Политическая культура. 
Политическая культура

политический власть культура гражданин В последние годы в научной литературе широкое распространение получил термин «политическая культура» и связанная с ним проблематика. Эти вопросы рассматривались в социологии политических отношений (хотя и не под этим названием) уже давно — в особенности в веберовской теории трех чистых типов, выделенных по различным способам легитимирования власти. Однако лишь теоретические разработки шестидесятых годов придали проблематике политической культуры серьезное значение в современной социологии политических отношений.

Политическая культура — это совокупность позиций, ценностей и образцов поведения, затрагивающих взаимоотношения власти и граждан. В связи с этим мы относим к политической культуре:

• а) знания о политике, знакомство с фактами, интерес к ним;
• б) оценку политических явлений, оценочные мнения о том, как должна осуществляться власть;
• в) эмоциональную сторону политических позиций, как. например, любовь к родине, ненависть к врагам;
• г) признанные в данном обществе образцы политического поведения, которые определяют, как можно и как следует поступать в политической жизни.

Такое определение политической культуры, повторенное здесь из моей более ранней работы, базируется на определении, введенном Г. Алмондом, которого справедливо считают пионером проблематики политической культуры в мировой науке.

«Политическая культура, — отмечают Алмонд и Поуэлл, — служит образцом индивидуальных позиций и ориентаций в отношении политики, проявляющихся среди членов политической системы. Она субъективна и лежит в основе политических действий. Индивидуальные ориентации включают несколько составных частей) познавательные ориентации — точные или ошибочные сведения о политических объектах и убеждениях; б) эмоциональные ориентации — чувство привязанности по отношению к политическим объектам; в) оценочные ориентации — суждения, мнения относительно политических объектов, что, как правило, предполагает применение оценочных стандартов к политическим предметам и событиям. Это определение является наиболее широким пониманием политической культуры. Некоторые марксистские авторы подчеркивают оценочный аспект политической культуры, как это делает, например, В. Маркевич. Он считает, что «под политической культурой следует понимать те элементы глобальной куль. туры, которые касаются ценностей, признаваемых данной группой и относятся к системе государственной власти» Другие отмечают, что политическая культура означает «уровень знаний и представлений различных слоев общества и индивидов о власти и политике, а также определенную этим степень их политической активности», как пишет Ф. Бурлацкий.

Предлагаемое мною понимание политической культуры не исключает ни одного из приведенных выше, но соединяет их в некое, по моему мнению, гармоническое целое. Нельзя сводить понятия политической культуры исключительно к психическим состояниям. Нужно включить в него также определенные образцы поведения. Это соответствует общему пониманию культуры, о которой шла речь во вступлении к данному разделу, а также той исследовательской интуиции, которая заставляет искать определенные устойчивые образцы поведения как важные черты культуры, определяющие общественные и политические действия. В польской литературе последних лет можно сослаться на статью Ч. Мойсевича о политической культуре социалистического общества О политической культуре можно говорить в связи с анализом общества в целом, а также в связи с анализом его отдельных составных частей. Американские авторы Берч и Занинович, применяя статистическую технику факторного анализа, выделили в рамках югославской политической культуры три различных регионально национальных типа политических культур. Анализ облегчался тем, что он проводился на материале страны, представляющей собой федерацию нескольких отдельных наций с различным историческим прошлым и культурой. Однако нельзя исключить, что и в стране, однородной по национальному составу, можно было бы выделить политические субкультуры, например соответствующие различным политическим судьбам отдельных частей этой страны в прошлом. Было бы интересно эмпирически проверить распространенное убеждение, что политические культуры регионов Польши, прежде входившие в состав России, Германии и Австро-Венгрии, еще и сегодня имеют некоторые специфические, ослабевающие со временем черты.

Выделение политических субкультур может, однако, производиться не по территориальному или национальному принципу, а по принципу выделения самостоятельных культур отдельных составных частей политической системы. В этом смысле Р. Патнэм требует исследования политической культуры элиты и упрекает американскую науку за отсутствие исследований в этой области. Его собственная книга об итальянских и британских политиках задумана именно как анализ «политической культуры элиты». Другой американский автор, К. Джовитт, предлагает выделение трех различных уровней политической культуры: политическая культура элиты, политическая культура строя и политическая культура общества; эта классификация предполагает четкое различие между «строем» и «обществом», что во многих случаях является неоправданным. В частности, утверждение Джовитта, что в социалистических обществах существуют автономные политические цели строя, которые, однако, подвергаются определенной модификации под влиянием политической культуры общества, нельзя признать обоснованным, поскольку неверен тезис о внешнем по отношению к обществу происхождении политического строя: он исключает национальные революционные традиции, которые лежат в основе возникновения социалистических государственных систем. Однако независимо от слабости этого противопоставления удачным представляется введение различия между политической культурой деятелей, то есть политического авангарда, и политической культурой масс. Степень подобия или даже идентичности этих двух политических культур может определяться эмпирическим путем, но нет оснований принять в качестве предпосылки, что это две совершенно одинаковые культуры.

