Методы психотерапии, используемые в политике

Методы психотерапии, используемые в политике Содержание

психотерапия политика личность насилие власть

Введение

Глава 1. Личность в политике

1.1 Исследования психологов личности в политике

1.2 Жажда власти. Причины и следствия

1.3 Проблема насилия в политике

1.4 Маска («персона») политика Глава 2. Психотерапия в политике

2.1 Общая характеристика методов психотерапии, применяемых в политике

2.2 Метод психоанализа в политике

2.3 Метод системных расстановок в политике

2.4 Как психотерапевт помогает политику быть успешным Заключение Литература

Введение

На долю психических расстройств приходятся практически 12% глобального бремени болезней. Установлено, что максимальное бремя психических расстройств приходится нести людям молодого возраста, наиболее продуктивной группе населения [1, с. 2]. Отметим, что столь же важным является исследование и искоренение влияния психических заболеваний людей из определенных сфер деятельности, таких как, например, политика, на их поведение, и, как следствие, на судьбу народа, всего человечества.

Политика определяется как система государственных институтов. Говоря о политике, следует, прежде всего, иметь в виду государство как систему политических институтов, куда входят президент и парламент, армия и система безопасности, министерство внутренних и министерство иностранных дел, финансы и социальное обеспечение и др. [2, с. 6].

Роль психотерапии в современном обществе велика, но неоднозначна. С одной стороны, она оказывает стабилизирующее влияние на общественную жизнь в целом, с другой — непрерывно формирует свободные от общественного давления взгляды, касающиеся личностного и социального функционирования индивида [3, с. 456].

Информация о психотерапии и исследованиях психических расстройств пациентов в политической среде несколько скрыта и зачастую неправдива. Ведь болезнь политика или государственного лидера может превратиться в серьёзную проблему государственного значения, если ее скрывают от общества, или если в обществе нет механизмов замены этого человека. С другой стороны, подлинная или мнимая болезнь может превратиться и в инструмент политической борьбы. Д. Оуэн в качестве примера предлагает личность М. Горбачева и его отставку «по состоянию здоровья» в 1964 г.

Тем не менее, многие известные политики страдали от психических заболеваний. У Мао Цзэдуна наблюдалось биполярное расстройство (иногда это еще называют маниакально-депрессивным психозом). Он то впадал в депрессию, то пребывал в эйфории. У того же Гитлера были вспышки гнева, граничащего с безумием, но психиатры диагностируют патологию, когда психическое состояние делает больного недееспособным. И А. Гитлер, и И. Сталин страдали паранойей. Черчилль и Рузвельт страдали маниакально-депрессивными расстройствами. Б. Ельцин имел проблемы с алкоголем.

Возможно, психотерапевтические методы, прием антидепрессантов могли бы уберечь историю человечества от действий политиков, имеющих психические заболевания. Возможно, количество смертей, конфликтов было бы намного меньшим. Так или иначе, современная психотерапия и исследования, проводимые в области психологии политики, модность наличия личного психоаналитика дают повод быть оптимистичным. Методы психотерапии, используемые в политике, не выделены в отдельную структуру, они недостаточно изучены и исследованы в научной литературе.

В научной литературе находим достаточно большое количество публикаций, посвященных политической психологии. Это издания П. С. Гуревича, Г. Г. Дилигенского, Е. Б. Шестопала, А. Л. Андреева и многих других. Публикаций, посвященных политической психиатрии (психотерапии), сравнительно небольшое количество. Психоанализом политиков и причин их действий занимались З. Фрейд, У. Буллит, Г. Лассвелл, П. И. Ковалевский, Д.Оуен. Работы Б. Поршнева, Ю. Давыдова, В. Парыгина, Ю. Замошкина, Б. Д. Карвасавского, Е. Б. Шестопала и других социологов, историков и психологов раскрывают политико-психологическую проблематику. Сейчас в России десятки исследователей ведут как фундаментальные, так и прикладные исследования, занимаются одновременно аналитической и консультативной работой. Среди них: М. Херманн, Р. Сигел, Д. Сире, С. Реншон, Ф. Гринстайн, А. Джордж, Р. Такер, Дж. Пост, Б. Глэд, Р. Кристи, С. Макфарланд, К. Монро и др.

Таким образом, исходя из актуальности данной проблемы, нами была выбрана тема для курсовой работы «Методы психотерапии, используемые в политике» .

Цель исследования: изучить и раскрыть понятия психотерапии, а также ее методов, используемых в политике.

Объект исследования: методы психотерапии.

Предмет исследования: методы психотерапии, используемые в политике.

Исходя из темы и цели курсовой работы, нами были выделены задачи для данного исследования:

— проанализировать работы психологов, в которых описывается личность в политике;

— описать жажду к власти, ее причины и возможные следствия;

— рассмотреть проблему насилия в политике;

— исследовать маски (персоны), которые используют политики;

— охарактеризовать в общих чертах методы психотерапии, которые применяются в политике;

— описать и проанализировать метод психоанализа;

— описать и проанализировать метод системных расстановок;

— описать и проанализировать участие психотерапевта в достижении успеха политика.

Глава 1. Личность в политике

1.1 Исследования психологов личности в политике Исследование личности в политическом процессе начиналось еще в 30-е годы, преимущественно в рамках психоаналитической традиции. С этим связан и интерес исследователей прежде всего к таким методикам, которые позволяли проникнуть в бессознательную, эмоциональную сферу личности, раскрыть глубинные мотивы политического поведения. В одной из первых политико-психологических работ Г. Лассуэлла материалом для изучения политиков стали их медицинские карты в одном из элитарных санаториев, где их лечили от неврозов, алкоголизма и т. п. Современные политические психоаналитики продолжают традицию качественного изучения личности политика, создавая психологические профили представителей данной профессии[2].

