Обучение культуре речи школьников старших классов

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ АВТОНОМНОЙ РЕСПУБЛИКИ КРЫМ КРЫМСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЕВПАТОРИЙСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН И МЕТОДИК ИХ ПРЕПОДАВАНИЯ Митрофанов Максим Александрович

ВЫПУСКНАЯ РАБОТА

ОБРАЗОВАТЕЛЬНО-КВАЛИФИКАЦИОННОГО УРОВНЯ «СПЕЦИАЛИСТ»

ПО ТЕМЕ:

«Обучение культуре речи школьников старших классов»

Научный руководитель Зонтова Светлана Евгеньевна ассистент Рассмотрена на заседании кафедры филологических дисциплин и методик их преподавания _________

(Протокол № _____)

Рекомендована к защите____________

Евпатория — 2006

ВВЕДЕНИЕ

3

РАЗДЕЛ I. ПОНЯТИЕ КУЛЬТУРЫ РЕЧЕВОГО ОБЩЕНИЯ 6

1.1. Компоненты культуры речевого общения 6

1.2. Становление современной трактовки правильности речевого высказывания 8

1.3. Стиль и уместность высказывания 16

1.4. Логичность как компонент культуры общения 19

Выводы к разделу I 26

РАЗДЕЛ II. ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ

СТИЛИСТИЧЕСКУЮ ПРАВИЛЬНОСТЬ (УМЕСТНОСТЬ) И ЛОГИЧНОСТЬ ВЫСКАЗЫВАНИЯ 28

2.1. Стилевые черты и языковые особенности официального и неофициального стилей 28

2.2. Неполные (эллиптические) предложения как характерная особенность

неофициального стиля 36

2.3. Лингвистический аспект логичности 43

Выводы к разделу II 48

РАЗДЕЛ III. КУЛЬТУРА РЕЧЕВОГО ОБЩЕНИЯ КАК ЦЕЛЕВАЯ УСТАНОВКА В

КУРСЕ ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА 49

3.1. Методическая кодификация разговорной речи как объекта овладения

изучающими иностранный язык 49

3.2. Овладение формулами речевого этикета как необходимая предпосылка

развития культуры общения 53

Выводы к разделу III 56

РАЗДЕЛ IV. НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОТБОРА ЯЗЫКОВОГО МИНИМУМА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРЫ ОБЩЕНИЯ 57

Выводы к разделу IV 66

РАЗДЕЛ V. СИСТЕМА РАБОТЫ ПО ОБУЧЕНИЮ КУЛЬТУРЕ ИНОЯЗЫЧНОГО ОБЩЕНИЯ 68

5.1. Основные положения системы работы 68

5.2. Упражнения, представленные в системе 79

Выводы к разделу V 89

ВЫВОДЫ 90

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 92

Актуальность. На современном этапе, одним из актуальных направлений методических исследований, направленных на оптимизацию обучения иностранному языку, является поиск путей обучения эффективному речевому общению. Совокупность знаний и умений, необходимых для его реализации, обозначаемая термином «культура речевого общения», является предметом целенаправленного развития при изучении иностранного языка. Актуальность такой постановки вопроса становится особенно очевидной в условиях непрерывного расширения международных контактов, когда запланированный прагматический эффект речевого высказывания зачастую является залогом успеха.

Культуре речевого общения уделяется большое внимание при обучении родному и иностранному языкам. К настоящему времени в теории и практике накоплено достаточно материала, который составляет фундамент концепции обучения культуре общения (И.В. Арнольд, Ю. А .Бельчиков, Г. И. Богин, Б. Н. Головин, М. Д. Кузнец, A.M. Пешковский, Д. Э. Розенталь, Ю. С. Сорокин, Н.И. Формановская). Ученые отмечают, что культура вербального общения представляет собой систему, между компонентами/уровнями которой существует тесная связь и взаимообусловленность и по их мнению, на смену нескольким разрозненным методикам обучения отдельным ее аспектам должна прийти единая концепция обучения эффективному иноязычному общению, в которой все они были бы тесным образом взаимосвязаны и подвергались одновременному целенаправленному развитию.

Применительно к обучению иностранному языку данный вопрос изучен недостаточно, что отчасти объясняется более скромными задачами, стоящими перед изучающими неродной язык. Вместе с тем, отсутствие должного внимания к культуре общения в практике преподавания приводит, с одной стороны, к многочисленным ошибкам в речи ошибкам, которые нарушают коммуникацию, вызывая у носителей языка реакцию, известную в лингвистике как «культурный шок», а с другой, к значительному снижению воздейственности речи говорящего/пишущего на иностранном языке.

Таким образом, объектом исследования является процесс обучения иностранному языку с точки зрения развития культуры речевого общения. Предметом исследования являются стилистическая правильность (уместность) и логичность как наиболее значимые характеристики высказывания, а также речевой этикет, выступающий в качестве одной из важнейших стратегий общения.

Цель исследования: рассмотреть аспекты обучения культуре общения на английском языке.

В соответствии с предметом и целью исследования мы поставили для разрешения следующие задачи:

1. Определить компоненты культуры речевого общения.

2. Выявить языковые средства, обеспечивающие стилистическую правильность и логичность высказывания.

3. Рассмотреть культуру речевого общения как целевую установку в курсе иностранного языка.

4. Рассмотреть проблемы отбора языкового минимума с точки зрения развития культуры общения.

5. Разработать систему работы по обучению культуре иноязычного общения.

Методологическую основу исследования составляют Конституция Украины и другие государственные документы, а также положения философии и психологии, которые раскрывают роль языка в процессе социализации личности, единство сознания, языка и деятельности в становлении личности.

