О минимизации аморфности методологии общественного проектирования

О минимизации аморфности методологии общественного проектирования и ценностно-магистральной теории общества и экономики

Управление развитием и эффективным функционированием общественно-экономических систем требует общесистемного обоснования образов (моделей) будущего соответствующих систем на стратегическом горизонте времени по крайней мере для трех поколений проживающих в настоящее время членов общества. Это касается и естественно-технических и социальных систем. Однако теоретико-методологическая база системного проектирования общественных систем пока явно отстает от потребностей жизни.

Многовековая история научно-технического творчества при всем многообразии форм представления его конечных результатов, тем не менее показывает, что созидающий человек в качестве результата своей деятельности имеет и предлагает либо готовую конструкцию (систему), либо сначала (или при невозможности изготовить готовую конструкцию) — готовит модель конструкции, модель системы. Это может быть физическая модель (модель здания у архитектора, выточенная на токарном станке деревянная модель ракеты у К. Э. Циолковского и т. д.), графическая модель в виде чертежей изделия, математическая модель изделия или процесса, если рассматривается динамическая модель функционирования. Это может быть выявленная и представленная в виде математической модели закономерность или общий закон (закон всемирного тяготения, закон возрастания энтропии и т. д.). общество экономика социальный Таким образом, независимо от способа представления, творец-конструктор формирует, создает сначала образ конечного результата, а затем и саму систему, конструкцию, само устройство. Технические системы могут быть сколь угодно большими, сложными, представленными в виде иерархии их составных частей и взаимосвязей (частей между собой и частей с верхними и нижними структурами). Однако в любом случае при характеристике системы выделяется ее главная функция (цели деятельности системы в динамике) или фиксированная цель в статике и структура системы, реализующая функцию. Главная, (генеральная) функция в иерархических системах и, соответственно, главная цель — декомпозируются на подфункции и подцели, обеспечивающие осуществление главной цели во времени и пространстве. Системотехническое проектирование, с включением в него функционально-стоимостного анализа и иных методов выбора эффективных альтернатив реализации функций системы, всегда лежит в основе создания целостных и эффективных технических систем.

В естественных биологических системах указанные подходы закладываются самой природой. Более того природой часто предусматривается для обеспечения надежности реализации функций создание дублирования, резервирования функциональных элементов биологических организмов (две почки, два легких и т. д.).

Намного сложнее обстоит дело с методологией проектирования социальных систем. В данном случае наиболее проработанной является методология проектирования социальных (точнее социально-экономических) систем на уровне предприятий и организаций. Далее по мере повышения уровня исследуемых систем (муниципальные, региональные, общенациональные и общемировые системы) уровень теоретико-методологического потенциала их проектирования резко снижается.

Вместе с тем нельзя не отметить такую сущностную черту проектирования сложных социальных систем, как влияние мысленного образа конечного планируемого результата на поведение конкретного индивида и социальных групп в данный момент времени. Возникает, своего рода петля обратного времени, когда будущее (строго говоря, существующее в виде мыслеобразов в головах определенного количества людей) начинает активно влиять на настоящее, выступая в качестве критерия поведения индивидуальных и коллективных акторов общественного процесса. В качестве классического примера можно привести возникновение многих религий, использующих идею спасения, ставя в зависимость от предполагаемого будущего, поведение человека в настоящем.

Рискнем предположить, что данная особенность не укладывается в рамки традиционного общенаучного понимания таких элементов научного творчества как научная гипотеза, парадигма научного исследования и т. п., будучи явлением гораздо более широким, качественно отличающим проектирование общественных систем от технических. Она, как нам представляется, должна предопределять большую строгость исследователя к себе, а также при оценке результатов исследований в этом направлении (рекомендуем читателю в полной мере применять этот тезис, прежде всего и при чтении данной статьи).

От степени влияния образа будущего на настоящее будет зависеть не только научная чистота исследования, но и спектр последствий социального творчества. Понятие социального эксперимента в сугубо научном понимании дефиниции «эксперимент» представляется более чем некорректным и, несмотря на широкое распространение в общественных науках, может использоваться с оговоркой, что служит оно для обозначения некоей линии развития, считающейся боковой, неглавной, относительно системы координат, принятой автором конкретной теории. Типичным является, например, объявление неудачным социальным экспериментом, моделей общественного развития реализованных в социально-политической практике диктаторских режимов ХХ в., производимое в системе координат, где базовым вектором развития выступает единение рыночных принципов организации экономической жизни общества с общедемократическими (в евроцентристской цивилизационной трактовке) принципами организации политической системы общества.

Нельзя не упомянуть и особую разновидность моделей будущего, относимую нами, хотя и весьма условно, к так называемым «моделям-катастрофам», которые, создают ситуацию тупика. В этом случае любые, общественно значимые действия, только ухудшают ситуацию, но и ситуация ничегонеделания тоже не спасает от наступления катастрофического будущего. Подобные модели редки, к ним можно относить идеологию народов Центральной и Южной Америки, накануне вторжения конквистадоров, отдельные радикальные христианские и исламские учения. Однако определенную актуальность этой проблематике, как нам представляется, придает некая безысходность, становящаяся все более и более частым атрибутом современных исследований, так или иначе пытающихся ответить на вопрос о будущем российской цивилизации. Авторы либо не пытаются сформулировать какой-либо внятный рецепт выхода из сложившейся ситуации, либо отделываются невнятной сумятицей из западной политологической науки современности и философских исканий отечественных либеральных религиозных мыслителей, либо по сути уходят от ответа, заявляя, что национальная идея суть некая неуловимая эманация народной души и ее научное осмысление, а тем более формулирование чего-либо опережающего, по определению лишено смысла.

Рассмотрим теперь, в сжатом виде, ситуацию с теориями общественных и общественно-экономических систем.