Но довольно часто в записи больного его специфические патологические особенности изложены очень скудно. Так, Лассуэл описывает случай, когда один видный политический деятель, мэр большого города, который страдал алкогольным психозом и белой горячкой, был помещен в психиатрическую больницу, но был вскоре выпущен, поскольку ненормальное поведение было лишь в состоянии острого алкогольного опьянения. Галлюцинации и иллюзии, которые он испытал, не совсем типичны для его болезни. Так как он больше не мог сдерживаться, то раскрылся внутренний мир его фантазий, выявилась структура личности. Другой политик не проявлял никаких аномалий, кроме склонности к коллекционированию каблуков от женских туфель, которые он считал сексуально стимулирующими Он пришел к врачу-психологу, желая освободиться от своего фетишистского извращения, и по ходу лечения удалось подготовить документ, который помог выявить происхождение определенных политических интересов.

Но, по утверждению автора, если не затронуть одной системы идей, вокруг которой вращаются проблемы больного, то можно вовсе не разглядеть у пациента патологии [5, с. 46].

Наряду с психоанализом в политической психологии широко используются психологические тесты (Г. Айзенка, Ю. Кеттела, MMPI и др.) при непосредственном исследовании политиков, а также многочисленные методы дистанционного анализа в случае, когда объект недоступен исследователю. В таких случаях изучаются не только тексты их выступлении, но и видеозаписи, мемуары о них и другие прямые и косвенные источники данных о личности в политике. Нередко используется и метод экспертных оценок, который позволяет оценить отдельные качества личности, дать прогноз ее поведения.

В арсенале исследовательских процедур политической психологии постоянное место занимает и метод эксперимента. Чаще проводится лабораторный, но используется и естественный эксперимент. В результате такой проверки получили подтверждения важные теоретические положения о закономерностях поведения человека в политике [2, с. 156]

И все же при составлении психолого-политического портрета лидера, как отмечает Т. М. Рыскова, трудно предоставить обобщенную схему для него, в силу специфики исходных данных. Портретная диагностика данного типа требует от аналитика не только профессиональной подготовки в области общей и политической психологии, но и навыков концептуализации, определенного методического мастерства.

В своей работе «Психопаталогия и политика» Г. Д. Лассуэл типизирует политических деятелей. По политическим убеждениям он выделяет «либерала», по средствам, используемым в политических целях — «лоббиста», «пропагандиста» и «агитатора». По отношению частных и общественных мотивов — «отступника», «нытика», «тирана» и «мученика». По функциональным обязательствам — «судью», «законодателя», «босса» или «государственного деятеля», «мирового посредника» и «администратора». Неофициальное господство отмечено термином «босс» (часто такой политик занимается и бизнесом). Устойчивым основным описанием социальной роли у самых разных народов в совершенно разные исторические периоды является понятие «лидер» .

Концепции по отношению к типам политиков не статичны, а отражают гипотезы, согласно которой человек выбирает формы деятельности, которые обеспечивают человеку довольно свободный выход его враждебности при физическом раздражении.

Ученый Э. Шпрангер разработал свое представление о «homo pohticus». В своих работах он полностью осознавал, что подобный «чистый» тип встречается редко. Суть обобщения Шпрангером политического человека схематично выражена в терминах «желание-метод-успех». Политический человек жаждет управлять мотивами других; его методы могут варьировать от применения насилия до лести; его успех в обеспечении одобрения в каком-либо сообществе должен быть очевиден.

Почти каждый базовый и связанный с ним тип имеет эволюционное значение. У терминов, которые используются для характеристики мотивов, есть динамические, генетические и созидательные признаки значения, которые явно присутствуют, хотя обрисованы могут быть весьма смутно.

Ученый Апфельбах разработал формальный ряд типов формирования характеров (всего их 64). Первая комбинация обозначается символами ABCDEF. К нему и можно отнести политиков. Это ярко выраженный мужской, садистский, сверхэмоциональный, нравственный и прямой характер человека с острым умом. Среди мужчин это тип организаторов, политиков, великих проповедников, генералов, диктаторов и им подобных. Среди женщин это тип организатора в самом прямом смысле, особенно тип политически или патриотически настроенной энтузиастки, подобно Жанне д’Арк.

В зависимости от доминирования одной или другой базовых функций, К. Юнг выделяет четыре специальных типа экстраверсии и интроверсии. Согласно его теории, в большинстве случаев значимые политические типы принадлежат к категории мыслителей-экстравертов. Эти личности стремятся привести всю свою жизнедеятельность в соответствие с интеллектуальными выводами, которые в последней инстанции всегда направляются объективными данными, будут ли это объективные факты или общезначимые идеи. Подобно тому, как человек экстравертного типа мышления подчиняется собственной формуле, он пытается подчинить ей всех остальных. Его моральный кодекс не допускает исключений, и он готов все свернуть, чтобы соответствовать схеме [8, с. 146].

В заключение добавим, что политический человек — это тот, для кого главная ценность — стремление к власти. Политический человек в науке стремится заменить риторику правдой и использовать идеи как силу. В экономике политический человек стремится достичь своих целей с помощью дипломатии и переговоров, запугивания или насилия или же другими политическими средствами. В искусстве политический мотив ведет к усилиям воздействовать с помощью яркой декоративной демонстрации. В общественной жизни политический мотив, с его настойчивой жаждой самовозвеличивания, должен обычно маскироваться под защиту интересов коллектива. Таким образом, можно сделать выводы, что исследования личности в политике остаются актуальными и на сегодняшний момент. Работы психологов позволили выделить основные черты личности, характерные политикам, типизировать их и на основе типизации делать выводы, прогнозировать и корректировать их деятельность. Обобщая рассмотренные теории Шпангера, Апфельбаха и Юнга, можно охарактеризовать политика, как человека нравственного, прямого характера, экстравертного типа, острого ума, с садистскими наклонностями, с желанием властвовать, настроенного на успех, применяемого при этом весь спектр методов от насилия до лести. Главная его ценность — стремление к власти.

