Крестьянская война начала XVII века

Как уже было сказано, в начале века положение в стране обострилось из-за неурожаев. В 1601 г. более двух месяцев шли дожди. Потом очень рано, в середине августа, ударили морозы и выпал снег, что привело к гибели урожая. В несколько раз увеличились цены. Началась спекуляция хлебом. В следующем, 1602 г. посевы озимых вновь не дали всходов. Снова, как ив 1601 г., наступили ранние холода. Цены выросли уже более чем в 100 раз. Народ голодал, начались массовые эпидемии.

Борис Годунов организовал государственные работы. Он привлекал москвичей и нахлынувших в столицу беженцев к строительству, используя уже имевшийся опыт возведения колокольни Ивана Великого, раздавал хлеб из государственных закромов, разрешал холопам уходить от своих господ и искать возможности прокормиться. Но все эти меры не имели успеха. Поползли слухи, что на страну распространилось наказание за нарушение порядка престолонаследования, за грехи Годунова.

В центре страны вспыхнуло (1603−1604) восстание холопов под предводительством Хлопка Косолапа. Оно было жестоко подавлено, а Хлопок казнен в Москве. Это восстание многие историки считают первым этапом Крестьянской войны начала XVII века.

В соседней Речи Посполитой только и ожидали повода вмешаться во внутренние дела ослабевшей России. В 1602 году в имении князя Адама Вишневецкого объявился человек, выдававший себя за сына Ивана IV, чудом уцелевшего царевича Дмитрия, погибшего в Угличе 15 мая 1591 года. В действительности это был галичский дворянин Григорий Отрепьев, расстриженный монах Чудова монастыря, принадлежавший к свите патриарха Иова и близко связанный с Романовыми.

К началу 1605 года под знаменами «царевича» собралось более 20 тыс. человек. 13 апреля 1605 года внезапно умер царь Борис Годунов и на престол вступил его 16-летний сын Федор. Боярство не признало нового царя. 7 мая на сторону Лжедмитрия перешло царское войско. Царь Федор был свергнут и задушен вместе с матерью.

Однако вскоре надежды на «доброго и справедливого» царя Дмитрия Ивановича рухнули. На русский престол сел польский ставленник, откровенный политический авантюрист. В ночь 17 мая 1606 года началось восстание горожан. Заговорщики ворвались в Кремль и зверски убили Лжедмитрия 1.

Через три дня новым царем «выкликнули» с Лобного места на Красной площади родовитого боярина Василия Ивановича Шуйского, бывшего организатором и вдохновителем заговора, до этого осужденного за интриги и отравленного Лжедмитрием в ссылку.

Человек, оказавшийся волею судьбы на московском престоле, не пользовался ни авторитетом, ни народной любовью. Главным качеством характера Шуйского было лицемерие, любимый способ борьбы — интрига и ложь. Подобно Годунову, он успешно усвоил все уроки правления Ивана Грозного, был недоверчив, коварен, однако не обладал ни государственным умом, ни опытом царя Бориса. Этот человек не был способен остановить развал государственности и преодолеть раскол социальный.

С самого начала Шуйский не пользовался широкой поддержкой. Знаменем оппозиции вновь стало имя царя Дмитрия Ивановича, который, по слухам, спасся от заговорщиков и на этот раз. Против Шуйского выступило население порубежных уездов, опальные сторонники Лжедмитрия, такие как воевода Путивля князь Г. Шаховский и воевода Чернигова князь А. Телятевский. Оппозиционные настроения охватили дворянские корпорации. Летом 1606 года движение стало приобретать организованный характер. Появился и руководитель — Иван Исаевич Болотников.

Начался второй этап Крестьянской войны.

