Бизнес-ассоциации и их роль в процессе взаимодействия с властью в России

В последние годы отношения Российского государства и бизнеса находились в центре внимания исследователей. Существование диалога власти и бизнеса и его формы, представители сторон и предметы обсуждения, результативность переговорного процесса и его значимость для страны — эти и другие вопросы стали объектом научных дискуссий и теоретических исследований. И хотя на политической арене присутствовали и другие действующие лица и группы интересов (политические партии, региональные элиты, общественные организации, бюрократия, представители силовых структур), российская государственная власть и бизнес все это время оставались главными акторами политического процесса.

Консолидация и централизация государственной власти в начале XXI века подтолкнули представителей российского бизнеса к осознанию необходимости собственного объединения и институционального представительства корпоративного интереса на политическом уровне. Важно отметить, что в этот период произошло массовое образование отраслевых и секторных ассоциаций бизнеса, которые в подавляющем большинстве случаев были «социетальными», создавались «снизу».

Корпоративизация отраслей российской экономики, где действуют сотни и тысячи субъектов, привела к ослаблению внутрикорпоративного соперничества и способствовала преодолению фрагментации и персонализации представительства интересов. Так считает А. А. Зудин, который выделяет пути сближения современной российской системы артикуляции и представительства экономических интересов на политической арене с западными образцами.

Корпоратистская модель представительства интересов предполагает наличие немногочисленных функционально упорядоченных, выстроенных по иерархическому принципу групп интересов. В рамках данной модели государство заключает соглашение с отдельной группой, делегируя ей монопольное право на представительство определенного интереса в обмен на лояльность указанной группы и возможность влиять на определение представляемого данной группой интереса .

Многие ассоциации бизнеса партийно-электоральным механизмам политического представительства предпочли систему прямого функционального участия в государственной политике и управлении. Однако первоначально эта модель взаимодействия государственной власти и бизнеса имела черты плюрализма. Она не только оставляла пространство для межкорпоративной конфронтации и лоббирования, т.к. единый «социетальный» интерес могли выражать несколько ассоциаций, но и ставила государство в позицию монопольного игрока.

Нужно сказать, что сама по себе корпоративизация отношений внутри российского бизнеса необходимое, но не достаточное условие развития корпоративной модели взаимодействия основных политических сил в России.

Большинство российских авторов соглашаются с тем, что в 2000 годы произошло становление новой парадигмы взаимодействия государственной власти и бизнеса, но все же они по-разному интерпретируют ее. Так, например, О. Гоман-Голутвина, А. А. Аузан связывают начало перехода к новой модели с провозглашением экс-президентом В. В. Путиным принципа «равноудаленности» крупного бизнеса и государственной власти. В свою очередь А. А. Яковлев отправной точкой формирования новой системы считает выстраивание «коллективного представительства» интересов разных слоев бизнеса.

С точки зрения С. П. Перегудова, формирование корпоративистской парадигмы взаимодействия государственной власти и бизнеса в современной России, с одной стороны, связано с отказом от построения персоналистских режимов и партон-клиентских отношений, предотвращением сращивания высшей государственной власти и крупного бизнеса. С другой стороны, новая модель отношений государственной власти и бизнеса потребовала преодоления плюралистического хаоса представительства интересов и привела к созданию ассоциаций специального интереса, иерархически организованных и имеющих привилегии участия в разработке и реализации государственной политики. Они не просто соединили многочисленные отраслевые и секторные объединения бизнеса, способствовали локализации конфликтов между экономическими субъектами, но и стали контрагентом диалога бизнеса с государственной властью и участниками корпоративистской системы согласования, а не открытой конфронтации.

Речь идет о трех ведущих деловых ассоциациях современной России — Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП),.

«Деловой России» и «ОПОРА России».

Из трех крупнейших российских объединений бизнеса, имеющих доступ к высшим институтам государственной власти (Президент и Правительство РФ) самым влиятельным и наиболее последовательным в своей этатистской политике является РСПП. Его участники — это отраслевые объединения и отдельные предприятия крупного российского бизнеса, в том числе и сырьевого.

РСПП активно поддерживает и реализует государственную программу частно-государственного партнерства, выступает за социально ответственный бизнес и социальный консенсус. Причем политика РСПП, очевидно, макрокорпоративистская, т.к. Союз претендует на монополию представительства интересов всего российского бизнеса в отношениях с государственной властью и институтами гражданского общества. Однако, хотя РСПП декларирует свою заинтересованность в развитии различных корпоративистских связей и институтов, будь то трехсторонние комиссии различных уровней или же отношения с общественными организациями без государственного посредничества, магистральным направлением деятельности для РСПП остается двусторонний диалог с властью.