1.2 Жажда власти. Причины и следствия Заниматься политикой человека подталкивает его природный инстинкт. В самой нашей психологии заложены такие естественные потребности, как потребность властвовать и подчиняться. Последующая история политической мысли обогатила представления о политике как системе разнообразных человеческих потребностей, приобретенных и врожденных. Среди них благородство и жадность, любовь и ненависть, стремление к доминированию и солидарность, потребность в свободе и желание быть частью группы.

Любой политик, стоящий у правления какой-то части общества, имеет власть. Е. Вятр рассматривает власть как социологическое и психологическое явление. Он отмечает, что основной проблемой политики является проблема государственной власти. Борьба за завоевание и осуществление власти — главное содержание политики. Рассматривая основные элементы определения власти, Е. Вятр отмечает, что власть — это возможность приказывать в условиях, когда тот, кому приказывают (объект власти), обязан повиноваться. Власть не существует без повиновения, притом что повиновение — явление относительное.

Согласно А. Г. Конфисагору, власть как психологический феномен имеет свои особенности. Так люди, которые имеют или стремятся к власти:

а) в большей степени хотят занять положение в обществе, которое обеспечит им власть или позволит сохранить максимально возможную автономию по отношению к власти;

б) они в большей степени приспособлены к тому месту в иерархии власти, которое они занимают, и вследствие этого выполняют функции, вытекающие из политической роли, предписанной им обществом.

Автор раскрывает зависимость между чертами психики и отбором людей, осуществляющих власть. Так, он пишет, что классификацию психотипов в зависимости от отношения к власти необходимо производить по двум основаниям:

1) по позиции: либо ищут, либо избегают власти;

2) по участию в осуществлении власти. Интерес представляет главным образом наличие стремления к власти или избегание ее, а также вытекающее из этого стремление участвовать в политической жизни или, наоборот, избегать участия в ней.

Мотивы, склоняющие людей добиваться власти и участвовать в ее осуществлении, классифицируются следующим образом: эгоцентрические и социоцентрические (общественные).

Мотив власти занимает важное место в иерархии мотивов. Действия многих людей (например, руководителей различных рангов) побуждаются мотивом власти. Стремление господствовать над другими людьми и руководить ими — это мотив, который побуждает их в процессе деятельности преодолевать значительные трудности и прилагать огромные усилия. Человек много работает не ради саморазвития или удовлетворения своих познавательных потребностей, а ради того, чтобы получить влияние на отдельных людей или коллектив. Некоторые ограничиваются полной властью в своем маленьком «мире» — семье, трудовом коллективе, церковной сообществе и т. п. Другим же, подобно А. Македонскому, Н. Бонапарту, И. Сталину и А. Гитлеру, для осуществления их честолюбивых намерений было бы недостаточно власти и над всем миром.

Политикам присуща жажда власти. Рассмотрим это понятие.

Жажда власти описывается многими учеными. Так, Ф. Ницше в трактате «Воля к власти» всесторонне рассмотрел это свойство. Так, он выделил, что к замаскированным разновидностям воли к власти относятся потребность к свободе, независимости; подчинение, стремление сделать себя необходимым, незаменимым, полезным для того, в чьих руках сила; чувство долга, совесть, самоутешение от своей принадлежности к более высокому, чем реальные правители. Таким образом, находим, что жажда власти присуща многим из людей, а не только правителям и политикам. Согласно Ницше, к ним относятся: угнетенные и рабы, сильные и дорастающие до власти, самые сильные, богатые, мужественные. Только у всех эта власть трактуется по-разному. Здесь, соответственно: свобода, справедливость, любовь. Как пишет автор, люди хотят свободы, покуда они не имеют никакой власти. Получив какую-то власть, они хотят сверхвласти, господства; и только не завоевав господства, начинают требовать «справедливости», то есть равной власти [12, с.418−419]. И вот почему люди стремятся к власти: ради счастливых преимуществ, ради счастья и благополучия, ради того, чтобы власть не попала к тем, от кого они не хотят зависеть.

В трактате находим идею, что народ, масса, «стадо» возвышает политиков, подчиняется им (только если не появляется индивидуальность), но в целом избиратели не признают великим ничего, к чему бы не примешивалось и великого преступления; они воспринимают всякое величие как постановку себя вне круга морали.

Возможно, и отчасти поэтому политикам присущ нигилизм, где все «принципы» прямо могут быть отнесены к актерству: веяние посредственности, ничтожества, неискренности и т. д. Все политические вопросы, согласно Ницше, решаются сначала вопросом «Что я могу?», а затем — «Что я должен?», то есть, силами мощи. Любая власть достигается обходными маневрами.

Д. Карнеги пишет о том, что среди нормальных желаний человека есть только одно, которое в редких случаях удовлетворяется. Это желание быть великим (по Фрейду) или желание стать значительным (по Дьюи). Именно благодаря этому стремлению Линкольн, будучи необразованным, бедным приказчиком бакалейной лавки начал изучать юридические книги. Это свойственно и многим другим известным и влиятельным людям из искусства, политики, преступников.

Но всеобъемлющая жажда власти и преимущества приобретает у некоторых личностей характер болезни — мании величия. Она становится всей сутью жизни, отодвигая на задний план другие потребности и интересы. У многих общественных лидеров мания величия доходила до того, что они провозглашали себя если не самими богами, то потомками богов. Эти традиции можно наблюдать в Древнем Египте, Сирии, Китае, Японии, Риме. Правители желали воплотить в жизнь свои идеи, подтверждая свое «божественное» право на власть над всем миром. К ним относится А. Македонский, Чингисхан, А. Гитлер, И. Сталин и другие. Политики США, которая фактически осталась без соперника с распадом США, по словам Бжезинского, стали единственной и действительно глобальной властью. Исламские лидеры в попытке установить свою власть в мире, используют международный террор.

