Борьба Махатма Ганди за объединение политических и религиозных сил в борьбе за независимость Индии в 1940 годы

Правительство Конгресса считало, что в такой ситуации опасность, угрожающая существованию английской нации, может вынудить английских государственных деятелей пойти на соглашение с Индийским национальным конгрессом. На сессии Всеиндийского комитета Конгресса (пленум конгрессистской партии) было составлено «Пунское предложение"1, заключавшееся согласии Конгресса участвовать в национальном правительстве для защиты страны от внешней агрессии, при условии, если английское правительство заявит о своей готовности признать независимость Индии после войны. В ответ на соглашение вице-король заявлял, что новая конституция будет подготавливаться самими индийцами, но при двух условиях: во-первых, должны быть выполнены обязательства перед Англией и, во-вторых, должны быть учтены требования меньшинств. Было совершенно ясно, что английское правительство продолжает проводить политику, опираясь на два основных принципа своего правления: интересы европейцев в Индии и разделение страны на религиозные общины.

В ответ, на условия, поставленные английским правительством, Ганди была составлена резолюция, в которой говорилось: «Комитет выражает свое твердое убеждение о необходимости придерживаться принципа ненасилия, как в политике, так и на практике, и притом не только в борьбе за сварадж, но, насколько это удастся, также и в свободной Индии». 1.

Под влиянием резолюции Всеиндийского комитета Конгресса в 1940; 1941 годах разворачивается движение антивоенной индивидуальной сатьяграхи. Начало этому движению было положено Ачарией Бхаве (конгрессист), затем в нем стали участвовать отдельные сатьяграхисты, выделенные самим Ганди, позднее круг участников расширялся. Однако только за счет сатьяграхистов, на которых пал выбор Ганди, движение продолжалось в течение нескольких месяцев. Эта форма сатьяграхи выражала, как и предусматривалось, лишь протест нации против того, что ее втягивают в войну, которую ведет Англия.

Ганди в нескольких своих речах и заявлениях ясно давал понять, что проводимая борьба не является борьбой за независимость и что «в настоящее время мы должны довольствоваться полной свободой слова и пера». 2 Кроме того, он прямо заявил, что не рассчитывает на победоносное завершение борьбы: «Мы оказываем сопротивление власти, которая сама ведет борьбу не на жизнь, а на смерть против упорного врага… Наша борьба, должна, по крайней мере, идти в том же направлении, что и борьба европейцев». 3.

«Как можем мы, — спрашивал тогда Ганди, бороться за независимость против тех, чьей независимости угрожает страшная опасность? Если даже допустить, что независимость может быть предоставлена одной нацией другой, то это невозможно. Так как англичане, находящиеся в опасности, не могут спасать других. Но если они будут сражаться не на живот, а на смерть за свою свободу и если они в состоянии внять голосу рассудка, то они должны признать наше право на свободу слова». 4.

Ганди, который, по словам А. В. Гостева, «в вопросах морали и мировой политики был больше интернационалистом, чем националистом», признал, что «закон ненасилия» в 1941;1942 годах потерпел фиаско.1.

Поэтому в 1942 году его позиция меняется. «Я твердо убежден, говорил он, что англичане должны уйти сейчас в организованном порядке, чтобы избежать той опасности, которой они подвергли себя в Сингапуре, Малайе и Бирме. Такой поступок был бы проявлением высшего мужества, признанием ограниченности человеческих возможностей и справедливым актом по отношению к Индии». 2.

Впервые в своей жизни он не порицал народные массы за то, что они прибегли к насилию. Ганди отошел от своего ставшего традиционным взгляда на боевые выступления народных масс и считал, что всякое проявление «насилия черни» являлось естественной реакцией на «львиное насилие», к которому прибегало правительство.

Есть основание полагать, что в дни перед 8 августа 1942 года, когда был, выдвинут лозунг «Прочь из Индии!"3 Ганди предвидел возможность стихийного восстания народа. Единственный раз он говорил о массовой борьбе, в ходе которой миллионы крестьян восстанут не только против английского правительства, но и против помещиков. Ганди рассчитывал на то, что если в стране хотя бы на несколько дней воцарится хаос, выражающийся в стихийном выступлении народных масс, то правительственные чиновники и солдаты откликнуться на его призыв повиноваться только тем приказам правительства, которые являются «справедливыми» по отношению к Индии.