Холопство было неоднородным социальным слоем. Верхи холопов, приближенные к своим владельцам, занимали достаточно высокое положение. Не случайно многие провинциальные дворяне охотно меняли свой статус на холопий. И. Болотников, по-видимому, принадлежал к их числу. Он был военным холопом А. Телятевского и, скорее всего дворянином по своему происхождению. Впрочем, не следует придавать этому слишком большого значения: социальная направленность взглядов человека определялась не одним только происхождением. «Дворянством» Болотникова можно объяснить его военные дарования и качества бывалого воина.

Есть известия о пребывании Болотникова в крымском и турецком плену, гребцом на галере, захваченной «немцами». Существует предположение, что, возвращаясь из плена через Италию, Германию, Речь Посполитую, Болотников успел повоевать на стороне австрийского императора предводителем наемного казацкого отряда против турок. В противном случае трудно объяснить, почему именно он получил полномочия «большого воеводы» от человека, выдававшего себя за царя Дмитрия.

Восставшие, собравшиеся под знаменем «царя Дмитрия Ивановича», представляли собой сложный конгломерат сил. Здесь были не только выходцы из низов, но и служилые люди по прибору и отечеству. Едины они были в своем неприятии новоизбранного царя, различны в своих социальных устремлениях. После успешной битвы под Кромами в августе 1606 г. восставшие заняли Елец, Тулу, Калугу, Каширу и к концу года подступили к Москве. Сил для полной блокады столицы не хватало, и это дало возможность Шуйскому мобилизовать все свои ресурсы. К этому времени в стане восставших произошел раскол и отряды Ляпунова (ноябрь) и Пашкова (начало декабря) перешли на сторону Шуйского.

Сражение под Москвой 2 декабря 1606 года окончилось поражением Болотникова. Последний после ряда сражений отступил к Туле, под защиту каменных стен города. Сам В. Шуйский выступил против восставших и в июне 1607 г. подошел к Туле. Несколько месяцев царские войска безуспешно пытались взять город, пока не перегородили реку Упу и не затопили крепость. Противники Шуйского, положившись на его милостивое слово, отворили ворота. Однако царь не упустил возможности расправиться с вождями движения.

Достаточно сложно дать оценку характера восстания Болотникова. Представляется односторонним взгляд на движение исключительно как на высший этап крестьянской войны. Однако это взгляд существует, и сторонники этого взгляда дают следующие оценки первой Крестьянской войны. (17, 108).

Одни из них полагают, что она задержала юридическое оформление крепостного права на 50 лет, другие считают, что она, наоборот, ускорила процесс юридического оформления крепостного права, завершившийся в 1649 году.

Сторонники взгляда на крестьянские войны как на антикрепостническое народное движение, считают также, что значение крестьянских войн нельзя сводить только к их непосредственным результатам. В процессе крестьянских войн народные массы учились бороться за землю и волю. Крестьянские войны были одним из факторов, подготовивших формирование революционной идеологии. В конечном итоге они готовили переход к новому способу производства. «Мы всегда учили и учим, — писал В. И. Ленин — что классовая борьба, борьба эксплуатируемой части народа против эксплуататорской лежит в основе политических преобразований и, в конечном счете, решает судьбу всех таких преобразований» (17, 108).

Некоторые историки высказывают другой взгляд на описанные выше события. По их мнению, для нас остается неизвестной «программа движения»: все сохранившиеся документы, по которым можно судить о требованиях восставших, принадлежат правительственному лагерю. В интерпретации Шуйского, восставшие призывали москвичей к уничтожению «вельмож и сильных», разделу их имущества. Патриарх Гермоген объявлял, что «болотниковцы велят боярским холопам побивати своих бояр, и жены их и вотчины, и поместья им сулят» (9, 174), обещая «давати боярство, и воеводство, и окольничество, и дьячество» (9, 174). Известны случаи так называемых «воровских дач», когда имения сторонников царя Василия передавали сторонникам «законного государя Дмитрия Ивановича». Таким образом, борьба была направлена не столько на разрушение существующей социальной системы, а на перемену лиц и целых социальных групп внутри нее. Участники выступления, бывшие крестьяне, холопы, стремились конституироваться в новом социальном статусе служилых людей, «вольных казаков». К повышению своего статуса стремилось и дворянство, недовольное воцарением Шуйского. Налицо была острая, достаточно сложная и противоречивая социальная борьба, выходящая за рамки, очерченные концепцией крестьянской войны. Эта борьба естественно дополняла борьбу за власть — ведь только победа одного из претендентов обеспечивала закрепление прав его сторонников. Само это противоборство вылилось в борьбу вооруженную, целыми армиями.