Д. Карнеги описывает примеры из истории того, как известные люди боролись за обретение такого сознания. Дж. Вашингтон хотел, чтобы его называли «Ваша светлость президент Соединенных Штатов», Екатерина ІІ не желала вскрывать писем, которые не адресовались ей как «Ее императорскому величию». Не удовлетворяя свое желание стать значительным, многие из людей могут действительно сойти с ума, в надежде обрести в мире безумных грез сознание значительности.

Приведенные факты свидетельствуют о том, что стремление к власти, даже если не принимать во внимание его крайние проявления, является актуальной социальной и психологической проблемой.

По мнению Адлера, больше всего стремления к власти оказывается у представителей низших слоев населения, что едва прозябают. Не случайно, что в кризисные периоды развития общества именно они выступают инициаторами социальных потрясений, связанных с захватом власти и насильственной перестройкой общества [9, с. 49]. Он пишет, что куда бы мы ни бросили взгляд, мы видим честолюбивых, амбициозных индивидуумов, которым безразлично, каким оружием завоевать превосходство над другими.

К психологическому портрету человека, стремящегося к власти, кроме стремления к накоплению материальных благ, Адлер добавляет такие негативные явления, как зависть и жадность, то есть, проявление человеческого тщеславия [9, с. 169−170, 195].

Как было указано ранее, стремление к власти может вызвать психические заболевания. Так, оно может вызывать неврозы и побуждать человека к агрессивным действиям. Хорни отмечает, что садизм — это одно из последствий стремления к власти, жажды мести за его неудовлетворенность. Отсюда и войны, конфликты, революции [15, с. 113].

Хорни, подобно Адлеру, заключает, что основой для невротического стремления к власти есть тревожность, ненависть и чувство собственной неполноценности, беспомощность. То есть, стремление к власти рассматривается как средство компенсации той или другой неполноценности. Оба автора концентрируют внимание на враждебном социальном окружении индивида, поскольку стремление к власти не является врожденным, а формируется в детском возрасте.

Не в социальном окружении, а в истории человечества и уровне агрессии (инстинкт агрессии) описывает предпосылки к стремлению к власти Лоренц [9, с. 51].

Добавим также теорию Хорни о том, что человек стремится к все большей власти для того, чтобы обрести не только чувство «внутренней безопасности», но и реальной безопасности, в виде закона о депутатской неприкосновенности.

Таким образом, у «руля» государства появляются самые амбициозные и наиболее агрессивные личности, которые способны, ради удовлетворения своих потребностей, использовать любые, в том числе «силовые» методы воздействия.

Отметим также публикации Д. Оуэна, английского врача, который в 1970;е годы был министром иностранных дел в правительстве Джеймса Каллагана. В своих книгах он упоминает о «синдроме хубриса (гибриса)». Имеется в виду слепая, лишенная здравого смысла самонадеянность, которая развивается у некоторых изначально психически здоровых людей вследствие обладания огромной властью. Хубрис — древнегреческое слово, означающее надменную гордыню, тщеславное самовозвеличивание. Однако этот термин не является медицинским или научным, хотя и около 5 лет используется в публикациях автора.

Характерная черта хубриса, согласно Оуэну, невозможность изменить направление политического курса, поскольку это требует признать допущенную ошибку. В атмосфере почтения, создаваемой подчиненными, альтернативные мнения начинают игнорироваться и отбрасываться.

К хубристическим лидерам Оуэн относит «железную леди», Маргарет Тэтчер на поздней стадии ее правления, Тони Блэра, Дж. Буш, Хуссейн и других. Также автор назвал и людей, которые смогли обуздать и противостоять «заражению» хубрисом.

В качестве рабочего предположения Оуэн выдвигает гипотезу, что хубрис — особое сочетание признаков и личностных характеристик, которые с большей вероятностью и силой проявляются в некотором сочетании, чем по отдельности (см. «Симптомы хубриса» из книги Оуэна — список неисчерпывающий), и с медицинской точки зрения могут рассматриваться как формирующаяся патология.

Поведенческие симптомы, по Д. Оуэну, которые в сочетании трех-четырех или более порождают хубрис-синдром:

1. Нарциссическая склонность рассматривать мир прежде всего как арену, на которой можно померяться силами и снискать славу, но не как почву, на которой взрастают проблемы, требующие прагматичного, но не самонадеянного подхода.

2. Предрасположенность к действиям, на первый взгляд выглядящим в хорошем свете, с целью улучшения своего имиджа.

3. Непропорционально большое внимание к имиджу.

4. Мессианская манера объяснения своих действий и склонность к экзальтации.

5. Самоидентификация с государством и, соответственно, взгляд на свои и государства позиции и интересы как на идентичные.

6. Манера говорить о себе в третьем лице или с использованием королевского «мы» .

7. Чрезмерная самоуверенность в собственных суждениях, пренебрежение советами других и презрительное отношение к критике со стороны.

8. Сверхсамомнение, граничащее по смыслу с уверенностью в собственном всемогуществе в достижении своих целей.

9. Вера в неподотчетность мирскому суду коллег или общественному мнению и в то, что высший суд, перед которым предстоит держать ответ, много значимее — История или Бог.

10. Непоколебимая вера в оправдание на высшем суде.

11. Нетерпеливость, опрометчивость и импульсивность.

12. Потеря контакта с реальностью, часто связанная с усиливающейся изоляцией.

13. Тенденция допускать «широкий взгляд» на выбранные действия, особенно в суждениях об их моральной чистоте, дабы избежать необходимости рассмотрения иных аспектов — таких, как практичность, затраты и возможность наступления нежелательных последствий.

14. Последовательное проявление некомпетентности в проведении политики (так называемая хубристическая некомпетентность).

Но сам автор утверждает, что пока что нет лекарства от данного заболевания.