Несмотря на то что РПСС позиционирует себя как объединение «работодателей всех уровней, руководителей крупных, средних и малых компаний всех регионов России, отраслевых союзов и корпоративных ассоциаций», в пространстве политического представительства существуют и две другие значимые ассоциации бизнеса. Они созданы при непосредственном участии и под патронажем российской государственной власти (Президента и Правительства РФ) специально как институты представительства интересов определенных кругов бизнеса, обратной связи и в некоторых отношениях инкорпорации — «Деловая Россия» и «ОПОРА России» .

Эти две общественные организации выражают интересы так называемого «неолигархического» бизнеса, в некоторых отношениях даже противостоят последнему. Так, «Деловая Россия» — это ассоциация крупного несырьевого и среднего бизнеса, которая позиционирует себя как независимая политическая и экономическая сила. В свою очередь «ОПОРА России» представляет собой объединение малого и среднего бизнеса, деятельность которого направлена на решение задач прикладного характера.

Можно согласиться с мнением российских исследователей о том, что многие реформы в начале XXI века проходили при непосредственном участии именно функционеров «Деловой России» и «ОПОРЫ России» и лоббировании их интересов. Это, прежде всего, ряд законов из пакета дебюрократизации, программа Грефа, изменение налогового и гражданского законодательства, которые имели положительное влияние на экономику страны. Так, согласно периодическим мониторингам Всемирного банка по исследованию делового климата в России, в этот период существенно снизились издержки от проверок деятельности бизнеса, что пошло на пользу и государству и экономическим субъектам. А. А. Яковлев и А. Аузан в своих исследованиях справедливо замечают, что в политике дебюрократизации было заинтересовано именно среднее и малое предпринимательство, т.к. в руках крупного, а тем более «олигархического», бизнеса сосредоточены рычаги преодоления административных барьеров и в некотором смысле наличие последних ему даже выгодно — мешает развитию мелких конкурентов.

Сегодня и РСПП, и «Деловая Россия», и «ОПОРА России» имеют широкую социальную базу, агрегируют и артикулируют интересы бизнеса. Однако, по сути, это корпоративистские и этатистские организации, т.к. они созданы и функционируют при непосредственной организационной и информационной поддержке государственной власти, а также во многих аспектах являются монопольными представителями интересов определенных экономических кругов и даже обладают статусом инкорпорации. Их взаимодействие с государственной властью происходит в «режиме консультаций», а не конфликта, что делает эти организации неотъемлемой частью системы российского корпоративизма.

Важно отметить, что корпоративистская модель отношений государственной власти и бизнеса в России получила некоторые институциональные очертания: Совет по предпринимательству при Правительстве РФ, куда входили представители РСПП, «Деловой России» и «ОПОРЫ России», регулярные встречи членов Бюро правления РСПП с В. В. Путиным. Несмотря на то, что эта модель взаимодействия основных контрагентов имела корпоративистские корни, она не приобрела устойчивые формы.

Другие исследования А. А. Яковлева показывают, что для государства бизнес-ассоциации — важный посредник взаимодействия с бизнесом. Это касается как общих вопросов защиты прав собственности и улучшения делового климата, так и состояния конкретных отраслей экономики. Позитивные эффекты взаимодействия с бизнес-ассоциациями для государства выражаются в доступе к оперативной информации о тенденциях развития рынка, его ключевых участниках, а также в апробации готовящихся решений и заблаговременном прояснении реакции бизнеса на них. В этом контексте в интересах государства — содействовать расширению членской базы работающих бизнес-ассоциаций, чтобы они полнее представляли свои сектора и отрасли. По словам автора, целесообразны признание и поддержка активных бизнес-ассоциаций со стороны государства.

В российской практике последних лет одним из удачных примеров поддержки работающих бизнес-ассоциаций можно считать опыт Министерства сельского хозяйства РФ, руководство которого пошло на фиксацию в базовом для себя законе «О развитии сельского хозяйства» права аграрных союзов на участие в выработке государственной политики в отрасли. Как отмечалось в статье, руководство Минсельхоза систематически приглашало представителей отраслевых ассоциаций на заседания коллегии, использовало их аналитические материалы в документах министерства, согласовывало с ними позицию перед ключевыми совещаниями в правительстве. Нескольким аграрным союзам были предоставлены офисы в здании министерства.

Диалог Минсельхоза с предпринимательскими объединениями способствовал снижению рисков и неопределенности в этом сложном секторе экономики, а также позволял министерству при помощи ассоциаций налаживать координацию между предприятиями в отраслевых цепочках создания стоимости. Также, диалог привел к выработке эффективных механизмов реализации государственной аграрной политики, включая введение системы государственных интервенций, продуманную политику таможенных тарифов и другие меры, обеспечивал согласованность государственных программ с планами развития крупных компаний. По нашему мнению, такая политика стала одним из факторов очень успешного развития отрасли в течение последнего десятилетия. Так, к концу 2000;х гг. среднегодовое производство зерна в России выросло на 40% по отношению к уровню 1996 — 2000 гг. При этом с середины 2000;х гг. регулярным стал экспорт зерна из России, что еще 10 — 15 лет назад сложно было себе представить.

