Сонеты У. Шекспира. 
Способы их перевода и классификация

Знакомство с всемирной литературой важно для становления духовности любого образованного человека. Однако далеко не каждый способен изучать произведения Шекспира, Данте, Гёте в оригинале. Культурное наследие европейских стран, восточная философия с ее мировой историей, древние эпосы народов мира и произведения современных авторов, отражающие новейшие течения в искусстве и литературе, — всё это богатство становится доступно читателю благодаря деятельности писателей-переводчиков-специалистов по художественному переводу.

Роль художественного перевода литературных произведений в обмене мыслями между разными народами и культурами чрезвычайно велика. Читая художественное произведение, переведенное с английского, немецкого или французского языка, человек воспринимает текст именно как художественный и обыкновенно не задумывается над тем, какая работа была проведена переводчиком для достижения максимально адекватной передачи всех смыслов, содержащихся в литературном произведении — оригинале.

На Западе повторные переводы художественных произведений — это нормальная и привычная практика. В России же такое встречается реже: сказываются советские традиции, согласно которым перевод какого-либо иностранного произведения считался частью русской литературы. Следует отметить, что если повторные переводы детской литературы и поэзии встречались довольно часто (например, «Алиса в стране чудес» имеет около 20 переводов на русский, выполненных разными специалистами), то со взрослой прозой дела обстоят иначе.

Только в последнее время в России стали появляться новые переводы давно известных художественных произведений. Такую практику можно только приветствовать.

Когда речь идёт о художественной литературе, доводы тех, кто настаивает на невозможности перевода, приобретают особую силу.

К художественному переводу существует множество различных подходов, и к нему предъявляют противоречивые требования. Рассматривая проблему художественного перевода с точки зрения американского филолога Т. Сейвори, можно сделать вывод, что противоречия очевидны. Сейвори провел исследования и изложил полученные результаты в своей книге «Искусство перевода»:

А. Перевод должен передавать слова оригинала. В. Перевод должен передавать мысли оригинала. А. Перевод должен читаться как перевод.

В. Перевод должен читаться как оригинал (т.е. у читателя не должно быть ощущения, что перед ним перевод).

А. Перевод должен отражать стиль оригинала. В. Перевод должен отражать стиль переводчика.

А. Перевод должен читаться как текст, современный оригиналу. В. Перевод должен читаться как текст, современный переводчику.

А. Переводчик не вправе прибавлять нечто к оригиналу или убавлять.

В. Переводчик вправе прибавить нечто к оригиналу или убавить от него. А. Стихи следует переводить прозой.

В. Стихи следует переводить стихами. [Т. Сейвори, Искусство перевода] При переводе с иностранного языка на русский некоторые считают, что основной задачей перевода является обеспечить соответствие традициям и духу родного языка, а также привычкам отечественного читателя; другие настаивают, что важнее предоставить читателю возможность воспринимать иное мышление, иную культуру — и для этого идти даже на насилие над родным языком. Выполнение первого требования (тезисы В) приводит к вольному переводу, выполнение второго (тезисы А) — к переводу дословному, буквальному.

В итоге получается, что перед переводчиком встает задача сочинять нечто компромиссное.

В истории два типа переводов — вольный и буквальный — сменяют друг друга. Первым переводом, глубоко изменившим европейскую культуру, был перевод Библии (Ветхого завета, Новый тогда ещё не существовал) на греческий язык.

Естественно, вольный перевод для священного текста неприемлем: чтото добавлять или выбрасывать из оригинала было бы кощунством. Поэтому переводчики старались переводить слово в слово, сохраняя даже некоторые специфические конструкции древнееврейского языка. Тогда в греческом появился особый библейский стиль, а оттуда он перешёл в латынь и другие языки Европы. И теперь ещё по некоторым признакам (повторяющийся союз.

«и» в начале предложения, положение сказуемого перед подлежащим) мы легко распознаём библейскую фразу или подражание ей: «И пошёл Авраам… и сказал Господь Аврааму…».

