Американская литература во второй половине XX века

В XX столетии проблематика американской литературы определяется фактом огромного значения: наиболее богатая, сильная капиталистическая страна, которая, казалось бы, может решить все проблемы мира, порождает наиболее пасмурную и горькую литературу современности [6, с. 257].

Писатели приобрели новое качество: им стало свойственно ощущение трагизма и обреченности этого странного мира.

Во второй половине XX в. новелла уже не сыграет такой важной роли в американской литературе, как в XІX, на смену ей приходит реалистический роман. Но все же, именно новелле продолжают уделять значительное внимание романисты, и ряд выдающихся американских прозаиков посвящает себя преимущественно или исключительно этому жанру.

Один из них — О. Генри (Вильям Сидни Портер), который сделал попытку наметить другой путь к американской новелле, «обходя» уже определившееся критико-реалистическое направление. О. Генри был, если его можно так назвать, основателем американского happy end (что присутствовало в подавляющем большинстве его рассказов). Впоследствии это будет очень успешно использоваться в американской ходовой беллетристике [6, с. 269].

После ІІ Мировой войны происходит определенный спад в развитии литературы, но это не относится к поэзии и драме, где творчество поэтов Роберта Лоуэлла и Алана Гинзберга, Грегори Корсо и Лоренса Ферлингетти, драматургов Артура Миллера, Теннесси Вильямса и Эдварда Олби получило всемирную известность [5, с. 321].

В послевоенные годы углубляется настолько характерная для негритянской литературы антирасистская тема. Об этом свидетельствуют стихи и проза Ленгстона Хьюза, романы Джона Килленза («Молодая кровь», «И тогда мы услышали гром»), и пламенная публицистика Джеймса Болдуина, и драматургия Лоррейн Хенсберри. Одним из ярчайших представителей негритянского творчества был Ричард Райт («Сын Америки»).

Все чаще литература создается «на заказ» правящих кругов Америки. Огромными тиражами выбрасываются на книжный рынок романы Л. Найсона, Л. Сталлинга и других, что изображали в героическом ореоле действия американских войск в годы І мировой войны и прочее «благо» Америки.

В годы ІІ мировой правящие круги США сумели подчинить себе многих писателей. И впервые в таком же масштабе литература США была поставлена на службу пропагандистской деятельности правительства. Как отмечают многие критики того времени, этот процесс ознаменовал губительное движение назад в развитии литературы США, которое нашло наглядное подтверждение в послевоенной истории страны [6, с. 263].

Широкое распространение в США получает так называемая массовая беллетристика, которая ставит перед собой цель перенести читателя в приятный и радужный мир. Книжный рынок заполнили романы Кетлин Норрис, Темпл Бейли, Фенни Герст и других поставщиков «литературы для женщин», продуцировавших легковесные, скроенные с определенных шаблонов романы, с непременным happy end.

Кроме книжек на любовную тему, массовая литература была представлена детективами. Также популярными были и псевдоисторические произведения, объединяющие развлечение с апологией американской государственности (Кеннет Робертс) [7, с. 302].

В 60−70-ые г. США с учетом массового негритянского и антивоенного движения в стране наметился очевидный поворот многих писателей к значительной, общественной проблематике, возрастание на их творчестве социально-критических настроений, возвращение к традициям реалистического творчества.

Все значимей становится роль Джона Чивера как лидера прозы США. Еще одна представитель литературы того времени Сол Беллоу удостоился Нобелевской премии и завоевал широкое признание и в Америке, и за ее пределами.

Среди писателей-модернистов ведущая роль принадлежит «черным юмористам» Бартелми, Барту, Пинчону, в творчестве которых под иронией часто скрывается отсутствие собственного видения мира и которым, скорее всего, свойственно трагическое ощущение и недоразумение жизни, чем ее неприятие [7, с. 298].

В последние десятилетия многие писатели входили в литературу прямо из университетов. И поэтому основными темами их работ становились воспоминания о детстве, юношестве и университетских годах, и если темы исчерпывались, писатели сталкивались с трудностями. К определенной мере это касается и к таких замечательных писателей, как Джон Апдайк, Филипп Рот. Но далеко еще не все из этих писателей оставались в своем восприятии Америки лишь на уровне университетских впечатлений. Кстати, Ф. Рот и Дж. Апдайк в своих последних произведениях выходят далеко за границы своих прежних произведений [7, с. 299].

Среди среднего поколения американских писателей самые популярные и крупные — Курт Воннегут, Джойс Керол Оутс и Джон Гарднер. Этим писателям и принадлежит будущее, хотя они уже сказали отдельное и оригинальное слово в американской литературе. Что и говорить касается концепций, все они высказывают разные разновидности современных буржуазных течений в американском литературоведении.

Но, ясная вещь, современную литературу США, уже проверенную временем, выучат, оценят и осмыслят, может, с других позиций лишь с течении определенного количества времени, — как и будет, скорее всего, с точки зрения развития американской литературы в целом.

Говоря о сегодняшнем дне американской литературы нельзя не упомянуть, прежде всего, о той постмодернистской критической школе, которая оказалась популярнейший в США — про деконструктивизм, адепты которого, группируясь вокруг Йельского университета, выдали сборник своих статей [9, с. 245].

Одной из самых ярких звезд на небосклоне американской литературы был Гаролд Блум.

Блум — фигура влиятельная и неоднозначная. Как теоретик культуры, он проводил экскурсы в разные ее временные и географические пласты — от христианских к иудаистским. Чрезвычайно активный участник литературного процесса, он начал и успешно реализовывал большое количество переизданий американской классики с собственными предисловиями, оценивая и переоценивая, базируясь на собственных теориях.

Исследование Блума, которое приобрело наибольшую известность в 80-ые года — «Страх влияния» [7, с. 217]. Основной его тезис, максимально упрощая, можно сформулировать так: вся поэзия рождена стремлением творческой личности оказывать сопротивление своим знаменитым и значимым предшественникам. Поэтому он рассматривает всю поэзию вне конкретики времени, пространства и специфических персоналий мастеров как такой себе «семейный роман», декларируя: «мой предмет — только поэт в поэте или изначальное поэтическое «я» [9, с. 166]. Лексика, которой оперирует Блум, — «борьба», «победа», «поражение» («Война американских поэтов против влияния…» [9, с. 272] и т. д.), — то есть весь «милитаристский» арсенал, который держится на бинарных оппозициях, таких нехарактерных для постмодернизма. Любой «последующий» поэт обнаруживает вдохновенное желание «переписать» предшественника, отталкиваясь от него под огромным страхом его влияния, которое не дает открыться собственному «я» .

Поэтому каждое прочтение это «недонесение смысла», и в принципе, «нет истолкований, кроме неверных толкований, и поэтому вся критика — прозаическая поэзия» [9, с. 280].

Френсис Фергюссон посвящает значительную часть своей обобщающей работы «Романтические студии» [10, с. 207] критическому анализу теории Блума и приходит к справедливому выводу о том, что в его исполнении «история поэзии выглядит как история упадка» .

В литературе продолжают звучать идеи борьбы за мир, идеи гуманизма, интерес к психоанализу (Дж. Сэлинджер, Дж. Стейнбек, У. Фолкнер, Г. Грин, Э. Колдуелл, и прочие). Американская литература и дальше продолжает интересоваться проблемами смысла человеческого бытия, ролью художника в обществе, возможностями самореализации человека в технократичном и милитаризованном мире.