Одним из существенных элементов политики Минсельхоза в отношениях с предпринимательскими объединениями было право аграрных союзов на участие в формировании и реализации государственной политики в отрасли в соответствии со ст. 16 Закона «О развитии сельского хозяйства». В контексте этого опыта целесообразным было бы законодательно оговоренного права предпринимательских объединений на экспертизу нормативно-правовых актов, а также обязанность для государственных органов проводить такую экспертизу с привлечением представителей бизнеса. Инструментом закрепления этих прав и обязанностей мог бы стать Закон «О промышленной политике» или Закон «О предпринимательских объединениях». В числе других возможных форм поддержки работающих бизнес-ассоциаций можно выделить:

• — софинансирование на конкурсной основе (по аналогии с грантами для некоммерческих организаций) информационных и аналитических ресурсов, созданных бизнес-ассоциациями;
• — поддержку отраслевых инициатив (выставки, конкурсы, программы подготовки и переподготовки кадров, центры трансфера технологий);
• — согласование планов (стратегий) развития отраслей, разработанных в рамках бизнес-ассоциаций, и соответствующих государственных программ, реализуемых профильными ведомствами или региональными администрациями.

В отдельных случаях государство может использовать иные специальные «селективные стимулы», например такие, как передача соответствующим ассоциациям прав на определение статуса «отечественного производителя». Элементом признания конкретных активно работающих ассоциаций является приглашение их представителей в состав консультативных и экспертных структур при органах власти, а также регулярное участие чиновников профильных ведомств в мероприятиях, проводимых ассоциациями. Последнее важно, в том числе, для получения властью «обратной связи» от бизнеса.

В целом, как было отмечено выше, одной из центральных проблем бизнес-ассоциаций остается их недостаточная встроенность в систему выработки и согласования решений, что предопределяет высокую зависимость ассоциаций от личности их «первого лица», его влияния и персональных контактов. Названные меры, на взгляд автора, будут способствовать большей «институционализации» отношений между государством и бизнес-ассоциациями, снижающей роль личностного фактора, и приведут к более эффективному взаимодействию между ними.

Важно также, что «личностный» фактор в отношениях с бизнес-ассоциациями продолжает играть большую роль и на стороне государственного аппарата. Результаты исследований показывают, что эффективность деятельности бизнес-ассоциаций во многом определяется наличием у них адекватного и готового к диалогу партнера на стороне государства.

При выстраивании условий для такого диалога важно сознавать, что для представителей ведомств взаимодействие с ассоциациями означает дополнительные издержки (связанные с затратами времени), а также вероятность столкнуться с дополнительной критикой, поскольку в рамках такого институциализированного взаимодействия бизнес получает больше информации о текущих действиях и планах регулятора. Однако на более длинном горизонте эти издержки оказываются вполне оправданными и компенсируются за счет повышения информированности о ситуации в конкретных секторах и отраслях, большего уровня взаимопонимания между бизнесом и профильными ведомствами, уменьшающего риски и неопределенность, создающего предпосылки для успешного развития сектора и снижающего объем претензий к государству. В силу этого одна из предпосылок для развития конструктивного диалога между государством и бизнесом — наличие на стороне государства достаточного числа чиновников, ориентированных на долгосрочную карьеру и в силу этого заинтересованных в развитии деловой активности в своих зонах ответственности.

По мнению автора, таковы шаги, целесообразные для государства с точки зрения реализации общественных интересов. Вместе с тем есть действия, которые государству не следует предпринимать. Во-первых, ему не стоит вводить обязательное членство в бизнес-ассоциациях. По мнению представителей «работающих ассоциаций», обязательное членство привело бы к выхолащиванию их деятельности и повысило бы риски «бюрократического захвата» ассоциаций чиновниками. Во-вторых, не нужно вводить чиновников в органы управления бизнес-ассоциациями. Согласно статье А. А. Яковлева, «сращивание с властью» провоцирует бизнес к недобросовестным практикам.

В свою очередь, самим бизнес-ассоциациям также необходим ряд шагов для превращения их в признанный элемент системы взаимодействия между государством и бизнесом, а также между бизнесом и обществом. В числе таких шагов можно выделить:

• — более активную работу с предприятиями-членами, учет их интересов и потребностей в сочетании с инициативой со стороны ассоциаций по предложению новых услуг, аналитических продуктов, совместных проектов;
• — более высокий уровень кооперации с другими бизнес-ассоциациями, как «головными», так и представляющими «смежные» отрасли;
• — учет общественных интересов, большую прозрачность бизнес-ассоциаций для общества.

Яковлев и Говорун полагают, что реализация названных мер будет способствовать установлению большего взаимопонимания и доверия между государством и бизнесом, приведет к снижению рисков и неопределенности и стимулированию деловой активности.