В России XVIII в. переводчик Шекспира, например, старался, чтобы перевод соответствовал его собственным (а не шекспировским) представлениям о трагедии. В угоду этим представлениям он мог поменять стихотворный размер, выбросить некоторые реплики или целые сцены, даже изменить сюжет — всё это было в порядке вещей.

Совсем уходить от звучания и ритма невозможно. Можно передать стихи прозой, используя буквальный перевод и добавляя комментарии, но едва ли это можно будет считать полноценным переводом. Ведь художественный перевод — особый вид перевода и включает в себя не только перевод смысла оригинала, но и сохранение стиля, ритма исходного стихотворения.

Есть ещё один способ, который использовал и Пушкин, — сочинять, сохраняя дух переводимого произведения, нечто свое. Но и этот метод нельзя признать правильным.

Согласно мнению знаменитого переводчика М. Лозинского, при переводе иноязычных стихов на свой язык должны учитываться все элементы, связанные между собой естественным для языка образом, и основной задачей является найти в своем родном языке такую же связь, которая по возможности точно отразила бы подлинник, обладала бы тем же эмоциональным эффектом. Таким образом, переводчик должен мысленно представлять себя на месте автора, принимать его манеру и язык, интонацию и ритм, но сохранять при этом нормы родного языка и свою поэтическую индивидуальность. Между тем, необходимо помнить и учитывать, что перевод выдающегося литературного произведения сам должен являться таковым.

С точки зрения М. Л. Лозинского, существует два основных типа стихотворных переводов:

Перестраивающий (содержание, форму).

Воссоздающий — т. е. воспроизводящий с возможной полнотой и точностью содержание и форму.

Именно второй тип считается почти единственно возможным.

Необходимо отметить одну важную, и возможно даже главную деталь в вопросе перевода стихотворений: нельзя забывать, что переводчик имеет дело с искусством, сама суть которого несовместима с буквализмом. Соответственно, необходимо уметь разграничивать точность буквальную и точность художественную.

В. В. Алимов в одной из своих книг по теории перевода пишет:

«Объектом художественного перевода является художественная литература.

Отличительной чертой художественного произведения является образно-эмоциональное воздействие на читателя, что достигается путем использования огромного количества разнообразных языковых средств, от эпитета (красочное определение) и метафоры (переносное значение) до ритмико-синтаксического построения фразы.

Следовательно, при переводе художественного произведения в целях сохранения образно-эмоционального воздействия оригинала на читателя переводчик будет стремиться передать все нюансы формы произведения. Поэтому в данном случае на первый план выходит воспроизведение особенностей формы и содержания". [Алимов В. В., Теория перевода. Перевод в сфере профессиональной коммуникации: Учебное пособие. Изд. 4-е, испр. — М.: КомКнига, 2006. — 160 с.].

Таким образом, очевиден такой парадокс: переводчик, взявшийся за перевод стихотворения, ставит перед собой практически неразрешимую задачу с точки зрения тех, кто считает, что важнее всего при переводе сохранять исходные мысли и образы. Но те, кто более склоняется к мысли, что вольный перевод приемлем, тоже в какой-то степени неправы. Настоящим искусным переводом, на мой взгляд, будет считаться тот, что выполнен по правилу «золотой середины», сочетая в себе по максимуму задумку, образы и стиль автора, а также правила родного языка.

Сонет — твёрдая поэтическая форма: стихотворение из 14 строк, образующих 2 четверостишия-катрена (на 2 рифмы) и 2 трёхстишия-терцета (на 2 или 3 рифмы), чаще всего во «французской» последовательности — abba abba ccd eed (или ccd ede) или в «итальянской» — abab abab cdc dcd (или cde cde).

Принято относить к сонетам также «шекспировский сонет», или сонет с «английской» рифмовкой — abab cdcd efef gg (три катрена и заключительное двустишие, называемое «сонетным ключом»), — приобретший особую популярность благодаря Уильяму Шекспиру.