До сих пор речь шла о выделении различных политических субкультур в рамках взятой в целом политической культуры общества. Существует, однако, интересная проблема типов политической культуры, выделяемых на основе сравнительного анализа различных политических культур, существующих в отдельных странах. Родоначальниками такой типологии являются Алмонд и Верба, исследования которых, посвященные политической культуре США, Англии, Италии, ФРГ и Мексики, были первой попыткой определения эмпирическим путем типов политических культуры. Эта работа является весьма противоречивой и неоднократно подвергалась критике. Тем не менее, учитывая важность затронутой исследовательской проблематики, эта работа заслуживает внимания.

Исходным пунктом исследования Алмонда и Вербы является конструирование трех «чистых типов политической культуры» и выведение из них дальнейших смешанных типов политической культуры. Чистыми типами, по их определению, являются:

• 1. «Патриархальная политическая культура», самыми близкими эквивалентами которой в действительности могут быть политические культуры африканских племен и отличительной чертой которой является полное отсутствие у подданных интереса к политической системе.
• 2. «Подданническая политическая культура», отличающаяся сильной ориентацией на политическую систему и результаты ее деятельности, но слабой ориентацией на активное участие в функционировании политической системы.
• 3. «Активистская политическая культура» (или «культура участия»), в которой граждане активно заинтересованы не только в том, что нм дает политическая система, но также и в том, что они могут играть активную роль в этой системе.

Из смешения элементов этих трех чистых типов возникают еще три политические культуры: патриархально подданническая, подданническая-активистская и патриархально-активистская Именно эти смешанные типы политической культуры, по мнению Алмонда и Вербы, преобладают в истории.

Смешанным типом политической культуры является и то, что Алмонд и Верба называют гражданской культурой. Это активистская культура, в которой элементы патриархальной и подданнической политической культуры не были полностью устранены, а были включены в политическую культуру. Хотя черты активистской политической культуры доминируют, однако граждане сохраняют также и более традиционные черты патриархальной и подданнической культуры 4 В. Такая политическая культура, по мнению авторов, наиболее характерна для буржуазно-демократических систем и способствует их функционированию. Исходя из сравнительного анализа отношения населения пяти названных выше стран к политической системе, авторы приходят к выводу, подтверждающему гипотезу о функциональности понимаемой таким образом «гражданской культуры» по отношению к демократической системе, причем американская и английская системы признаются наиболее типичными и стабильными демократическими системами. Это положение работы Алмонда и Вербы особенно уязвимо для критики, так как авторы явно заблуждаются и это заблуждение имеет идеологическую подоплеку. Они отождествляют демократию с англо-американскими политическими системами и определяют «гражданскую культуру» таким образом, что ее эмпирически подтверждаемыми чертами является соответствие с принципами и способом функционирования англо-американской модели демократии; из-за этой этноцентрической ошибки основные выводы книги «Гражданская культура» грешат тавтологией. Однако это не означает, что эта работа не представляет никакой ценности. Конструируя первую типологию политических культур и используя для их изучения сравнительные исследования, Алминд и Верба проложили путь интересной и достойной внимания тематике. Слабая сторона их книги (на что указывают как Ф. Бурлацкий и А. Галкин, так и К. Пэйтмэн) связана с: неклассовым подходом к анализу; принятием консервативной предпосылки, что существующая система англо-американской демократии является совершенной и не может с рациональной точки зрения вызывать ее отрицание или порождать другие отрицательные позиции; односторонним пониманием зависимости между политической структурой и культурой, выражающимся в том, что отмечается влияние политической культуры на политическую систему, но почти полностью игнорируется влияние политической системы на сопутствующую ей политическую культуру.

