Анализ средств объективации концепта «лесть» в русской лингвокультурологии

Лексические выражения эмоционального концепта «лесть»

С момента своего рождения человек познает окружающий мир, учится узнавать предметы, соотносить их друг с другом, делать обобщения, учится обрабатывать и запоминать значительное количество информации, выражать результаты своей познавательной деятельности с помощью языка. В результате у человека формируются общие понятия, которые затем объединяются в систему знаний о мире.

Несмотря на многообразие понимания природы и цели высказываний лести разными исследователями, данный феномен трактуется большинством авторов как речевые акты, связанные с проявлением в речи эмоций коммуникантов через оценку. В ходе восприятия действительности адресанты данных высказываний испытывают эмоции, на основе которых они оценивают объекты высказываний как псевдоположительные (лесть) и вербализуют свои оценки при помощи эмотивных языковых единиц.

По мнению В. Г. Гака, в структуре любого речевого акта выделяются шесть компонентов:

• 1) говорящий;
• 2) адресат речи;
• 3) исходный материал высказывания (пресуппозиции);
• 4) цель сообщения;
• 5) развитие, внутренняя организация речевого акта; 6) контекст и ситуация общения [2: 167].

Лесть могут быть адресованы только слушающему. Речевые акты лести представляют собой двусоставное речевое действие вида: реплика-стимул и реплика-реакция. Что касается основных интенций адресанта лести, то адресант лести намеревается заставить адресата выполнить действие, в котором заинтересован только адресант.

Лингвистические средства выражения лести сходны с лингвистическими средствами выражения похвалы [5], основными дифференциальными признаками лести являются:

• 1) неискренность намерений говорящего;
• 2) многословность, гиперболизированный характер похвалы: Была она говорлива, умела польстить [14].

Лесть, комплименты, все виды сознательной лжи и обмана, словесного притворства и лицемерия; упреки, угрозы, поучения; признания, жалобы, приносящие облегчение говорящему только в случае получения эмоциональной реакции адресата, Н. Д. Арутюнова относит к «коммуникативно-немаркированным» высказываниям.

Основное отличие лести от комплимента для носителей русского языка заключается именно в интенциях адресантов данных высказываний. По мнению В. В. Леонтьева, лесть — это речевое хвалебное неискреннее многословное действие, выполняемое субъектом, преследующим определённые корыстные цели, в связи с чем его речевое и невербальное поведение отличаются раболепством, заискиванием перед адресатом, стремлением ублажить и удовлетворить его тщеславие [4].

Е. С. Петелина, трактует высказывания лести как высказывания псевдоположительной оценки, как феномен, отрицательно оцениваемый обществом, нарушающий нормальный процесс коммуникативного общения и реализующий попытку адресанта убедить адресата-объекта лести в истинности информации, искаженной в личных целях самого адресанта [5]. Высказывания лести всегда служат инструментом прагматических корыстных целей их адресанта, направленных на собеседника [3].

В. В. Леонтьев рассматривает лесть как эмоциональный концепт. Он определяет содержательный минимум концепта «лесть» как неискреннее угождающее выражение похвалы [4]. В. В. Леонтьев описывает контекст и ситуацию общения речевого акта лести следующим образом: адресант, А статусно зависит от адресата Б. Адресант, А заинтересован или нуждается в чём-то, что он может получить только благодаря адресату Б — объекту лести.

При этом он уверен в том, что адресат Б сможет выполнить искомое действие. Его уверенность может подкрепляться хорошими отношениями с адресатом Б — объектом лести. Адресант, А также уверен в том, что при его правильном поведении адресат Б воспримет его неискренние слова как положительную оценку своих действий, намерений, умственных способностей, поведения и т. д. [19]. Основным фактором материальной или моральной зависимости выступают ролевые отношения коммуникантов [22]. «Лесть действует на дураков так, что для того, чтобы быть такими, какими их описывает льстец, они готовы все сделать, на умных людей действует, приводя их в счастливое расположение» (Л. Н. Толстой).

