Институт принудительного отчуждения собственности в политико-правовой доктрине российского либерализма конца XIX – начала ХХ века

Статья посвящена изучению понятия собственности в либеральной политической и правовой мысли конца XIX — начала ХХ века. Делается вывод о том, что российские либеральные правоведы разрабатывали институт национализации как часть правовой системы страны. Национализация также рассматривалась либеральными правоведами как составная часть механизма для решения вопросов реформирования социально-политической системы России.

Ключевые слова: собственность, принудительное отчуждение, либеральное законотворчество, российский либерализм, либеральная модель реформирования страны.

В современной политико-правовой практике, а во многом и в целом ряде научных направлений, связанных с изучением истории и сущностных характеристик российского либерализма конца XIX — начала ХХ вв., утвердился тезис о священности и неприкосновенности для политика, провозглашающего свою принадлежность к либеральному лагерю, института частной собственности. И во многом это несомненно так, ибо на протяжении веков возникновение и развитие либерализма как такового было основано именно на защите собственности как основы существования тех социальных групп, которые, собственно и выступали в качестве носителей базовых ценностей либеральной идеологии. Вместе с тем, при всей верности указанных тезисов, нельзя не отметить, что подобный подход крайне упрощает ту сложную картину, показывающую, как происходило формирование политической программы российского либерализма эпохи его перехода от этапа теоретических разработок к практической государственно-правовой деятельности. Как нам представляется, данное упрощение имеет под собой несколько оснований. Прежде всего, как ни парадоксально, но подобная позиция порою присуща искренним сторонникам и почитателям либеральной идеологии. И дело здесь в том вполне благородном и, в общем — то вполне научно корректном, стремлении опровергнуть многочисленные обвинения либеральных депутатов и их фракций в Государственной думе России двух первых созывов как со стороны власть предержащих, так и многочисленных оппонентов из числа крайне правых политиков, в стремлении подорвать основы социального мира и экономического порядка в стране массовой национализации земли.

Рассмотрение данного эпизода законотворческой деятельности российских либералов представляет собой отдельный, достаточно самостоятельный, отчасти затронутый ранее в наших работах, сюжет. Однако, обращение к текстам думского либерального законотворчества показывает, что сам институт национализации безусловно присутствует в соответствующих проектах нормативных актов. Поэтому, представляется целесообразным ответить на вопрос о месте и роли института принудительного отчуждения собственности или национализации как в либеральной идеологии, так и в политико-правовой доктрине, опираясь не только на общие основы мировоззрения, так или иначе свойственные либерализму и его носителям как таковым, а на основе детального анализа российской либеральной теории исследуемого периода, правовой доктрины (по преимуществу общих и частных принципов, лежащих в ее основе), партийной программатике и думской практике законотворчества. Общее направление исследования определяется базовой исследовательской гипотезой, предложенной В. В. Шелохаевым, о наличии у российских либералов, прежде всего конституционных демократов, комплексной модели реформирования социально-политического строя страны.

Начать подобный анализ представляется целесообразным с изучения того теоретического багажа, с которым российский либерализм подошел к этапу своего конституирования и как политической силы, и как одного из участников законотворческого процесса в Российской империи. За краткостью жанра статьи мы сосредоточим свое внимание на рассмотрении именно правовой составляющей данной проблемы в контексте соотнесения институтов частной собственности и отчуждения (экспроприации, в определенных случаях конфискации) в рамках законотворческой деятельности либеральной части русского общества. Также, в качестве краткой ремарки, необходимо указать на органическую связь российского либерализма с современной им правовой наукой Западной Европы. Это определялось не только общностью мировоззрения, близостью избранного способа реформирования социально-политической и экономической системы общества. Во многом это связано с теми личными контактами, возникавшими и укреплявшимися, в системе ученик — учитель во время научных постуниверситетских командировок тех, кто на рубеже XIX — начала ХХ вв. составит цвет отечественной либеральной юридической мысли. Достаточно в этой связи упомянуть Рудольфа Иеринга и Сергея Муромцева, которого в шутку называли «русским Иерингом», основателя течения социологического позитивизма в российской юриспруденции. Диапазон воспринимаемых теорий и течений был весьма впечатляющим. Другой представитель российской цивилистики, Габриэль Шершеневич, представлял направление юридического позитивизма. Заметным было влияние на отечественную юриспруденцию исторической школы, школы естественного права, идей гегельянства и проч. Не следует забывать и о собственно российских основаниях признания за собственностью крайне важной функции в изменении социально-политического строя стран. Отметим сформулированный А. И. Нарежным тезис о том, что в основе проектов преобразований государственного строя страны, разработанных еще в начале XIX в. под руководством М. М. Сперанского, лежала концепция «истинной монархии», которая отражала влияние европейских просветительских идей, а в их числе, помимо провозглашения верховенства закона, «приоритет не столько сословному статусу, сколько размеру собственности».

