Академическая наука и население региона: опыт конкретного социологического исследования

Академическая наука и население региона: опыт конкретного социологического исследования

Существует простое, разумеется — шутливое, определение науки как формы общественного сознания: «Наука (научная деятельность) — это способ удовлетворения собственного любопытства за чужой счёт». Как во всякой шутке, здесь просматривается и доля истины, поскольку, будучи систематизированным знанием объектов реального мира в самых различных их проявлениях, наука объективно нуждается в заказчиках со стороны и власти, и хозяйствующих субъектов (производства). Истоки взаимодействия этих трёх разнородных сфер жизни общества берут начало в эпоху древнеегипетских фараонов, хитроумных жрецов и простодушных крестьян, живших от разлива до разлива Нила. На протяжении тысячелетий наука обслуживала и власть, и производство, оставаясь при этом уделом энтузиастов-одиночек либо небольших коллективов единомышленников, находивших приют и пропитание в лоне церкви или при дворе просвещённого монарха. Сам факт возникновения и дальнейшего существования Санкт-Петербургской императорской академии наук — лишь частный, хотя и яркий пример, подтверждающий данную традицию. Только промышленная революция второй половины XVIII—первой половины XIX в. окончательно превратила учёного в профессионала, а научные исследования — в особую сферу деятельности с регулярным финансированием из различных источников.

Следует также считаться с тем, что, согласно гипотезе Сепира—Уорфа, иногда не реальность диктует вариант словесного отображения явления, а слово предопределяет формирование реальности. При этом Э. Сепир отмечал: «То, что именуют „реальным миром“, в значительной степени бессознательно строится на основе языковых норм данной группы» Цит. по: Манцов И. В защиту идеализма [Электронный ресурс]. URL: http://www.vz.columns /2008/7/20/188 408.html. То есть даже шутливый тон в толковании науки как феномена общественного сознания и особого рода практической деятельности не даёт оснований сомневаться, что данное явление уже давно состоялось как факт, но, с другой стороны, тем более должно постоянно подвергаться анализу во всей своей полноте.

Общеизвестно, что наука выступает как сумма знаний о мире, основа мировоззрения, как форма отражения мира в сознании, как элемент духовной культуры. Вместе с тем нельзя не признавать, что наука способна влиять на другие сферы общественной жизни благодаря тому, что знание становится конструктивно-рационализирующим средством бытия человека. Материальное производство, например, принципиально зависит от научных достижений, а передовые отрасли его возникают как технологическое воплощение науки. От открытий и достижений науки существенно зависят формирование мировоззрения, идеологических концепций, рациональный анализ системы идеалов и ценностей человеческой культуры в целом.

Исследование проблемы взаимосвязи науки и общественного сознания имеет свои объективные основания и практическую значимость. Обусловлено это тем, что наука как социальное явление прямо либо опосредованно соотносится с другими видами общественной деятельности, оформившись в развитую и относительно самостоятельную отрасль общественного производства. Это позволяет рассматривать её как специфический вид духовного производства. Более того, большинство российских науковедов, в свою очередь, рассматривает духовное производство в качестве одного из направлений формирования общественного сознания. При этом рассмотрение науки как социального явления, взаимодействующего с базисными и надстроечными общественными образованиями, позволяет увидеть глубину укоренённости и социальной детерминированности научной деятельности всем строем развивающейся человеческой цивилизации См., напр.: Наука как социальное явление / А. Н. Кочергин, Е. В. Семёнов, Н. Н. Семёнова [и др.]; науч. ред. А. С. Кравец. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992.

Важно признавать и другое: тезис о нейтральности науки (или шире: отстранённости от жизненных реалий) давно опровергнут историей. Однако если научное сообщество в своей деятельности обслуживает те или иные интересы различных социальных слоёв и групп (или даже общества в целом), то и представители социума оценивают науку не «как вещь в себе», а как своего рода предприятие, производящее либо жизненно необходимые, либо бесполезные товары и услуги. Отсюда и популяризация научных открытий, проводимая в целях пропаганды науки и создания ей престижного имиджа в глазах общественного мнения, имеет практическую значимость в плане организации и реализации процесса общественного воспроизводства.

