Эпитеты, описывающие и характеризующие бытие

Эпитеты, описывающие и характеризующие бытие — это самая многочисленная группа. Её можно разделить на две подгруппы: 1 — эпитеты, характеризующие артефакты, и 2 — эпитеты, описывающие природный и животный мир.

Эпитеты, характеризующие артефакты, встречаются в письмах Пришвина постоянно. Большинство эпитетов, характеризующих объекты по линии относящиеся к артефактам, приходится на долю артефактов из области литературы (книги, статьи, рассказы, журналы): «небольшой острый рассказ вроде «Нерли» [Пришвин. Дневники. 1926;1927: 183]; «…я решил, что в Известиях сотрудничать мне можно и вот неделю тому назад взял и катнул туда фельетон, по моему очень приличный «Изучение края», в котором описал наше общество и дикую пойму» [Пришвин. Письма к Тальникову, Давиду Лазаревичу 21 Июля 1924 г.]; «…поднесете моей маркизе какую-нибудь изящную вещь (напр (имер), свою «Посолонь»)» [Письма М. М. Пришвина к А. М. Ремизову: 170]; «…да, советская власть должна иметь мужество дать существование целомудренно-эстетической повести, хотя бы она и колола глаза» [Пришвин. Дневники. 1920;1922: 260]; «Мне было неловко, что Вы по поводу незначительной моей статейки написали мне два больших письма» [Пришвин. Дневники. 1938;1939: 456]; «Для проведения всех этих идей писатели прежде всего должны организовать свой серьезный журнал…» [Пришвин. Дневники. 1928;1929: 154]; «А я лично чувствовал бы свои руки развязанными и, освобожденный, может быть, написал бы и не такие горькие и тяжкие вещи» [Пришвин. Дневники. 1920;1922: 260].

Достаточно большое количество приходится также на долю эпитетов, характеризующих письма, полученные Пришвиным: «Ваше милое письмо получил и так рассеялись мои опасения за Вас …» [Пришвин. Письма к Тальникову, Давиду Лазаревичу 5/IX 26]; «…я время от времени получаю подобные дружеские письма от читателей и начинаю подшучивать над собой: уж и в самом деле, не удалось ли тебе, Михаил, сделать то, что загадывал: найти секрет вечной молодости и красоты?» [Пришвин. Дневники. 1938;1939: 104]; «В общем я пришел к заключению, что и нельзя все выложить в коротком письме» [Письма М. М. Пришвина к А. М. Ремизову: 168].

Также были встречены эпитеты, относящиеся к Москве 20-х годов («Опустошение жизни за два месяца моего отсутствия в Москве ужасающее: Москва теперь совершенно умерший город» [Пришвин. Дневники. 1918;1919: 262]); поезду («Мне очень нужно по своим делам приехать в Москву в половине старого Апреля, но поезда не ходят и единственная возможность — ехать в казенном поезде» [Пришвин. Письма Гершензону, Мих. Осиповичу 26.

(13) Март. 1919 г.]); ключу («…меня до такой степени тронула любезность этого солидного человека, целый год виденного мной в большой рыжей бороде, что я совершенно забыл об этом негодном и для вас ключе» [Пришвин.

Письма к Тальникову, Давиду Лазаревичу 1=го Сент 1924 года]); гонорару («Аполлонический гонорар очень прошу Вас, Алексей Михайлович, передать Коноплянцеву, а его попрошу послать поскорее Афросинье (Так. — Е. О.)» [Письма М. М. Пришвина к А. М. Ремизову: 173]); особому выдуманному знаку отличия («Еще пришлите мне три хорошо сделанных обезьяньих знака…» [Там же: 198]); к фотографиям («К сожалению, фотографии слабоваты…» [Пришвин. Дневники. 1930;1931: 102]); собственности («Надеюсь, что как-нибудь все переменится, и я буду иметь возможность расстаться со своей земной собственностью и удрать от нее» [Пришвин. Дневники. 1914;1917: 421]); Петербургскому сообществу писателей 20-х годов («Во всей огромной стране, кроме Вашего Петербургского омшаника, снежное кладбище…» [Пришвин. Дневники. 1920;1922: 234]).

В одном из писем встречается характеристика журнала, данная через сравнение «…журнал его «Новый мир» как-то веселей «Красной нови» [Горький — М. М. Пришвин]. Здесь в качестве эпитета выступает качественное прилагательное в сравнительной степени.

Эпитеты этой группы выражены в основном прилагательными: оригинальную книгу; резкое письмо; образцовые рассказы; правдивое письмо; с превосходными рисунками; рассказ хорош; блестящие книги А. Н. Толстого; замечательную книгу; знаменитый сборник; скверная заметка.

Эпитеты, описывающие и характеризующие природный и животный мир, представлены в письмах М. М. Пришвина в основном прилагательными.

: желанная Вами природа; росистыми ясными утрами; паутинные сети; возделанной земли; родная тропа; казенный и помещичий лес; лесной чаще; огромный русский хаотический лес; вековая стена леса; ночь такая звездная; в необъятных степях; снежные заносы.

Все эпитеты этой группы несут на себе оттенок особой теплоты, ведь, как известно, Пришвин всегда ощущал родственное единение с природой:

«Надо, по-моему, и тут изучать элементы края „любовно“, т. е. каждую деталь как деталь органически целого края, в который и сам изучающий входит своей собственной личностью» [Пришвин. Дневники. 1932;1935: 768]; «природа не безлична, надо открывать ее [лицо]» [Там же: 768]; «Во всем этом большом лесном уезде…» [Пришвин. Дневники. 1926;1927: 102]; «…крепкое облако над лесным болотом…» [Там же: 102]; «Сад у соседей опал, вчера последний подсолнух срезали, снегири и синицы перебрались из леса рябину щипать, зайцы зим (ние) белеют — приметка: зима будет ранняя, белки сизые стали, налим пошел» [Горький — М. М. Пришвин]; «А так я теперь всё под крышей сижу, т е близко к крыше, чуть форточку открыл — коты лезут, сердитые, голодные, другой раз войдешь — испугаешься» [Горький — М. М. Пришвин]; «Тяга вальдшнепиная, тетеревиные тока» [Письма М. М. Пришвина к А. М. Ремизову: 183]; «Перед моим окном огромное озеро, ловят рыбу. За озером лес, страшный, „немыслимый“, как здесь говорят, — тянется за сотню верст, переходит в Брянские леса, где живут настоящие бродяги, настоящие медведи и волки; как хорошо будет переплыть озеро на ялике, поймать по пути здоровенную рыбу и подойти к опушке этого леса настоящего» [Там же: 177]; «А я обращаюсь к природе, описываю виляющий хвост, и вот Вам налицо все подхалимы» [Пришвин. Дневники. 1944;1945: 74].