Аспекты невербальной коммуникации

Выше уже упоминалось различие вербальной и невербальной коммуникации. Изучение особенностей невербальной коммуникации имеет непосредственное отношение к проблеме коммуникативного дискомфорта в межличностом общении, которой посвящена данная работа. Исследованием невербальной коммуникации активно занимался И. Н. Горелов. Он является одним из первых отечественных лингвистов, обративших своё внимание на данный тип коммуникации. И. Н. Горелов рассматривает невербальные, или паралингвистические, аспекты коммуникации, соотнося и сравнивая их с вербальными языковыми средствами [Горелов 1980]. Он отмечает ограниченность как лингвистического, так и паралингвистического знаков. По мнению И. Н. Горелова, система паралингвистических компонентов представляет собой «внешнюю моторику функционального базиса речи, обеспечивающего механизмы образования протопонятий, для которых необходимы обобщения наглядных образов» [Горелов 1980: 24]. И. Н. Горелов приводит примеры, в которых авербальные действия (кивок, громкое захлопывание двери, взгляд и т. д.) заменяют вербальное выражение мысли. Он цитирует Г. В. Колшанского, который полагает, что «…возможная избыточность языка при полном вербальном раскрытии какого-либо содержания в естественных условиях снимается по разным причинам путём элиминирования чисто языковых средств и одновременного включения в коммуникацию экстралингвистических средств, подкрепляющих абсолютную однозначность конкретного речевого акта» [Цит. по: Горелов 1980: 12]. По мнению И. Н. Горелова, значение слова и более крупных единиц, например, словосочетания или «сообщения», — это результат соотнесения данного знака и ситуации, в которой протекает общение, с памятью об имеющихся в опыте ситуациях и ситуативных типах. Необходимым критерием значимости знака и ситуации является возможность совместно свести их «к известному типу или к комбинации из известных типов знаков и ситуаций» [Горелов 1980: 28].

И.Г. Горелов проводит следующую типологию невербальных средств коммуникации:

• 1) невербальные средства, дополняющие вербальные;
• 2) невербальные средства автономного характера, замещающие вербальные.

И.Н. Горелов полагает, что скорость вербализации зависит от степени тривиальности формы выражения смысла. Хезитации (то есть паузы, задержки) чаще возникают внутри свободного словосочетания, чем внутри устойчивого. По мнению И. Н. Горелова, у говорящего имеется некая коммуникативная программа, реализуя которую он склонен уменьшать долю вербализованного. Избыточность вербальной формы реализации коммуникативной программы объясняется дублированием достаточных для понимания невербальных средств.

И.Н. Горелов делает важное замечание относительно интерпретации вербальной формы. Дополнение устного сообщения невербальными действиями может подсказывать слушающему, что данное высказывание следует понимать не буквально. И. Н. Горелов приводит в пример «ироническое замечание», «фальшивый тон» и т. п. По мнению учёного, возможность такой интерпретации говорит о том, что невербальная форма выражения смысла обладает значительным автономным потенциалом. По нашему мнению, данную точку зрения можно дополнить также тем, что в случае неспособности или неумения собеседника верно интерпретировать невербальные действия говорящего, дополняющие его вербальное поведение, эффект, порождаемый этими невербальными действиями, может носить обратный характер: они могут запутывать собеседника, сбивать его с толку и, как следствие, становиться причиной непонимания и, возможно, связанного с ним коммуникативного дискомфорта.

Интересные замечания относительно невербальной коммуникации делают Л. Герреро и К. Флойд [Guerrero & Floyd 2006]. Данные исследователи полагают, что невербальная коммуникация является доминирующим средством передачи мысленного содержания от индивида к индивиду [Guerrero & Floyd 2006: 2]. Они связывают это с множественностью каналов передачи информации, не использующих языковые средства, а также с тем, что при невербальной коммуникации в одно и то же время могут быть задействованы сразу несколько таких каналов. Более того, по мнению исследователей, при наличии несоответствия информации, поступающей по вербальным и невербальным каналам, реципиент (то есть тот, кто воспринимает информацию) в большей мере склонен доверять информации, поступающей по невербальным каналам [Guerrero & Floyd 2006: 2]. Это вызвано тем, что невербальное поведение в целом контролируется индивидом меньше, чем вербальное. Таким образом, невербальное поведение более точно отражает истинное когнитивное и эмоциональное состояние индивида, а также является главным средством выражения эмоций [Guerrero & Floyd 2006: 3]. Л. Герреро и К. Флойд считают невербальную коммуникацию высоко метакоммуникативной: невербальные средства позволяют прояснить, уточнить, усилить содержание вербального сообщения.

По мнению Т. Уортона [Wharton 2009: 3], невербальное поведение, во-первых, может оказывать воздействие («contribute to») как на открытую коммуникацию («overt communication»), или смысловое содержание сообщения говорящего («speaker's meaning»), так и на более скрытые («more covert») формы передачи информации или на формы непреднамеренной («accidental») передачи информации. Во-вторых, невербальное поведение может сообщать непропозициональную, или не относящуюся к суждению, информацию («non-propositional information») о психическом состоянии и психических установках («mental states and attitudes») (в данном случае автор приводит в пример авербальное поведение человека, испытывающего боль от обжигающего его пламени) или же, не выражая целостного суждения, изменять суть лингвистически возможных интерпретаций. В-третьих, различные виды невербального поведения сочетаются как друг с другом (мимика, просодия и жесты тесно переплетены), так и с языковым содержанием.