Теоретические основы исследования составляют труды педагогов (Ю.С. Алферова, О. О. Абдулина, И. М. Богданова, И. О. Зимняя, Т. О. Ильина, Э. Э. Карпова, Л. В. Кондрашова, З. Н. Курлянд, Г. А. Нагорная, С. А. Скидан, О. И. Щербакова, В. О. Якунин и др.); психологов (М.И. Жинкин, О. О. Леонтьев, С. П. Шатилов, В. А. Артемов и др.), филологов и лингводидактов теории и методики изучения иностранного языка (О.Б. Бигич, Р. Ю. Мартынова, С. Ю. Николаева, Т. К. Потоцкая, Н. К. Скляренко, Л. П. Смолякова, В. М. Плахотник и др.);

В соответствии с задачами исследования использовался комплекс разнообразных теоретических и эмпирических методов.

Аналитический (психолого-педагогичекого, методического, лингводидактического, психолингвистического анализа, обобщение опыта преподавания иностранного языка), обобщающий (описание, синтез), проектирующий (предугадывание, моделирование), интерпретационный (пояснение, сравнение, аналогии), сбор и накопление данных (педагогическое наблюдение, опыт обучения грамматики и лексики родного и иностранного языка, описанного в литературных источниках), регистрация данных (количественный и качественный анализ результатов исследования), обработка данных.

Раздел I.

ПОНЯТИЕ КУЛЬТУРЫ РЕЧЕВОГО ОБЩЕНИЯ

1.1. Компоненты культуры речевого общения

Общеизвестно, что отличительной чертой коммуникативного подхода к обучению иностранному языку является трактовка целевой установки как развития умений общаться на этом языке. В этой связи и было предложено использовать социолингвистическое понятие коммуникативной компетенции для обозначения способности индивида порождать социально приемлемые высказывания. Несмотря на то, что тезис о необходимости обучения общению в курсе иностранного языка никем в настоящее время не оспаривается, важность повышения эффективности иноязычной коммуникации акцентируется недостаточно.

Коммуникативная компетенция является необходимой, но еще не достаточной предпосылкой эффективного речевого общения. Формируясь у носителя языка в основном в процессе социализации, она дает ему возможность регулировать свое речевое поведение в соответствии с нормами, принятыми в данной языковой общности. Вместе с тем, будучи результатом стихийного процесса, рассматриваемая способность не позволяет говорящему в каждом конкретном коммуникативном акте в полной мере достигать запланированного прагматического результата, т. е. осуществлять воздействие на собеседника. Для достижения запланированного прагматического результата говорящий/пишущий должен уметь на основе знания психологических механизмов воздействия адекватно использовать имеющиеся в данном языке экспрессивно-эмоциональные и/или логические средства.

Известно, что в качестве одного из условий эффективной коммуникации выступает максимальный учет особенностей партнера/партнеров общения. Став объектом пристального внимания еще в Древнем Риме и Древней Греции в учении об ораторском искусстве, культура речи, хотя и предполагала учет адресата, распространялась в основном только на монологическое высказывание, что в значительной мере характерно и для современной трактовки этого феномена. Именно понятие культуры речевого/вербального общения позволяет более широко взглянуть на способы оптимизации коммуникации, поскольку включает также и знание собеседниками «речевых стратегий», или «стратегий общения» («discourse strategies» J. Gumperz). Культура общения включает такой существенный компонент, как культура мышления, способствующий адекватной ориентировке субъекта речи в заданных условиях общения и позволяющий ему применять законы правильного мышления для достижения целей коммуникации.

Если коммуникативная компетенция формируется у носителя языка в процессе социализации, то риторическая компетенция и, шире, культура речевого общения всегда является предметом специального развития (в целом ряде стран в настоящее время растет интерес к риторике как способу оптимизации коммуникации, искусству речевого общения). В США, например, преподавание риторики входит обязательным предметом в учебные программы, предназначенные для учащихся, которые специализируются в таких областях, как педагогика, право, менеджмент.

Как мы отметили выше, культура речевого общения — это многоплановое явление, которое можно представить в виде неких уровней.

К первому относятся высоко развитые познавательные процессы, в первую очередь, мышление. Ко второму — совокупность языковых и внеязыковых знаний. В состав базы знаний входят такие компоненты, как: 1) языковые знания: а) знание языка; б) знание принципов речевого общения; 2) внеязыковые знания: а) о контексте и ситуации, знания об адресате (в том числе знание поставленных адресатом целей и планов, его представления о говорящем и об окружающей обстановке и т. д.); общефоновые знания (то есть знания о мире). Сюда же относится и знание психологических механизмов воздействия на адресата. Третий уровень — это культура речи, представляющая собой сумму навыков и умений, обеспечивающих такие характеристики высказывания, как логичность, экспрессивность, стилистическая адекватность и т. д. На этом же уровне находятся и навыки как правильного/нормативного, так и выразительного использования невербальных средств коммуникации. И, наконец, четвертый уровень, включающий умения планировать дискурс и управлять им с целью осуществления речевого воздействия на адресата.

В отличие от достаточно распространенного в методике преподавания иностранного языка мнения, что целевая установка на достижение культуры общения оправданна только в языковом вузе, ряд ученых полагает, что она возможна при любом углубленном изучении иностранного языка. Это объясняется тем, что при межкультурной, так же как и при интеркультурной коммуникации, говорящий/пишущий часто стремится достичь определенного прагматического эффекта, что возможно только при достаточно высокой степени развития у него культуры общения. Она играет особенно большую роль в тех случаях, когда люди, говорящие или пишущие на неродном языке, используют его для достижения социально значимых целей в таких сферах, как дипломатия, международная общественная, экономическая, научная деятельность.

Следует отметить, что в любой из перечисленных выше сфер существуют свои специфические нормы поведения, в том числе и речевого, что должно в идеале привести к их изучению, описанию и разработке на этой основе профессионально ориентированного обучения культуре иноязычного общения.

1.2. Становление современной трактовки правильности речевого высказывания

Трактовка термина «правильность» речи неодинакова на разных этапах развития лингвистики. Представляется целесообразным проследить становление современного его понимания, поскольку в методике преподавания иностранных языков существуют различные точки зрения.