Таким образом, в каждом человеке заложено стремление или властвовать, или подчиняться. Политикам характерно последнее. Мотив власти занимает важное место в иерархии мотив. Он может быть эгоцентрическим или социоцентрическим.

Политикам присуща жажда власти. Причем больше всего подвержены жажде к власти представители низших слоев населения. Психологический портрет такого человека разбавляется такими чертами как зависть, жадность, стремление к накоплению.

Чрезмерное стремление к власти может вызывать психические заболевания, такие как мания величия, вплоть до провозглашения себя богом, неврозы, агрессию, садизм. Отсюда войны, конфликты, революции.

1.3 Проблема насилия в политике Одной из проблем, над которыми работают современные политические психологи, является насилие и агрессия в политике. Появились целые отрасли знаний, получившие название биополитика и вайленсология. Биополитика — раздел политической психологии, исследующий проявления альтруизма, насилия, агрессии, защитных реакций, доминирования и других фундаментальных свойств природы человека в политике. Вайленсологияраздел биополитики, который изучает природу человеческой агрессивности вообще и ее политические проявления в частности.

Среди ученых нет единодушия в понимании природы насилия и агрессии в человеческом обществе. Одни авторы убеждены в том, что агрессия — это естественная реакция индивида на фрустрацию и природно необходима человеку. Следовательно, избежать ее нельзя, хотя можно найти безопасные для самого человека и его окружающих каналы отвода агрессии (например, спорт). Другие авторы делают акцент на роли воспитания в проявлении насилия и агрессии.

Насилие в политических процессах встречается в самых разных формах. Есть государственное насилие в отношении тех граждан, которые не выполняют правовых норм. Такое насилие узаконено, как и насилие в ответ на агрессию одного государства в адрес другого. Международное право признает правомерность использования силы, в том числе и военной, для защиты территориальной целостности страны. Закон признает и право индивида на применение насилия в рамках достаточной самообороны.

С человеком, который был или источником наказания, или принимал его, происходят серьезные психологические трансформации, меняющие его отношение к самому себе и другим людям. Так, американские солдаты, прошедшие войну во Вьетнаме, как и наши солдаты, воевавшие в Афганистане и Чечне, пережили испытание жестокостью, не получившей достаточной нравственной легитимизации со стороны общества. Сейчас, без специальных мер по их психологической реабилитации, эти люди сами не могут адаптироваться к невоенной реальности: они нуждаются в помощи профессиональных психологов. Общество, не осознающее этого, рискует получить взрыв насилия, становящегося нормой повседневной жизни.

Таким образом, можно сформулировать вывод, что личность в политике в любом случае является или источником насилия, или принимает насилие. Чтобы удержать тонкую грань равновесия, необходимо умело и вовремя использовать психотерапевтические методы в работе с насилием в политике.

1.4 Маска («персона») политика Политик — человек публичный. От его поведения, эмоций, действий зависит его имидж, а это, в свою очередь, отражается на его электорате и популярности. Поэтому для политиков просто необходима своеобразная «маска», за которой могут скрываться нежелательные обществу качества.

Согласно теории К. Юнга, через всю жизнь человека проходит работа с его «тенью», архетипом, собирающим в себе установки, чувства, отвергаемые сознательным «эго». Тень всегда желает выйти на свет под любым предлогом. Но тени мешает маска («персона») — компенсаторный архетип, который, учитывая требования общества и желая скрыть недостатки личности, создает защитные сооружения для борьбы с тенью и всеми, кто хотел бы указать на нее. Персона развивается в автономный образ в социальной роли — учителя, мужа, президента, полицейского.

Чем более высокую должность занимает политик, чем больше давление социума, тем чаще происходит вырождение личности в маску, в роль, задаваемую обществом. Данная маска лишь инсценирует индивидуальность. Эти люди принуждаются их окружением играть определенную роль и делают это исходя из соображений психического комфорта, поскольку стандартно-ролевое поведение позволяет выполнять наибольшую сумму обязательств с минимальной затратой сил.

Маска особенно выражена у политических вождей, крупных профессионалах, любимцев публики. Она есть образцом профессионала или лидера. Она интегрирует социальные умения, ролевые позиции, фразеологию, жесты, мимику. Человек надевает уже готовую маску, освобождая себе время для хобби или расширения своего могущества.

Но, как бы ни важна была маска, человек не может безнаказанно «отделаться от самого себя», став рабом собственной роли. Маска лишь публично эксплицирует качества личности, не заменяя «самости». Гипертрофия маски влечет за собой гипертрофию тени. Человек, желающий всегда выглядеть сильным и мужественным, чувствует в своей душе сомнение. Внешняя, формальная дисциплина оказывается ширмой для необязательности. Политик, публично олицетворяющий добродетель, на деле — циничен и аморален.

Тень и персона находятся в компенсаторной взаимосвязи. Их конфронтация не должна приводить к антагонизму и неврозу. Приручение тени и ограничение притязаний маски — это вопрос мудрости и такта. Поэтому для политика и другого человека, использующего маску, нужно уметь признавать свою тень, свои недостатки. Юмор по отношению к официальной роли помогает поддерживать чувство здоровой самоидентичности.

Борьба с тенью начинается с того, что человек наталкивается на факт неподконтрольности ему некоторых чувств, мыслей и настроений. Они выглядят не только чуждыми, но и враждебными, диссонируют с сознательным строем души. Попытки подавить осуждаемые настроения, отсечь их усилием воли, обычно не имеют успеха. Психоанализ обнаруживает, что мысли и настроения, противоречащие сознанию — не случайны и не единичны. За ними стоит целостное образование, которое относится к сознанию, как негатив к позитиву. Согласно К. Юнгу, это и есть тень.

Ученый показывает механизм формирования тени. Так, человек развивает качества выгодные ему, приносящие успех. Качества, оказавшиеся помехой в тех или иных ситуациях — вытесняются. Каждый борется в себе с трусостью, жадностью, ленью.