В связи с этим, следует отметить, что большая часть речей и статей Ганди была обращена к союзным державам и их руководителям. Целый ряд интервью с иностранными корреспондентами, личные письма, адресованные маршалу Чан Кай-ши и президенту Рузвельту, неоднократные напоминания о необходимости «защитить Индию и Китай» использовались для того, чтобы дать понять, что он рассчитывает на вмешательство союзных держав, которые как он полагал должны обратиться к Англии и высказаться в поддержку Индии.

Через несколько недель после Бомбейской сессии Всеиндийского комитета Конгресса стала ясной ошибочность этих расчетов. Подъем массового движения оказался не настолько мощным, чтобы парализовать правительство, а руководители союзных держав не намеревались оказывать давление на английское правительство, чтобы оно удовлетворило требование Индии. Массовые демонстрации и забастовки протеста, в которых приняли участие десятки тысяч людей, получившие название «Августовской революции"1, были жестоко подавлены властями. В тюрьмах по обвинению в подготовке заговора с целью свержения колониального режима оказались многие члены Комитета (Ганди, Неру, Азад, Патель, Сароджини Наид, Ашока Мехт, Асаф Али), а деятельность партии была запрещена.

Находясь в тюрьме, точно так же, как и в 1932 году Ганди объявил голодовку. Подобно голодовке 1932 года, 2 нынешняя была предпринята якобы по моральному принципу. Но в каждом из этих случаев обращение к моральным проблемам служило в качестве исходного пункта для политических шагов.

Подобным же образом в 1942—1943 годах Ганди использовал заявления английского правительства, сделанные в оправдание политики репрессий, продолжающихся после Августовской сессии Всеиндийского комитета Конгресса, и создал из этих заявлений своего рода моральную проблему. В действительности это была отнюдь не моральная, а политическая проблема, что можно видеть из того, как Ганди в своем письме вице-королю датированном январем 1943 года, характеризовал занятую им позицию: «Резюмирую: 1) Если Вы хотите, чтобы я действовал единолично, то убедите меня в моей неправоте, и тогда я постараюсь исправить все свои ошибки. 2) Если же Вы хотите, чтобы я внес предложение от имени Конгресса, то Вам пришлось бы ввести меня в состав Рабочего комитета Конгресса. Прошу Вас принять какое-то решение, чтобы найти выход из этого тупика». 1.

Однако английское правительство не собиралось принимать предложение Ганди. Это побудило его снова начать двадцатидневную голодовку, что ввиду его преклонного возраста вызвало серьезное беспокойство и взволновало всю страну2. Правительство должно было как-то реагировать на всеобщее беспокойство за его жизнь. Поэтому оно разрешило нескольким лицам посетить Ганди, что послужило началом кампании за освобождение лидеров Конгресса и способствовало проведению переговоров между Конгрессом и английскими властями.

Тем, кто его посетил, Ганди ясно дал понять, что он готов сделать все, что только будет в его силах, чтобы найти выход из политического тупика, создавшегося после того, как развернулось движение под лозунгом «Прочь из Индии» и были арестованы лидеры Конгресса. Лидеры не входивших в Конгресс организаций, собравшиеся в Бомбее в марте, опубликовали заявление, в котором говорилось: «Некоторые из нас недавно имели с Ганди беседы, в ходе которых мы пришли к убеждению, что предложение о примирении при нынешнем положении дел явилось бы плодотворным. Мы уверены, что если Ганди будет освобожден, то он приложит все силы, чтобы своим руководством и помощью способствовать отысканию выхода из внутреннего тупика, и не следует опасаться того, что возникнет какая-либо угроза успешному продолжению войны». 3.