В лингвистике выделяется несколько концепций, приверженцы которых по-разному трактуют понятие правильности языковой формы (correct/incorrect English). Хронологически наиболее ранней, оказавшей весьма значительное влияние на обучение иностранному языку является доктрина правил, берущая свои истоки в XVIII в. Согласно данной концепции в языке существует набор непреложных грамматических правил, позволяющих четко отграничить «правильное» от «неправильного». Эти правила выводились на основе законов формальной логики. В частности, утверждалось, что согласование между членами предложения должно быть только грамматическим: например, поскольку местоимения everyone и everybody имеют форму единственного числа, то слова, относящиеся к ним в предложении, должны согласовываться с ними в единственном числе. Заметим, что современные исследования показывают, что весьма распространенным является смысловое согласование, характерное, в частности, для разговорного стиля:

Everyone thinks they have the answer.

Has anybody brought their camera?

It would be easier for all if everybody minded their own business.

Аналогичным образом правильной признавалась форма именительного падежа личного местоимения в предложении типа It is I, в то время как It’s me трактовалась как ошибка. (Современные лингвистические исследования свидетельствуют о преимущественном употреблении в английском языке второй формы в неофициальных ситуациях). Многие зарубежные исследователи (Jespersen, PA. Hall, и др.) отмечали, что правила, имевшие в своей основе законы формальной логики, являлись, по существу, отражением грамматического строя латинского языка. Наряду с господствующим положением, в трудах многих лингвистов уже в XVIII в. подчеркивалась главенствующая роль языкового употребления (usage) в решении вопроса о правильности тех или иных языковых единиц. Аналогичное мнение высказывал С. Джонсон, который при составлении своего словаря отмечал, что грамматисты и лексикографы не формируют, а регистрируют язык, не учат людей, как те должны думать, а описывают, как они до сих пор выражали свои мысли. Однако вплоть до начала XX в. на методику преподавания как родного, так и иностранного языка оказывала преобладающее влияние все-таки «доктрина правил».

Грамматисты начала XX в. (О. Есперсен, Г. Суит) отходят от изложенной выше концепции; они в меньшей степени, чем их предшественники, склонны считать неправильными языковые формы, которые не соответствуют сформулированным правилам. С начала века доктрина реального языкового употребления (doctrine of usage) занимает в лингвистике довольно прочное место.

Эта концепция оказала большое влияние и на преподавание иностранных языков. Так, с возникновением прямого метода правильными стали считаться реально употребляемые единицы. Прогрессивное требование обучать тем формам, которые носители языка используют в реальной коммуникации, стало основным и для всех последующих методов обучения, например, один из лозунгов аудиолингвального метода: «Language is what people speak, not what someone thinks they ought to speak». [38, c. 39].

В настоящее время можно считать общепризнанным, что суждения «правильно/неправильно», «хорошо/плохо» не являются объективными оценками языковых фактов, а отражают понятие нормы, т. е. того, что по каким-то причинам признано желательным или обязательным в том или ином коллективе. Языковую норму как социальную категорию часто уподобляют нормам (установленным правилам) в любых других областях человеческой деятельности, где оценки, проведенные по принципу «правильно/неправильно», «приемлемо/неприемлемо», также имеют в своей основе социальные установки.

Вслед за Э. Косериу, многие лингвисты определяют норму как совокупность наиболее устойчивых, традиционных реализаций элементов языковой структуры, отобранных и закрепленных языковой практикой. Именно по отношению к норме, т. е. с точки зрения принятых, традиционных в данном языковом коллективе реализаций, можно решать, «правильно ли так сказать».

Из представления о норме как совокупности традиционных реализаций в конкретном языковом коллективе следует неоднородность нормы, связанная с многообразием условий общения. В разных ситуациях понятие правильности будет, естественно, различным, поэтому рассматривать норму как отправную точку в определении правильности можно только в самом общем виде. Так, Г. О. Винокур, разграничивая языковой строй и языковое употребление, что соответствует современному разграничению структуры и нормы, писал: «то, что здесь названо употреблением, представляет coбой совокупность установившихся в данном обществе языковых привычек и норм, в силу которых из наличного запаса средств языка производится известный отбор, не одинаковый для разных условий языкового общения. Так создаются понятия разных стилей языка — языка правильного и неправильного, торжественного и делового, официального и фамильярного, поэтического и обиходного и т. д. Все такого рода „языки“ представляют собой не что иное, как разные манеры пользоваться языком» [10, с. 314 — 315].

Возвращаясь к хронологическому изложению различных концепций, оказывавших влияние на методику преподавания иностранных языков, отметим, что описанное выше представление о неоднородности нормы, о возможности ее разделения на разные «стили» (в понимании Г. О.Винокура) является более поздним. Вплоть до 20-х годов XX в. при определении статуса той или иной языковой единицы в основном использовалось сравнение «правильно/неправильно», «приемлемо/неприемлемо» без каких-либо промежуточных ступеней и без учета реально существующей неоднородности нормы.

Положение изменилось, когда в лингвистической литературе была сформулирована новая концепция, так называемая доктрина уровней (doctrine of levels), также в значительной степени повлиявшая на методику обучения иностранным языкам. Ее авторы (Кгарр; Leonard) сделали попытку отразить расслоение нормы на разные уровни (levels). Они полагали, что лексические и грамматические формы английского языка можно классифицировать в соответствии с предлагаемой ими иерархией уровней языкового употребления, число которых в разных источниках варьируется. Дж. Крэп выделяет пять уровней: Literary (книжный), Formal (официальный), Colloquial (разговорный), General Colloquial (общеразговорный), Popular (общераспространенный), Vulgar (простонародный); С. Леонард — три: Literary (книжный), Colloquial (разговорный), Illiterate (простонародный). В позднейших исследованиях отмечается, что независимо от различий в трактовках эта иерархия в своей основе имела следующий вид: Formal (Literary) English, Informal (Colloquial) English, Vulgar (Illiterate) English. Практически все лингвисты сходятся во мнении, что данная концепция сыграла важную роль в преодолении односторонности рассмотрения языковых единиц только под углом зрения «правильности/неправильности».