Также Т. Уортон отмечает, что соотношение жеста и того, что он обозначает, произвольно, или субъективно («arbitrary») [Wharton 2009: 5]. Он также разделяет неестественные («not natuaral») паралингвистические явления, такие как нарочито хмурый взгляд или фальшивая улыбка, и естественные («natural») явления, которые могут в частном случае могут получить некоторое коммуникативное значение, но которые трудно назвать паралингвистическими (синяк или бледность) [Wharton 2009: 5−7].

Т. Уортон говорит о частном и более коммуникативно релевантном остенсивном поведении («ostensive behaviour») [Wharton 2009: 9], то есть о поведении явном, наглядном, прямом, с помощью которого коммуникант подтверждает своё намерение, свою интенцию сообщить что-то. Такое невербальное поведение Т. Уортон противопоставляет естественным невербальным коммуникативным явлениям. Естественное невербальное поведение (например, просодическое оформление высказывания) обычно сообщает эмоциональную и оценочную информацию или же создаёт некое впечатление или настроение, но не выражет целостного суждения (пропозиции) само по себе [Wharton 2009: 10].

Нам кажутся особенно интересными замечания Т. Уортона об остенсивном поведении и формах непреднамеренной передачи информации (примерно то же имеют в виду Л. Герреро и К. Флойд, когда говорят о низкой степени контроля индивида над своим невербальным поведением). Данные рассуждения наводят на мысль о том, что не всякое невербальное поведение можно причислить к невербальной коммуникации. Поскольку в рамках исследования принимается точка зрения, согласно которой коммуникация является осознанным процессом, формы непреднамеренной передачи информации, по нашему мнению, не обладают коммуникативной функцией, т. е. функцией сообщать что-то, но становятся коммуникативно релевантными, так как выдают истинные намерения илиистинное эмоциональное состояние индивида против его воли.

В.Д. Нарожная рассматривает невербальную коммуникацию как первичную форму коммуникации, с помощью которой осуществляли общение наши предки [Нарожная 2010]. Различные классы явлений невербального поведения рассматриваются в такой научной области, как невербальная семиотика (термин введён Г. Е. Крейдлиным), внутри которой можно выделить две ветви: первая ветвь, или паралингвистика, изучает звуковые коды, которые являются дополнительными по отношению к речевому коду и могут передавать смысловую информацию в рамках устной речевой коммуникации; вторая ветвь, или кинесика, изучает жесты, также знаковые движения тела. По отношению к передаваемой речевой информации, жестовая коммуникация, по мнению В. Д. Нарожной, характеризуется многоплановостью: она может повторять, противоречить, замещать речевое высказывание, подчёркивать или усиливать некоторые его компоненты, дополнять содержание речи или выступать в качестве регулятора устного общения.

Отечественный исследователь В. П. Морозов пишет следующее: «…звуковая речь как средство общения несёт слушателю, и при этом независимо от семантики слова, т. е. как бы „между слов“, невербально весьма значительную и важную информацию о говорящем, его отношении к собеседнику, к предмету разговора, к самому себе и т. п.» [Морозов 2011: 30]. В то же время данный исследователь признаёт, что невербальная коммуникация включает в себя и неречевые пути передачи информации. Он выделяет ряд особенностей, позволяющих выделить невербальную коммуникацию в отдельный канал внутри общей системы коммуникации [Морозов 2011: 33−35]:

• 1) полисенсорный характер невербальной коммуникации (её одновременная реализация посредством различных систем — слуховой, зрительной, обонятельной и пр.);
• 2) эволюционное предшествование невербальной коммуникации (исторически вербальная коммуникация возникла позже);
• 3) возможность несоответствия семантики речи и используемых невербальных средств коммуникации (например, просодического оформления высказывания);
• 4) высокая степень подсознательности и непроизвольности;
• 5) независимость от языковых барьеров;
• 6) специфичность акустических средств кодирования;
• 7) специфичность восприятия.

В.П. Морозов рассматривает невербальную коммуникацию в рамках схемы, состоящей из трёх взаимосвязанных и взаимодействующих звеньев: источника информации (адресанта, говорящего), сигнала (В.П. Морозов фокусируется на просодических особенностях речи) и приёмника (адресата, способного декодировать полученный сигнал). Он подчёркивает, что данные звенья не могут быть поняты и изучены изолированно, что каждое из них обладает собственными характеристиками, но при этом отражает характеристики других звеньев и всей системы. В. П. Морозов предлагает рассматривать речевую коммуникацию как двухканальную, поскольку в ней сочетаются элементы вербальной и невербальной коммуникации и поскольку в этом сочетании заключается специфика её природы. В невербальном компоненте речевой коммуникации исследователь выделяет следующие виды информации, передаваемой просодическими средствами: «1) эмоциональная, 2) эстетическая, 3) индивидуально-личностная, 4) биофизическая, 5) социально-групповая, 6) психологическая, 7) пространственная, 8) медицинская и, наконец, 9) информация о физических помехах, сопровождающих процесс речевого общения» [Морозов 2011: 51].

В.П. Морозов делает интересное замечание об искренности высказывания. По мнению учёного, она достигается посредством единства смыслов, передаваемых вербально и невербально (как с помощью просодических средств, так и с помощью жестов, мимики и других движений тела, обладающих некоторым значением). На основании данной точки зрения можно сделать вывод о том, что рассогласованность вербальных и невербальных средств передачи смыслов (а также несоответствие информации, получаемой по различным каналам невербальной коммуникации — например, просодического и жестового) может привести к дискомфортной коммуникативной ситуации, поскольку адресат будет ощущать неискренность адресанта.