Вместе с тем данные, позволяющие противостоять спекуляциям и мифам на тему нужности или ненужности науки, могут быть получены только из систематических социально-экономических и, более конкретно, социологических исследований. В частности, коллектив социологов Института экономики УрО РАН на протяжении 2000;х гг. неоднократно обращался к такого рода тематике при опросах общественного мнения жителей Уральского региона.

В 2002 г. было проведено исследование (в дальнейшем, этот проект условно будет обозначаться как «Урал-1»), направленное на выяснение того, как различные группы населения относятся к отечественной науке. Основная цель проекта заключалась в том, чтобы определить и оценить мнение основных дееспособных групп регионального сообщества относительно роли и места Уральского отделения Российской академии наук в процессе воспроизводства общественной жизни в новых социально-экономических условиях.

Задачи, поставленные перед социологами Института, не ограничивались только необходимостью выявления имиджа уральской академической науки в сознании населения. Необходимо было выяснить мнение уральцев о предпочтительных формах, способах и средствах участия научных подразделений, отдельных творческих коллективов и научных работников в решении текущих и перспективных научно-практических задач по жизнеобеспечению конкретных территориальных сообществ, а также мнение специалистов учреждений УрО РАН об актуальных нуждах и потребностях научных коллективов, направленных на повышение эффективности их деятельности и т. д.

Программой исследования по квотно-пропорциональной выборке был предусмотрен опрос 2 050 взрослых жителей в 8 административных образованиях (регионах): Курганской, Оренбургской, Пермской, Свердловской, Тюменской и Челябинской областях, а также в Республике Башкортостан и Удмуртской Республике. Согласно общей выборке, в каждом регионе необходимо было опросить в среднем по 270 респондентов, в том числе по 30 представителей разных социальных групп взрослого населения. Организаторами опросов за пределами Свердловской области выступали сотрудники местных филиалов и лабораторий Института экономики УрО РАН.

В выборку были включены наёмные работники с высшим или средним образованием, представители непроизводственной интеллигенции, предприниматели и работники бизнеса, руководители среднего и высшего звена, работники сферы управления и политики, сотрудники администраций, деятели профсоюзных, общественных и партийных организаций. В каждом из регионов опрос предполагалось проводить в двух типах городов — в областном (окружном, республиканском) центре и в малом (среднем) городе.

Анкета начиналась с небольшого раздела, посвящённого персоналиям, представлявшим российскую науку в прошлом и представляющим её в начале XXI в. Первый вопрос анкеты «Урал-1» формулировался так: «Не могли бы Вы назвать фамилии нескольких российских учёных, живших и работавших в XIX в. (до Октябрьской революции). Напишите». Тем самым предпринималась попытка выяснить у жителей Уральского региона уровень их обыденного знания об истории российской науки. Как показали ответы, 20% всех опрошенных не смогли назвать никого из российских учёных XVIII—XIX вв. Но большинство (80%) с этой задачей справилось, в том числе лучше всех в Башкортостане (90%), в Курганской (89%), Челябинской (87%) и Свердловской (71%) областях, хуже всех в Удмуртии (42%).

Респонденты могли продемонстрировать уровень своих знаний, вписав в анкету от одной до пяти-шести фамилий российских учёных, чем многие и воспользовались. Общий список названных деятелей науки насчитывает несколько десятков фамилий. Из них выделяются те, которых упомянули не менее десяти респондентов в одной области (республике). При этом в другой области (республике) данные лица могли набрать меньшее число голосов. Таких фамилий оказалось 17. Рейтинг популярности российских учёных открывает М. В. Ломоносов — наш «первый российский университет», чей многогранный талант оставил след в умах большинства россиян. Его назвали 49% всех опрошенных. На втором месте оказался выдающийся химик Д. И. Менделеев (46%). Однако популярности последнего в немалой степени могла способствовать телевизионная реклама пива, использовавшая в период опроса доброе имя учёного. Рейтинг последующих российских деятелей науки представлен в табл. 1.