В связи с тем, что в основе этой иерархии лежит степень правильности разных языковых уровней, этот постепенный переход от более правильного к менее правильному (from good to bad English) представлял собой некую «нисходящую шкалу стилей» [37, с. 217] и, явно или косвенно, закреплял за разговорным, или неофициальным, стилем (Colloquial/Informal English) роль промежуточного уровня, лежащего между литературным и нелитературным языком. Так, М. Джус отмечает, что уровни (в пятиуровневой шкале и при направлении «снизу — вверх») оценивались соответственно как «плохой, посредственный, хороший, лучший, наилучший» («bad, fair, good, better, best») [36, c. 11].

В более поздних исследованиях указанная трактовка языковых разновидностей в виде иерархической шкалы уровней, отражающей различные степени правильности, была уточнена (Joos; Kenyan). Так, Дж. Кеньон обратил внимание на то, что эта шкала не имеет в своей основе единого критерия и включает разнородные явления, а именно, языковые разновидности, которые выделяются по принципу «культуры», «уровня образования», так называемые «культурные уровни» (cultural levels) и разновидности, вычленяемые на основе их функции, так называемые «функциональные разновидности» (functional varieties), или «стили» (styles). Нарушения внутренней логики шкалы уровней Дж. Кеньон видит в противопоставлении разговорного английского языка (Colloquial English) литературному стандарту (Standard English). Соответственно, по критерию «культуры» он выделяет два уровня: Standard (стандарт, литературная норма) и Substandard (субстандарт, просторечие), а по критерию «функции» — два основных стиля: Formal (официальный) и Familiar (фамильярный). У других авторов число подобных стилей достигает пяти: Frozen, Formal, Consultative, Casual, Intimate (Joos). Примеры М. Джуса для характеристики этих стилей:

Frozen style: Visitors should make their way at once to the upper floor by way of the staircase.

Formal style: Visitors should go upstairs at once.

Consultative style: Would you mind going upstairs right away, please?

Casual style: Time you all went upstairs now.

Intimate style: Up you go, chaps!

Дж. Кеньон полагает, что оценки «правильно/неправильно», «лучше/хуже» применимы только к культурным уровням (в этом случае оправданным является употребление термина «уровень», обозначающего «степень чего-либо»); стили же не противопоставлены друг другу по степени правильности, эту категорию можно использовать только в случае «уместного», т. е. соответствующего ситуации общения, употребления того или иного стиля. По Дж. Кеньону, понятие правильности следует распространять не только на уровень литературного стандарта (Standard level); он утверждает, что и на нелитературном уровне (Substandard level) есть свои функциональные разновидности, приспособленные к разным ситуациям и целям.

Описанная концепция иногда именуется доктриной уместного употребления (doctrine of appropriateness) (Hartimg), согласно которой правильность не является абсолютной категорией: правильным следует считать такое употребление языковых средств, которое соответствует каждой конкретной ситуации общения.

Эта точка зрения в настоящее время разделяется практически всеми лингвистами. Многие исследователи, представители разных направлений, призывая учитывать «определенную задачу и ситуацию, определяющую характер общения», предлагают критерий «коммуникативной целесообразности» [18, с. 3 — 4]. Однако с этим общепризнанным подходом в известном противоречии находится наблюдаемая нередко тенденция к интерпретации лексических и грамматических особенностей разговорного стиля как отступлений от литературной нормы и, соответственно, трактовка разговорного стиля как менее правильного по сравнению с книжным стилем, не допускающего этих отклонений.

Если свои нормы существуют и в диалектах, и в просторечии, то особенность литературного языка заключается в том, что употребляемые в нем языковые средства подлежат кодификации. Необходимость регламентации норм вызывается особой ролью литературного языка в жизни общества: это не просто средство общения, а средство культурного общения, это язык литературы, науки, прессы, радио, театра. Как образно заметил A.M. Пешковский, «если для общения людей необходим язык, то для культурного общения необходим как бы язык в квадрате, язык, культивируемый как особое искусство, язык нормируемый» [22, с. 118]. Это объясняет тот факт, что в литературе, посвященной вопросам обучения родному языку, в частности, повышения культуры родной речи, термин «правильность» нередко употребляется в смысле соответствия литературной норме.

Как уже отмечалось, по мнению многих современных лингвистов, вопрос об умении соотносить используемые в речи языковые средства с ситуацией общения можно решать только применительно к литературной норме, так как только литературный язык обладает развитой и сильно дифференцированной функционально-стилистической структурой, что связано с широким кругом задач, стоящих перед ним. Функционально-стилистическая система, т. е., по словам В. В. Виноградова, система соотносительных и нередко синонимических средств выражения, позволяет одну и ту же мысль выражать по-разному в зависимости от условий коммуникации. Поэтому использование языковых средств, адекватных ситуации общения, предполагает практическое владение разными стилями литературного языка.

В современной лингвистической литературе правильная с точки зрения соответствия ситуации общения речь именуется «стилистически правильной», или «уместной» (терминология Б.Н.Головина). Умение говорящего/пишущего выбирать языковые средства, адекватные условиям коммуникации, называют «чувством стиля», «стилистической компетенцией» (В.Г. Костомаров).

Заметим, что в реальной речевой деятельности стилистически уместное не обязательно является нормативным. Так, известны отнюдь не единичные случаи отступления от норм литературного языка в речи высокообразованных людей. Эти ненормативные элементы выглядят естественно в конкретной ситуации, вовсе не нарушая общей правильности высказывания, а, наоборот, способствуют его живости, яркости. Здесь, однако, имеют место лишь отдельные отклонения от нормы (они, как правило, продиктованы установкой субъекта речи на достижение определенного прагматического результата, часто — его желанием усилить экспрессивность высказывания) на фоне нормативной, литературной в целом речи. Так, например, для английского языка, по свидетельству многих исследователей, употребление сленга в речи образованных, владеющих литературной нормой людей — явление чрезвычайно характерное; использование сленга выдвигается даже в качестве типичной особенности разговорного стиля. В то же время, как известно, сленг не имеет статуса литературной нормы.