По вопросу о переговорах между Конгрессом и Мусульманской лигой, точно так же, как и по вопросу о переговорах между английским правительством и Конгрессом, Ганди отошел от той позиции1, которую он занимал в дни, когда развернулось движение под лозунгом «Прочь из Индии». Это становится понятным из заявления конгрессиста Раджагопалачарии, сделанного более чем на год позднее. «10 июля 1944 года Раджагопалачария опубликовал декларацию, которая обсуждалась с Ганди во время голодовки в 1943 году и была им одобрена. Эта декларация должна была послужить основой для соглашения между Конгрессом и Мусульманской лигой». 2 Ганди также предпринимал попытку установить непосредственный контакт с мусульманским политиком Джинной, 3 одним из отцов-основателей национальной государственности.

Однако английское правительство не желало давать никакого ответа ни по вопросу о переговорах между правительством и Конгрессом, ни по вопросу об облегчении переговоров между Конгрессом и Мусульманской лигой. В своих ответах на письма Ганди, написанные им до голодовки, правительство требовало, чтобы Ганди отмежевался от августовской резолюции Всеиндийского комитета Конгресса и осудил акты насилия со стороны народа и некоторых лидеров Конгресса.4.

Лидеры не входивших в Конгресс организаций обратились к правительству с просьбой разрешить посещение Ганди, однако эта просьба была отклонена на следующем основании: «До тех пор пока политика Конгресса будет оставаться такой, какова она есть, не может быть и речи о каком-либо изменении нашей позиции по отношению к Конгрессу… Несмотря на уважение к вашим добрым намерениям и к вашему стремлению найти удачное решение, я не могу пойти на то, чтобы сделать для вас исключение, о котором вы просите, и дать вам возможность установить контакт с господином Ганди и другими лидерами, пока условия остаются такими, какими я их обрисовал». 1.

Что же касается письма Ганди, адресованного Джинне, то правительство попросту отказалось передать его, ссылаясь на то, что: «члены правительства не собираются создавать условия для ведения политической переписки или установления контактов с человеком, арестованным за подстрекательство к нелегальному массовому движению». 2.

Нация была возмущена и негодовала. В течение всего 1943 первой половине 1944 года продолжался застой в политической жизни страны. Лидеры конгресса продолжали находиться в тюрьмах. Неоднократно звучали требования народа по их освобождению. В мае 1944 года, когда состояние Ганди начало ухудшаться, он был освобожден.

Освобождение лидера движения несколько изменило ситуацию в политической жизни страны. У Ганди появилась возможность поддержать новую политику отношений Конгресса с правительством и поднять вопрос об индусско-мусульманских отношениях. Он предпринимает ряд шагов, рассчитанных на пересмотр политики всеми заинтересованными сторонами.

Во-первых, он воспользовался интервью с господином Стьюертом Гелдером, корреспондентом «Ньюс кроникл"3, чтобы выразить свою точку зрения на сложившуюся тогда политическую ситуацию. В этом интервью он заявил, что «…существует различие между тем, что он стал бы просить сегодня, и тем, что просил в 1942 году. Сегодня он был бы удовлетворен созданием национального правительства, осуществляющего полный контроль над гражданской администрацией. В 1942 году дело обстояло иначе"4 (полная зависимость и лозунг прочь из Индии).

Это не было обычным интервью для печати. Сам Ганди оценивал его следующим образом: «…это была моя личная попытка покончить с тупиком.

Мои слова в большей мере были обращены к власти имущим, чем народу". После интервью Ганди отправляет письмо, в котором говорилось: «Я готов посоветовать Рабочему комитету Конгресса, ввиду изменившихся условий, невозможно проводить массовое гражданское неповиновение, предусмотренное резолюцией 1942 года. Если правительство подпишет декларацию, провозглашающую независимость Индии, Я готов проводить полное сотрудничество с правительством в военных мероприятиях. При этом должно быть предусмотрено, что на время войны проведение военных операций будет продолжаться, как и в настоящее время, но так, чтобы это не повлекло за собой никакого финансового бремени для Индии. Если у английского правительства есть желание достичь соглашения, то переписку должны сменить дружественные беседы. Но я в Ваших руках». 1.