Говоря в частности о сонетах Шекспира, следует уделить внимание истории их создания. В наше время вряд ли возможно утверждать, что по своей литературной ценности сонеты стоят ниже, чем, например, «Гамлет» или «Двенадцатая ночь». Сонеты исследовали, на их основе критики написали множество статей. Интерес к ним, кроме того, объяснялся еще и тем, что о личности самого Уильяма Шекспира известно крайне мало, не осталось ни рукописей, ни писем, ни автобиографии.

В России интерес к творчеству Шекспира и его сонетам возник в первой половине XIX в.

В 1842 г. В. П. Боткин (русский очеркист, литературный критик, переводчик), анализируя сонеты, пишет в «Отечественных записках» («Отечественные записки» — русский литературный журнал XIX века, оказавший значительное влияние на движение литературной жизни и развитие общественной мысли в России; выходил в Санкт-Петербурге в 1818— 1884 годах), что они «дополняют то, что относительно внутренней настроенности Шекспира нельзя узнать из его драм». Первые попытки художественного перевода отдельных сонетов сделали И. Мамуна и Д. Аверкиев, однако у них мало что получилось.

По-настоящему с cонетами русского читателя познакомил Н. Гербель, сделав полный их перевод (1880). Однако в эстетическом плане перевод оказался слабым и был встречен критикой недоброжелательно. В 1904 г. вышло в свет полное собрание сочинений Шекспира под редакцией С. Венгерова, включавшее полный перевод сонетов, выполненный русскими поэтами-переводчиками, в том числе Н. Гербелем, А. Федоровым, И. Мамуной, В. Лихачевым, Ф. Червинским, Н. Холодковским, К. Случевским. В итоге получилось то, что принято называть «лоскутным одеялом», т. е. полный разнобой в эстетическом понимании и техническом исполнении. Следующим шагом в «освоении» сонетов стал полный (без двух сонетов — 135, 136) перевод М. Чайковского (1914). Он достоин внимания, хотя и изобилует (впрочем, вполне объяснимыми) провалами. В советское время ситуацию решительно переменил С. Маршак. В 1948 г. увидел свет его полный перевод сонетов, который был вскоре удостоен Сталинской премии и снискал всенародную любовь. С тех пор этот перевод канонизирован и переиздан сотни раз.

Далее предлагаются к рассмотрению сонеты Шекспиры и варианты их переводов, а также анализ.

Анализ переводов сонетов Шекспира Принято считать, что 1−126 сонеты обращены к возлюбленному другу, а сонеты 127−154 — к возлюбленной даме.

«My mistress' eyes are nothing like the sun; Coral is far more red than her lips' red;

If snow be white, why then her breasts are dun;

If hairs be wires, black wires grow on her head…" [130 сонет].

Далее следует множество талантливых переводов этих строк (см. 2.2.), каждый из которых уникален, т.к. вряд ли возможно выделить среди них один как эталон. 130-ый сонет оказался одним из наиболее знаменитых сонетов Шекспира, чем и объясняется такое повышенное внимание к нему и большое количество попыток перевести его на русский язык. В этом сонете ломается стереотип «прекрасной дамы», возможно именно поэтому он настолько заинтересовал исследователей в области литературы. Очевидно, написание этого сонета являлось попыткой Шекспира призвать общество к осознанию того факта, что в реальности женщина очень далека от того образа, что создавался в более ранних сонетах, где воспевалась красота женщины, и стереотипом являлась прекрасная дама с золотыми волосами, покрытыми золотой сеткой, губами цвета коралла и белоснежной кожей.

Сам Шекспир не раз формулировал свою эстетическую программу, принципиально направленную против условности, столь характерной для английской поэзии его времени. Особенно отчетливо эта программа высказана в 84-м сонете:

«Кто знает те слова, что больше значат Правдивых слов, что ты есть только ты? Как беден стих, который не прибавил Достоинства виновнику похвал.

Но только тот в стихах себя прославил, Кто попросту тебя тобой назвал." (Перевод С. Маршака) Столь же энергичную полемику ведет поэт в 130-м сонете, где лишенное условностей описание любимой женщины обращено против современных Шекспиру эвфуистов, которые называли глаза — солнцем, уста — кораллами, сравнивали щеки с дамасскими розами, а белизну кожи — со снегом." [Е.Эткинд. Об условно-поэтическом и индивидуальном].