Подводя итоги вышеизложенному, отметим, что в настоящее время «правильность» (correct English) чаще всего трактуется как соответствие языковых средств, используемых говорящим/пишущим, условиям коммуникации.

1.3.Стиль и уместность высказывания

Понятие уместности, как было отмечено выше, лингвисты интерпретируют как правильный выбор стиля субъектом речи. Термин «стиль», однако, в лингвистической литературе трактуется неоднозначно (что вызвано вполне объективной причиной, а именно, многоаспектностью исследуемого объекта).

Как отмечают А. Д. Швейцер и Л. Б. Никольский, «вопрос о критериях выделения и классификации языковых стилей чрезвычайно сложен… Трудности, связанные с его решением, обусловлены сложностью и многогранностью стилистической дифференциации языка. Различные понятийные ряды, соотносимые с понятием „стиль“, отражают различные виды социально обусловленной вариативности языка» [32, с. 74].

В самом широком плане термин «стиль» употребляется для обозначения разных «манер» пользования языком (по Г. О.Винокуру), разных способов выражения одного и того же содержания. Возможность передавать одно и то же содержание, пользуясь разными языковыми средствами, обеспечивается, как известно, наличием в языке синонимичных лексических и грамматических явлений; более того, по мнению лингвистов, само понятие «стиль» возникает только там, где есть возможность выбора.

Норма не является гомогенным образованием, а варьируется в зависимости от целого ряда факторов. Многообразие условий общения, а также наличие других социальных факторов приводит к разделению языка на различные разновидности («Varieties»). Известно, что разделение языка на разновидности может проходить по двум основным направлениям, в соответствии с чем различается стратификационная и ситуативная вариативность языка. Первая связана с социальными характеристиками субъекта речи, например, по территориальному, возрастному и др. признакам («Varieties according to user»). Эти характеристики рассматриваются как относительно постоянные и, как правило, не зависящие от установки индивида на построение социально-корректного высказывания. Понятие же стиля соотносимо только с ситуативной, или функциональной вариативностью, т. е. связанной с условиями общения («Varieties according to use»). В этом случае, поскольку речь идет о вариативности нормы, связанной с условиями общения, термины «стиль» и «функциональный стиль» являются синонимами.

Последний традиционно используется стилистами чаще всего только для обозначения языковых разновидностей, выделяемых на основе социальной сферы общения. Рассматривая социальную сферу в качестве отправной точки для вычленения функциональных стилей, авторы называют, с теми или иными модификациями в разных исследованиях, следующий ряд стилей: публицистический, деловой, научный, разговорный, художественный. Вместе с тем, согласно иной точке зрения, также бытующей в стилистике, «функциональный стиль — это исторически сложившаяся, осознанная обществом подсистема внутри системы общенародного языка, закрепленная за теми или иными ситуациями общения (типичными речевыми ситуациями)… «[28, с. 218]. В современных лингвистических, в частности социолингвистических, исследованиях для обозначения вариантов, соотносимых с типичными ситуациями общения, предлагается использовать термин «регистр» (А.Д. Швейцер).

Социальные ситуации и, соответственно, «обслуживающие» их языковые варианты/стили/регистры при этом рассматриваются в виде непрерывного ряда с постепенно изменяющейся степенью официальности (degree of formality). В наиболее общем плане все возможные социальные ситуации, характеризуемые, но признаку официальности, подразделяются на две группы: официальные (Formal) и неофициальные (Informal), за которыми закреплены официальный и неофициальный стили. Иногда лингвисты делят всю совокупность социальных ситуаций на/большее число групп, соответственно увеличивается и число выделяемых стилей/регистров.

В качестве эквивалентов английских термином «официальный» (Formal) и «неофициальный» (Informal) в русском языке обычно используются термины «книжный» и «разговорный» стили. Отметим, что ряд авторов отдает предпочтение английским терминам, полагая, что они (а также синонимичные им «non-casual» и «casual») точнее передают суть выражаемых ими понятий.

Остановимся на понятии «нейтральный стиль» в связи с тем, что оно весьма часто встречается в методической литературе.

Некоторые лингвисты в ряду прочих стилей выделяют некий «средний», «промежуточный» стиль. Эта «нейтральность» не равнозначна «общеупотребительности», как это имеет место в случае с отдельными языковыми единицами, что подчеркивают и сами исследователи, отмечая, что понятие нейтрального стиля отличается от понятия «нейтральный пласт слов». Сфера действия этого стиля в естественной речевой деятельности четко очерчена, и осознание ее границ (равно как и осознание границ использования всех остальных стилей) входит в коммуникативную компетенцию носителей языка. Так, «сonsultative style», в частности, обслуживает ситуации непосредственного общения с незнакомым или малознакомым человеком, иными словами, он функционирует в ситуациях, ни слишком официальных, ни слишком интимных, т. е. относительно «нейтральных». Характеризуя его с лингвистической точки зрения, следует отметить, что в нем не используются языковые единицы ярко выраженного книжного или разговорного характера, в этом смысле он оценивается как «немаркированный» (Joos).

Из понимания стиля как языковой разновидности, соотнесенной с типовой социальной ситуацией, следует, что каждое высказывание обладает вполне определенной стилистической маркированностью; по словам Э. Г. Ризель, «не бывает речи вне стиля» [23, с. 11]. Поэтому говорить о «нейтральном» стиле как о стиле, приемлемом в любой ситуации, неправомерно: любое изменение условий общения диктует говорящему/пишущему необходимость выбора иных языковых средств, причем уместность речи будет определяться оправданностью этого выбора.

Культура общения, как мы отметили, предполагает правильное использование различных стилей. Указанное выше наиболее общее деление языка на две основные разновидности (официальный и неофициальный стили) удобно использовать в практике преподавания; владение ими можно рассматривать как некий минимум, необходимый для обеспечения уместности речи изучающего иностранный язык.