Если же жизненные обстоятельства не складываются благополучно, тогда тень выходит на сцену. Нередко, будучи «свергнут», человек чувствует презрение и ненависть к самому себе. Невротическая регрессия — «падение в тень» — ведет к самоуничижению. Тому, кто долго занимал привилегированное положение — и вдруг был смещен, уволен, брошен — нелегко перестроиться. Для этого ему нужно вступить в диалог с тенью, переосмыслить свое прошлое.

Но тень — это не плохо. Тень — часть нашей личности и имеет право на некоторую долю наших успехов и радостей. У нее должна быть своя сфера свободы в виде компенсаторной активности — игры, спорта, писания детективных романов, коллекционирования. Если найти тени подходящее занятие, она может стать помощником сознательной личности. Поэтому часто у политиков есть хобби, второе занятие. Эту взаимосвязь отследил Фриц Гиз. Он пишет, что когда политик осознанно решает, стремясь дать своему мозгу возможность отдохнуть от чрезмерной озабоченности политикой, играть в гольф или коллекционировать картины, он реализует в этой из бранной сфере компенсаторную ценность. Когда он обнаруживает, что должен пытаться жить двойной жизнью, занимаясь научным исследованием и политической пропагандой, то в его личности проявляются основные и контрастные тенденции (расщепление). Иногда связь между сферами деятельности, в которых действует один и тот же человек, фактически та же, когда политический деятель становится писателем, описывающим политическую историю того времени. Иногда взаимоотношение представляет собой функциональную связь, в которой, как предполагается, действуют те же самые биопсихические склонности. Так, бизнес и политика тесно связаны, скульптура и политика — нет.

Таким образом, маски есть у каждого человека, имеющего социальную роль. Политик — человек публичный. Ему просто необходима «персона», которая может скрыть все его нежелательные для общества качества.

Чем более высокую должность занимает политик, чем больше давление социума, тем чаще происходит вырождение личности в маску, в роль, задаваемую обществом. Маска есть образцом профессионала или лидера. Но, как бы ни важна была маска, человек не может безнаказанно «отделаться от самого себя», став рабом собственной роли.

Тень и персона находятся в компенсаторной взаимосвязи. Их конфронтация может привести к антагонизму и неврозу. Поэтому политику, как и любому другому человеку, нужно уметь находить тот род деятельности, где может проявиться тень. Часто это бывает хобби. Нужно уметь признавать свою тень, свои недостатки.

Глава 2. Психотерапия в политике

2.1 Общая характеристика методов психотерапии, применяемых в политике Роль психотерапии в социальной работе и восприятие этой роли, прежде всего, связаны с рамками этой дисциплины. Социальная работа как отдельная профессия преследует определенные цели и стоит на определенных принципах, оговоренных в международных и национальных документах.

История лечений психических расстройств начинается с того, что во многих обществах в основе подходов к лечению психических расстройств, применяемых в течение веков, лежали, в качестве доминирующих, толкования религиозного или духовного характера. В XVII веке считалось, что заболевания подобного рода были наказанием для человека, который имеет чрезмерно страстные желания. Сумасшествие не вызывало сострадания или терпимости. Вместе с тем, информации о психических расстройствах политиков тех времен не находим.

XXI век и его достижения в сфере общественных наук дают основания для оптимизма в ожидании того, что принесет с собой существенные улучшения в плане оказания помощи людям с психическими расстройствами. По-новому осознаны социальные источники психических расстройств, такие как депрессия и тревожные состояния. Происходят исследования в области развития человека. В клинической практике обеспечен доступ к более действенным психотропным препаратам для лечения целого ряда психических расстройств. Исследования продемонстрировали действенность психологических и психосоциальных вмешательств в плане ускорения восстановления и предупреждения рецидивов при наиболее распространенных психических расстройствах, таких как депрессия и тревожные расстройства, а также хронических состояниях, таких как шизофрения.

Добавим, что Россия сегодня все больше осознает себя в качестве самостоятельного исторического, географического, культурного и психологического пространства. В общемировом процессе развития психотерапии отечественная наука сегодня представлена достойно. С 90-х годов XX в. российские специалисты стали активно обращаться к западной психотерапии, обучаться в Западной Европе и Северной Америке. Российская психотерапия продолжает интенсивно развиваться во всех семи её моделях: медицинской, психологической, педагогической, социальной, философской, эзотерической и эклектической.

На прогресс психотерапии в России положительное влияние оказывают и профессиональные сообщества, такие как, например, Профессиональная психотерапевтическая лига, где участники обмениваются опытом и стратегиями, получают новые знания.

Автор пишет, что сегодня карта психотерапии в России наполнена как западными, так и национальными методами. Из отечественных модальностей, претендующих на европейский уровень и наиболее часто используемых в стране, В. В. Макаров выделяет: клиническую психотерапию, дианализ, личностно-ориентированную реконструктивную психотерапию, терапию творческим самовыражением [17, с.1−2]. Но это далеко не полный перечень методов, применяемых в лечении психических заболеваний.

Психотерапия давно уже вышла за пределы клинического лечения. Она применяется в работе кабинетов семейных отношений и социально-психологической помощи, в работе различных социальных служб. Многие методы психического воздействия давно взяты на вооружение служителями религиозных культов, политиками, экономистами.

Психотерапия может осуществляться при непосредственном контакте психотерапевта с клиентом или опосредованно: с помощью звукозаписи, радио, телефона, телевидения, посредством печатного слова, произведений искусства, музыки, но как показывает опыт, наиболее эффективным психотерапевтическим воздействием обладает живое слово и непосредственное общение. Психотерапия включает методы лечения, эффективность которых зависит от эмоциональных отношений между пациентом и врачом [8, с. 186].