Таблица 1. (по результатам обследования «Урал-1»).

Пришлось констатировать, что респонденты нередко нарушали заданные в анкете временные и пространственные рамки (назвать только российских учёных XVIII—XIX вв.) и вписывали в анкету как деятелей науки других стран и эпох (А. Эйнштейна, Ч. Дарвина, З. Фрейда, М. Кюри, И. Ньютона, Платона, Пифагора и др.), так и знаменитых деятелей российской культуры, прославивших себя отнюдь не на поприще науки (А.С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Шаляпина, И. М. Прянишникова, И. К. Айвазовского, С. Ю. Витте и др.). Общий вывод был таков. Знания по истории российской науки у жителей Уральского региона в основном были почерпнуты из курса среднеобразовательной школы, причём знания достаточно путаные, приблизительные. Опрос показал и другое: о том, кем и когда была создана Академия наук в России, из всего массива опрошенных помнил только каждый третий. По областям и республикам Урала доля помнящих об этом событии колебалась от 21% в Удмуртии до 41% в Оренбургской области.

Другой вопрос по персоналиям формулировался следующим образом: «Каких крупных российских учёных вы знаете? (Укажите, пожалуйста, фамилии»). Учёные при этом были разделены по областям знаний на работающих:

в области естественных наук (физиков, химиков, математиков, биологов, медиков и т. п.);

в области гуманитарных и общественных наук (философов, историков, социологов и т. п.).

Число ответивших на два подпункта данного вопроса значительно различалось. Смогли назвать учёных в области естественных наук 76% опрошенных (по отдельным областям и республикам — от 89% в Курганской области до 47% в Удмуртии). Диапазон названных фамилий физиков, химиков, математиков, биологов, медиков был достаточно широк и включал в себя в подавляющем большинстве учёных, работавших в ХХ в., хотя в него попали и многие известные деятели науки дореволюционного периода и первых десятилетий ХХ в. (Д. И. Менделеев, И. П. Павлов, А. С. Попов, М. В. Ломоносов и др.). Чтобы выделить наиболее известных из них, был использован такой же критерий отбора, как и для вопроса т. е. не менее десяти упоминаний одной фамилии респондентами из отдельных областей и республик. Составленный по этому принципу список насчитывал 27 фамилий, из них 17 человек жили и работали в советский период истории нашей страны. Рейтинг известности десяти учёных-естественников выстроился в следующем порядке: 1) Д. А. Сахаров (356); 2) Д. И. Менделеев (245); 3) С. П. Королёв (245); 4) Капица (П.Л. и С.П.) (228); 5) С. Н. Фёдоров (159); 6) И. В. Курчатов (153); 7) М. В. Ломоносов (150); 8) Ж. И. Алфёров (147); 9) И. П. Павлов (147); 10) Н. И. Вавилов (139).

Доля респондентов, назвавших российских учёных-гуманитариев, составила только 48% (от 58% в Пермской области до 27% в Удмуртии), и круг названных лиц оказался гораздо уже, чем учёных из области естественных наук. Поэтому для определения наиболее популярных представителей гуманитарных и общественных наук был понижен порог отбора до пяти упоминаний в отдельном регионе. В результате всего получилось 33 фамилии, в том числе в первый десяток вошли следующие лица:

