Религия и жречество в Риме. 
Римский моральный кодекс

Одна из наиболее специфических черт архаического Рима — отсутствие развитой мифологии. Римская религия связана прежде всего с общинными культами. Отношения человека с богами определяются у римлян, прежде всего, «формальным договором»: человек должен неукоснительно выполнять полагающиеся по «договору» обряды, а бог, в свою очередь, «обязан» сделать все, что у него просят. Самое главное для человека в таких отношениях — точно знать, с какими словами нужно обратиться к богу и какие действия выполнить: малейшая ошибка могла нарушить действенность молитвы или обряда.

Эта традиция хранится жречеством, которое в Риме тесно связано с властью: при последнем римском царе Тарквинии Гордом коллегия жрецов-понтификов представляет собой как бы совет при верховном жреце — царе участвует вместе с ним в разработке права. С падением царской власти влияние понтификов усиливается: к ним переходит надзор за всем общественным и частным богослужением; они ведут летоисчисление, ведают календарем, причем сохраняют даты праздников в тайне. Помимо этого, жрецы обладают огромной властью в правовой сфере, т. е. непосредственно и активно влияют на социальную жизнь.

Раннее римское право почти полностью сакрализовано: международные отношения, уголовные преступления, заключение брака, усыновление, различные договоры между гражданами — все это связано с религией. Поскольку религией ведают жрецы, постольку они являются и первыми «юристами»: они хранят «формулы договора» между богами и людьми — и равным образом хранят и разрабатывают юридические формулы, касающиеся взаимоотношений между людьми. При этом магическая формульность религиозного «договора» становится прототипом разрешения спорных вопросов между людьми в гражданских процессах: малейшая ошибка в словах исковой формулы на суде вела к проигрышу. «Магичность» ранней римской религии и древнего права обусловила сильное влияние жречества, которое было в Риме гораздо более развито и дифференцировано, чем в Греции. Однако жречество не являлось замкнутой кастой: некоторые из жрецов избирались народным собранием, другие назначались старшим понтификом; жрецы, по сути, были гражданскими чиновниками.

Отсутствие мифологии и прагматизм религии, своеобразная формульность религиозной деятельности, сильное влияние жрецов во всех областях социальной жизни — характерные черты ранней римской культуры. Любое новшество воспринимается в качестве уклонения от изначального «правильного» положения вещей. В Риме традиция не повергалась обсуждению, а воспитание юношества заключалось в передаче древних верований, традиционных моральных ценностей и норм поведения.

Основы римского «морального кодекса» — благочестие (pietas), верность (fides), серьезность (gravitas), твердость (constantia); все они объединяются понятием virtus (доблесть, добродетель). Этот кодекс формируется в римском обществе в глубокой древности и остается практически неизменным вплоть до II в. до н. э. В I в. до н. э. Цицерон говорит в сенате: «Каким бы высоким ни было наше мнение о себе, отцы-сенаторы, мы не превзошли ни испанцев численностью, ни галлов силой, ни пунийцев хитростью, ни греков искусствами, ни, наконец, даже италийцев и латинов внутренним и врожденным чувством любви к родине, свойственным нашему племени и стране, но благочестием, почитанием богов и мудрой уверенностью в том, что всем руководит и управляет воля богов, мы превзошли все племена и народы» 8. Цицерон выделяет в качестве характерных черт римлян их патриотизм и почитание богов. В древности патриотизм был, прежде всего, верностью общине, и эта верность неразрывно связана с благочестием — благоговением перед «договором» общины с богами; верность общине равнозначна верности ее богам. Сохранение традиционных нравственных устоев, лежащих в основе общинной жизни, представлялось поддержанием всего божественного миропорядка.

Основа такого поддержания — подчинение авторитету отцов, дедов и предков вообще; оно достигалось воспитанием. Римское юношество с детства впитывало рассказы о подвигах героев былых времен, о сбывшихся пророчествах и чудесных знамениях, о верности великих деятелей Рима высшим римским ценностям и законам. Такие рассказы назывались «примерами» (exempla); они оказывали мощное воздействие на подрастающее поколение и формировали в нем глубокое благоговение перед традиционными ценностями. История Рима выглядела в патриотическом фольклоре историей сохранения и деятельной реализацией этих ценностей, — таким образом, римские идеальные нормы нравственности, равнозначные религиозному благочестию, находились в области исторического предания.

В ранней римской культуре отсутствовала идея передачи или получения «словесного» божественного «послания» вне рамок культа, не представителем жречества: ни «поэтов-пророков», ни авторской поэзии здесь не существовало; единственной областью поэтического творчества долгое время оставался лишь фольклор. Правда, первые римские эпики, Гней Невий (ок. 270 — 201) и Энний (239 — 169), начинают свои поэмы обращением к Каменам-Музам. Однако, воззвание к Музам является в сочинениях Невия и Энния прежде всего формальной данью греческой традиции. Образ вдохновенного поэта-пророка становится частью культурного сознания в Риме только во времена императора Августа, когда под воздействием эллинизации изменяется отношение к «слову» вообще и к поэтическому слову в частности.

Таким образом, наличие или отсутствие в культуре на ее древней стадии отдельных феноменов — мифологии и поэзии — оказывается знаком, указывающим на общую разницу греческой и римской ментальности.