Во-вторых, вступив в переговоры с английским правительством, Ганди одновременно начал переговоры с Мусульманской лигой. Известные переговоры между Ганди и Джинной начались в сентябре на основе декларации Раджагопалачарии, представлявшей собой, по существу, лишь новый вариант тех предложений, которые были сделаны Раджагопалачарией еще в 1942 году, но были тогда отвергнуты подавляющим большинством членов Конгресса.

В-третьих, Ганди разъяснил свою позицию по вопросам августовской борьбы. «Правительство было вне себя от бешенства. Гнев охватил также и некоторых представителей народа. Проводился саботаж и тому подобные вещи, причем многое делалось от имени Конгресса или от моего имени». По вопросу о том, отмечать 9 августа 1944 года, он советовал народу «не нарушая специальные полицейские запреты на этот день"2 нигде, кроме Бомбея. Но даже в Бомбее, который, по словам Ганди, был для него «наиболее доступным и являлся тем городом, где происходило историческое заседание в августе 1942 года», нарушение полицейских запретов должно было быть лишь символическим. Кроме того, он рекомендовал «тем, кто ушел в подполье, прекратить конспирацию. Это можно сделать, сообщив властям о проводимой ими легальной работе и не пытаясь скрыться от полиции или обмануть ее». 1 Таким образом, Ганди выдвинул программу, которая, с одной стороны, означала запрещение всякого неповиновения властям на всей территории страны, а с другой, благодаря некоторым действиям, имевшим чисто символическое значение, позволяла не уронить знамя сопротивления.

Однако усилия, предпринятые Ганди на переговорах, натолкнулись на непроницаемую стену, возведенную английским правительством. Предложение Ганди о полном сотрудничестве в военных мероприятиях при условии, что немедленно будет провозглашена независимость Индии и сформировано национальное правительство, вызвало негативный ответ вице-короля. «Невозможно в период военных действий производить какие-либо изменения конституции. Без этих изменений такое национальное правительство, какое предлагаете сформировать Вы, не может быть сделано ответственным перед Центральным законодательным собранием». 2.

Переговоры Ганди с Мусульманской лигой также потерпели неудачу, так как Джинна отклонил декларацию Раджаджи равно как и предложенные Ганди условия, которые, по его словам, были рассчитаны на то, чтобы полностью торпедировать пакистанское требование от мусульманской Индии.

Ввиду неудержимого наступления союзных войск английское правительство не могло больше держать в тюрьме лидеров Конгресса и попрежнему отказываться от рассмотрения любых вопросов об изменении конституции под тем предлогом, что все это невозможно в условиях военного положения. Правительство было вынуждено предпринять новые шаги и попытаться что-то сделать для разрешения внутреннего политического кризиса. Началом этих новых попыток стало освобождение членов Рабочего комитета Конгресса в середине июня 1945 года. Затем последовал проект изменения структуры Центрального исполнительного совета, согласно которому «все его члены, за исключением генерал-губернатора и главнокомандующего, должны быть из числа индийских политических лидеров, причем индусы, принадлежащие к кастам, и мусульмане должны быть представлены в равной степени… Для осуществления этого плана вице-король созвал конференцию партийных лидеров, а также нынешних и бывших премьерминистров провинций и обратится к ним с просьбой составить для него список кандидатур, из которых он сможет выбрать членов нового Исполнительного совета». 1.

Этот проект потерпел неудачу из-за того, что Джинна возражал против включения в совет министров двух националистов-мусульман, мауланы Азада и Асафа Али. Становилось все яснее более ясно, что английское правительство использует вопросы, связанные с взаимоотношениями между религиозными общинами вообще, и вопрос об индусско-мусульманских отношениях в частности для того, чтобы воспрепятствовать изменениям в составе правительственных органов Индии.

Эти действия английского правительства вызвали бурное негодование народных масс, которые все в большей степени осознавали подлинный характер его политики. После того как переговоры о создании национального правительства были сорваны, развернулась грандиозная всенародная кампания за освобождение взятых в плен бойцов «Индийской национальной армии». 2.

