К проблеме взаимовлияния и взаимодействия культур (еврейский след)

К проблеме взаимовлияния и взаимодействия культур (еврейский след)

Аннотации

В статье рассматриваются проблемы взаимодействия культур народов, которые испокон веков жили вместе, украинской и еврейской. Особое внимание обращено на тот факт, что мы не можем говорить о чистой первозданной культуре народов и наций. Смешение людей между собой, их проживание на разных территориях мира приводит к созданию новой массовой культуры. Идет процесс не углубленного изучения культуры, а поверхностной схватки идей. Это опасный процесс, так как исчезает культура в ее первозданной красоте и на смену традиции приходит давление одной культурой другой. Не может быть главенствующей культуры на территории одного государства. Термины политологии и культуры требуют размежевания и отделения, и только заповедь «Не сотвори себе кумира» должна остаться неизменной в традиции изучения основного вопроса философии.

In the article problems of culture interaction of nations that have been living together since ancient times are investigated. Special attention is paid to the fact that we cannot consider pure primeval culture of folks and nations. Mixture of people between themselves, their living throughout different territories of the world leads to creation of a new mass culture. A process of a smattering grabbing of ideas but not the one of deep culture studying is going on. This process is dangerous for the culture in its primeval beauty vanishes and the tradition is replaced by one culture is being suppressed by another. There is impossible for one culture to be dominant within the territory of one and the same country. Terms of political science have to be separated and specialized, yet only the commandment «You shall not make for yourself an idol» should stay invariable in the tradition of studying the main issue in the Philosophy.

Ключевые слова:

еврейская культура; хасидизм; старый иудаизм; украинская культура; традиции христианства

Keywords:

Hebrew culture; Hasidism; Old Judaism; Ukraine culture; tradition of Christianity

Вопрос взаимовлияния и взаимодействия культур существовал еще давно, по крайней мере, грубо говоря, с момента появления ислама и христианства. Но на сегодняшний день он особенно актуален, так как в связи с объединением наций и народов, сменой территорий проживания людьми, стиранием границ между социальными слоями общества остро стоит проблема взаимовлияния и взаимодействия разных культур, как на уровне одного континента, так и на уровне межконтинентальном.

Если говорить о том, что такое «культура» и где она впервые появляется как форма существования народа, то здесь следует обратиться непосредственно к истории происхождения человечества.

Еще на заре своей истории человек, опираясь на бытовые нужды, связал себя с Богом — в какой-то степени именно литературоведческой категорией, так как она переходит от гносеологии к антропологии философии, а затем уже и к индивидуальному восприятию окружающей действительности.

Именно это индивидуальное восприятие в конечном итоге становится основой понятие «культуры», как с точки зрения создания материальных благ, так и духовных.

Еврейский взгляд на культуру, как форму существования и развития общества тесно связан с рациональным познанием мира и соблюдением одной из главных заповедей между Богом и человеком «Не сотвори себе кумира». От гносеологии как основы существования Бытия, заключенного в понятии «Бог», человек фактически перешел к индивидуальному агадическому восприятию мира. Но индивидуальность человека в иудаизме не отходит от единого понятия Бога, с которым, по мнению религиозного сиониста р. Кука, человек вступает в диалог и постоянно стремиться к самосовершенствованию.

В христианстве, наоборот, человек от единого понятия Бога движется к своему индивидуальному «Я» и фактически растворяется в нем. Но я человек основой мировоззрения которого является иудаизм, поэтому гносеология у меня берет верх над антропологией.

Собственно в этом индивидуальном «Я» и растворяется понятие «культура» и именно здесь мы наблюдаем главную, характерную составляющую ее — тенденциозность.

Собственно тенденциозность и является главной составляющей этого понятия, независимо от того, рациональная эта культура или чувственная. Сформированные еще в древние времена культуры фактически отражают тенденциозность и повышенную чувствительность наций и народов, что в какой-то степени граничит с тенденциозностью понятия «молодость», и как писал Расул Гамзатов:

" Какого ты, молодость, Племени рода?" .

" Я кровная дочка Родного народа!" .

" А на каком говоришь Языке ты?" .

" На том, на котором Отпеты наветы!

На том, на котором Не высказать лести" .

" Чем славен язык твой?" .

" Основами чести!" [1,с.63].

Именно тенденциозность и национализм являются главными особенностями, характеризующими понятие «культура» и этот фактор необходимо вычленить на первом этапе изучения традиций нации и народа.

Это хорошо видно при сравнении культуры иудаизма и культуры христианства. культура еврейский украинский Долгие века изгнания и потери исторической Родины накладывают определенный отпечаток на иудаизм как на культуру.

Философия рационального познания мира, рожденная еще в древности, в среде первосвященников, фактически отрицает наличие определенных форм при характеристики понятия «Божественности», которая полностью уходит в понятие Бытия, определяющего сознание, и изучает только то, что создано Богом. В то время как в православном христианстве основное внимание обращено на антропологию и образ Бога соотносится с образом Человека. В иудаизме категория «общественного» тесно связана с категорией «Божественного», которая связана с личностной категорией «Я», с точкой зрения народа, как это очень хорошо видно на примере поэзии средневековой Испании и, в частности, творчества Иегуды Галеви.