Примером традиционного сонета является сонет Эдмунда Спенсера:

«Глаза достались, а не звезды ей, И губы на кораллы не похожи, Чернеет проволокой сноп кудрей, И грудь темна — не белоснежна кожа…».

[Пер. И. Фрадкина].

Сравнивая строки оригинала и перевод Фрадкина, следует отметить, что его перевод является вольным, т. к. он позволил себе внести изменения в сравнения и в порядок сравнений, а так же добавить фактов, не существующих в сонете Шекспира. Шекспир сравнивает глаза любимой с солнцем, а не со всеми звездами сразу, в нашем понимании звезды и солнце выглядят поразному. Далее, Фрадкин переставляет местами строки, где Шекспир описывает волосы и кожу. Он закрывает глаза на сравнение Шекспиром кожи со снегом, которое имеет значительное зрительно-эмоциональное воздействие. Более того, Фрадкин добавляет в описание женщины тот факт, что ее волосы — кудри. В третьей и четвертой строках Шекспир противопоставляет снег и смуглую кожу, проволоку и волосы, чего в переводе Фрадкина не наблюдается.

Рассмотрим следующий перевод:

«Не солнце, нет, моей любимой взор, Кораллы краше губ, не верь молве; Грудь у нее тусклее снежных гор, Чернеют завитки на голове…» [Пер. В. Микушевича].

Перевод Микушевича уже более близок к оригиналу, однако его недостатком является то, что потерялся контраст, используемый Шекспиром, на котором строятся сравнения. Однако Микушевич тоже допустил много импровизации при переводе.

«Ее глаза на солнце не похожи, Коралл краснее, чем ее уста, Снег с грудью милой не одно и то же, Из черных проволок ее коса…».

[Пер. М. Чайковского].

Перевод Чайковского, пожалуй, один из самых подходящих, так как он дословный, но при этом выглядит гармонично. Сохранены все сравнения.

«Глаза ее сравнить с небесною звездою И пурпур нежных уст с кораллом — не дерзну, Со снегом грудь ее не спорит белизною, И с золотом сравнить нельзя кудрей волну…».

[Пер. И. Мамуны].

Подход И. Мамуны к переводу нельзя назвать дословным, но ему удалось сохранить противопоставления, на которые сделал акцент Шекспир.

«Лицом моя любовь на солнце не похожа, Кораллы ярче, чем уста ее горят, Когда снег бел, то грудь прекрасной с ним не схожа, А волосы есть шелк — у ней их не каскад…».

[Пер. Н. Гербеля].

Перевод Гербеля — отличный пример вольного перевода. В погоне за рифмой он практически до неузнаваемости изменил содержание сонета.

«Ее глаза на солнце не похожи, А губы цветом — вовсе не коралл;

И груди белы, но не снежно все же, И локон черный — нет, не идеал…" [Пер. С. Турухтанова ].

Этот перевод прекрасно передает настроение сонета по задумке Шекспира. Однако, опять же, ради рифмы был несколько искажен смысл в последней строке.

«Взор госпожи моей — не солнце, нет, И на кораллы не походят губы;

Ее груди не белоснежен цвет;

А волосы, как проволока, грубы…".

[Пер. О. Румера].

В переводе Румера тоже можно найти небольшие недочеты, хотя в целом он выглядит гармонично.

«Ее глаза на солнце не похожи, Коралл намного губ ее красней, И не белее снега смуглость кожи, И волосы как смоль черны у ней…» [Пер. С. Степанова].

Перевод Степанова читается с трудом, ради ритма он переставил слова в таком порядке, что русскому читателю такой перевод может показаться странным.

«Ее глаза не схожи с солнцем, нет; Коралл краснее алых этих губ; Темнее снега кожи смуглый цвет; Как проволока, черный волос груб…» [Пер. А. Финкеля].