1) С. М. Соловьёв (106); 2) А. И. Солженицын (92); 3) Д. С. Лихачёв (88); Н. М. Карамзин (67); 5) Д. А. Сахаров (59); 6) А. Е. Бовин (56); 7) Н. А. Бердяев (44); 8) В. И. Ленин (36); 9) В. О. Ключевский (35); 10) Э. Радзинский (32). Примечательно, что некоторые респонденты причислили к учёным-гуманитариям и государственных деятелей (М.С. Горбачёва, Г. А. Зюганова, В. В. Жириновского, С.Ю. Витте), а также известных политических комментаторов и телеведущих (А.Е. Бовина, Г. А. Боровика, В. В. Познера, Ю.А. Сенкевича), писателей (Ф.М. Достоевского, И. С. Тургенева, Д. И. Фонвизина, Л. Н. Толстого, А. Н. Радищева, В.Н. Войновича), видных юристов (А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако) и др.

Очевидно, что в обыденном представлении населения гуманитарные и общественные науки гораздо менее значимы, чем науки естественные. Наряду с этим исследование показало, что среди учёных, чьи имена знакомы широким слоям российского населения, наименее «повезло» экономистам. Соответствующий вопрос задавался в следующей редакции «Не могли бы Вы назвать кого-либо из ныне живущих учёных-экономистов: а) работающих в вашем регионе (области, республике, округе, городе); б) работающих в других регионах России (Москва, Новосибирск и др.)?».

Анализ полученных ответов показал, что подавляющее большинство участников опроса не смогло персонифицировать ни экономистов-«земляков», ни представителей экономической науки из других регионов России (соответственно — 76 и 64%). Наибольшую степень неосведомлённости об экономистах-«земляках» проявили жители Оренбургской области (92%), Республики Удмуртия (85%) и Тюменской области (82%). Незнание учёных-экономистов, работающих в других регионах России, наиболее свойственно жителям Удмуртии (86%), Тюменской области (72%), а также Свердловской (67%) и Пермской (66%) областей. Хотя всё же стоит признать, что в каждой области и республике отдельные респонденты смогли назвать «своих» местных экономистов.

В ответе на вопрос анкеты: «Какова, по Вашему мнению, роль академической экономической науки в возрождении России как мировой державы?» респондентам предлагалось выбрать один вариант оценки из трёх. Мнение респондентов по этому поводу представлено в табл. 2.

Таблица 2. Отношение респондентов к академической экономической науке, % от общего числа опрошенных; опрос «Урал-1».

При всей неоднозначности отношения уральцев к экономической науке, почти половина (47%) респондентов признала, что «рекомендации академической экономической науки для развития экономики России ВЕСЬМА ПОЛЕЗНЫ». Однако нельзя не учитывать и мнения четверти опрошенных, скептически отнёсшихся к деятельности экономистов из сферы академической науки. Такая же доля респондентов затруднилась ответить на этот вопрос.

Оценки трёх процентов респондентов относительно «вреда науки» можно отнести скорее к демонстрации нигилистического отношения не только к экономической науке, но и к окружающей их действительности в целом. Наименьшее число таких «нигилистов» среди опрошенных в Тюмени (1,4% — 4 чел.), в Ижевске (1% — 1 чел.) и Перми (0,4% — 1 чел.).

В опросе «Урал-1» в анкету был включён вопрос: «Интересует ли Вас состояние современной российской науки и положение наших учёных?». Для ответа на него респонденту предлагалось выбрать один вариант из трёх. Лишь 22 респондента (не многим более 1%) не смогли ответить на этот вопрос. Вариант ответа «да, очень интересует» набрал 34% голосов. Более «близко к сердцу» воспринимает нужды науки население Екатеринбурга (43%), Оренбурга (43%) и Тюмени (38%). Варианту ответа «интересует постольку-поскольку» в общей сумме отдал свои голоса 41% респондентов. Полностью индифферентных к нуждам науки и людям науки среди уральцев оказалось 24%. Своеобразными «рекордсменами по индифферентности» стали жители Удмуртии — 40%.

Разумеется, нельзя было оставить без внимания предпочтения, характеризующие спрос на образовательные услуги. Поэтому в анкету опроса «Урал-1» был включён вопрос «Какие знания Вам хотелось бы получить в дополнение к уже имеющимся?». Результаты представлены в табл. 3.