Эти слабые стороны работы Алмонда и Вербы характерны для всего направления западной, и в особенности американской, общественной науки в первое двадцатилетие после второй мировой войны, то есть до появления во второй половине шестидесятых годов радикального течения, ставящего под сомнение обоснованность идеологической ориентации на апологию строя и сохранение социального статус-кво. Сегодняшние критические замечания по поводу этой работы, выходящие из-под пера не только марксистских, но и немарксистских западных авторов, свидетельствуют о том, что идеологическая ограниченность авторов «Гражданской культуры» не осталась незамеченной. Однако одновременно критика не отрицает значения проблематики политической культуры и необходимости сравнительного, международного исследования этой проблематики, инициаторами которого и были Алмонд и Верба.

Для марксистской социологии политических отношений разработка собственной типологии политических культур представляется важной задачей по двум причинам. Такая типология необходима для анализа исторически изменяющихся типов политической культуры и для историко-сравнительного анализа политических систем. Одновременно типология имеет важное значение как инструмент формирования такой политической культуры в социалистическом обществе, которая наилучшим образом соответствовала бы потребностям развития социалистической демократии. Помимо разработки типологии политических культур, необходимы эмпирические исследования политической культуры в социалистическом обществе, являющиеся составной частью исследований динамики развития социалистической политической системы и сопутствующего ей общественного сознания.

Исходным пунктом разработки марксистской типологии политических культур должен быть конкретно исторический подход к рассмотрению политической культуры в ее связи с политическими системами и лежащими в их основе общественно-политическими формациями. Это не означает, что каждой формации должен сопутствовать только один тип политической культуры. Напротив, подобно тому как формы государства бывают различными в рамках одного типа, определяемого характером формации, так и политические культуры бывают разными. Однако отдельные политические культуры, существующие в одной и той же формами, могут иметь такие общие черты, которые позволяют говорить о них как о разновидностях, относящихся к одному, более широкому типу.

Подходя таким образом к типологии политической культуры, следовало бы прежде всего выделить тип традиционной политической культуры, соответствующий в принципе рабовладельческому и феодальному строю и характеризующийся.

• а) признанием священного характера власти;
• б) признанием, что права подданного и права власти по отношению к подданному регулируются традиционными нормами, вытекающими из утверждения, что так «было всегда»;
• в) признанием неизменности политической системы и ее основных норм.

Традиционная политическая культура выступает в трех разновидностях:

• 1. Традиционная племенная культура, для которой характерны значительная власть веча (народного собрания) и существенные ограничения статуса вождя, который является вышестоящим лицом, но не господином по отношению к членам племени, находящимся под его властью.
• 2. Традиционная теократическая культура, в которой властелин является богом или наместником бога и его власть ограничивается лишь тем, как понимается воля бога; теократическая культура характерна для народов, у которых традиционная политическая система создавалась пророками новых религий.
• 3. Традиционная деспотическая культура, в которой отношение подданных к властелину основано на признании его абсолютной, ничем не ограниченной власти над ними; властелин является господином и владельцем всех подданных.

Эти три разновидности традиционной политической культуры различным образом скрещиваются друг с другом. Элементы племенной культуры могут соединяться с элементами теократической культуры. Может быть, что процесс возникновения деспотической политической культуры не завершается; тогда складывается своего рода смешанная политическая культура с элементами племенной культуры и элементами деспотической культуры.

Наряду с традиционной политической культурой до буржуазная эпоха знает второй тип политической культуры, который мы могли бы назвать типом политической культуры сословной демократии. Значительная часть и даже большинство населения полностью отстранено от участия в политической системе, чаше всего лишено каких-либо личных прав. Существующие же политические права гарантируют участие в правлении и контроле для меньшинства из привилегированных сословий.

В истории существовали две разновидности этой политической культуры: патрицианская культура некоторых греческих городов, республиканского Рима и некоторых итальянских городов средневековья, а также дворянская политическая культура, например в Польше и Англии эпохи позднего средневековья и раннего периода новой истории. Основная разница между ними состоит в том, что ограниченные масштабы городской патрицианской демократии создавали возможность для развития ценностей и норм, типичных для непосредственной демократки, в то время как дворянская демократия, существуя в рамках больших государственных территорий, вынуждена была создавать институты, а также ценности и нормы поведения, свойственные представительской системе.

Возникновение капитализма и вовлечение масс в политическую жизнь создали новые виды политической культуры, наиболее общей чертой которой является то, что можно было бы назвать «массовой политической культурой», то есть факт, что эта культура не какого-то обособленного классового меньшинства, а широких слоев общества. Однако этот «массовый» характер буржуазной политической культуры не препятствует тому, что эта культура служит укреплению классового господства буржуазии и содержит нормы и ценности, соответствующие ее классовым интересам.