Перевод Финкеля совпадает по построению с исходным текстом и близок к идеалу, его можно признать одним из лучших среди приведенных здесь, т.к. и для русского читателя он звучит красиво. Тем не менее, в СССР канонизирован был перевод Маршака:

«Ее глаза на звезды не похожи, Нельзя уста кораллами назвать, Не белоснежна плеч открытых кожа, И черной проволокой вьется прядь…» [Пер. С. Маршака].

Таким образом, очевидно, насколько велик вклад Шекспира в мировую литературу, что и объясняет пристальное внимание русских поэтовпереводчиков к его творчеству и огромное количество вариантов переводов его произведений.

Fair is my love, when her fair golden hears With the loose wind ye waving chance to mark; Fair, when the rose in her red cheeks appears, Or in her eyes the fire of love doth spark:

Fair, when her breast, like a rich-laden bark, With precious merchandise, she forth doth lay:

Fair, when that cloud of pride, which oft doth dark Her goodly light, with smiles she drives away.

But fairest she, when so she doth display The gate with pearls and rubies richly dight,.

Through which her words so wise do make their way To bear the message of her gentle sprite.

The rest be works of Nature’s wonderment: But this the work of heart’s astonishment. [Edmund Spenser, the Sonnet 81].

В этом сонете мы наблюдаем абсолютную противоположность замыслу Шекспира. Сонет Спенсера создан в традиционной форме.

Пример перевода сонета, выполненного И. Мамуной:

When, in disgrace with fortune and men’s eyes, I all alone beweep my outcast state.

And trouble deal heaven with my bootless cries And look upon myself and curse my fate, Wishing me like to one more rich in hope,.

Featured like him, like him with friends possess’d,.

Desiring this man’s art and that man’s scope, With what I most enjoy contented least;

Yet in these thoughts myself almost despising, Haply I think on thee, and then my state,.

Like to the lark at break of day arising.

From sullen earth, sings hymns at heaven’s gate;

For thy sweet love remember’d such wealth brings That then I scorn to change my state with kings.

[Сонет 29].

Когда, гонимый миром и судьбою, Над участью своей я плачу в тишине И, проклиная жизнь, напрасною мольбою Тревожу небеса, не внемлющие мне;

Когда, завидуя с отчаяньем скупого Всем благам ближнего, я для себя б хотел Талантов одного и почестей другого И недоволен всем, что не дано в удел:

О, если в этот миг бесплодного мученья Случайно вспомню я, подруга о тебе (Как птичка Божия, почуяв пробужденье Светила дня), я гимн пою судьбе.

И так счастлив я тогда любовию моею, Что лучшей участи желать себе не смею. [Перевод И. Мамуны].

Чтобы сравнить перевод Мамуны и оригинальный текст, на мой взгляд, следует сравнить его с дословным переводом этого сонета, выполненным в прозе:

Когда, в презрении у Фортуны и в глазах людей, я в полном одиночестве оплакиваю мое положение отверженного и тревожу глухое небо тщетными мольбами, и смотрю на себя и проклинаю свою судьбу, мечтая уподобиться тому, кто богаче надеждой, походить на одного внешностью, на другого — обилием друзей, желая обладать искусством этого и кругозором того, — менее всего довольствуясь тем, чем я более всего наделен; среди этих мыслей, почти презирая себя, я вдруг думаю о тебе, и тогда моя душа, подобно жаворонку, на заре поднимающемуся с угрюмой земли, поет гимны у небесных ворот, так как мысль о твоей драгоценной любви дает такое богатство, что я бы погнушался поменяться своим положением с королями.

При сравнении перевода, выполненного Мамуной и прямого перевода сонета, выполненного в прозе, очевидны нарушения, такие как, например, то, что поэт переставил местами строчки, т. е. поменял последовательность, также он изменил смысловое содержание текста в некоторых местах. («…завидуя с отчаяньем скупого Всем благам ближнего, я для себя б хотел Талантов одного и почестей другого…» вместо «…мечтая уподобиться тому, кто богаче надеждой, походить на одного внешностью, на другого — обилием друзей, желая обладать искусством этого и кругозором того…»).

