В XVIII в. намечается тенденция к абсолютизации моды, независимости от условий, определявших ее в веке XVII. нас хоть — эту знаменитую фразу фаворитки Людовика Помпадур, отражающую отношение к миру в целом всего французского первого сословия, можно считать как нельзя более удачным девизом моды двора в. Мода этого периода ассоциируется с некоей мистерией духа и тела, выраженной в костюмах, подчеркивающих кукольную грациозность, сказочную условность, фантастические черты образа, далекого от реальной земной жизни. Декоративность костюма в стиле рококо нарушала естественные пропорции человеческой фигуры, подчеркивала контрастность ее верхней и нижней частей, отрицала практичность и удобство.
Итак, в XVIII в. назревает конфликт при поиске адекватного ответа на вопрос «Что такое слепое подражание, выражение вкуса или образ жизни. Причина конфликта трактовка «моды» в различных смыслах — политическом, экономическом, философском, эстетическом.
Столь противоречивая сущность моды отражается в сочинении философа И. Канта «О вкусе, отвечающем моде» (XVIII в.). Кант дает одно из первых определений моды: «Закон этого подражания (стремления) казаться не менее значительным, чем другие, и именно в том, причем не принимается во внимание какая-либо польза, называется Противоречивость моды автор объясняет отсутствием в ней внутренней цели. Моду в равной степени можно отнести и к «рубрике тщеславия», и к «рубрике глупости», «так как при этом имеется некоторое принуждение — поступать в рабской зависимости исключительно от примера, который дают нам в обществе «Всякая мода уже по своему понятию представляет собой непостоянный образ — заключает И. Кант.
