Место терминологии в составе языка

За несколько десятилетий активного изучения терминов, в терминоведении наблюдалось несколько противоположных по своей природе взглядов на природу термина и его место в составе языка. Известно, что первичные определения понятия термина указывали на его специфичность и независимость от общелитературного языка. Это привело к появлению идеи об обособленности терминосистем и независимости терминов от контекста.

Дальнейшие изменения трактовки понятия природы термина обусловлены смещением акцента с изучения специфических признаков термина на исследование его функционирования в языке, подкреплённое анализом так называемых «терминопорождающих» текстов, т. е. текстов, в которых термины могут появляться и функционировать. Анализ подобных текстов выявил противоречивые признаки терминов: они «порождаемы и воспроизводимы, однозначны и одновременно многозначны, нейтральны и эмоциональны, зависимы и независимы от контекста» [Алексеева 1998: 6].

Широко распространённой является точка зрения А. А. Реформатского, причислявшего терминологические единицы к двум разноплановым системам: к лексису и логосу (lexis — слово; logos — наука) — иными словами, к лексической системе языка и системе научных знаний. В данном случае, термин, представляя собой единицу общенационального языка, в полной мере подчиняющуюся языковой норме, входит в состав определённого ЯСЦ, приобретая чёткую дефиницию [Реформатский 2001].

Хотя вопрос о месте терминологии в составе языка, как и многие другие вопросы терминологии, до сих пор остаётся открытым, можно выделить два основных подхода: нормативный и дескриптивный. В то время как при нормативном подходе к изучению природы термина термин представляется лексической единицей определенного типа с особой семантической и грамматической структурой, выделяющей его среди общеупотребительных слов, дескриптивный подход трактует термин как слово в особой функции и наибольшее значение отводит изучению функционирования терминологических единиц. Так Г. О. Винокур, сторонник дескриптивного подхода, отмечает, что «в роли термина может выступать всякое слово, как бы оно ни было тривиально» [Винокур 1939: 5]. В. П. Даниленко, в свою очередь расценивает терминологию как «подсистему общелитературного языка», т. е. он признаёт применимость к терминологии общих тенденцию развития литературного языка, но в то же время указывает на определённую свободу и самостоятельность в её развитии [Даниленко 1977: 11].

Н.П. Кузькин, описывая разницу между двумя подходами, охарактеризовал их так: «Если лингвисты подходят к термину как к чему-то данному, то терминологи — как к объекту сознательной целенаправленной обработки. Поэтому лингвисты говорят о признаках термина, а терминологи — о требованиях к термину» [Кузькин 1962: 140−141].

Учёные, занимавшиеся исследованием этого вопроса с нормативной точки зрения (например, О. С. Ахманова, Т. Л. Канделаки, Д. С. Лотте, Е. Н. Толикина и др.), приходят к единогласному мнению об особом статусе терминов в любом языке, а также об их обособленности от общеупотребительных слов. Термин, в их понимании, — это искусственно созданная специальная единица, тогда как терминосистема представляет собой систему таких знаков.

В то время как в рамках нормативного подхода термин должен соответствовать определённым предъявляемым ему требованиям, то дескриптивный подход основывается на том, что в роли термина может выступать любое слово. Соответственно сторонники дескриптивного подхода не считают возможным предъявление каких-либо требований к термину, полагая, что представители нормативного подхода к изучению терминов описывают только идеальные терминосистемы. Представители дескриптивного подхода (Кузькин, Моисеев, Будагов, Кобрин, Головин и др.), таким образом, говорят о возможности синонимичности и многозначности терминов в реальных терминосистемах, а также о нарушении других требований к терминам, устанавливаемых нормативистами. А. И. Моисеев называет такие требования не более чем «тенденцией или их [терминов] желательными качествами, или, наконец, требованиями к „хорошей“ рационально построенной терминологии» [Моисеев 1970: 138].

Третий подход к изучению природы термина тесно связан с предложенной В. М. Лейчиком концепцией «языкового субстрата», в рамках которой термины считаются тесно связанными с общеупотребительными словами, поскольку они также являются важной составляющей частью лексического состава литературного языка. Согласно теории «языкового субстрата», термин является сложным образованием, включающим в себя:

• а) «естественно-языковой субстрат — т. е. материальный (звуковой или графический) и идеальный (семантический) компонент структуры термина;
• б) логический суперстрат — т. е. содержательные признаки, позволяющие термину обозначать абстрактное или конкретное понятие в системе понятий;
• в) терминологическую сущность — т. е. содержательные и функциональные признаки, позволяющие термину описывать определенную специальную сферу человеческих знаний или деятельности» [Лейчик 2007: 7].

Однако помимо строгих приверженцев одного из двух вышеперечисленных подходов существует немало учёных, придерживающихся смежных взглядов. Так, например, А. В. Суперанская во многом разделяет мнение сторонников дескриптивного подхода, признавая наличие в реальных терминологических системах многокомпонентных терминов, а также не отрицая возможность их полисемии и синонимии. В то же время, она утверждает, что терминология имеет мало общего с литературным языком и отличается закономерностями, по её словам, «не согласующимися с нормами литературного языка» [Суперанская 2012: 17−18].