Каждый психиатр выбирает методику лечения в зависимости от клиента, его проблем и собственных предпочтений. Однако каждый выбирает такой род психотерапии, который может привести к наилучшим результатам в кратчайшее время. Большинство психиатров применяет комбинацию методов, соответствующую индивидуальным потребностям пациента.

Добавим, что частота визитов и продолжительность лечения зависят от применяемого метода и от потребностей пациента. Самое обычное расписание включает один индивидуальный визит в неделю или один сеанс групповой терапии в неделю в течение примерно трех лет; и это, вероятно, минимум, необходимый для излечения невроза или психоза.

Важным моментом является установление контакта врача с клиентом. Как указывает В. Н. Яндринкин, первая встреча подобного рода — это не просто первое знакомство индивидов, но и внутреннее переживание, которое играет решающую роль либо для одного, либо для каждого из них. В случае неудачного лечения психотерапевту стоит обратиться к себе, а не он ли стал причиной тому. Автор, описывая экзистенциально-ориентированный подход в лечении, заключает, что в любой встрече главная задача — понять клиента в ЕГО уникальной жизни, в ЕГО уникальных аспектах бытия, в ЕГО мифологии и ЕГО Понимании.

Независимо от профессионального подхода и направления, работа психотерапевта состоит в том, чтобы наблюдать человеческое поведение, предсказывать его и воздействовать на него. Он должен знать, с чем имеет дело, и для этого ему нужна подготовка; знать, чего можно ожидать, и для этого ему нужен опыт; наконец, знать, что с этим делать, и для этого ему нужно умение [19]

Методов психотерапии достаточно большое количество. Относительно политиков, то можно сказать, что они чаще всего прибегают к частной психотерапевтической помощи, и отсюда уже вытекают методы, которые применяются к ним. Так, много ученых пишут о применении в политике метода психоанализа, М. Е. Бурно пишет о методе системно-феноменологической психотерапии и системных расстановок [20, с. 2]. Практика политического консультирования включает психодиагностику политического деятеля, анализ и коррекцию его публичного имиджа, разработку стратегии его взаимоотношений как с широкой публикой, так и с собственными единомышленниками и аппаратом. Такая работа предполагает использование методов тренинга, организационно-деятельностных, деловых игр, а также применение паблик рилейшнз, разработку рекомендаций по эффективной политической коммуникации и др.

Таким образом, психотерапевтическая практика на сегодняшний день развивается, выходит за пределы клинического лечения. Отечественные методы психотерапии выходят на новый уровень. Выбирая методику для работы с пациентом, психотерапевт ориентируется на проблему клиента, на доступный ему спектр методик, на самого клиента. Как и прежде, эффективно на лечение воздействует живое слово и непосредственное общение. Важны эмоциональные отношения между пациентом и врачем. Частота визитов и продолжительность лечения зависят от применяемого метода и от потребностей пациента. Исследование показало, что наибольшей популярностью в психотерапии политиков пользуется метод психоанализа. Также могут применяться методы, используемые в других направлениях психотерапии, например, расстановки. Все чаще политики прибегают к помощи психотерапевтов в создании своего имиджа, разработки стратегий поведения, обучения умению управлять другими.

2.2 Метод психоанализа в политике Основой представлений о политическом поведении в этом направлении является учение 3. Фрейда о бессознательном. Личность в целом, и особенно ее стремление к власти трактуются психоанализом как иррациональные, инстинктивные феномены. В политическую психологию эта школа внесла важную идею о том, что человек является не полностью сознательным существом и в своем поведении в немалой степени руководствуется инстинктивными импульсами. Последователи 3. Фрейда и Г. Лассуэлла, который впервые системно применил психоанализ в политике, руководствуются тем, что подлинные мотивы поступков обычно скрыты внешними поведением и действиями, адекватными окружающей социальной реальности. При этом политические психоаналитики считают, что стиль речи, межличностных отношений, деятельности и индивидуальных особенности лидеров связаны с общими личностными характеристиками, мотивами и другими неосознаваемыми потребностями.

Используя психоанализ, психоаналитик пытается снять симптомы пациента, освободив его от ненужных сомнений, неоправданного чувства вины, мучительных самообвинений, ложных суждений и неразумных порывов. Кроме этого, он ставит себе целью не просто успокоить пациента, но и распутать его личность. Но аналитик — всего лишь руководитель и наблюдатель, ответственность же за результат всего процесса несет в конечном счете пациент или «анализанд» .

Процесс психоанализа состоит в изучении и реорганизации личности. Делается это для того, чтобы индивид мог и с меньшими затруднениями хранить свои напряжения, пока не придет время их снять, а если снятие напряжений дозволено или требуется ситуацией, мог бы выражать их (в соответствии с Принципом Реальности) свободно и без чувства вины. Можно пытаться, например, сделать его способным сдерживать раздражение, когда это разумно, и выражать гнев, когда это уместно, устраняя в то же время иррациональные источники раздражения и гнева.

Психоанализ стремится к этим целям, изучая напряжения Оно исследуемого индивида, открывая пути снятия напряжений, когда это осуществимо, и приводя их, насколько возможно, под контроль сознания. Чтобы полностью провести этот процесс, он должен длиться, по меньшей мере, год и составлять от трех до шести сеансов в неделю каждый продолжительностью около часа. Если исследование длится менее года или число сеансов меньше трех в неделю, эффективное проведение процесса почти невозможно. В таких обстоятельствах психоаналитический метод может быть применен, но индивид, по всей вероятности, не будет проанализирован 5].

В своей книге «Введение в психоанализ» Э. В. Соколов описывает методику проведения психоанализа личности. Так, следует сделать подсознательное сознательным и привести под наблюдение неудовлетворенные напряжения, скопившиеся в Оно с самого начала детства. Для того, чтобы расслабить психику клиента и не мешать ее работе, а также не отвлекаться на внимание пациента, его укладывают на кушетку, а сам психоаналитик садится у него в головах (вне поле зрения).