В некоторых случаях он теряет уточнения («…Как птичка Божия…» вместо «…подобно жаворонку…»).

Далее рассмотрим полный текст сонета Уильяма Шекспира и многочисленные варианты его перевода.

[Сонет 116].

Let me not to the marriage of true minds Admit impediments. Love is not love Which alters when it alteration finds, Or bends with the remover to remove: О, no! It is an ever-fixed mark.

That looks on tempests and is never shaken; It is the star to every wandering bark,.

Whose worth’s unknown, although his height be taken. Love’s not Time’s fool, though rosy lips and cheeks Within his bending sickle’s compass come;

Love alters not with his brief hours and weeks, But bears it out even to the edge of doom.

If this be error and upon me proved, I never writ, nor no man ever loved.

Далее приведен прямой перевод сонета в прозе для удобства сравнения с последующими переводами в стихотворной форме:

Не дайте мне для [брачного] союза верных душ допустить препятствия; та любовь не любовь, которая меняется, находя изменения, или сбивается с пути, подчиняясь обстоятельствам. О нет, это установленная навечно веха, которая взирает на бури, всегда неколебима; для всякой блуждающей ладьи это звезда, чье значение неизвестно, хотя бы ее высота была измерена.

Любовь — не шут Времени, хотя цветущие губы и щеки подпадают под взмах его кривого серпа;

любовь не меняется с быстротекущими часами и неделями, но остается неизменной до рокового конца.

Если я заблуждаюсь, и мне это докажут, то, значит, я никогда не писал и ни один человек никогда не любил.

Итак, рассмотрим первый перевод. Он выполнен И. Фрадкиным:

Пускай ликуют верные сердца, Не допущу, чтоб Зло Любовь ломало: У той Любви не должно быть конца, Что рождена для вечного начала!

Любовь — маяк, Любовь — звезда, она Блуждающим судам путь указует, И, неизменно высших тайн полна, Непостижимо две судьбы связует. Ей быть у Времени в шутах не след, Хотя Смерть начеку, жизнь быстротечна, Хотя поблекших щек не ярок цвет ;

До дней конца Любовь верна и вечна! Но если это град фальшивых слов, То нет любви и нет моих стихов. [Перевод Игоря Фрадкина].

С первых же строк видно, насколько велика разница в содержании.

«…та любовь не любовь, которая меняется, находя изменения…» никак не соответствует «…У той Любви не должно быть конца, Что рождена для вечного начала!..». Однако в некоторых местах можно найти замечательные выходы из сложного положения, в котором может вначале показаться, что перевод невозможен, например: «Любовь — не шут Времени» переведено как «Ей быть у Времени в шутах не след». Последние две строки, функционально несущие ключевую мысль, заложенную в сонете, переведены тоже удачно.

Рассмотрим следующий перевод, выполненный В. Микушевичем:

Пускай два духа верных вступят в брак, Любовь любовью не была бы, нет, Меняясь, как меняться может знак Среди других изменчивых примет.

Но если я сказал, что я люблю, За годом год любовь — одна и та же Звезда, сияющая кораблю, Непостижимо верная на страже. Любовью Время пробует играть, Тускнеет с каждым часом цвет ланит; Серп Времени готов нас покарать, А любящий любовь свою хранит. А если все, что написал я, бред, То никакой любви на свете нет.

[Перевод Владимира Микушевича].

В переводе Микушевича замечательно сочетаются дух русского народа, содержание текста оригинала и сравнения, что позволяет переводу обеспечить такое же эмоциональное впечатление читателю, как если бы он читал оригинал. Особенно удачно переведены, на мой взгляд, эти строки: «Let me not to the marriage of true minds Admit impediments. Love is not love…» — «Пускай два духа верных вступят в брак, Любовь любовью не была бы, нет…». Однако конец вышел далеко не так удачно, как мне кажется.