Судебный процесс оживил антиимпериалистическое движение. Восстание в королевском индийском флоте3 символизировало тот факт, что ни подавление той борьбы, которая велась в 1942 году, ни поражение «Индийской национальной армии» не сломили у индийского народа духа сопротивления.

Ганди был весьма обеспокоен создавшимся положением. Еще за неделю до восстания в королевском индийском флоте он писал в газете «Хариджан»: «Повсюду атмосфера ненависти, и пылкие патриоты охотно воспользуются этим, если смогут, чтобы продвинуть вперед дело достижения независимости с помощью насилия… На нас воздействуют гипнотические чары Индийской национальной армии». 1.

Восстание в королевском флоте началось в феврале 1946 года среди членов флотского экипажа «Тальвар» в Бомбейском порту.2 Это восстание явилось крупнейшим Выступлением индийского народа в послевоенное время и сыграло важную роль в его борьбе за свою независимость.

По поводу восстания в королевском индийском флоте Ганди заявил, что следил за ходом событий «с мучительным интересом» и дал ему следующую оценку: «Восстание в военно-морском флоте и то, что за ним следует, все это никак нельзя назвать ненасильственными действиями… Если индийцы — моряки знают и ценят ненасилие, то им должно быть известно, что путь ненасильственного сопротивления может быть достойным, смелым и вполне действенным, если идти по нему всем вместе… Такого рода действия я назвал ненасильственным несотрудничеством. Но то, что теперь делают моряки, дает Индии дурной, неподобающий пример». 3.

Эта новая волна антиимпериалистического движения показала английскому правительству, что оно уже не может продолжать управлять постарому. На этом основании, оно решило предпринять новые шаги для разрешения политического кризиса. В Индию была послана делегация из трех министров — членов кабинета для проведения переговоров с различными индийскими партиями.4.

Они вели длительные переговоры в апреле-мае и выдвинули ряд проектов, рассчитанных как на отдаленное, так и ближайшее будущее для Индии.

В проектах, рассчитанных на отдаленное будущее, предусматривался созыв Учредительного собрания, состоящего из выборных представителей вновь избранных провинциальных легислатур. Провинции предполагалось разделить на группы А, В и С 1, причем каждой группе предоставлялось право отделиться от Союза: эта система должна была отчасти удовлетворить требования Мусульманской лиги. Проекты, рассчитанные на ближайшее время, касались вопросов создания временного правительства из представителей Индийского национального конгресса, Мусульманской лиги и других партий.

Осуществление именно этих проектов после длительных переговоров привело, во второй половине 1946 года, к формированию временного правительства, а через год к созданию двух независимых государств — Индии и Пакистана.

Состоявшаяся в 1947 году передача власти в стране индийцам превозносилась лидерами Конгресса как событие небывалое в мировой истории. Они утверждали, что индийская революция 1947 года, в отличие от других революций, таких как французская, русская, китайская была осуществлена без пролития даже капли крови, так как во главе ее стоял апостол ненасилия.

Однако был один человек, который не разделял этого взгляда. Это был сам Махатма Ганди. «Люди праздновали, по всей стране были слышны ликования, но человек, освободивший страну от иноземного владычества, не принимал участия в ликовании». 2.

После обращения к Ганди репортера общеизвестной индийской газеты «Индиан Опинион», Ганди отреагировал весьма несдержанно, он ответил:

«что его красноречие иссякло». После слов, что не выступить с посланием, будет неуважением перед нацией, Ганди ответил: «У меня абсолютно нет желания что-либо говорить, даже если все так это плохо, пусть, все так и будет». 3.

Спустя пять месяцев, 26 января 1948 года — всего за четыре дня до того, как он был убит, Ганди заметил: «Этот день, 26 января, является Днем независимости. Отмечать эту дату было правильным, когда мы боролись за независимость, которой не видели, которой не испытали, но что же теперь? Мы испытали ее, по-видимому, нас охватило разочарование. По крайней мере, меня, если вы все-таки не разочаровались».

