Освещение судебных разбирательств над художниками

Данная часть исследования является особенно важной в понимании того, как развивается медийная дискуссия об актуальном искусстве в России, почему она выходит за рамки профессионального обсуждения.

Стоит отметить, что практически все громкие и скандальные дискуссии вокруг действийхудожников разгорались именно с начала заведения судебных дел. Так, в статьях и программах, написанных или вышедших в эфир после проведения акции группой PussyRiot в храме Христа Спасителя, есть лишь фиксирование фактов, насмешка над активистками, как в государственных, так и в коммерческих СМИ. Например, 8 февраля 2012 года в журнале «Большой город», который уже на тот момент являлся оппозиционным, вышла статья по факту выступления группы на Лобном месте в Москве. Журналист называет их «странными неизвестными девушками в разноцветной спецодежде» и даёт критическую оценку текстам их песен с примитивной рифмой и смыслом. Также 20 февраля, сразу после акции в Храме Христа Спасителя на телеканале «Дождь» выходит в эфир программа, в которой в шутку разбирают музыкальную составляющую их акции с приглашённым экспертом Борисом Барабановым, музыкальным обозревателем ИД «Коммерсантъ»:

«Писпанен: А вы считаете их музыкальным коллективом или все-таки это какая-то попытка гражданского протеста?

Барабанов: С одной стороны, вероятно, это музыкальный коллектив, но пока еще начинающий. То, что я услышал, — это пока еще все-таки не те песни, которые могут слушать миллионы наших сограждан. Поэтому я думаю, что все-таки, скорее всего, если брать среднее арифметическое, они будут восприниматься немножко как музыкальная группа, немножко как протестное движение, немножко как арт-группа типа «Войны».

Барабанов: Я думаю, что они почувствовали, может быть в воздухе, что протест моден, что круто быть протестным, и поэтому можно как-то пытаясь реализоваться и, во всяком случае, сделав первый шаг на пути самореализации, можно взять для себя, например, такую форму, такие тексты".

И уже в разгар судебного процесса галерист Марат Гельман в рамках эфира на телеканале «Дождь» говорит о том, как изменилось его профессиональное отношение к акции: «Если я раньше как бы считал, что вот эта неправомерность их вступления в сакральное пространство, оно как бы очевидное, да, то сейчас я как бы не настолько уверен. То есть, мне кажется, что, все-таки, они вскрыли такой пласт и, в общем-то, вскрыли его достаточно художественно, потому что в самом Храме они там особо не пели, они там правонарушения особого не совершили. В результате мы получили масштабную очень интересную, я надеюсь, очень полезную дискуссию о месте церкви, вообще о том, что происходит с нашей страной, поэтому сейчас я, скорее, склонен сказать, что это очень успешная акция. И я хочу сказать, что также как мое мнение поменялось, очень у многих людей мнение поменялось точно также, когда они увидели как с ними борются, то есть, такое ощущение, что они нажали уж очень болевую точку». В тоже время, участвуя в программе Максима Шевченко «В контексте», Гельман заявил, что считает эту акцию плохой и абсолютно провальной с точки зрения актуального искусства.

Подобное развитие дискуссии присущи и выставкам «Запретное искусство», «Осторожно, религия!», о которых в медиапространстве практически не упоминалось до начала судебных процессов и развития конфликтов между художниками и верующими. Публицист Владимир Можегов в одной из своих статей о выставках актуального искусства пишет: «Суд над художником есть вообще наиболее прямая и радикальная актуализация искусства. По-хорошему, суд изначально должен быть заложен в концепцию, вписан в художественную рамку и контекст».

Суд над художником привлекал внимание журналистского сообщества и общественности и в случае перфоманса А. Тер-Оганьяна «Юный безбожник». В частности, в статье Алексея Герасимова 1999 года в газете «Коммерсант», о которой мы упоминали ранее, автор в одном тексте разбирает и художественную ценность произведения, и возможную меру наказания художника.

Таким образом, привлечение художников к суду в России является неким логическим продолжениемперфоманса, причёт не только для аудитории, но и для самого художника. Ведь цель актуального российского искусства во многом состояла в наибольшем привлечении внимания, в создании живой и скандальной дискуссии вокруг затронутых художником тем. Так, художник Дмитрий Гутов в интервью газете «Московские новости» говорит о значимости судебного процесса: «И дело в том, что я к этой панк-культуре ни сном ни духом. Я старомодно люблю Баха и все прочее, современная музыка на меня не действует никоим образом. А вот поведение девочек на суде — это, по-моему, отдельное произведение. Они держались достойно и безукоризненно, возили мордой об стол всех, кого только можно, — попов, власть, прокуратуру, судей. Делали это изящно, благородно. Красиво, мужественно — вот это было в целом действием, и если не брать 40 секунд в ХХС во внимание, то искусство состоялось именно в суде».

За последние пятнадцать лет 282 ст. УК («разжигание религиозной розни») стала частым предметом обсуждения именно в рамках дискуссии об актуальном искусстве, что можно расценивать как ещё одно доказательство непрофессионального характера медийного дискурса об авангардных художниках и акционистах в России.