Разработка концепций и моделей справедливого и эффективного общественно-экономического устройства, как известно, являлась предметом деятельности многих теоретиков общественной мысли древнего мира, средних веков и современности (Платон и Аристотель, Т. Кампанелла, Ж. Ж. Руссо, Т. Гобсс, Т. Мор, Р. Оуэн, К.А. Сен-Симон, Ш. Монтескье, А. Смит, К. Маркс, Г. Спенсер, В. Ленин, Н. Данилевский, П. Сорокин, Н. Бердяев, К. Ясперс, М. Вебер: громкие имена можно перечислять и далее).

При анализе подходов разных теоретиков к описанию моделей общественно-экономического устройства (статика) и общественно-экономического развития (динамика) можно, прежде всего, выделить содержательно-языковое описание моделей, и у некоторых авторов (Ф Кенэ, К. Маркс, В. Ленин) — математические модели, характеризующие процессы функционирования и развития общественно-экономической системы.

Придание определенной формальной строгости при представлении моделей общественно-экономического и общественно-политического устройства обеспечивалось в работах специалистов по праву (законы Хаммурапи в Вавилонии, законы Менеса в древнем Египте, законы Ману в древней Индии, идеология Конфуция и т. д.). Отнесение вышеуказанных, весьма разнородных артефактов социального нормотворчества использовано отнюдь не на основании набора формальных признаков, присущих социальной теории. Законы Хаммурапи, строго говоря, вообще лишены внутренней структуры, привнесенной в них уже современными исследователями. Главным критерием для авторов статьи при отнесении указанных материалов к социальным теориям стала их такая общая черта как отражение в них действующей и будущей (хотя и выраженной в различной степени) модели общества.

В накопленном мировой цивилизацией арсенале теоретических построений относительно закономерностей функционирования и развития общественных систем можно выделить, по крайней мере, четыре крупных группы теорий, классифицирующихся по двум разным основаниям классификации:

• 1) изучающе-объясняющие (с одной стороны) и нормативные теории общества (с другой стороны);
• 2) экономико-социальные и социолого-экономические теории общества.

В изучающе-объясняющих теориях исследуются закономерности и выводятся законы функционирования и развития общества на основе ретроспективной информации.

В нормативных теориях производятся обоснования конструкций будущего общества как на базе выявленных закономерностей, так и на базе творческо-экспертного прогнозирования образов будущего, причем с проработками по качественным изменениям общества. В последнем случае авторы-конструкторы как бы становятся на позиции, находящиеся вне исследуемой системы. В кибернетике такой принцип получил название принципа внешнего дополнения.

К изучающе-объясняющим теориям можно отнести трудовую теорию стоимости (А Смит, Д. Рикардо и их продолжатели Ж. Б. Сэй, Т. Мальтус, Дж.С. Милль и, далее, К. Маркс со своей «объясняющей» частью «Капитала»).

К нормативным теориям общества можно отнести теорию «Города солнца» Т. Кампанеллы, теорию «нового социетарного мира» М. Фурье, теорию «наиболее полного равенства» К.А. Сен-Симона, теорию коммунизма К. Маркса и далее В. Ленина.

Свое место в этом ряду занимают отечественные либеральные теории, выступавшие своего рода антитезой российскому варианту марксизма, пытаясь создать модель развития страны, в которой были бы синтезированы традиционные европейские экономические институты, система политических прав и свобод человека с эволюционистскими методами общественных преобразований. Особенно интересен этот опыт в силу того, что эти поиски осуществлялись в условиях острого системного кризиса, когда страна решала задачу ликвидации цивилизационного отставания. В этом же контексте следует рассматривать и совокупность поиска новой модели общества на стыке таких сущностей (категорий) как бог и человек, относящейся прежде всего к российской религиозно-философской традиции.

И вот здесь, при построении нормативных теорий общества, крайне важно не допускать сверхкритических кардинально-революционных отрывов от естественно-эволюционного развития. Нормативное проектирование безусловно необходимо. Но — без бездумного нарушения эффективно-работающих структур и институтов («Весь мир насилья мы разрушим…»). Разрушать, как правило, всегда проще. И далее «…мы наш, мы новый мир постоим, кто был ничем, тот станет всем!» Практика этого, так называемого, «нового» мира далее показывает, что тот, кто стал этим «всем» — начинает эксплуатировать тех же, ранее себе подобных.

Принцип «не навреди» является категорическим императивом и для модернизации общественно-экономических систем. Однако главной задачей и для исследователя и для политика-практика при реализации данного принципа станет выбор критерия кому или чему «не навредить». В действующей миросистеме общественных координат критерием выступают, как правило, ценности, значимые для индивида, выступающего ее альфой и омегой. Однако, с учетом исторических, ментальных (в т.ч. этно-конфессиональных) особенностей конкретных обществ нельзя не признать, что в целом ряде случаев первоочередное значение получают ценности коллективные, обеспечивающие цивилизационную идентификацию и самоидентификацию индивида через различные общественные институты.

К экономико-социальным теориям (где доминируют экономические аспекты над социальными) можно отнести «классическую» экономическую теорию (У. Петти, А. Смит, Ж.Б. Сэй) Необходимо подчеркнуть, что невозможно обосновывать и автономно разрабатывать чисто «экономические» и чисто «социальные» теоретические положения относительно общественных процессов, ибо эти процессы неразрывны. Другое дело, что уровни «экономичности» и уровни «социальности» в разных теориях могут быть разными. Однако, гипертрофированное доминирование одного (например — экономического) аспекта приводит к потерям качества теоретического построения вообще. Специализация в анализе, разработках, конечно, необходима, однако при этом не должна теряться целостность объекта или процесса и его системность, не должны упускаться важные связи и отношения. (В этой связи в различных микросоциумах часто можно, например, услышать: «мы — экономисты», «мы — социологи» или «мы — юристы» с оттенками не только гордости за профессию, что необходимо, а именно с оттенками отчуждения от других сфер. А это — уже пагубно!).