1.4. Логичность как компонент культуры общения

В понятие культуры общения входит в качестве обязательного компонента культура мышления. Она определяется высоким уровнем сформированности основных его характеристик: самостоятельности, продуктивности, гибкости, критичности, логичности, что в свою очередь накладывает отпечаток на эффективность речевого взаимодействия. Из перечисленных характеристик мышления выделяют его логичность, наиболее тесно связанную с речью и являющуюся предпосылкой построения логически правильного высказывания. Логичность всеми лингвистами называется в качестве неотъемлемой составной части культуры речи.

О необходимости развития логического мышления как одного из важнейших условий общей культуры вербальной коммуникации пишут многие исследователи (Г.З.Апресян; В. И. Кириллов и др.). Достаточно распространено в этой связи понятие логической культуры (В.В.Одинцов).

Способность говорящего четко выстроить иерархию предметов высказывания зависит от его умения прогнозировать по линии смысловых обязательств раскрытия замысла. В соответствии с иерархией предметов высказывания говорящий должен построить иерархию уровней высказывания (Н.И.Жинкин), что будет выражаться в «логически последовательной структуре смыслового содержания речевого сообщения» [14, с. 56].

Смысловая целостность речевого сообщения (в терминах современной лингвистики — «когерентность») проявляется в единстве его темы, которая получает в тексте свое последовательное развитие.

Следующие из перечисленных выше компонентов логичной речи (определенность, непротиворечивость, обоснованность, доказательность, аргументированность) являются также психологическими и представляют собой проявление того, что обычно понимается под логическим мышлением, а именно, следование законам логики.

Исторически сложившись в результате взаимодействия между человеком и внешним миром, логические законы носят устойчивый и общечеловеческий характер. Другими словами, «само по себе мышление человека как активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т. п., связанный с решением тех или иных задач, является логичным» [16, с. 3]. Вместе с тем, следования естественной логике мышления, как подчеркивают многие авторы, недостаточно. В исследованиях, проводившихся с целью изучения особенностей стихийно сложившихся приемов логического мышления у взрослых, показано наличие в нем серьезных дефектов. Например, выявлены нарушения логических правил при составлении и классификации понятий, недостаточно развитое умение выделять существенные признаки и т. д. Даже в повседневной жизни можно встретиться с ошибками в мышлении, которые отражаются, например, в высказываниях типа «Он покраснел, значит он виноват», «Это лекарство помогло моему знакомому, значит оно должно помочь и мне» и т. д. [16, с. 3]. В более сложных и ответственных условиях коммуникации (в научной, производственной сферах деятельности) особенно отчетливо проявляется недостаточность следования естественной логике мышления: неверные выводы могут иметь весьма серьезные последствия. Знание и соблюдение таких известных законов логики, как закон тождества, закон противоречия, закон исключенного третьего, закон достаточного основания, обеспечивают логическую стройность мышления, в частности такие его качества, как определенность, непротиворечивость, обоснованность.

Другие два качества, доказательность и аргументированность, достигаются как путем правильного использования законов логики, так и соблюдения правил доказательства как логического приема. Так, говорящему необходимо знать, что доказательство складывается из трех взаимосвязанных элементов: тезиса, т. е. суждения, истинность которого требуется доказать, оснований (аргументов или доводов), т. е. суждений, с помощью которых доказывается тезис, и формы доказательства (или демонстрации) — способа логической связи между тезисом и аргументом.

Важнейшим качеством мышления считается определенность, что означает, что сама мысль должна быть определенной, однозначной, достаточно точно отражать некоторый объект, не допускать возможности различного истолкования. Требование определенности мысли находит свое выражение в одном из основных логических законов (или законов мышления), носящем название «закон тождества», который формулируется следующим образом: «Каждая правильная мысль или понятие о предмете должны быть определенными и сохранять свою однозначность на протяжении всего рассуждения и вывода» [31, с. 20]. Высказывание Аристотеля о том, что «невозможно ничего мыслить, если не мыслишь каждый раз что-нибудь одно», по традиции считается одной из первых формулировок закона тождества. Нарушение указанного закона приводит к неточности, двусмысленности (ambiguity), затрудняющей коммуникацию, например:

а) Он долго садился на лошадь с поломанной ногой.

б) Сейчас Роза получает по 11 — 12 кг молока от каждой коровы, но она убеждена, что далеко еще не исчерпаны ее возможности.

Как видно из приведенных примеров, целый ряд ошибок в устной и письменной речи, зачастую квалифицируемых как грамматические, представляет собой нарушение логических законов, в данном случае — закона тождества. Несоблюдение этого закона часто приводит к комическому эффекту, что не всегда осознается говорящим даже на родном языке. У изучающих иностранный язык вероятность подобных ошибок, естественно, значительно выше.

Комический эффект, часто возникающий при нарушении рассматриваемого закона, целенаправленно используется в шутках и анекдотах, например:

а) В аудитории стоит вешалка, на которой висит табличка:

«Только для преподавателей». Кто-то из студентов приписал внизу:

«Но можно вешать и пальто».

б) Prof.: What can you tell me about the great writers of the 19th century?

Stud.: They are all dead, sir.

Одним из источников двусмысленности высказывания и, как следствие, отсутствия взаимопонимания коммуникантов является омонимия и многозначность:

«Он остановил свой негодующий взгляд на Родионе и продолжал:

— Я и жена относились к вам как к людям, как к равным, а вы? Э, да что говорить! Кончится, вероятно, тем, что мы будем вас презирать. Больше ничего не остается.

Придя домой, Родион помолился, разулся и сел на лавку рядом с женой.

— Да… — начал он, отдохнув. — Идем сейчас, а барин Кучеров навстречу… Да… (…) глядит на меня и говорит: я, говорит, с женой тебя призирать буду. Хотел я ему в ноги поклониться, да сробел… Дай бог здоровья". (А.П. Чехов).