В социальном противоборстве принимали участие и низы общества. Однако антикрепостнический запал находил свое выражение, прежде всего в ослаблении, а в последующем и в прогрессирующем разрушении государственности. В условиях кризиса всех структур власти все труднее было удержать крестьян от выхода. Стремясь заручиться поддержкой дворянства, Шуйский 9 марта 1607 г. издал обширное крепостническое законодательство, которое предусматривало значительное увеличение срока урочных лет. Сыск беглых становился должностной обязанностью местной администрации, которая отныне должна была каждого пришлого человека «спрашивати накрепко, чей он, откуда, и когда бежал» (9, 174). Впервые вводились денежные санкции за прием беглого. Однако Уложение 1607 г. носило скорее декларативный характер. В контексте событий для крестьянства актуальной становилась проблема не выхода, восстанавливаемого явочным путем, а поиска владельца и места нового жительства, которые бы обеспечивали стабильность бытия.

События начала XVII в. рядом историков трактуются как гражданская война в России. Однако далеко не все исследователи разделяют эту точку зрения. Подчеркивая отсутствие четких граней социального и политического противостояния, они рассматривают все события в рамках, очерченных самими современниками — как смуту — смутное время.

Не одно столетие ученые бьются над разгадкой причин и смысла Смутного времени. Прогресс в изучении смуты был достигнут благодаря трудам С. Ф. Платонова, И. И. Смирнова, А. А. Зимина, В. И. Корецкого и других ученых, рассмотревших ее как явление социальное, подготовленное всем ходом предшествующего развития страны. Но уже в ходе дискуссии, развернувшейся на страницах журнала «Вопросы истории» в конце 1950;х гг., обнаружились и многие уязвимые места существовавших концепций. Критике подвергались, как попытки ряда советских историков рассмотреть Смуту лишь с точки зрения крестьянской войны, так и построения С. Ф. Платонова и И. И. Смирнова, согласно которым единый комплекс событий Смутного времени разделялся на отдельные, малосвязанные между собой этапы. Н. Е. Носовым было высказано тогда суждение о Смуте, как о гражданской войне, представлявшей собой сложное переплетение классовой, внутриклассовой и межнациональной борьбы. Однако вплоть до недавнего времени события начала XVII века рассматривались преимущественно с точки зрения классовой борьбы крестьян и холопов, кульминацией которой считалось восстание Болотникова. Прочим же сословиям, участвовавшим в Смуте, должного внимания не уделялось. Существенный вклад в изучение Смутного времени принадлежит историку Л. Л. Станиславскому (1939;1990): речь идет, прежде всего, о его исследованиях по истории казачества.

В советской науке казацкие выступления начала XVII века традиционно рассматривались как составная часть крестьянской войны, а само казачество — как авангард широкого народного антикрепостнического восстания. Справедливо связывая выступления казаков с протестом народных масс против социального гнета, исследователи в то же время по существу отождествляли цели казачества и крестьянства, приуменьшая тем самым (вопреки прямым указаниям источников) самостоятельную и активную роль казаков в событиях Смуты.