«Массовость» политической культуры буржуазного общества состоит в том, что классы трудящихся становятся объектом активной обработки со стороны партий и групп имущих классов, пытающихся обеспечить не только пассивное согласие, но и активную поддержку ими политики имущих классов.

Буржуазное общество знает два основных типа политической культуры: демократический и автократический. Для первого характерны активность граждан, их включенность в политическую систему, признание гражданских прав и свобод, а также принципа контроля гражданами деятельности правительства, признание политических различий и игры политических сил в рамках и на основе капиталистического строя. Демократизм этой политической культуры отнюдь не исключает введения в ее рамках антидемократических ограничений, как, например, объявление радикальных левых организаций «силой, подрывающей строй», и лишение их благодеяний демократии.

Буржуазно-демократическая культура выступает в первую очередь в двух разновидностях, которые можно назвать консервативно-либеральной и либерально-демократической. Консервативно-либеральная культура признает в качестве самых главных ценностей такие, как гражданские права и свободы, но в то же время отрицает общественно-реформаторский аспект политической культуры и даже прямо отвергает его. В принципе здесь не идет речь, а если идет, то с большими ограничениями, о государственных реформах, изменяющих распределение национального дохода или направленных на защиту эксплуатируемых классов. В либерально-демократической политической культуре, напротив, признанию основных ценностей и образцов поведения, типичных для системы буржуазной демократии, сопутствует ожидание социальных реформ — в рамках капиталистической системы, — осуществляемых государством. В странах, управляемых социал-демократическими партиями, как, например, в Скандинавских странах, сложилась именно такая разновидность политической культуры.

Второй тип буржуазной политической культуры — автократический — является отрицанием буржуазно-демократического типа. Он признает в качестве идеала государства сильную и неконтролируемую власть, исключающую демократические права и свободы граждан. Этот тип, воплотившийся в различного рода милитаристских и фашистских режимах XX века (а в XIX веке — в виде бонапартизма), имеет две разновидности: авторитарную и тоталитарную. Первая отличается от второй тем, что не предусматривает активного участия масс, их политической мобилизации и использует идеологию исключительно в качестве инструмента для обеспечения пассивного послушания масс. Тоталитарная политическая культура, сопутствующая фашистским и полуфашистским системам, объединяет культ лидера, сильной власти с активным привлечением граждан к участию в политической жизни в соответствии с принципами, установленными лидером. Во многих государствах капиталистической ориентации, возникших на месте бывших колоний и руководимых военными, существует именно такой авторитарный тип политической культуры, хотя имеют место попытки, редко удающиеся, создания там тоталитарной культуры.

Социалистическое общество создает свой собственный тип политической культуры. Политической культурой социалистической демократии можно назвать комплекс ценностей и образцов поведения, который в максимальной степени адекватен потребностям развития политической системы социалистической демократии и который предусматривает активное участие граждан в осуществлении власти на всех уровнях, одобрение и активную поддержку гражданами социалистического строя, демократические формы политической деятельности. позволяющие выявлять и представлять взгляды и интересы в рамках социалистической системы, социалистическую законность, социалистический интернационализм. Такая политическая культура создается постепенно в процессе укрепления и развития социалистической государственности. Ее формирование тормозится пережитками буржуазных политических культур, которые не исчезают сразу после ликвидации буржуазной политической системы. В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что традиции царской бюрократической системы тяготеют над молодым государством рабочих и крестьян, указывал, что бюрократические традиции прошлого могут приводить к появлению отрицательных политических явлений в социалистическом государстве. (Можно сказать, что почти все существующие социалистические государства имели в прошлом традиции автократических политических культур периода капитализма и это воздвигало существенные препятствия в развитии социалистической демократии и соответствующей ей политической культуры. Эти препятствия устраняются в процессе развития и созревания социалистического общества. Однако в этом процессе нельзя надеяться только на автоматическое воздействие времени. Необходима правильная политика партии и правительства, направленная на развитие социалистической демократии. Когда такая политика отсутствует, как, например, в маоистском Китае, создается не политическая культура социалистической демократии, а автократическая политическая культура, не соответствующая потребностям социалистической системы, ослабляющая и извращающая ее. В условиях социалистического строя эта культура носит дисфункциональный характер по отношению к строю, но в результате влияния традиции и ошибок в политической деятельности она может на протяжении какого то времени сформироваться как доминирующая разновидность политической культуры.