Основной причиной этого разочарования была волна общинных междоусобиц, которая прокатилась по всей стране после переговоров 1946;1947 годов, проводившихся между представителями английского правительства лидерами Конгресса и Мусульманской лиги. Никогда еще в истории индийского национального движения не было подобного безумия, никогда еще столько мусульман, с одной стороны, индусов сикхов с другой, не убивали хладнокровно друг друга.

Ганди был единственным из лидеров конгресса, кто целиком признал, что события, приведшие к передаче власти в стране индийцам, свидетельствовали не о торжестве, а о поражении тех идей, которые он проповедовал на протяжении всей своей жизни. 1 июля он сказал: «То, что мы осуществляли на практике в течение последних тридцати лет, не являлось ненасильственным сопротивлением, лишь то пассивное сопротивление. Только люди с отважными сердцами способны на такое. А пока мы пожинаем плоды: разорванной на две части страны. Обе слишком заняты междоусобной борьбой, чтобы подумать о пище и одежде для миллионов голодных и нагих людей. В настоящее время, свободная Индия остается только в наших мечтах». 1.

Ганди до последнего момента своей жизни продолжал бороться со злом религиозно-общинных междоусобиц. Начиная с того момента, когда нависла угроза распространения по всей стране безумия религиозно-общинной вражды2, он сделал своей главной задачей проповедь идеи гармонии между религиозными общинами Когда столкновения охватили не только города, но и деревни, он отказался от всякой другой деятельности с тем, чтобы посвятить себя одной — проповеди идеи единства.1 Положение было настолько серьезным, что Ганди обратил внимание народа на возможность возникновения войны между двумя государствами — Индией и Пакистаном.

Что, вызвало страшное смятение в стране, причем некоторые высказывали даже предположение, что такая война получила бы одобрение со стороны Ганди. Поэтому он был вынужден объяснить, почему и при каких обстоятельствах упомянул о возможности войны. «У нас распространено суеверие, что достаточно кому-нибудь, хотя бы ребенку, упомянуть о змее, чтобы она обязательно появилась именно в этом доме. Я надеюсь, что никто в Индии не является настолько суеверным, чтобы придерживаться такого же предубеждения и относительно войны». 2.

«Проанализировав нынешнюю ситуацию точно определив, когда может, возникнуть повод для войны, я оказал услугу обоим братским государствам. И это было сделано не для того, чтобы способствовать возникновению войны, а, чтобы избежать ее, насколько это возможно. Я пытался также показать, что если бессмысленные убийства, грабежи поджоги, совершаемые народом, будут продолжаться, то это вынудит оба правительства вмешаться. Что же дурного в том, чтобы обратить внимание общественности на то, какие события логически неизбежно следуют друг за другом?». 3.

С целью остановить индусско-мусульманские распри в январе 1948 года Ганди начинает голодовку, объясняя свое решение тем, что: «смерть станет для меня чудесным избавлением. Не могу больше смотреть, как Индия самоуничтожается, лучше умереть, чем быть неспособным помочь"4. Жертвенная акция Ганди оказала большое воздействие на общество. Через несколько дней лидеры религиозных групп согласились пойти на компромисс, согласно которому, «прекращались религиозные распри между мусульманами и индусами"1. Ганди прекрасно понимал, что отношения между двумя религиозными общинами — мусульманами и индусами были настолько напряженными, что всякий кто попытается добиться единства этих общин, лишь навлечет на себя ненависть фанатиков с обеих сторон. Он знал, что точно идет на большой риск, ведя борьбу с религиозно общинными междоусобицами. В беседе с Раджкумард Амритом Кауром корреспондентом «Индион Опинион», состоявшейся года, он говорил, что может случиться, что он «умрет от пули безумца и что тогда он умрет с улыбкой"2. «В моей душе не должно быть гнева, — продолжал Ганди, Господь должен быть в моем сердце, на моих устах». Эти слова кажутся теперь проникнутыми скорбью.

30 января 1948 года в мире не стало человека, который привел Индию к независимости. Выйдя, из дома без охраны Махатма был застрелен. Последними словами «Великой души» стали слова, облетевшие весь мир: «Боже, Боже!"3.