Язык, таким образом, воспринимается уже не просто как орудие коммуникации и познания, но и как феномен, представляющий ментально-культурный код нации, интерпретирующий окружающий мир, создающий особую реальность, в которой живет человек. Эта созданная языком реальность оказывает значительное влияние на то, каким образом человек воспринимает мир, окружающий его.

Понимание представляет собой «особый, протяженный во времени и регулируемый особыми правилами и стандартами процесс», исходным моментом которого является восприятие «феноменов различной природы, правила которой могут быть как вполне осознанными, имплицитными, так и бессознательными, имплицитными, инкорпорированными в систему органов чувственной рецепции» [14]; выяснение или усвоение смысла того, что понимается.

В работе В. В. Леонтьева дифференцируются два вида лести:

• а) лесть как инструмент достижения корыстной материальной выгоды для адресанта;
• б) лесть-извинение за прошлые проступки адресанта (достижение корыстной нематериальной выгоды) [13].

Основными интенциями адресанта лести, испытывающего статусно-ролевую зависимость от адресата, являются:

• 1) неискреннее намерение доставить адресату (единственному объекту лести) удовольствие, улучшить его эмоциональное состояние,
• 2) намерение побудить адресата распознать первичное намерение как искреннее,
• 3) намерение не допустить распознавания адресатом первичного намерения как неискреннего,
• 4) намерение «втереться в доверие» («вкрасться в милость») к адресату,
• 5) намерение извлечь искомую материальную и нематериальную корыстную выгоду [11]

К общим синтаксическим средствам выражения комплимента и лести относятся усиленный и синонимический повторы, параллельные конструкции, сравнительный оборот, риторические вопросы разделительного плана, отрицательно — вопросительные предложения. Например: «…всего более льстил правителю, в тайных с ним беседах пышными выражениями восточными, говоря ему: «ты единою рукою держишь землю Русскую, а другую возложи с любовию на моего шаха и навеки утверди братство между» «(Н. М. Карамзин).

Негативная характеристика лести усиливается за счет дополнительных отрицательных номинаций говорящего человека в синтагматическом окружении, которые уточняют корыстные цели: «Впоследствии, отмечу, кстати, льстец и карьерист Комовский, делавший карьеру при Меншикове и очень хорошо знавший, как относился Нахимов к князю и его клевретам, не мог скрыть своей радости по поводу гибели Нахимова (Е. В. Тарле).

Принципиальную неперформативность высказываний лести можно также объяснить тем, что в случае явной лести адресант нарушает постулат согласия (agreement maxim) и постулат симпатии (sympathy maxim) принципа вежливости (Leech, 1983: 132). Не вызывает сомнения нарушение упомянутых постулатов и в случае завуалированной лести. Однако в последнем случае успешность высказывания зависит от того, сумеет или нет адресат декодировать истинные намерения адресанта.

Напомним, что английская ЯЛ выделяет в концепте «лесть» следующие основные признаки: лесть — это речевое хвалебное неискреннее многословное действие, выполняемое субъектом, преследующим определенные корыстные цели, в связи, с чем его речевое и невербальное поведение отличаются раболепством, заискиванием перед адресатом, стремлением ублажить и удовлетворить его тщеславие.

Очевидно, что высказывание лести как речевой коррелят данного концепта нельзя отнести к категории положительной оценки.

В нашем исследовании, вслед за Е. С. Петелиной, мы трактуем высказывания лести как высказывания псевдоположительной оценки, как феномен, отрицательно оцениваемый обществом, нарушающий нормальный процесс коммуникативного общения и реализующий попытку адресанта убедить адресата-объекта лести в истинности информации, искаженной в личных целях самого адресанта (Петелина, 1988: 43, 97). В отличие от высказываний похвалы высказывания лести всегда служат инструментом прагматических корыстных целей их адресанта, направленных на собеседника (Зверева, 1995: 53).