К социально-экономическим теория (где доминируют социологические аспекты) можно отнести:

• 1) теория «общественного договора» (Ж.-Ж. Руссо, Т. Гобс);
• 2) теория социальной статики и динамики (О. Конт);
• 3) теория социал-дарвинизма (Г. Спенсер);
• 4) теория структурного функционализма (Т. Парсинс, Э. Шилз);
• 5) теория социальных изменений (Р. Мартон);
• 6) теория социального конфликта (Р. Миллз, Р. Дарендорф);
• 7) теория «праздного класса» (Т. Веблен);
• 8) теория «менеджериального общества» (Дж. Бернхем);
• 9) теория «корпоративного общества» (Ч.Р. Миллз)
• 10) теория «массового общества» (Х. Ортега-и-Гассет, Э. Фромм, Д. Росмен);
• 11) теории «тоталитарного общества» (Э. Юнгер, В. Зомбарт, Х. Арендт, К. Мангейм);
• 12) теории «индустриального общества» Р. Арона, М. Хоркхаймера, Т. Адорно, Г. Маркузе;
• 13) теории постиндустриального общества (Д. Белл, А. Турен);
• 14) теория общества «третьей волны» (О. Тоффлер)

Анализ теоретического наследия, имеющегося в распоряжении современного исследователя, должно, как нам представляется, обращать его к тому, чтосистемно-конструктивные обоснование модели российского общества XXI века должно одновременно обеспечиваться на основе сочетания эволюционного и нормативного подходов в единстве экономических и социологических аспектов. При этом требует учета такая особенность российской ментальности, как исключительная подверженность национального характера влиянию «образов светлого будущего», свидетельством чему является нахождение, вплоть до настоящего времени, многих наших соотечественников в упомянутой нами выше, «петле обратного времени», когда смыслом существования становится идеологический фантом «светлого будущего».

Так должно быть! Однако, «то что люди не учатся на ошибках истории — самый главный урок истории» (О. Хаксли). Именно это и произошло в России не только в 1917 г., но и в 1991;1993 гг. Программы реформирования готовились несистемно, а реализовывались в значительной степени догматиками-фанатиками!

На старте рыночных трансформаций, еще до распада СССР, формировались и активно обсуждались в средствах массовой информации варианты программ реформирования экономики, наибольшую известность из которых получила программа «500 дней» (идеолог Г. Явлинский), развитая далее рабочей группой под руководством С. Шаталина. Далее были подготовлены несколько вариантов уже российских программ, включая «программу углубления экономических реформ», считавшуюся официально принятой программой первого российского правительства.

В общественном мнении вплоть до настоящего времени весьма широко распространена мифологемма о том, что СССР привели к краху партийно-политические лидеры, руководствовавшиеся комплексной теорией общественного развития оказавшейся неверной. Соответственно, вина опосредованно ложится на представителей общественных наук, которые либо неверно истолковывали теорию общественного развития, либо вообще руководствовались чем-то совершенно человеконенавистническим. Парадокс ситуации состоит во-первых в том, что в период существования СССР, специалисты в области гуманитарного знания никогда не стояли сколь-нибудь близко к рычагам управления обществом, которыми полностью владели типичные представители технократических слоев (определяемых нами по типу мышления и логике принимаемых решений, независимо от наличия у них технического образования или опыта производственной, деятельности). Академик Г. А. Арбатов, рассказывая о периоде своей работы в качестве одного из консультантов высших эшелонов власти, упомянул эпизод, когда спичрайтеры Л. Брежнева, в начале его карьеры, как Генерального секретаря ЦК КПСС, вписали в его доклад несколько цитат из работ К. Маркса. На что Л. Брежнев, собрав их сказал: «Ну что Вы делаете. Кто же поверит, что Леня Брежнев читал Маркса». Во-вторых, а этот миф еще более укоренен в массовом историческом сознании, считается, что СССР развивался на основе плановой системы хозяйствования, имевшей достаточное теоретическое и практическое обоснование. Ряд современных отечественных и зарубежных исследователей ставят данный тезис под сомнение, отмечая, что, как минимум, следует говорить об ином порядке степени плановости социалистической экономики и уж тем более социального моделирования в данный период. Таким образом, представляется возможным говорить о том, что в научных исследованиях предпочтительнее исходить не из привычных мифологемм, а из насколько это возможно, непредвзятого для исследователя анализа фактической истории социального проектирования советского периода.

В течение прошедшего десятилетия в России создан целый ряд центров, институтов, в названии которых фигурируют термины «Стратегические оценки», «Стратегический анализ», «Стратегические разработки» (Центр стратегических разработок — ЦСР) и т. д. Журналом «Эксперт» по инициативе его главного редактора В. Фадеева учрежден институт «Общественного проектирования». Учрежден журнал «Стратегия России» (главный редактор В. Никонов). Указанные (и другие) структуры готовили и готовят много актуальных и полезных материалов.

Так, Центром стратегических разработок, созданным в 1999 г., подготовлен целый пакет проектов, посвященным проблемам и перспективам развития России. Сразу после учреждения Центра с привлечением более 500 экспертов активно разрабатывалась стратегия социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу.

Авторы-разработчики отмечают, что Стратегия (хотя и не полностью) легла в основу Основных направлений социально-экономической политики правительства Российской федерации до 2010 г. Сама Стратегия осталась проектом, не получившим официального признания. В настоящее время Центр стратегических разработок в основном готовит обсуждения и экспертизы конкретных актуальных, но сугубо специальных проектов. Кроме того, следует отметить, что сама Миссия ЦСР сформулирована как «Содействие успешному развитию страны путем экспертной и нормативно-правовой поддержки проводимых реформ в экономике и социальной сфере». То есть экспертиза кем-то проводимых реформ, а не генерация собственных идей и программ. Совсем недавно, после смены руководства, Центра перед ним поставлена задача обоснования стратегии развития экономики России на период до 2025;2030 гг.

Институтом общественного проектирования (В. Фадеев) подготовлена «Экономическая доктрина России». Однако и здесь при всей полезности подобной доктрины имеет место явный крен в сторону чисто экономических аспектов перспективного конкурентоспособного развития России, обоснования необходимости и некоторых путей повышения ее капитализации в мире. Целевые ориентиры конечных результатов развития общества в этом проекте не просматриваются.

