Рассказы вс. М. Гаршина «происшествие» и «надежда николаевна» и роман ф. М. Достоевского «идиот»

Оценка В. М. Гаршиным творчества Ф.М. Достоевского

Всеволод Михайлович Гаршин — человек с трагической судьбой, писатель, олицетворяющий боль целого десятилетия. Время его творчества пересеклось с деятельностью писателя, ставшего вершиной не только русской, но и мировой литературы — Федора Михайловича Достоевского. Как В. М. Гаршин относился к его творчеству? На этот вопрос мы и попытаемся ответить в этом параграфе.

Наследие В. М. Гаршина невелико, но обращает на себя внимание его стремление найти свой путь в литературе. «Я ни в каком случае не хочу дожевывать жвачку последних пятидесяти-сорока лет, и пусть лучше разобью себе лоб в попытках создать себе чтонибудь новое, чем идти в хвосте школы, которая из всех школ, по моему мнению, имела меньше всего вероятия утвердиться на долгие годы», — писал В. М. Гаршин в 1885 году В. М. Латкину. Однако, находясь в литературном процессе, каждый писатель вольно или невольно подвержен влиянию со стороны своих современников. Да и поиски чего-то нового так или иначе опираются на старое. Например, друг В. М. Гаршина В. А. Фаусек отмечает, что произведения Л. Н. Толстого были настольной книгою для писателя, несравненным образцом творчества. А писатель В. И. Порудоминский в своем биографическом романе «Грустный солдат, или жизнь В. М. Гаршина» рассказывает об отношениях между В. М. Гаршиным и И. С. Тургеневым, отмечая не только их дружескую связь, но и литературную.

Таким образом, становится логичен не только вопрос об оценке В. М. Гаршиным творчества Ф. М. Достоевского, но и вопрос о возможной творческой связи этих писателей.

Несмотря на то, что В. М. Гаршин уважал западную литературу, особенно с любовью относился к Ч. Диккенсу и Г. К. Андерсену, В. А. Фаусек в воспоминаниях писал, что для В. М. Гаршина русская литература стояла на первом месте. Любил он как старые тексты протопопа Аввакума, Г. Р. Державина, М. В. Ломоносова, перечитывал каждый год произведения А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, так и активно следил за современными процессами в литературе. Всякое проявление таланта его сердечно радовало: близко знал и любил С. Я. Надсона, с симпатией встретил рассказы В. Г. Короленко, а позднее А. П. Чехова.

Однако к Ф. М. Достоевскому у В. М Гаршина было сложное отношение, противоречивое. Попробуем разобраться в нем. В письме к матери в 1882 году, Гаршин пишет «…если Гл. И. [Успенский] рассказывает мерзости, деланные покойным Достоевским, то он виновен будет только в том случае, если рассказываемое неправда, вы же сами недавно писали мне, что Д., по слухам, был отвратительнейший человек». Нам важно обратить внимание, что В. М. Гаршин не подвергает сомнению недоброжелательной оценки Гл. И. Успенским Ф. М. Достоевского, а в письме к В. П. Лапаткину в 1883 году уже сам напрямую высказывает свое мнение: «Вышел 1 т. Достоевского, содержащий в себе его переписку. Дурную услугу оказали ему Страхов и Майков. Если бы мне довелось писать подобные гадости и потом увидеть их напечатанными — право, повесился бы.

Кроме прежних черт новая — такая невыносимая хлестаковщина (в ранних письмах, периода «Б. людей), что дико видеть «Ф. Достоевский». Суждение резкое, но меткое и искреннее, как все суждения В. М. Гаршина по словам В. А. Фаусека. Оно иллюстрирует негативное отношение к Ф. М. Достоевскому как к человеку, а не как к писателю. Но стоит ли разделять жизнь и творчество?