Столь сложное и опасное для самого льстеца действие (в смысле возможного успешного декодирования адресатом) требует от него ступенчатого подхода к достижению желаемого перлокутивного эффекта: сначала создать у адресата хорошее настроение, доставив ему определенное удовольствие от услышанных высказываний в свой адрес, «втереться к нему» в доверие, а затем извлечь искомую корыстную выгоду (материальную и нематериальную).

К числу интенций английской ЯЛ — адресанта лести в нашей работе относятся:

• а) намерение доставить адресату удовольствие, улучшить его эмоциональное состояние,
• б) намерение побудить адресата распознать намерение, А как искреннее,
• в) намерение не допустить распознавания адресатом намерения, А как неискреннего,
• г) намерение «втереться к нему в доверие» («вкрасться в милость»),
• д) намерение извлечь искомую корыстную выгоду (как материальную, так и нематериальную). В связи с четвертой интенцией отметим, что термин вкрасться в милость (to ingratiate) часто рассматривается, как синонимичный термину льстить. Отмечается, что лесть всегда направлена на достижение говорящим определенной, часто незаслуженной выгоды (Jones, 1964. — Цит. по: Петелина, 1988: 42).

Мы считаем, что все названные интенции равнозначны и реализуются в речи комплексно. Поэтому невозможно, в отличие от интенций адресантов похвалы, определить, какая из интенций льстеца является основной в том или ином контексте.

Для того, чтобы показать динамику действий адресантов лести, мы условно обозначаем названные интенции как инициальные (интенции, А — В), медиальные (интенция Г), финальные (интенция Д) интенции английской ЯЛ — адресанта лести.

В качестве подтверждения положения о комплексности и равнозначности интенций льстеца проанализируем пример из романа Ч. Диккенса «Жизнь и приключения Мартина Чеззлвита»: Миссис Тоджерс, хозяйка постоялого двора, узнает о решении одного из жильцов выехать из номера, поскольку он не может терпеть присутствие в доме некоего Джинкинса. Стремясь не допустить этого, миссис Тоджерс обращается к молодому человеку с многословными льстивыми речениями:

" Dear, dear!" cried Mrs. Todgers, «what would I have given to have prevented this? To lose you, sir, would be like losing the house s right-hand. So popular as you are among the gentlemen; so generally looked up to; and so much liked! I do hope you ll think better of it; if on nobody else s account, on mine.» .

" There you make a great mistake, sir," returned Mrs. Todgers, in the same strain. «As many of the gentlemen and I have often said, you are too sensitive. That s where it was. You are of too susceptible nature; it s in your spirit.» (DMC).

Корыстный смысл реплик миссис Тоджерс очевиден. Она стремится к сохранению своего дохода (финальная интенция). Уговаривая молодого человека не покидать ее пансионат, миссис Тоджерс стремится доставить ему удовольствие, улучшить его ЭС (инициальная интенция). Лексемы, применяемые адресантом (popular, so generally looked up to; so much liked) могут эксплицировать эмоции восхищения, гордости за адресата, затрудняя декодирование истинных намерений льстеца. Предметом изысканных восхвалений адресант избирает мнимую популярность и значительность адресата и его характер, что является ложной семантической пресуппозицией высказывания. При этом льстец метафорично сравнивает отъезд адресата с потерей правой руки. Затем адресант начинает гиперболизировать личные качества адресата, с целью «втереться к нему в доверие» (медиальная интенция).

Существуют различные подхода к классификации концептов: по степени конкретности-абстракции, рациональности-эмоциональности.

Рассматриваемые концепты «Похвала», «Лесть», «Комплимент» относятся к эмоцио-нальным и абстрактным. В их структуре выделяются: понятийная часть, эмоциональный элемент, разного рода оценки, ассоциации, образы, харак-терные для конкретной культуры. [6].