Л.Л. Станиславский убедительно доказывает, что именно казаки составляли ядро повстанческих армий Лжедмитрия I, Болотникова и «тушинского вора» и наиболее последовательно поддерживали самозванцев. По мере возрастания своего могущества казаки все более отчетливо проявляли претензии на власть в стране, на роль нового господствующего класса, что серьезно угрожало самому существованию дворянского сословия. Только незавершенность сословной (войсковой) организации казачества, отмечает автор, не позволила казакам захватить власть в Первом ополчении даже в момент наибольшего ослабления дворянства. Вплоть до 1619 г. «вольные» казаки, выступавшие под знаменами самозванцев, своих избранных вождей — пана Лисовского и королевича Владислава, представляли серьезную угрозу существовавшему общественному порядку."Кем же все-таки были казаки? Авангардом революционного крестьянства или грабителями-кондотьерами? Освободителями России от иностранныхинтервентов или их пособниками? Борцами с феодальной эксплуатацией или???"На этот вопрос Станиславский дает ясный и точный ответ: «Они были… казаками и делали все возможное, чтобы казаками остаться, пока им не пришлось отступить перед всей мощью Русского государства» (23, 242).С помощью фактов он доказал, что ядро казачьего войска составляли бывшие крестьяне и холопы, для которых уход в казачьи станицы означал освобождение от феодальной зависимости. Таким образом, подтверждается вывод советской историографии о тесной связи казацкого движения начала XVII века с протестом широких народных масс против социального гнета и крепостничества, далеко не укладывалось в рамки привычных представлений о Смуте как о крестьянской войне. Важная закономерность для понимания судьбы «вольного» казачества заключается в том, что по мере становления сословной организации казачества все явственнее происходило расхождение его интересов с интересами других сословий — не только дворянства, но и основной массы крестьянства.

Прекращение же существования единого сословия «вольного» казачества связано не столько с внутренним его расслоением, сколько с мощным давлением со стороны феодального государства, целенаправленной политикой правительства Михаила Федоровича, в результате которой произошло распыление казачества по разным территориям, сословиям и владельцам.

Изучение истории казачества, одной из главных движущих сил Смуты позволяет под новым углом зрения взглянуть и на эпоху Смуты в целом. Многие историки считают, что социальный протест крестьянства в начале XVII века не приобрел ярко выраженной классовой направленности и выливался в особые, специфические формы — уход в казаки и участие в казацком движении. Но само казачество отнюдь не подходило на роль «революционного авангарда» крестьянства и. более того, сословные интересы казаков зачастую вступали в противоречие с интересами основной массы трудового населения. Это заставляет многих историков пересматривать традиционные представления о Смуте (и восстании Болотникова, в частности) как о крестьянской войне.

Доказано, что одной из главных пружин развития Смуты являлся антагонизм между казачеством и дворянством, которые на протяжении полутора десятилетий вели острую, непримиримую борьбу за власть в стране и влияние в армии. Но дело не ограничивалось столкновением этих двух сил. Существуют интересные данные о выступлениях во время Смуты южного дворянства, которое по социальному положению близко стояло к приборным служилым людям и страдало от экспансии на их земли со стороны московского дворянства.

Важное значение для понимания расстановки сил внутри дворянского сословия накануне и в период Смуты имеют ранние исследования А. Л. Станиславского (23) по истории государева двора, в которых он выявил наличие серьезных противоречий между привилегированным столичным и уездным дворянством, а также между дворянами центра и окраин. История дворянства в Смутное время нуждается в дальнейшем изучении. Однако уже сейчас ясно, что оно не было просто «попутчиком», а играло в событиях начала XVII века активную и самостоятельную роль.

Труды А. Л. Станиславского представляют новое направление в исследовании Смуты, в основе которой лежал не только антагонизм между дворянством и крестьянством, но и глубокий раскол внутри служилого сословия. Этот раскол был обусловлен послеопричным кризисом поместно-вотчинного землевладения, падением прежнего значения дворянской конницы, изменением соотношения сил между дворянством и низшими слоями служилого сословия, серьезным расхождением интересов различных чиновных и территориальных групп служилых людей. Дальнейшее изучение Смутного времени в таком русле — актуальная задача исторической науки.