Таблица 3. Иерархия потребностей респондентов в получении новых знаний, % от общего числа опрошенных; опрос «Урал-1»).

В числе маловостребованных населением в начале XXI в. оказались знания, связанные с формированием мировоззрения, духовной культуры, с человеческим общением, воспитанием потомства. Другими словами, актуальными сегодня являются в первую очередь прагматические знания, помогающие россиянам, в нашем случае — уральцам, «делать деньги», «выживать в рынке», «быть конкурентоспособными на рынке труда», «обеспечивать материально-бытовой комфорт человеку и его семье», а малозначащими — гуманитарные знания, необходимые человеку для его нормальной жизни в семье и обществе.

Нельзя не сказать и о респондентах, отметивших вариант ответа «НИКАКИЕ — имеющихся знаний вполне хватает и для работы, и для жизни». Представляется, что сравнительно незначительное их число (каждый седьмой-восьмой респондент, или 13%) свидетельствует, с одной стороны, о достаточно высоком общеобразовательном потенциале населения, сформированном средними и высшими учебными заведениями, но, с другой стороны, напоминают о том, что в обществе ещё достаточно места для консерватизма, косности и самоуспокоенности.

В 2004 г. было проведено повторное исследование («Урал-2»), в котором приняли участие 1 120 респондентов, также проживающих во всех регионах Большого Урала. В профессиональном плане они представляли следующие виды деятельности (чел.):

науку, образование 199.

промышленное производство 179.

строительство 75.

транспорт 51 торговлю, общественное питание 78.

культуру, искусство 30.

здравоохранение 78.

финансы 112.

государственное управление 84.

сферу услуг 98.

СМИ 88.

другие 73.

В процессе этого исследования была сделана попытка выяснить мнение экспертов по поводу того, какие виды и формы помощи науке от государства воспринимаются как наиболее предпочтительные. Всего на вопрос «Какую помощь государства российской науке Вы считаете наиболее целесообразной?» ответили 1 120 человек. Результаты опроса представлены в табл. 4.

Приведённые данные показывают, что вопрос финансирования науки является ключевым для респондентов во всех регионах, где проводилось исследование. На первое место среди мер государственной поддержки российской науки респонденты поставили увеличение соответствующих расходов в государственном бюджете Российской Федерации (44%). На втором месте оказалась необходимость решения давно «перезревшей» проблемы повышения заработной платы научным работникам (38%). За создание специальных программ поддержки науки и содействие во внедрении научных разработок в практику высказалось одинаковое число респондентов — около трети. Каждый пятый эксперт считает наиболее целесообразным видом государственной поддержки науки приоритетное развитие наукоёмких производств. Наибольшее число экспертов, выделивших данное направление поддержки науки, было зафиксировано в Екатеринбурге (36%).

Таблица 4. Мнение респондентов о приоритетных направлениях государственной помощи науке, % от общего числа опрошенных; опрос «Урал-2».

Поскольку в проектах «Урал-1» и «Урал-2» ряд вопросов повторялся, любопытно посмотреть, насколько изменились или, скорее, слегка подкорректировались мнения опрошенных по ряду вопросов онтологического характера. В их числе в анкетах присутствовал и такой вопрос: «Что, по Вашему мнению, прежде всего, вызывает сегодня уважение России со стороны других государств? Внимательно прочтите все позиции и выберите из них не более 3−4 вариантов». Мнение уральцев в отношении престижа Отечества представлено в табл. 5.

Таблица 5. Отношение респондентов к факторам, вызывающим уважение к России в мире, % от общего числа опрошенных.