Феномены похвалы, лести и комплимента тематически близки и ино-гда взаимозаменяемы. Подобное положение дел приводит к тому, что в ряде случаев их номинанты относятся составителями словарей к одному синонимическому ряду. Так, составители синонимического словаря CassePs Modem Guide to Synonyms and Related Words отнесли к одному синонимическому ря-ду лексемы to flatter и to compliment, а составители словаря W ebster’s New World Dictionary считают синонимами отглагольные существительные compliment и flattery.

Дифференциация основных признаков эмоциональных концептов «Похвала», «Лесть», «Комплимент», специфика мотивов и интенций адресатов, одноименных эмотивных высказываний проявляется в сходствах и различиях лексических и синтаксических средств репрезентации эмоциональных концептов «Похвала», «Лесть» в английском языке. К установленным сходствам как на лексическом, так и на синтаксическом уровнях относятся применение адресантами всех трех или только двух эмотивных высказываний (речевой акт похвалы и лести, речевой акт похвалы и комплимента, речевой акт лести и комплимента) одних и тех же лексических и синтаксических единиц. Ряд лексических и синтаксических средств, зафиксированных только в высказываниях либо похвалы, либо лести, либо комплимента, относятся к категории вербальных маркеров конкретного концепта.

К отличительным особенностям лексических средств выражения эмоционального концепта «Лесть» относятся метафорический характер, много-образие и незначительная частотность. Во многом совпадает синтаксис высказываний похвалы и лести. Такие необычные, не часто применяемые синтаксические средства выражения как рамочный повтор, риторические вопросы разделительного плана и отрицательно-вопросительные предложения относятся в английском языке к средствам выражения эмоциональных концептов «Лести» и «Похвалы» и не зафиксированы в высказываниях комплимента. Адресанты комплиментов применяют небольшое количество лексем и синтаксических структур, которые являются более стандартными по сравнению с лексическими и синтаксическими средствами выражения эмоциональных концептов «Похвала» и «Лесть».

Таким образом, анализ эмоциональных концептов «Похвала», «Лесть» и «Комплимент» позволил выявить как их сходства, так и произвести их дифференциацию по следующим признакам: лексические и синтаксические средства, интенции адресантов. Так, в отличии от похвалы, действия, декодирующие концепт «Лесть», всегда связаны только с адресатом, отличитель-ными признаками которых являются неискренность, корыстность, много-словность, удовлетворение тщеславия объекта лести. Функция комплимента состоит в создании и поддержании солидарности коммуникантов, в стремле-нии польстить или поощрить адресатов, продиктованное соображениями вежливости, или желанием поддержать согласие в отношениях с ним.

В от-личие от похвалы, комплимент не может касаться третьих лиц, отсутствую-щих в момент высказывания. В значениях номинантов эмоционального кон-цепта «Похвала» можно выделить такие, категориальные признаки, как: дей-ствие, положительная оценка, социальный статус, ритуальность.

Вместе с тем применение одинаковых лексических и синтаксических единиц для выражения эмоциональных концептов «Похвала», «Лесть», «Ком-плимент» не позволяет считать единицы вербально-семантического уровня надежным способом дифференциации данных концептов. Только детальный анализ контекстов высказываний похвалы, лести и комплимента, а также мо-тивов, пресуппозиций и интенций их адресантов позволит определить тип соответствующего эмоционального концепта.

Современное языкознание характеризует рост интереса к концептуализации внутреннего мира человека. Внутренний мир человека является сложным и интересным объектом исследования, описание которого отражает опыт самопознания многих поколений на протяжении огромного временного промежутка. Внутренний мир человека в языке представлен двумя типами: ментальным и эмоциональным. Эмоции, интересовавшие прежде, главным образом, психологов и физиологов, со второй половины 20 века становятся объектом лингвистического исследования.