В журнале «Стратегия России» публикуется много весьма интересных предметных обзоров и мнений известных специалистов (особо следует отметить обзоры д.э.н. профессоров В. Л. Тамбовцева и А. Е. Шаститко по проблемам собственности), публикации А. Салмина, В. Рыжкова. Однако, анализ вышедших номеров с момента учреждения журнала показывает, что собственно о стратегии развития общества и государства в ее комплексном, развернутом представлении — материалов по существу нет.

Как известно, сейчас зарегистрированы и считаются действующими около семидесяти политических партий. Формально они все имеют свои программы, основные положения которых опубликованы и публикуются в общероссийской периодической печати. Однако, развернутые программы, которые можно считать достойными для анализа и изучения имеют только некоторые партии. К их числу следует отнести программные документы партии «Родина» и, одновременно, движения «За достойную жизнь», основное авторство в которых принадлежит д.э.н., академику РАН С. Глазьеву (с использованием разработок академика Д.С. Львова), программные документы КПРФ, партии «Яблоко», в свое время программные документы СПС, некоторые программные документы «Единой России», у которой вообще-то нет целостной программы, программные документы партии «Патриоты России», Республиканской партии России, Партии роста (Б. Титов), Партии профессионалов (О. Дмитриева). Имеется надежда, что на хорошем уровне будут обновляться программные документы «Справедливой России» (С. Миронов и иные лидеры).

Программные документы указанных партий и общественных движений имеют много общих положений. Все они провозглашают благие цели по восстановлению уровня жизни и борьбы с бедностью, говорят о необходимости обеспечения экономического роста, повышения эффективности и инновационности экономики. Однако, о конкретных целевых ориентирах социально-экономического развития и конкретных действительно эффективных средствах и механизмах повышения эффективности развития во многих программах конструктивных предложений — нет или их очень мало.

И, наконец, самое главное! Ни в одной программе по существу нет системного представления нормативно-перспективной, нормативно-целевой модели общества, которая, по мнению партии должна формироваться в России и была бы понятна всем гражданам России ! Нет перспективного стратегического позиционирования России в мировой цивилизации! Нет «прорывной», глобальной, мобилизующей всех членов общества идеи !

Таким образом, главной причиной отсутствия в таких программах системного образа российского общества является отсутствие теоретической базы при построении самих общественных теорий и, соответственно, отсутствие необходимой компетентности у разработчиков. Возникающие в свое время некие идеологемы вроде «суверенной демократии» (В. Сурков) лишь подчеркивают отсутствие качественной, эффективной и понятной каждому идеологии. (Суверенная демократия «от кого» — от внешнего окружения России, от внешнего идеологического воздействия, или «суверенная от своего народа» со стороны правящих структур в России ?!) Пока получается больше второе, чем первое !

Если говорить открытым текстом, то это как раз и есть демонстрация интеллектуальной несостоятельности !

Системное проектирование любой системы включает последовательное обоснование сначала ее «формальной структуры», а затем — «материальной (конкретной) структуры».

В этой связи, используя ключевые положения системного подхода, можно показать, что под формальной теорией общества как системы необходимо понимать теоретическое построение, в котором выделяются фундаментальные составные части (подсистемы) и функциональные связи (отношения) между ними, характеризующие содержание общественно-государственных институтов, обеспечивающих функционирование и развитие общества по магистрали прогресса цивилизации в направлении реализации его миссии (генеральной функции).

Кроме того, научная теория вообще и теория общества, в том числе, должна быть фундаментом для реализации двух важнейших макрофункций:

• 1) объяснять устройство, закономерности и законы реального мира, в том числе, с помощью каузальных (причинно-следственных) моделей;
• 2) предсказывать будущее и помогать проектировать, конструировать и постепенно формировать его.

Формальная структура общественной теории (теория построения теорий) В этой связи, инвариантная (формальная) структура любой общественной теории (в том числе теории построения всего общества) должна, по нашему мнению, основываясь на всех предшествующих рассуждениях, включать:

• 1. Систему базовых (опорных, реперных, исходных понятий)
• 2. Систему отношений между базовыми понятиями и способов (или алгоритмов) вывода новых производных понятий и обобщений их в категории (опорную сеть понятий)
• 3. Генеральный закон и (или) систему базовых принципов (для аксиоматических теорий).

Выведенные в соответствии с дедуктивной теорией законы и закономерности далее могут становиться базовыми принципами для аксиоматических теорий.

4. Система методов (методология) решения проблем, проектирования, конструирования, созидания на основе использования фундаментального закона, закономерностей и фундаментальных принципов.

Известен тезис: нет ничего практичнее, чем хорошая теория.

Хорошая теория позволяет далее генерировать оптимальные (или хотя бы просто верные) практические действия.

Взаимосвязи методологии (системы методов) исследования и формирования теории, а также системы методов (методологии) проектирования (систем, и т. д.), на базе тех или иных теорий, могут быть представлены в виде пирамиды, в вершине которой показана сформированная теория.

Лестница наверх (слева) — это методология (система методов-ступеней) исследования систем, изучения закономерностей ее эволюции и формирования теории.

Лестница вниз (справа) — это методология (система методов) использования теории в практике, в синтезе новых систем.

Представленные теоретико-методологические положения использованы нами при системном проектировании концептуальной нормативно-целевой модели общества, которая должна включать следующие взаимосвязанные части:

• 1) определение общественно-государственной идеи (как генеральной цели развития российского общества) и систему ключевых принципов общественного прогресса, задающих магистраль стратегического развития;
• 2) систему принципов построения целереализующих общественно-государственных структур (институтов, методов, механизмов, правовых активов), обеспечивающих эффективное развитие общества и экономики по заданной «магистрали» общественного прогресса.

Действительно, без обоснования и установления концептуальных направлений развития общества в виде системы взаимосвязанных ключевых принципов общественного прогресса, последующая деятельность всех общественно-государственных структур обречена на неудачи. Научное управление обществом невозможно без обоснования такой системы принципов. Другое дело, что подход к определению и обоснованию ценностных ориентиров и раскрывающих их принципов, определяющих направления развития, должен быть ни чрезмерно романтическим (так было), ни волюнтаристским (было и так), что имело место в программных документах до последнего времени. Таким образом, концепция образа общества в виде ключевых принципов общественного прогресса по существу задает магистраль общественного прогресса.

