Макродетерминанты протестного поведения

Согласно Крэйгу Дженкису, Михаэлю Валласу и Эндрю Фуллертону, протест и формирование «общества социального движения» (social movement society) уходят корнями в изменения социальной структуры, институтов и политического уклада в современном обществе. Положения теории, рассматривающей современное протестное поведение с точки зрения макроуровня, можно условно разделить на три обширные категории по тому, в какой сфере общественной жизни находятся детерминанты протеста:

• 1) Положения, затрагивающие экономические реалии
• 2) Положения, затрагивающие политические реалии
• 3) Положения, затрагивающие культурные реалии

С экономической точки зрения, социальный протест коренится в таких глобальных структурных изменениях, сопровождающих современное общество, как экономическое процветание и постиндустриальное направление развития. Согласно Дэвиду Мейеру и Сидней Тарроу, именно эти процессы ведут к возникновению «общества социальных движений». Основная идея здесь заключается в том, что рост благосостояния и рост постиндустриализма положительно повлияли на формирование чувства экономической стабильности, одновременно потворствуя принятию либеральных (постматериалистских) ценностей, базирующихся на значимости свободы самовыражения. Постматериалистские общества предоставляют более безопасные условия для формирования оппозиционных взглядов и поощряют культуру, в которой в деятелях поддерживается желание выражения недовольств напрямую, если не конфронтационно, тем самым увеличивая вероятность протеста. Гипотезы, касающиеся влияния постматериалистских ценностей на формирование протестного потенциала, уже были поставлены выше. Напомним, мы считаем, что люди, придерживающиеся либеральных ценностей, более склонны к протесту. Таким образом, данная теория является дополнительным подтверждением обоснованности принятия этого предположения.

Сходный аргумент связан с периодическими спадами и подъемами в экономике страны, которые могут влиять на социальный протест. Классические индикаторы экономического колебания, такие как безработица и инфляция, без сомнения оказывают влияние на протестный потенциал, однако, среди ученых нет согласия относительно того, какова направленность этого влияния. Некоторые считают, что высокая безработица и инфляция увеличивают недовольство и ведут к социальным протестам, с целью добиться экономической помощи от государства или частного сектора. С другой стороны, безработица и высокий уровень инфляции ослабляют чувство экономической стабильности и имеют подавляющий эффект на активизм и выражение недовольства. К сожалению, на основе имеющейся базы данных проверка гипотез, относительно инфляции и уровня безработицы, затруднительна. Однако мы можем предпринять попытку сравнить протестный потенциал занятых и безработных, а также оценить протестные настроения тех, чья покупательная способность в течение исследования падала. Из вышесказанного мы помним, что чувство экономической безопасности напрямую связано с развитием постматериалистких ценностей, а люди, придерживающиеся их, скорее примут участие в протестах. Таким образом, возьмем за основу предположения о том, что:

• 1) Безработные, чье чувство экономической безопасности находится под угрозой, с меньшей вероятностью поддержат протестные движения
• 2) Люди, чья покупательная способность снижалась в ходе опроса, реже будут сторонниками протеста

И наконец, секторальные сдвиги в экономике, которые обычно сопровождают постматериалистские общества, также увеличивают вероятность социального протеста. Самым распространенным изменением последних лет в секторальной структуре стало всеобщее увеличение объема обслуживающего сектора. Обычно подобные перемены сопровождаются большим притоком женщин на рынок труда. Более активное участие женщин в экономической жизни формирует их претензии на экономическое равенство и включение женщин и других ранее исключенных групп в политические и культурные институты. Такие желания имеют под собой потенциал когда-либо перерасти в протестные действия. Выше нами уже были поставлены гипотезы относительно роли женщин в формировании протестных настроений. Мы предполагаем, что независимые женщины (незамужние женщины моложе 35 лет, занятые полный рабочий день) более склонны проявлять протестные настроения, чем женщины, поддерживающие традиционный ролевой уклад в семье. Здесь же интересно также понять, как женская профессия будет влиять на желание участвовать в протестах. В качестве гипотезы будем считать, что женщины, занятые в обслуживающем секторе, с большей вероятностью присоединятся к протестным движениям.

