поведения нетранссексуального типа различается по признаку включения в него полотипичных и полонетипичных защит.

Репертуар использования психологических защит у женщин-аддиктов с трансформацией половой роли включает нейтральные и полонетипичные защиты, с преобладанием последних (защитные механизмы интеллектуализации и подавления). Расширение свойственного противоположному полу защитного репертуара и более активное использование полонетипичных защитных механизмов указывает на неадекватное усвоение аспектов полоролевой идентификации женщинами с клинически очевидными признаками полоролевой трансформации.

Защитный репертуар у гиперролевых женщин-аддиктов включает нейтральные и полотипичные защиты, с преобладанием последних (защитные механизмы регрессии компенсации и реактивных образований). В целом, адекватное полу усвоение аспектов полоролевой идентификации приводит у гиперролевых женщин к сужению свойственного противоположному полу защитного репертуара и более активному использованию полотипичных защитных механизмов с искажением в использовании полотипичных защит: повышенная напряженность регрессии и реактивных образований, и депрессия компенсации.

Нарушение или искажение репертуара и интенсивности функционирования полотипичных защит у обследованных может служить индикатором существующих отклонений от нормативных моделей полоролевого поведения и указывать на неадекватное усвоение аспектов полоролевой идентификации.

• 1. Дворянчиков, Н. В. Взаимосвязь психологических защит и полоролевой идентификации в пубертатном периоде [Электронный ресурс] / Н. В. Дворянчиков, С. С. Носов // Психологическая наука и образование (электронный журнал). — 2010. — № 4. — Режим доступа: www^syedu.ru.
• 2. Cramer P. The Study of Defense Mechanisms: Gender Implications. The Psychodynamics of Gender end Gender Role [Text] / P. Cramer. — Washington, D. C., 2002.
• 3. Носов, С. С. Психологический пол в динамической системе психической адаптации [Текст] / С. С. Носов, Н. В. Дворянчиков // Сексология и сексопатология. — 2004. — № 1. — С. 19—26.
• 4. Носов, С. С. Теоретико-экспериментальные аспекты изучения гендерных особенностей защитных механизмов [Текст] / С. С. Носов // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. — 2010. — № 125. — С. 58—69.
• 5. Дворянчиков, Н. В. Половозрастные и полотипические особенности механизмов психологических защит [Текст] / Н. В. Дворянчиков, С. С. Носов // Вестник Санкт-Петербургского университета. — Серия 6. — 2007. — Вып. 4. — С. 261—266.
• 6. Носов, С. С. Взаимосвязь психологических защит и полоролевой идентификации (на примере подростков) [Текст]: автореф. дис. на соискание уч. степени канд. псх. наук: спец. 19.00.01 «Общая психология, психология личности, история психологии» / С. С. Носов. — М., 2011. — 26 с.
• 7. Частная сексопатология [Текст]: (руководство для врачей) / под ред. Г. С. Васильченко. — М.: Медицина, 1983. — Т. 2. — 352 с.
• 8. Кришталь, В. В., Сексологія [Текст]: навчальний посібник / В. В. Кришталь, Є. В. Кришталь, Т. В. Кришталь. — Х.: Фоліо, 2008. — 990 с.
• 9. Вассерман, Л. И. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля. Пособие для психологов и врачей [Текст] / Л. И. Вассерман, О. Ф. Ерышев, Е. Б. Клубова и [др.]. — СПб.: С.-Петерб. НИ психоневрологический институт им. В. М. Бехтерева, 2005. — 54 с.