В. М. Гаршин всю свою жизнь терзался муками совести (перед женой, братом, племянником, да и вообще, людьми, страдающими, по его мнению, чуть больше, чем он сам) и муками творчества («каждая буква стоила мне капли крови»). Поэтому для него, человека, нравственный максимализм которого был доведен до болезненного состояния, писателя с ответственностью за свое слово, не может быть расхождения между жизнью и творчеством. В этом отношении он продолжает позицию Н. В. Гоголя. А. А. Безруков отмечает: «Вера Гоголя в высшее общественное предназначение литературы, его страстное стремление помочь возрождению человеческой личности — все это активизировало творческую мысль Гаршина, способствовало формированию его гуманистических воззрений».

«Поэт на поприще слова должен быть так же безукоризнен, как и всякий другой на своем поприще», — пишет Н. В. Гоголь в главе «О том, что такое слово» из «Выбранных мест из переписки с друзьями», — Беда произносить его писателю в те поры, когда он находится под влиянием страстных увлечений, досады, или гнева, или какого-нибудь личного нерасположения к кому бы то ни было, словом — в те поры, когда не пришла еще в стройность его собственная душа: из него такое выйдет слово, которое всем опротивеет. И тогда с самым чистейшим желанием добра можно произвести зло".

В том же направлении рассуждает о творчестве Ф. М. Достоевского ведущий критик журналов «Отечественные записки» и.

«Северный вестник» Н. Михайловский, с которым В. М. Гаршин активно сотрудничал и был знаком с ним и его статьей «Жестокий талант» (впервые опубликовано в журнале «Отечественные записки», 1882, сентябрь и октябрь), которая отразила реакцию на Ф. М. Достоевского целого поколения. В ней Н. Михайловский говорит, что «злой» гений «выберет преимущественно темою для своих произведений страдание и будет заставлять страдать и своих действующих лиц, и своих читателей». В качестве главных аргументов, критик приводит цитаты из произведений Ф. М. Достоевского, как, например, из романа «Игрок»: «Человек — деспот от природы и любит быть мучителем». Согласно мысли Н. Михайловского, талант должен иметь доброе начало, доброе стремление, а получается, что, по Ф. М. Достоевскому, желания страдать и мучить естественны для человека. «Талант имеет привилегию влагать душу живую во все, за что он принимается. Он так предъявит вам свое ненужное, невозможное, неверно подобное, уродливое, фантастическое, что вы не оторветесь, и не до насмешки вам будет, потому что вы действительно перестрадаете предъявленное вам страдание».

В.М. Гаршин считал целью своего творчества — будить людей, даже если ценой пробуждения будет боль. «Ударь их в сердце, лиши и сна», стань перед их глазами призраком. Убей их спокойствие, как ты убил мое" - это высказывание принадлежит одному из гаршинских героев. В нем отражается принцип творчества и самого писателя. В. М. Гаршин считал, что невозможно быть счастливым, пока есть горе на свете. Однако В. М. Гаршин понимал страдание по Достоевскому как извращенное, страдание с целью страдания.

Вообще, В. М. Гаршин считал, что есть два типа людей. Одни радуются всему, даже естественным потребностям, как Платон Каратаев. Другим, напротив — все скверно, они не способны получать удовольствие. «Отчего? — конечно, не я вам это скажу: когда Бернары найдут хвостики самых хвостиков нервов и все поймут и опишут, тогда сейчас и объяснят», — из письма к В. А. Фаусеку 18 мая 1883 года. Очевидно, что, используя в подтверждение своей позиции фразу из произведения Ф. М. Достоевского, В. М. Гаршин относит этого писателя во вторую группу.

В подтверждение этого в письме В. М. Гаршина к В. А. Фаусеку можно прочесть следующее: «Я очень благополучен, дорогой мой друг, даже в сущности счастлив, внешне и лично», разумеется, ибо благородство души моей столь велико, что, уловляя себя на минуту на мысли, что жить вообще хорошо, сейчас же подыскиваешь какуюнибудь пакость для приведения себя в должное состояние страдальца по Достоевскому и Ко".