В приведенном примере мысль одного говорящего не является тождественной мысли другого. Закон тождества, следовательно, заставляет коммуникантов обращать внимание, как на точность выражения мысли, так и на необходимость учета речевого опыта партнера общения/аудитории.

Нарушение закона тождества имеет место также в тех случаях, когда предмет говорения меняется в рамках одного высказывания, что приводит к нарушению смысловой спаянности текста. Народная мудрость отразила эту ошибку в поговорке «То про Фому, то про Ерему». Данный закон, таким образом, распространяется и на рассмотренную выше последовательность выражения мысли в тексте, на необходимость его смыслового единства. Предмет говорения одного коммуниканта может быть подменен также в ответном высказывании партнера. В обоих случаях говорят о логической ошибке, именуемой «подменой тезиса». Она встречается весьма часто в ситуациях как повседневного, бытового, так и делового общения, но далеко не всегда собеседники осознают истинную причину отсутствия взаимопонимания.

Существует разновидность ошибки «подмена тезиса», именуемой «ссылка на личные качества человека», которая тоже очень распространена в ситуациях как повседневного, так и профессионального общения. Эта ошибка заключается в том, что обоснование истинности (или ложности) какой-либо мысли подменяется утверждением о достоинствах или недостатках человека, высказавшего эту мысль. Для иллюстрации этой логической ошибки приведем следующий отрывок из рассказа современного писателя-фантаста:

«Прокурор на секунду умолк, чтобы его слова успели проникнуть в сознание присутствующих.

— Взгляните на обвиняемого! У него вид преступника…

— Я протестую, — замахал рукой адвокат Персона.

— Против чего? — встрепенулся судья.

— Прокурор утверждает, будто внешность моего подзащитного отражает его сущность.

— Разве?

— Да. Он говорит, что у него внешность преступника, а это…

— Протест отклоняется. Придумайте что-нибудь получше.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Благодарю вас, господин судья, — ответил прокурор и с резким свистом втянул в себя воздух. — Преступник! — прокричал он, указывая пальцем на задрожавшего от испуга беззащитного Персона". (Ф. Чиландер) Помимо основных законов, логика формулирует правила оперирования понятиями, суждениями, умозаключениями, что имеет самый непосредственный выход в речевую практику. Существуют, например, правила деления понятий (т.е. раскрытие их объема):

— деление должно быть соразмерным;

— деление должно проводиться только по одному основанию;

— члены деления должны взаимно исключать друг друга;

— деление должно быть последовательным.

Интуитивное следование этим правилам часто является недостаточным (например, пример типичной ошибки: «Литература делится на популярную, научную и переводную»). Несмотря на то, что в практике преподавания иностранного языка весьма распространенным видом задания является определение понятия, выражаемого иноязычным словом, о правилах этой логической операции обучаемые обычно не осведомлены, частым следствием чего являются логические ошибки. Нарушение правил определения и деления понятия весьма широко используется авторами для достижения определенного прагматического эффекта.

Для достижения культуры мышления следует также владеть, например, дедуктивным и индуктивным умозаключениями, знать, что и здесь говорящего могут подстерегать логические ошибки.

Индукция, как известно, — это форма умозаключения, посредством которой от знания отдельных фактов приходят к общим положениям. А индуктивное умозаключение — это «выводное знание обо всем классе предметов в результате исследования отдельных предметов или явлений данного класса» [31, с. 119]. Существуют два основных требования, определяющие правильность и объективную обоснованность индуктивного вывода:

1. Индуктивное обобщение прочно лишь тогда, когда оно ведется по существенным признакам.

2. Индуктивное обобщение распространяется только на объективно сходные предметы. Отсюда вытекает необходимость точного определения принадлежности исследуемых явлений к единому классу, признание их однородности или однотипности.

Приведем некоторые примеры наиболее распространенных ошибок в индуктивных умозаключениях. Одна из таких ошибок называется «поспешное обобщение». Так называется неверный вывод, основанный на небольшом количестве однородных фактов, или выделение в них несущественных черт. К «поспешным обобщениям» относятся такие, например, утверждения, как «все ученые рассеянны».

Еще одной очень распространенной логической ошибкой в выводе является смешение причинной связи явлений с простой последовательностью во времени. Ошибка состоит в том, что обычная последовательность каких-либо явлений во времени принимается за их причинную связь, яркой иллюстрацией чего служат разного рода суеверия, например, «несчастье произошло из-за того, что дорогу перебежала черная кошка» и др.

Таким образом, логическое мышление, являющееся одной из сторон культуры мышления, играет чрезвычайно важную роль в культурном общении людей, способствуя их лучшему взаимопониманию, в значительной мере определяя эффективность коммуникации. Известно, что еще М. В. Ломоносов утверждал, что ключ к красноречию надо искать в логике, а, по утверждению К. Д. Ушинского, основу всякой разумной речи составляет логичное мышление.

Не следует, однако, упускать из виду, что знание законов правильного мышления является необходимым, но недостаточным условием построения логичного высказывания; для этого требуется также владение определенными способами изложения.

Выводы к разделу I

Под культурой речевого общения понимают высоко развитое умение осуществлять коммуникацию соответственно нормам, исторически сложившимся в данном языковом коллективе, с учетом психологических механизмов воздействия на адресата, а также используя лингвистические средства и способы реализации такого общения, с целью достижения наибольшего запланированного прагматического результата. Совокупность языковой/лингвистической компетенции, коммуникативной и риторической компетенции выступает в качестве предпосылки культуры речевого общения.

Культура общения включает и такой существенный компонент, каким является культура мышления, способствующая адекватной ориентировке субъекта речи в заданных условиях общения и позволяющая ему применять законы логики для достижения целей коммуникации.