В психоаналитике применяется метод свободных ассоциаций, то есть выражения без цензуры Я. Врачу более важно зацепиться за те вещи, рассказывая которые, пациент колеблется. Это подчеркивает важность какой-либо вещи. Именно те предметы, которые кажутся пациенту неприличными, грубыми, несущественными, надоедливыми, тривиальными или нелепыми, часто привлекают особое внимание аналитика.

Искусство аналитика проявляется в его способности из кажущейся путаницы и бессвязности выражений пациента (которые впоследствии обретут большую четкость) вскрыть и указать напряжения, вызывающие различные ассоциации и связывающие их воедино.

Позиция аналитика по отношению к пациентам должна быть строго нейтральна. Главная работа аналитика состоит в некотором смысле в том, что он каждый раз указывает пациенту, когда тот себя обманывает; поэтому врач должен все время сохранять самокритическую позицию, исключающую какие-либо проявления симпатии и негодования к пациенту, что дало бы тому возможность обманывать врача и самого себя. Чтобы избежать перенося собственных напряжений на пациента, психоаналитик прежде должен подвергнуться анализу сам.

Цель анализа не в том, чтобы вызвать у пациента ощущение благополучия, пока он находится под надзором врача, а в том, чтобы сделать его способным справляться со своими проблемами независимо от врача в течение долгих лет дальнейшей жизни. По мере лечения врач способствует тому, чтобы пациент стал свободным индивидуумом, независимым и способным стоять на своих собственных ногах.

Также Э. В. Соколов описал то, что происходит во время психоанализа. Так, пациент склонен постепенно нагружать образ аналитика всей энергией неудовлетворенных желаний Оно, накопившейся у него с младенческих лет. То есть, у пациента может вскоре сложиться весьма эмоциональное отношение к аналитику. Поскольку в действительности он знает о враче очень мало, он должен вести себя и чувствовать в соответствии с образом, созданным им самим. Аналитик в течение всего лечения остается нейтральным, представляя собой для пациента немногим более чем руководящий голос. Поскольку нет разумных оснований любить или ненавидеть нейтральную личность, чувства, бурлящие вокруг образа аналитика, должны быть вызваны не им, а другими людьми, и пациент использует аналитика с его согласия и под его наблюдением в качестве «козла отпущения» за напряжения, которые он не может разрядить на их подлинные объекты. То есть, в течение анализа пациент пытается в некотором смысле завершить неоконченные дела своего детства, используя аналитика в качестве заместителя своих родителей с тем, чтобы в дальнейшем посвятить большую часть своей энергии делам взрослого человека.

Также психоаналитику важно рассмотреть сопротивление, или тормоз, который может возникнуть в ходе анализа, связанным с подсознательным (а позднее и сознательным) нежеланием пациента расстаться со своими «старыми друзьями» — своими симптомами, с вниманием людей и другими выгодами, которые он может из них извлекать. Аналитику нужно посвятить ему немало внимания, иначе анализ может никогда не привести к цели.

В ходе своей работы аналитик стремится не просто назвать эмоции, но и изменить их. Это лечение словами, поскольку слова — наилучший способ, которым пациент может выразить свои чувства перед самим собой и перед врачом. Причем используются не научные термины и не анкетные вопросы. При анализе занимаются главным образом желаниями и лишь изредка — способностями. Вопрос, который аналитик молча задает пациенту, лучше всего выражается такими словами: «Чем вы готовы поступиться, чтобы быть счастливым?» [8; 19].

Может ли психоанализ кому-нибудь повредить? Самая большая опасность — это лечить пациента, находящегося на грани психоза, если аналитик не отдает себе отчета в его подлинном состоянии. Аналитик должен также соблюдать осторожность в различении неврозов от некоторых болезней мозга и гормональных расстройств, чтобы не лечить одними только психологическими методами пациентов, нуждающихся в хирургическом лечении или специальных лекарствах. Чтобы избежать подобных ошибок, от психоаналитиков требуется основательная подготовка по медицинской психиатрии. Психоаналитики без медицинского образования решают эту проблему, привлекая консультантов и требуя перед началом лечения тщательного медицинского обследования пациента.

Таким образом, психоанализ позволяет человеку освободиться от ненужных сомнений, неоправданного чувства вины, мучительных самообвинений, ложных суждений и неразумных порывов. Делается это для того, чтобы индивид мог и с меньшими затруднениями хранить свои напряжения, пока не придет время их снять, а если снятие напряжений дозволено или требуется ситуацией, мог бы выражать их свободно и без чувства вины.

Также нами была рассмотрена методика проведения психоанализа личности. Курс лечения должен длиться, по меньшей мере, год, и в конце терапии у пациента не должно быть привыкания к ней. Он должен научиться на долгие годы самостоятельно справляться со своими проблемами.

2.3 Метод системных расстановок в политике Метод системно-феноменологической психотерапии и системных расстановок был создан немецким психотерапевтом Б. Хеллингером в конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века и активно развивается и по сегодняшний день. Исходными концепциями для этого метода были семейная скульптура В. Сатир, концепция «невидимых связей» и динамика «давать-брать» в человеческих отношениях И. Бузормени-Надя, а также концепция «делегирования» Х. Штирлина. В начале работа проводилась только с семейными системами и поэтому данный метод широко известен как семейные расстановки.

Сегодня Б. Хеллингером и его учениками в рамках метода системнофеноменологической психотерапии разработаны такие методы как «сжатые расстановки», «расстановки при работе с симптомами и болезнями (симптомные расстановки)», «движение души», «помогающая философия». Данный метод на сегодняшний день широко используется в семейной терапии и консультировании, терапии и консультировании пар, терапевтической работе с симптомами соматических и психосоматических заболеваний, оргконсультировании, менеджменте, коучинге, педагогике и работе с детьми, социальной работе, а также в политике и искусстве [20, с. 2].