В своем знаменитом стихотворении «Узники Сиона» он писал:

Стихотворение начинается с общих рассуждений автора о трудностях жизни в изгнании:

Ты ждешь ли ещё, Сион, вестей от детей твоих, Пленённых, рассеянных вдали от полей твоих?

Из ближних и дальних стран, на всех четырёх ветрах, Сион, принимай поклон, привет сыновей твоих! [1,c.73].

Своё размышление о судьбе родины он начинает с сюжета, в котором бродит подобно Аврааму по святым местам:

Я в сердце ношу Бейтель, Мехнаим и Пениэль Где видели ангелов святые места твои.

В тебе Адонай царит, божественный дух разлит, И в небо распахнуты златые врата твои. [2,c.74].

Поэт использует приёмы, характерные для Агадического Мидраша и Мишны в своём произведении. Иерусалим в его творчестве постепенно набирает силу и становится Шехиной для всего еврейского народа:

И пусть от тебя вдали, мы — паства твоей земли, Блуждаем от края в край, но помним края твои, Как малые дети — мать, колени спешим обнять И гроздьев груди достичь, ведь мы — сыновья твои. [2, c.74].

Фактически в дальнейшем, уже в советский период эта же тема прозвучит и в стихотворении М. Светлова «Гренада», который его начнет именно с описания биографии Иегуды Галеви:

Но песню иную О дальней земле Возил мой приятель С собою в седле.

Он пел, озирая Родные края:

" Гренада, Гренада Гренада моя!" [1,с.154].

Этот же элемент обращения к древности иудаизма мы находим и в творчестве раннего Маршака. В стихах поэта чувствуется стремление соединиться с землей предков, и в традиционном для современной израильской литературы ключе он пишет:

Я вспоминаю край отцов, Простор бущующего моря И лодки, полные гребцов.

Давно в печальное изгнанье Ушли Иакова сыны, ;

Но древних дней очарованье Хранят кочевники страны. [3, c.169].

Поэт проводит трансформацию Танаха, соединяя в его сюжете прошлое и настоящее, но при этом пишет по схеме «от настоящего к прошлому» .

И глядя на немые камни Жилищ раскинутых окрест, Я долго думал, как близка мне Печаль суровых этих мест.

Не плиты предков гробовые Меня пленили стариной:

Восстав из праха Иеремия Стоял в деревне предо мной.

И «Плачь», что в день девятый аба Отец мой медленно читал У скромной хижины араба Из уст пророка прозвучал. [3, c.169].

Тот же элемент звучит и в произведениях О. Мандельштама:

Вернись в смесительное лоно, Откуда, Лия, ты пришла, За то, что солнцу Илиона Ты жёлтый сумрак предпочла.

Иди, никто тебя не тронет, На грудь отца в глухую ночь Пускай главу свою уронит Кровосмесительница-дочь.

Но роковая перемена В тебе исполниться должна:

Ты будешь Лия — не Елена!

Не потому наречена, Что царской крови тяжелее Струиться в жилах, чем другой, ;

Нет, ты полюбишь иудея, Исчезнешь в нем — и Бог с тобой. [4, c.192].

Совершенно другую картину мы видим в христианской традиции, где, в частности, проходя через женское начало и образ девы Марии, позиция Бога-Человека выливается, прежде всего, в субъективно-индивидуальное восприятие писателя-читателя с позиции авторского «Я». Этот момент, восходит, прежде всего, к специфике, в частности, украинской культуры, где позиция истока литературы соотносится с особенностями фольклорной традиции.

Но главная особенность культуры заключена в языке. Именно через язык постигается традиция. Об этом свидетельствует перевод Библии на другие языки, в частности, Септуагиата, Vulgata и это понимание Библии как источника влившегося в культуры народов мира и изучает понятие трансформации Торы в литературе разных наций.

На сегодняшний день мы не можем говорить о чистой первозданной культуре народов и наций. Смешение людей между собой, их проживание на разных территориях мира приводит к созданию новой массовой культуры. Идет процесс не углубленного изучения культуры, а поверхностной схватки идей. Это опасный процесс, так как исчезает культура в ее первозданной красоте и на смену традиции приходит давление одной культурой другой. Не может быть главенствующей культуры на территории одного государства. Термины политологии и культуры требуют размежевания и отделения и только заповедь «Не сотвори себе кумира» должна остаться неизменной в традиции изучения основного вопроса философии.

Библиографический список

• 1. Пять тысяч любимых строк. — Москва: Молодая гвардия, 1976 — 207 С
• 2. Галеви Иегуда. Сердце мое на востоке. — Иерусалим: библиотека-алия, 1990 — 180С.
• 3. Коган Л. Еврейская русскоязычная литература. — Иерусалим, 2000 — 381 С
• 4. Мандельштам О. Э. Стихотворения. — Смоленск: Русич, 2000 — 447.