Под эмоциональным концептом, вслед за Н. А. Красавским, в настоящей статье понимается этнически, культурно обусловленное, сложное структурно-смысловое, ментальное, как правило, лексически и / или фразеологически вербализованное образование, базирующееся на понятийной основе, включающее в себя помимо понятия образ, оценку и функционально замещающее человеку в процессе рефлексии и коммуникации предметы (в широком смысле) мира, вызывающие пристрастное отношение к ним человека.

Исследование эмоциональных концептов на историческом материале сопряжено с рядом трудностей, вызываемых как абстрактным характером этих ментальных сущностей, так и неразработанностью методов изучения подобных объектов применительно к диахроническому аспекту. Часть современных методов исследования концептов в силу различных причин оказывается неприменимой при выходе из синхронической плоскости в область диахронии (к таким относится, прежде всего, психолингвистический анализ).

К основным методам, которые могут быть успешно использованы для исследования эмоциональных концептов на историческом материале, при условии обязательного учета особенностей объекта исследования, исторического контекста и ряда других факторов, следует отнести следующие:

• 1) Дефиниционный анализ лексем, который применительно к диахроническому аспекту может осуществляться лишь в ограниченном объеме. Словарям средневерхненемецкого языка по сравнению с современными толковыми словарями свойственна гораздо меньшая степень информативности, что объясняется, в первую очередь, иными целями и задачами, которые они преследуют — не подробное лексикографическое толкование лексем, а, прежде всего, перевод единиц средневерхненемецкого языка на современный немецкий язык.
• 2) Этимологический анализ, помогающий проследить раннюю историю концепта, установить время появления номинирующих его лексем в языке, область их распространения в тот или иной период, развитие их семантики, дальнейшую эволюцию номинируемого концепта вплоть до настоящего времени.
• 3) Контекстуальный анализ, приобретающий при исследованиях в области диахронии особое значение, так как он позволяет заменить или, по крайней мере, частично восполнить недоступные методы, такие как паремиологический анализ и психолингвистический эксперимент.

Осуществление исследования должно сопровождаться обязательным учетом особенностей рассматриваемого периода, исторической обстановки, развития культуры народа на данном этапе и рядом других экстралингвистических факторов, пренебрежение которыми негативно сказывается на получении адекватных и достоверных результатов исследования.

Исследование структуры эмоциональных концептов на историческом материале представляется целесообразным проводить с учетом сложности, многомерности данного смыслового образования, в основе которого лежит понятийный компонент, представляющий собой базовую часть концепта.

Понятийная часть концепта отражена в лексических значениях репрезентирующих его слов, то есть в парадигматике. Ассоциации, образы, оценки, представления средневекового человека о соответствующем эмоциональном концепте фиксируются в образной и оценочной составляющих концепта, которые окружают базовый, понятийный компонент. Образная составляющая концепта включает когнитивные метафоры, поддерживающие абстрактные сущности в языковом сознании нации. Оценочный компонент определяется местом концепта в соответствующей лингвокультуре и включает оценку данного концепта в языковом сознании, а также совокупность ассоциаций, сопровождающих его.

Таким образом, эмоциональный концепт «горе» в средневерхненемецком языке представляется как сложное, многокомпонентное образование, структуру которого составляют понятийная, образная и оценочная стороны. Понятийная сторона концепта может быть представлена в виде полевой структуры с ядром, околоядерным окружением и периферией. Пополнение группы лексических средств вербализации концепта происходит за счет включения большого количества производных слов.

Исследование образной и оценочной составляющих эмоционального концепта leit позволяет выявить отрицательные коннотации, связанные с данным концептом в средневековом языковом сознании (сухое растение, тяжелая ноша, преследователь, старость, горькая пища и т. д.). Совокупность ассоциаций, сопровождающих данный концепт, отражает также теоцентрическое восприятие мира средневекового человека со свойственной ему мифолого-религиозной картиной мира, что находит выражение в семантике ряда слов.