Культура речевого общения — это многоплановое явление, которое можно представить в виде неких уровней. Первый уровень — высоко развитые познавательные процессы, в первую очередь, мышление. Второй — совокупность языковых и внеязыковых знаний. В состав базы знаний входят такие компоненты как: языковые знания (знание языка, знание принципов речевого общения); внеязыковые знания (о контексте и ситуации, знания об адресате, том числе знание поставленных адресатом целей и планов, его представления о говорящем и об окружающей обстановке и т. д.); общефоновые знания (т.е. знания о мире); знание психологических механизмов воздействия на адресата. Третий уровень — это культура речи, представляющая собой сумму навыков и умений, обеспечивающих такие характеристики высказывания, как логичность, экспрессивность, стилистическая адекватность и т. д. На этом же уровне находятся и навыки как правильного/нормативного, так и выразительного использования невербальных средств коммуникации. Четвертый уровень — умения планировать дискурс и управлять им с целью осуществления речевого воздействия на адресата.

Раздел II

ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ СТИЛИСТИЧЕСКУЮ ПРАВИЛЬНОСТЬ (УМЕСТНОСТЬ) И ЛОГИЧНОСТЬ ВЫСКАЗЫВАНИЯ

2.1. Стилевые черты и языковые особенности официального и неофициального стилей

Лингвистическая характеристика стиля предполагает анализ стилистически окрашенных языковых элементов.

Большинство исследователей обращает внимание на необходимость разграничения двух типов стилистической окраски: эмоционально-экспрессивной и функциональной. И тот, и другой тип несет дополнительную информацию к предметно-логическому значению слова (на лексическом уровне) или к выражаемой в предложении основной мысли, однако ее характер может быть различным. Эмоционально-экспрессивная окраска передает дополнительную информацию об отношении говорящего/пишущего к предмету речи, а также к адресату (например, здоровяк, глупыш и т. д.). Функциональная окраска передает дополнительную информацию о ситуации общения (например, dad, to anticipate и т. д.).

Экспрессивная (эмоционально-экспрессивная) окраска любой языковой единицы выявляется на фоне нулевой экспрессивной окраски синонимической нейтральной единицы. Таким образом, термин «нейтральный» может входить составным звеном в классификационный ряд: «нейтральный» — «экспрессивно-окрашенный». Имея своей целью оценочно-выразительную характеристику, это противопоставление существует на всех языковых уровнях.

Так, с этой точки зрения обычно выделяют три лексических пласта в зависимости от заключенной в слове экспрессии: лексику пониженной экспрессии, лексику повышенной экспрессии и нейтральную, причем «точкой отсчета» по этой шкале экспрессивности является нейтральная, т. е. лишенная экспрессивной окраски лексика [3, с. 29]. Например, при сопоставлении стилистически соотнесенных слов штудировать — изучать — зубрить отчетливо выделяется экспрессивный характер двух крайних членов этого ряда и нейтральный характер среднего.

На синтаксическом уровне также выделяются конструкции, несущие эмоционально-экспрессивную оценку, что проявляется особенно ярко при сопоставлении их с нейтральными конструкциями, например:

I have never seen such a film. Never have I seen such a film.

Функция эмфатического элемента во втором примере — эмоциональная интенсификация высказывания. В английском языке существует целый ряд синтаксических конструкций, имеющих эмоционально-экспрессивную окраску, которые используются с этой целью, например:

Не is a brute of a man, is John.

Isn’t she cute!

Fool that he was.

Термин «нейтральный» также используется в классификации языковых единиц по признаку функциональной (стилистической) окраски, т. е. отнесенности их к тому или иному стилю. Так, лексика обычно подразделяется на три группы: книжная — нейтральная — разговорная. Например, в ряду английских слов parent — father — dad основным признаком, по которому нейтральное слово противопоставлено другим членам оппозиции, является не отсутствие экспрессивной окраски, а возможность его употребления в любой ситуации, официальной и неофициальной. Интересно заметить, что приводимые в лингвистической литературе примеры стилистически нейтральных лексических единиц зачастую таковыми не являются. Например, какую реакцию вызывает «нейтральное» слово father у персонажа в следующем отрывке:

«Roberta, «his elder daughter answered.

«Hi», Mel said. «This is your old man».

Roberta’s voice came coolly down the line. «Yes, I know.»

«If your mother calls, tell her I might have to be a little late, and that I саn’t help it».

There was a silence, and he asked, «Did you hear me?»

«Yes», Roberta said. «Is there anything else, Father? I have homework to do».

He snapped back. «Yes, there’s something else. You’ll change your tone of voice, young lady, and show a little more respect. Furthermore, we’ll end this conversation when I’m good and ready».

«If you say so, Father».

«And stop calling me Father!» (A. Hailey)

На синтаксическом уровне могут различаться такие, например, конструкции:

Feeling tired, John went to bed early.

John went to bed early, because he felt tired.

John felt tired, so he went to bed early. (Leech, Svartvik)

Авторы приведенных примеров отмечают официальный (книжный) характер первой конструкции, неофициальный (разговорный) третьей и немаркированность, т. е. нейтральность, второй.

Обе группировки языковых единиц (по функциональной и экспрессивной окраске) тесно взаимосвязаны: стилистически окрашенные элементы, т. е. принадлежащие к официальному или к неофициальному стилю, часто несут и определенную экспрессивно-эмоциональную окраску (большую в неофициальном стиле), в стилистически нейтральных единицах она отсутствует. Однако, как отмечал А. И. Смирницкий, «классификация слов по признаку их эмоциональной окрашенности, конечно, не совпадает полностью со стилистической их классификацией: в системе одного и того же стиля могут встречаться слова, эмоционально совершенно различно окрашенные. С другой стороны, одна и та же эмоциональная окраска может быть у синонимов, принадлежащих разным стилям» [26, с. 200]. Это утверждение применимо также и к грамматическим явлениям. Неофициальный стиль характеризуется употреблением специальной разговорной лексики, например, сокращений типа lab, doc, prof и т. д., сленга; оба эти лексических пласта несут весьма ярко выраженный эмоциональный заряд. С другой стороны, для неофициального стиля свойственно употребление нейтральной в эмоциональном плане лексики, например, «слов общего значения» («words of general meaning»): to get, thing, affair, business и т. д., глаголов с постпозитивными элементами: to put down, to put up, to take in и т. д.