Нормативно-целевая модель образа общества, как и любая теоретическая модель, может быть представлена в виде системы принципов, постулатов, часть из которых формулируется на основе обобщения исторического опыта и выделения системы ценностей и достижений, накопленных цивилизацией, введения новых концептуальных императивов.

Как известно, совокупность исходных постулатов и выведенных на их основе положений, образует аксиоматически построенную теорию, «открытую» для дальнейшего развития в рамках сформулированных принципов и аксиом.

Системный подход к обоснованию ключевых принципов, определяющих магистраль развития цивилизации, требует выделения двух аспектов категории «общественный прогресс»:

социальный прогресс;

экологический прогресс.

Системно-конструктивное определение общественного строя России на рубеже ХХI века, таким образом, может быть представлено как «социоэкологически ориентированное рыночно-демократическое общество».

В приведенном определении, как видно, установлены как глобальные конечные ценностные ориентиры, так и содержание ключевых форм саморазвития в экономике и политике.

Соответственно, общественно-государственная идея России в ХХ веке может быть определена как обеспечение одного из высших на планете качеств жизни человека и окружающей среды на основе воссоздания эффективного государства и рыночно-демократических отношений в экономике и политике.

Отметим в этой связи, что широко распространенные определения «постиндустриальное общество», «постэкономическое общество» (Д. Белл и другие), «информационное общество», «планетарное информационное общество», «устойчивое общество», «ноосферное общество» и даже «планетарное гражданское общество» (Н. Моисеев и другие) — не определяют ценностно-целевой и воспроизводственно-движущей сущности общества ХХI века.

Такие определения мало что дают и для научной общественности и для широких масс населения. Сущность формирующегося общества должна быть понятна всему обществу ! Хотя нельзя вновь не отметить очень серьезной опасности для российского и подобных ему общественных организмов, связанных с упомянутой выше возможностью его попадания в «петлю обратного времени», когда представление о будущем становится критерием для оценки настоящего, определения поведенческих стереотипов и т. п.

Принципиально важным представляется отграничение официальной системы ценностных ориентиров от аналогичной «неявной» системы и их взаимодействие. Теоретически можно допустить вариант, когда они полностью совпадают, но на практике он невозможен хотя бы в силу разных целей и интересов носителей этих систем ценностей, идентичности которых не смог достичь ни один из тоталитарных режимов.

Определение общества как саморазвивающейся системы с позиций системного подхода должно охватывать и его ценностно-целевую («магистральную») направленность, и содержание базовых механизмов обеспечения воспроизводства, движения, саморазвития в экономике и политике.

Остановимся теперь на несколько более подробной характеристике системы ценностей в рамках обозначенных социальных и экологически секторов.

Отметим, прежде всего, что именно эти ценности являются в масштабе мировой цивилизации конечно-целевыми. Экономический рост это все-таки средство, а не самоцель. Социальные ценности и экологические ценности должны являться императивными. Соответственно, социальный императив и экологический императив должны направлять развитие и функционирование общества по «магистрали» прогресса цивилизации.

Напомним, во-первых, что системы ценностей в контексте цивилизационно-формационного подхода в значительной степени определялись и определяются до настоящего времени мировыми религиозными течениями. Так, в конфуцианстве — это «ритуал» — система правил поведения членов общества в различных ситуациях жизнедеятельности. В буддизме — «путь восьми дорог». В христианстве — «десять заповедей» и т. д. Возможен и их переход в нормативную систему, что произошло в частности, в рамках мусульманства (шариат).

Возникшие позже научные направления о развитии общества, первоначально являющиеся действительно прогрессивными и объективно отражающими тенденции и закономерности общественного развития, со временем часто становились догмами, превращались в «единственно верные учения», и становились своеобразными религиями. Вообще, превращение тех или иных научных положений в своего рода религии происходит довольно часто, когда в обществах нет конкуренции идей, а господствует какое-либо одно направление. Отсюда инквизиция в средневековье, марксизм-ленинизм-сталинизм, его производные (лысенковщина, борьба с «продажной девкой империализма» кибернетикой и т. п.) учение «чучхе» и т. д.

Тем не менее, попытки сформировать и регламентировать (в рамках сложившихся подходов) системы ценностей осуществлялись и в обществах ХХ века (американский образ жизни, моральный кодекс строителя коммунизма в СССР, скандинавская модель общества и т. д.).

Отметим одно весьма существенное обстоятельство. В некоторых религиях «магистральные ценностные ориентиры» в явном не формулируются, а задаются в виде системы ограничений-запретов: «не убий», «не укради» и т. д. Имеется в виду, что если человек выполняет эти заповеди-принципы, то в остальном он свободен. Впоследствии такая схема жизнедеятельности стала называться «разрешено все, что не запрещено законом».

Такого рода модели, регламентирующие жизнедеятельность общества, конечно, имеют право на использование, и многие столетия являлись основой жизни для многих народов.

Однако каждая подобная модель — регламентирующая модель деятельности гражданина и общества, но не направляющая в будущее. Это как бы модель повседневной жизни, текущего функционирования, но — не развития ! В этом, с нашей точки зрения, серьезная ограниченность такого определения системы ценностей в обществе.

В порядке аналогии здесь можно напомнить, что в моделях оптимизации всегда конструируется и целевая функция, и система ограничений. Целевая функция как бы определяет направления и степень достижения целей, но не вообще, а при имеющихся ограничениях разного рода.

Таким образом, полная система ценностных ориентиров общества должна включать две подсистемы:

целевые ценности (ценности — целевые ориентиры);

ценности — запреты (ограничения).

Целевые ценности общества далее должны находить свое отражение в правах человека и гражданина.

Ценности-запреты (ограничения) соответственно должны находить свое отражение в спектре обязанностей человека и гражданина.