Следующий набор аргументов коренится в политической структуре и фокусируется на политических институтах, демократизации и государственном потенциале. Часть исследователей обращаются к концепту неокорпоративизма, утверждая, что он понижает вероятность протеста за счет осложнения процедуры выражения общественных требований. Михаэль Ноллерт добавляет, что неокорпоративизм также ограничивает возможности государства по удовлетворению этих требований. Другие спорят, что неокорпоративизм приводит к формированию исключенных из процесса ведения корпоративных переговоров групп, которые вследствие этого обладают повышенным потенциалом к протестным действиям. В то же время есть среди ученых и те, кто считает, что критическим фактором формирования протеста является не неокорпоративизм как таковой, а превалирующие стратегии контроля, применяющиеся элитами. Иными словами, протест выше там, где элиты выбирают стратегию исключения. Выше мы уже говорили о роли политической исключенности в процессе формирования протестного потенциала. Данные же положения лишь еще раз подчеркивают связь теорий индивидуального и структурного уровней.

Другие положения теории, связанные с политическими реалиями, обращаются к демократизации и государственному потенциалу. Здесь снова нет единого мнения. Одни считают, что демократизация открывает возможности для протеста. Другие говорят, что новые демократические режимы предоставляют весьма ограниченные возможности для протеста. Отчасти это объясняется политическим наследием предыдущих автократических режимов, в особенности консервативным отношением к полиции, ответственной за поддержание общественного порядка. С другой стороны, сильное государство порождает протест за счет предоставления централизованной мишени для оппозиции и создания образа, что государство в состоянии ответить на требования протестантов. Иными словами, сильные государства располагают лучшими механизмами поддержания общественного спокойствия, однако, в то же время, обладают большей способностью отвечать на общественные запросы, а это работает в сторону увеличения протестного потенциала. К сожалению, измерить уровень демократизации на основе опроса жителей невозможно. Более того, для того, чтобы можно было делать выводы о нее влиянии на протестные настроения, необходимо сравнивать между собой представителей нескольких стран. По этим причинами в нашем исследовании не будет гипотез, составленных на основе положений о влиянии демократизации и государственного потенциала, однако в будущих исследованиях такие гипотезы вполне могут быть поставлены.

Последняя категория детерминантов протеста затрагивает культурные аспекты общественной жизни, в особенности ее этническую, лингвистическую и религиозную составляющие. Главный аргумент состоит в том, что дискриминация по этническому признаку в условиях экономической и политической реальности приводит к распространению недовольства, направленного на доминирующие группы, а как следствие, к протесту. Такой же эффект имеет и притеснение языковых меньшинств.

В силу того, что большинство статей о факторах, влияющих на формирование протестного потенциала, было написано американскими авторами, вопросы религии рассматриваются там с точки зрения американских реалий. Таким образом, тезисы о религиозной дискриминации, описанные в англоязычной литературе, только косвенно касаются России. Самой многочисленной конфессией в нашей стране является православие. Согласно недавнему опросу Левада-центра, проведенному в ноябре 2013 года, православными себя называет 68% россиян. Приверженцы других религий в сумме составляют лишь 10% населения, 7% из которых принадлежит исповедующим ислам, а остальные делят по полам католики, протестанты и представители иудаизма. При этом, значительная часть россиян настороженно относится к представителям других религий и в частности, мусульманам. Так, почти треть (30%) наших соотечественников отрицательно отнеслись бы к тому, что их близкие приняли ислам, а 45% россиян отказались бы выдавать свою дочь замуж за мусульманина. Налицо религиозная исключенность, а согласно Кристиану Смиту и многим другим авторам, она играет важную роль в формировании протестного движения. Таким образом, было решено проверить влияние религиозных взглядов на протестный потенциал. Мы предположим, что представители религиозных меньшинств более склонны к проявлению протестной активности, чем представители религиозного большинства.

Таблица 1.

Таблица основных гипотез исследования.

Схема 1.

Детерминанты политического протеста.