Вопрос о праве частной собственности на недвижимое имущество, в том числе и на землю, разрабатывался в период, предшествовавший этапу думского законотворчества такими видными представителями отечественной цивилистики и экономики, как Д. И. Мейер, Г. Ф. Шершеневич, С. А. Муромцев, М. М. Ковалевский, М. В. Венецианов, М.И. Туган-Барановский и др., хотя, по мнению ряда отечественных исследователей, далеко не все отношения собственности были разработаны ими с одинаковой полнотой.

В самом общем виде в либеральной теории собственность рассматривалась как рациональное последствие индивидуальной свободы, находящееся в непосредственной связи с общими свободами человека, обладающее в каждом конкретном обществе своими особенностями формирования правового режима. Особенно это относилось отечественной юриспруденцией к земельной собственности, происхождение которой, как представлялось в начале ХХ в., не могло быть в полной мере объяснено такими теориями как первой оккупации, свойств человеческой природы, трудовой теории. Рассматривать этот институт предлагалось как явление конкретно-историческое, находящееся в зависимости от природных и общественных условий производства и «исторических судеб каждого отдельного народа». При этом не пользовалась поддержкой теория, пытавшаяся объяснить возникновение собственности на землю как результат насилия господствующих классов над населением.

Особо выделялась роль государства в его взаимосвязи с институтом собственности. При этом российской исторической и политико-правовой науке следовало учесть известный феномен возникший в ходе возникновения и развития российской государственности и связанный с тем, что в России на власть следовало за обладанием собственностью, а именно власть становилось основанием для овладения собственностью. Однако, вполне естественное для либералов неприятие полицейского государства с характерным для него жестким администрированием и превалированием приказа над законом, не привело к «зряшному» отрицанию участия государства в решении вопросов национализации. Здесь либеральная политико-правовая мысль видела в государстве, как впрочем и в иных сферах социально-политической жизни, наиболее эффективный в условиях России инструмент социального реформирования.

Национализация в цивилизованном государстве, по их мнению, становится способом, средством государственного регулирования, призванным обеспечить интересы всего общества посредством имущества отдельных лиц. Однако, праву бывшего собственника соответствовала и обязанность общества возместить утраченное имущество путем выплаты компенсации. При недостаточной регламентации законодательством основания, порядка и условий национализации возникает юридическая неопределенность в указанных вопросах, следствием которой является отсутствие стабильности в праве и экономике. Своеобразной общетеоретической основой здесь выступали взгляды Б. Н. Чичерина, который, указывая на взаимосвязь двух этих институтов, писал «Еще Локк выводил государство из потребности сохранения собственности и отрицал у него право выходить за пределы предоставленной ему с этой целью власти». Ученый также подчеркивал объективный характер отношений собственности, которые он выводил из сущности абсолютных начало социальности и государственности. В их числе Б. Н. Чичерин прежде всего называл абсолютную свободу. Он подчеркивал, что «развитие человеческих обществ в силу непреложного закона ведет к свободе, следовательно, и к частной собственности».

На их взгляд, по общему правилу право собственности прекращалось теми же способами, какими оно приобретается; хотя это и не относилось к первоначальному приобретению. Право собственности на определенный объект могло прекращаться вследствие приобретения его другим лицом с согласия собственника (передача) или помимо его воли (давность), вследствие уничтожения самого объекта или изъятия его из обращения. Особого внимания, по мнению Г. Ф. Шершеневича, заслуживали те способы прекращения права собственности, которые совершаются при участии власти и представляют собой принудительное лишение или отчуждение права. Такие случаи, как отмечается в работах по гражданскому праву того времени, имели место при судебном постановлении, экспроприации и конфискации.

Таким образом, по мнению большинства российских юристов, право собственности являлось правом только благодаря его ограничениям. Без ограничения правомочий собственника в интересах как общества в целом, так и отдельных его членов, право собственности утратило бы свои функции и превратилось бы в произвол собственника по отношению ко всем остальным. Из этих теоретических положений собственно и проистекал концепт института принудительного отчуждения либерального законотворчества думского периода.