Между целевыми ценностями и ценностями-запретами (ограничениями), с одной стороны, и между правами и обязанностями, с другой стороны, на каждой стадии общественного развития должна обеспечиваться согласованность и сбалансированность. Так, в частности, как известно, в рамках Организации объединенных наций подготовлена и принята «Всеобщая декларация прав человека» (принята и провозглашена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.). В то же время «Всеобщей декларации обязанностей человека» к сожалению пока нет! Подобная ситуация имеет место и с Основным законом Российской Федерации. В Конституции Российской Федерации сформулированы основные права человека и гражданина (хотя и не все !). А вот целостной системы обязанностей человека и гражданина ни в Основном законе, ни в других нормативных актах — нет! Это огромная проблема, требующая решения. В развитом гражданском обществе каждый должен знать свои права и, одновременно, обязанности! Только тогда общество будет действительно «правовым». Права и свободы должны обеспечиваться в рамках системы обязанностей-ограничений.

В опыте человечества, прежде всего европейской цивилизации ХХ века, достаточно наглядно проявились несколько типов организации жизни общества. Не пытаясь в рамках настоящей статьи попытаться подробно описать данные процессы, отметим то обстоятельство, что в самом общем виде эти подходы могут быть описаны в рамках двух формул. Для традиционного европейского эволюционного пути развития характерно объединение понятий ПРАВО-СОБСТВЕННОСТЬ, основанное на имманентно понимаемой за этими дефинициями неразрывной связи между наличием собственности как материальной основы возникновения у личности прав, из которых уже опосредовано возникают ее ОБЯЗАННОСТЬ по отношению к обществу. Для различных вариантов реализации широкомасштабных проектов строительства нового типа общества, основанных на том или ином уровне обобществления средств производства, самодеятельных форм жизни населения, характерно фактическое отрицание самоценности личности и постановку во главу угла единения таких элементов как ПРАВО-ОБЯЗАННОСТЬ. В условиях фактического отчуждения личности от средств производства (СОБСТВЕННОСТИ), государство широко использует различные внеэкономические методы принуждения человека к поведению, признаваемому положительным в рамках установленной системы общественных отношений.

Задача управления обществом в данном случае состоит в том, чтобы обеспечить прочную связь всех сторон треугольника объединив в новой конструкции гармоничное единение западного индивидуализма СОБСТВЕННОСТЬ-ПРАВА с восточной (общинным в российской трактовке славянофильского уклона) соборностью ПРАВА-ОБЯЗАННОСТИ (использовалось в советское время без сколь-нибудь убедительного для населения ресурсно-идеологического подкрепления).

Ключевым элементом в данном случае выступает именно правовая система общества, в которой сходятся следствия обладания индивида собственностью и обременение его соответствующими обязанностями. Нельзя вновь не сделать отсылку к поиску отечественными либеральными силами начала ХХ века ключевого звена в преобразовании общества.

Взаимосвязь между целевыми ценностями, правами и обязанностями можно показать на примере сферы образования. Так, если обществом обеспечение достижения качества образования не ниже уровня передовых стран провозглашается важнейшим ценностным ориентиром, то каждый из членов общества должен иметь право на получение такого образования, а обязанностью каждого должно быть получение минимально установленного на данном этапе уровня образования (среднего, например).

Таким образом, фундаментальная система ценностей цивилизации ХХI века в целом и Российского общества, в том числе должна раскрываться соответствующими базовыми системными принципами:

По сектору «Социальный прогресс».

Каждому из граждан — обеспечение надежности будущего и уверенности «в завтрашнем дне» при блокировании иждивенчества на основе тезиса «государство для интересов честного человека, а не человек для нужд государства» (принцип личностного императива).

Каждому из граждан — максимум простора, возможностей и свобод для самореализации при создании обществом и государством системы выдвижения творческих и достойных лидеров во всех сферах и отраслях (принцип свободного саморазвития).

Каждому из граждан — максимум возможностей для обеспечения своего качества жизни на уровне первой пятерки стран-лидеров (принцип обеспечения качества жизни по уровню лидирующих стран).

Каждому из граждан — уровень доходов по результатам творчества, созидания и труда в соответствии с мотивационной шкалой общественной значимости видов деятельности при одновременном предотвращении эксплуатации с учетом непревышения десятикратного разрыва в доходах 10% высокодоходных и 10% низкодоходных слоев населения (принцип оптимального сочетания экономической эффективности и социальной справедливости).

Каждому из граждан — обеспечение его безопасности от преступности и возможной внешней агрессии на основе необходимой оборонной достаточности (принцип надежности и безопасности жизнедеятельности).

По сектору «Экологический прогресс»:

Безусловное обеспечение приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами (принцип экологического императива).

Безусловное обеспечение гармоничного развития и устойчивого равновесия антропогенных и экологических систем (принцип эколого-антропогенного равновесия).

Безусловное обеспечение предотвращения и сокращения загрязнения окружающей среды и нарушений стандартов природопользования (принцип экологического упреждающего управления, экологического «не навреди»).

Безусловное обеспечение расширенного воспроизводства возобновляемых природных ресурсов (принцип экологического расширенного воспроизводства).

Безусловное обеспечение жесткой и полной ответственности за нарушения экологических стандартов (принцип адекватной ответственности).

Как было указано ранее, представленная система целеориентирующих фундаментальных принципов, раскрывающих соответственно и направления развития, и права граждан, должна быть дополнена системой обязанностей, требуемых для выполнения каждым членом общества.

Наиболее общие фундаментальные принципы общественного прогресса должны быть регламентированы Основным законом страны (Конституцией). Далее законодательные органы государственной власти, основываясь на представленной системе ключевых принципов, должны разрабатывать и принимать соответствующие общегосударственные законы и иные нормативные правовые акты.

Развитие общества в соответствии с представленными принципами и ценностными ориентирами требует создания и совершенствования целостной системы институтов, средств, механизмов, обеспечивающих эффективное движение общества по магистрали общественного прогресса. Ряд важнейших средств и механизмов обеспечения эффективного развития общества уже представлен в принятых законах и других нормативных актах.