Традиция Н. В. Гоголя, статья Н. Михайловского, а также слухи, хоть и сильно преувеличенные, но имевшие широкое хождение в кругах интеллигенции 1880-х о любви Ф. М. Достоевского к насилию и совращении им малолетних, о неврастенических припадках и паталогической страсти к карточным играм, позволили В. М. Гаршину не только засомневаться в «стройности» его души, но и согласиться, с тем, что это «отвратительнейший человек». В. Микулич, вспоминая беседу с Гаршиным летом 1882 г., отмечает: «О Достоевском он отзывался в тоне «Отечественных Записок» и статьи Михайловского «Жестокий талант». Гаршин прибавил, что Достоевский был безнравственным человеком. Когда же Микулич, будучи горячим поклонником Достоевского, поспешил заступиться за него, Гаршин сказал: «Я не бросаю камнем, — но я слышал о таких фактах его жизни… Было бы лучше, если бы их не было» .

Однако, несмотря на неприязнь к личности Ф. М. Достоевского, В. М. Гаршин признает влияние на себя мотивов и тем его творчества.

«Происшествие — это „нечто из достоевщины“. Оказывается, я склонен и способен разрабатывает его (Д.) путь», — пишет он в письмах.

Эту склонность В. М. Гаршина — поддаваться влиянию Ф. М. Достоевского в своих произведениях: в создании характеров героев и построении сюжетов — отмечал Ф. И. Евнин в работе «Ф. М. Достоевский и В.М. Гаршин» (1962 г.). Для В. М. Гаршина, как и для Ф. М. Достоевского характерно показывать жизнь подсознания «на грани», «у последней черты», подобная психологическая атмосфера требует высокой экспрессивности в стиле, о которой и пишет Ф. И. Евнин. Литературовед указывает на «элементы мировоззренческой близости» в творчестве писателей, включающей «трагическое восприятие окружающего, повышенный интерес к миру человеческих страданий». Ф. И. Евнин отмечает, что рассказ В. М. Гаршина «Встреча», раскрывающий тему буржуазного хищничества, захлестнувшую в 1860—1870 русскую социально-экономическую жизнь, перекликается, например, с написанными уже к тому времени такими произведениями Ф. М. Достоевского, как «Преступление и наказание»,.

«Идиот», «Подросток». Также литературовед указывает на черты сюжетного сходства между «Очень маленьким романом» В. М. Гаршина и «Белыми ночами» Ф. М. Достоевского. Ф. И. Евнин приходит к мысли «о неосознанной самим Гаршиным реминисценции из Достоевского».

Г. А. Склейнис в своей диссертации «Типология характеров в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», анализируя гаршинский рассказ «Красный цветок», нашла третий вариант объяснения близости творческих методов Ф. М. Достоевского и В. М. Гаршина. «Это ни сознательная рецепция, ни невольная ориентация, а психолого-типологическая общность этих писателей».

Таким образом, протягивая ниточку исследования от В. П. Латкина до Г. А. Склейнис, можно сделать вывод, что на В. М. Гаршина повлияло творчество Ф. М. Достоевского, однако последнего нельзя назвать его учителем или авторитетом.

Для В. М. Гаршина была важна не позиция отрицания статуса Ф. М. Достоевского как «талантливого духовного вождя» страны, о чем писал Н. Михайловский, и не нравственность сама по себе этого писателя — для Ф. М. Гаршина было неприемлемо разительное расхождение между христианским пафосом творчества Ф. М. Достоевского, его евангельскими идеалами и ценностями, с позиций которых автор судит своих героев, и «порочностью» самого писателя как человека. Вслед за традицией Н. В. Гоголя В. М Гаршин, как человек с обостренной совестью, требовал абсолютного тождества жизни и творчества, поэтому его оценка деятельности Ф. М. Достоевского была резка и негативна.