Следующий перевод — перевод М. Чайковского:

Не допускаю я преград слиянью Двух верных душ! Любовь не есть любовь, Когда она при каждом колебанье То исчезает, то приходит вновь. О нет! Она незыблемый маяк, Навстречу бурь глядящий горделиво, Она звезда, и моряку сквозь мрак Блестит с высот, суля приют счастливый. У времени нет власти над любовью;

Хотя оно мертвит красу лица, Не в силах привести любовь к безмолвью. Любви живой нет смертного конца…

А если есть, тогда я не поэт, И в мире ни любви, ни счастья — нет!

[Перевод М. Чайковского].

Это еще один перевод, требующий особого внимания, т.к. и конец, и начало переведены безупречно, поэт нашел подходящие эквиваленты и расположил их в правильном порядке: «О, no! It is an ever-fixed mark», переведенное как «О нет! Она незыблемый маяк». Но нельзя не отметить, что в середине перевода, тем не менее, автор допустил отклонения от оригинала. Например: «Love's not Time’s fool, though rosy lips and cheeks Within his bending sickle’s compass come» и «У времени нет власти над любовью; Хотя оно мертвит красу лица».

Перейдем к следующему варианту перевода, он выполнен С. Я. Маршаком:

Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена Любви безмерной положить конец? Любовь не знает убыли и тлена.

Любовь — над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане.

Любовь — звезда, которою моряк Определяет место в океане.

Любовь — не кукла жалкая в руках У времени, стирающего розы На пламенных устах и на щеках, И не страшны ей времени угрозы. А если я не прав и лжет мой стих, То нет любви — и нет стихов моих! [Перевод С. Я. Маршака].

Перевод Маршака считается эталоном, и не напрасно. Задумка Маршака, заключающаяся в таком построении мыслей и сравнений, использованных Шекспиром для описания любви, невероятно хорошо подходит конкретно к данному сонету. С помощью этой задумки перевод сонета смотрится гармонично и не теряет своих исходных свойств. Все сравнения очень красочные и создают при прочтении впечатление по силе воздействия не отличающееся от создаваемого оригиналом.

Маршак подошел к переводу слов «Love is not love Which alters when it alteration finds» с неожиданной точки зрения, переведя это как «Может ли измена Любви безмерной положить конец»? Ведь в данном контексте действительно неясно, какое именно значение вкладывал Шекспир в слово alter, и на эту двусмысленность Маршак обратил внимание. Он решил не идти на поводу у поэтов, переводивших этот сонет ранее, и сделал свой вклад в перевод, показав своё понимание содержания исходного текста. (Отметим, что ранее эту часть сонета переводили дословно, понимая ее как перемену самого чувства любви, а не измену, которая может послужить причиной к потере этого чувства).

Интересен также подход Маршака к переводу строк «Love's not Time’s fool, though rosy lips and cheeks Within his bending sickle’s compass come…», которые по-русски звучат очень красиво «Любовь — не кукла жалкая в руках У времени, стирающего розы».

Такого мастерства перевода стихотворений достичь дано не каждому. У поэта, берущегося за перевод должны быть не только конкретные навыки, но и чувство стиля, чувство красоты, умение понимать замысел автора оригинала и выражать его в стихотворной форме достойно.

В данной работе английская фразеология рассмотрена как системное явление со свойственными ей закономерностями. Многие вопросы, связанные с фразеологией, были подробно рассмотрены в данной дипломной работе, в том числе определение фразеологизма, способы его описания и принципы их классификации; фразеология в художественном контексте; роль игры слов в их образовании. Изучены семантические и стилистические вопросы употребления и перевода фразеологизмов и шекспиризмов с английского языка на русский.

В результате исследования языкового материала, сделаны следующие выводы: проблема образования фразеологических единиц, а также их закрепления в языке, представляет собой особый процесс, который определяется многими факторами. Нельзя исключать важно сть синхронического и диахронического подходов к изучению процесса фразеологизации. Произведения литературы непосредственно отражают ступени в развитии истории языка. Величайший драматург Уильям Шекспир внёс огромный вклад в область фразеологии английского языка.