Отсюда, целостная и конструктивная система принципов, институтов и необходимых механизмов, обеспечивающих эффективную реализацию экономического, ресурсного и интеллектуального потенциала страны, саморазвитие и совершенствованию общества, должна включать следующие важнейшие составные части.

В экономической сфере:

многообразие и сочетание различных форм собственности, повышающих и активизирующих социально-экономическое развитие;

сочетание стратегического планирования ключевых общегосударственных пропорций и программ с рыночным регулированием и индикатвиным планированием;

сочетание централизации развития и функционирования социально-экономической системы для решения концептуально-стратегических проблем и реализации общегосударственных функций с экономической самостоятельностью субъектов Федерации при добровольном делегировании функций в нижних уровней на верхний с соответствующей степенью централизации ресурсов;

переориентация структурной политики на обеспечение пропорций, выводимых из перспективных целевых нормативов по «модели рационального потребления» населения, заданий социальных программ и программ обеспечения оборонной достаточности;

переориентация инвестиционной политики на обеспечение «перелива» капитальных вложений в соответствии со структурной политикой;

обеспечение целенаправленного и комплексного социально-экономического развития регионов, краев, областей, городов и районов на принципах самоуправления и самофинансирования;

сочетание централизации развития и функционирования отраслей с экономической самостоятельностью предприятий, реализуемой, щадящей и стимулирующей саморазвитие, предпринимательскую активность, системой налогообложения предприятия при добровольном делегировании министерствам (ведомствам) общеотраслевых задач;

диверсификация экономики на основе сочетания крупных и мелких предприятий, способных гибко реагировать на изменение потребностей рынка;

демонополизация экономики и стимулирование развития самостоятельность мелких и средних предприятий, реализующих идеи и проекты авторов нововведений — субъектов интеллектуальной собственности (малых «венчурных» фирм, основателями которых, как правило, являются авторы нововведений, изобретений);

переориентация системы ценообразования на оптимальное сочетание планово-централизованного (по ключевой продукции непроизводственного и производственного назначения) и рыночного ценообразования;

реструктуризация финансово-бюджетной системы на обеспечение оптимального сочетания централизации и децентрализации на основе принципа «приоритет ресурсообеспеченности нижних уровней при функционально-необходимой достаточности концентрации ресурсов на каждом из вышерасположенных уровней»;

создание системы налогообложения доходов граждан, стимулирующей трудовую, творческую и предпринимательскую активность, и предотвращающей расслоение общества на «бедных» и «богатых"сверх оптимального уровня, соответствующего на данном этапе непревышению десятикратного «разрыва» между регулярно оцениваемым прожиточным минимумом и максимальными доходами.

В политической сфере:

закрепление, развитие и обеспечение политических прав граждан на уровне международных стандартов ;

политический плюрализм и возможность многопартийности при соблюдении Конституции и Законов страны, получение властных полномочий парламентским путем;

развитие избирательной системы на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при создании возможностей конкуренции претендентов и их конструктивных программ или социальных проектов;

постоянный и всесторонний учет общественного мнения, активное использование референдумов как формы непосредственного народовластия;

развитие местного самоуправления на основе укрепления правовой и финансово-экономической базы в рамках необходимых функций и полномочий;

обновление межгосударственных отношений в СНГ на основе союзного договора при создании условий для доминирования принципа «в составе Союза экономически и политически целесообразней, чем вне его»;

коренная реформа и обновление партии в направлении резкого усиления творческого потенциала, личной порядочности, ответственности и внутрипартийной демократии.

В государственно-правовой сфере:

обновление Союза Независимых Государств на основе договорного принципа и добровольной передачи союзным органам (центру) четко определенных функций и ресурсов в Союз Независимых Евроазиатских Государств (СНЕГ);

обеспечение конституционных гарантий граждан, предотвращение влияния шовинизма и национализма на политическую жизнь страны;

обеспечение правовых гарантий возможного выхода из Союза при соответствующем механизме разделения;

последовательное разделение властных функций: законодательной, исполнительной, судебной;

обеспечение реального равенства экономических прав субъектов Федерации;

приоритет принципа единства прав, обязанностей и собственности человека как основа законодательной, исполнительной и судебной власти;

развитие системы правосудия и охраны общественного порядка с целью безусловного соблюдения закона всеми государственными органами, общественными организациями, предприятиями, должностными лицами и отдельными гражданами;

обеспечение подлинной независимости и эффективности прокурорского надзора;

неотвратимость наказания за нарушения законов адекватно правонарушению в размере, необходимом и достаточном для предотвращения соответствующих рецидивов потенциальными нарушителями (принцип предупреждающей строгости наказания, на основе которого должно совершенствоваться гражданское и уголовное законодательство);

создание эффективной системы предупреждения правонарушений и преступности на государственно-общественных началах.

Представленная система фундаментальных ценностно-целевых и институционально-целереализующих принципов должна далее легитимизироваться в форме федеральных законов, начиная с Основного закона России — ее Конституции.

Сформулированные теоретико-методологические положения позволяют определить сущность соответствующей теории как ЦЕННОСТНО-МАГИСТРАЛЬНАЯ теория общества и экономики, и рекомендовать использовать ее ключевые концепты в модернизации России ХХ1 века.

Подводя итоги напомним, известный тезис Луция Аннея Сенеки «Нет попутного ветра для того, кто не знает куда плыть».

• 1. Абалкин Л. И., Погосов И. А., Маевский В. И. и др. Стратегический ответ России на вызовы нового века. М.: Изд-во Экзамен, 2004.
• 2. Альтшуллер Г. С. Алгоритм изобретения. М.: Московский рабочий, 1973.
• 3. Альтшуллер Г. С. Найти идею. Новосибирск: Наука, 1986.
• 4. Аронов Д. В., Садков В. Г. Либеральные проекты Основного закона России (историческая эволюция, опыт и перспективы построения модели). М.: «Юрист», 2005.
• 5. Атаманчук Г. В. Обеспечение рациональности государственного управления. М., 1990.
• 6. Аитов М. А., Лапин Н. И., Тощенко Ж. Т. Социальное проектирование. М., 1982.
• 7. Атаманчук Г. В. Теория государственного управления. Курс лекций. М., 1997.
• 8. Атаманчук Г. В. Управление: социальная ценность и эффективность. М., 1995.
• 9. Афанасьев С. Л. Будущее общество. М.: Изд-во МГТУ, 2000.
• 10. Бартенев С. А. Экономические теории и школы. М.: Изд-во БЕК, 1996.
• 11. Белл Д. Грядущее постиндустиальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Академия, 1999.
• 12. Бернхем Дж. Менеджериальная революция. М., 1948.
• 13. Бестужев-Лада И.В. окно в будущее. Современные проблемы социального прогнозирования. М., 1970.
• 14. Бестужев-Лада И.В., Наметникова Г. А. Социальное прогнозирование. М., 2002.
• 15. Ведлен Т. Теория праздного класса. Организация институтов. 1992.
• 16. Гранберг А. Г., Данилов-Данильян В.И., Циканов М. М., Шопхиев Е. С. М.: Экономика, 2002.
• 17. Грегори П. Политической экономия сталинизма. М., 2006. (Советская история в зарубежной историографии).
• 18. Гуд Г. Х., Макол Р. Э. Системотехника.

  Введение

  в проектирование больших систем. М.: Сов. Радио, 1962.

• 19. Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. М., 1969.
• 20. Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества. М., 1971.
• 21. Заславская Т. И. Современное российское общество: социальный механизм трансформации. М.: «Дели», 2004.
• 22. Зиновьев А. Русская трагедия: гибель утопии. М.: Алгоритм, 2003.
• 23. Иноземцев В. За десять лет: к концепции постэкономического общества. М., 1998.
• 24. Иноземцев В., Князев Ю., Павлов К. и др. Социально-экономические модели в современном мире и путь России / Под ред. чл-корр. РАН К. Микульского. М.: Экономика, 2005.
• 25. Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978.
• 26. Кинг У., Клиланд Д., Стратегическое планирование и хозяйственная политика. М.: Прогресс, 1982.
• 27. Кобринский Н. Е., Майминас Е. З., Смирнов А. Д.

  Введение

  в экономическую кибернетику. М.: Экономика, 1975.

• 28. Комплексное народнохозяйственное планирование (Под ред. Е.З. Майминаса). М.: Экономика, 1974.
• 29. Кондратьева Т. Кормить и править: О власти в России XVI—XX вв. / Пер. с фр. М., 2006.
• 30. Львов Д. С. и др. Системные проблемы России. Путь в XI век. М.: Экономика, 1999.
• 31. Львов Д. С. Экономика развития. М.: Экзамен, 2002.
• 32. Львов Д. С. Экономический манифест: Будущее Российской экономики. М.: Экономика, 2000.
• 33. Маркарян К. Общая теория постиндустриального государства. М.: УРСС, 2002.
• 34. Маркс К. Капитал Т. 1. М., 1960.
• 35. Миллз Ч. Р. Властвующая элита. М., 1959.
• 36. Моисеев Н. Универсум, информация, общество. М.: Устойчивый мир, 2001.
• 37. Нобелевские лауреаты XX века (экономика): Энциклопедический словарь. М.: РОССПЭН, 2001.
• 38. Нуреев Р. М. Послесловие к «Политической экономии сталинизма» Пола Грегори // Грегори П. Политической экономия сталинизма. М., 2006. С. 344−379.
• 39. Оптнер С. Системный анализ для решения деловых промышленных проблем. М.: Сов. Радио, 1969.
• 40. Орлов М. А. Основы классической ТРИЗ. М.: Солон-Пресс, 2005.
• 41. Орлов Н. А. Методологические основы конструирования. Русь (НРБ): ВТУ, 1986.
• 42. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Избранные труды. М., 1977.
• 43. Перегудов Ф. И., Сагатовский В. Н., Тарасенко В. Г. и др. Основы системного подхода. Томск: Изд-во ТГУ, 1976.
• 44. Перегудов Ф. И., Тарасенко Ф. П. Основы системного анализа. Томск: Изд-во НТЛ, 2001.
• 45. Переход к рынку. Концепция и программа. М., 1990 (С. Шаталин, Н. Петраков, Г. Явлинский, С. Алексашенко, А. Вавилов, Л. Григорьев, М. Задорнов, В. Мартынов, В. Мащиц, А. Михайлов, Б. Федоров, Т. Ярыгина, Е. Ясин)
• 46. Полякова Н. XX век в социологических теориях общества. М.: ЛОГОС, 2004.
• 47. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: Прогресс, 1986.
• 48. Рисмен Д. Одинокая толпа. М., 1950.
• 49. Сагатовский В. Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб.: Петрополис, 1994.
• 50. Садков В. Г. Системные основы формирования общества XXI века и модель Основного закона России. М.: «Прогресс», 2006.
• 51. Садков В. Г., Аронов Д. В. Системные основы проектирования модели основного закона России и опыт либерального законотворчества начала ХХ века // Научные труды. Российская академия юридических наук. Вып. 4. В 3-х т. Т. 1. М.: Изд. группа «Юрист», 2004. С. 145−148.
• 52. Солженицын А. И. Как нам обустроить Россию. М., 1990.
• 53. Солженицын А. И. Россия в обвале. М.: Русский путь, 1998.
• 54. Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000.
• 55. Уемов А. И. Логические основы метода моделирования. М.: Мысль, 1971.
• 56. Уемов А. И. Системный подход и общая теория систем. М.: Мысль, 1987.
• 57. Федоренко Н. П. Россия: уроки прошлого и лики будущего. М.: Экономика, 2001.
• 58. Яковец Ю. В. глобализация и взаимодействие цивилизаций. М.: Экономика, 2003.
• 59. Яковец Ю. В. Циклы, кризисы, прогнозы. М.: Наука, 1999.