Несложно заметить, что престиж России в мировом сообществе уральцы связывают, прежде всего, с геостратегическими факторами (территория, природные ресурсы), достижениями ВПК (передовая военная техника, успехи в космонавтике) и традиционным умением России, россиян «постоять за себя». Примерно каждый третий-четвёртый (27 и 22% соответственно) считает, что «россиян ценят за рубежом» за своеобразный русский менталитет, гостеприимство, добродушие, открытость и т. п. Однако лишь каждый пятый респондент (19%) посчитал, что Россию можно уважать за «высокий уровень развития науки». Число выборов варианта «развитая экономика» не вышло за пределы статистической ошибки (3−5%). Вместе с тем стоит учесть, что успехи в космонавтике и создании передовой техники зависят прежде всего от высокого уровня развития науки в этих отраслях.

Далее в анкетах ставился вопрос: «Как Вы считаете, нужна ли нашей стране развитая, передовая наука?». Респондентам предлагалось выбрать один из трёх вариантов ответа: а) «безусловно, нужна»; б) «особой нужды нет, есть более насущные задачи, дела» и в) «затрудняюсь ответить». Опрос показал, что эти три варианта набрали 82; 9 и 9% голосов соответственно. Во втором проекте были получены практически идентичные цифры: 83; 9 и 8%. Наиболее решительны в таком выводе были екатеринбуржцы (соответственно 92 и 94%) и челябинцы (92 и 95%).

Респондентам в обоих опросах предлагалось оценить реальное отношение российского государства к отечественной науке, ответив на вопрос: «Как, по Вашему мнению, реально относится государственная власть в России к науке?». Оценки уральцев, «полученные» российским правительством, представлены в табл. 6.

Таблица 6. Оценка респондентами отношения государства к науке, % от общего числа опрошенных.

Лишь каждый двадцатый респондент в обоих проектах (5%) достаточно оптимистично оценивал патернализм российского государства по отношению к науке, считая, что оно «всячески поддерживает и в полной мере финансирует» научные учреждения. Каждый седьмой-девятый респондент (в 2002 г.— 11%; в 2004 г.— 14%) считал, что российская наука «перешла на самоокупаемость» и лишена всяческих государственных дотаций. Подавляющее же большинство опрошенных уральцев (62 и 64% соответственно) оценило отношение российского правительства по отношению к науке как «лицемерное»: «на словах поддерживает, а финансирует по остаточному принципу». Сторонников последней оценки в 2002 г. сравнительно больше было в Екатеринбурге (71%) и Тюмени (70%), в 2004 г.— в Екатеринбурге (78%), Челябинске (75%), Новоуральске (75%), Тюмени (72%).

Таким образом, даже столь краткая социологическая картина наглядно отражает отношение населения к науке в самых общих чертах, без дифференциации по социально-демографическим признакам. По крайней мере, материалы опроса убедительно доказывают значимость науки в обыденном сознании населения. Что же касается того факта, что рядовые жители часто путают принадлежность учёных к той или иной стране или эпохе, учёных-гуманитариев с учёными-естественниками и т. п., свидетельствует не только о недостаточной образованности широких масс населения, но и о том, что наука сравнительно мало пропагандирует и популяризирует себя.

Между тем уровень организации научных исследований, как теоретического, так и прикладного характера, также может выступать в качестве определённого конкурентного преимущества региона. Не секрет, что сегодня отчётливо наблюдается ускорение инновационных процессов. По имеющимся оценкам, в течение ближайших 10−20 лет возникновение технологических прорывов участится, и инновации станут осуществляться не раз в 5−10 лет, как прежде, а фактически непрерывно. Интеллектуальная собственность с высокой интенсивностью превращается в ключевой стратегический ресурс становления конкурентных преимуществ инновационного характера, обеспечивающих устойчивый экономический рост.

Мощный импульс становлению конкурентных преимуществ инновационного характера придаёт заметно активизирующийся в последние годы процесс корпоративных слияний и поглощений в экономике. За их всплеском стоит борьба корпораций за выживание в условиях конкуренции, резко обостряемой глобализацией. При этом к факторам повышения конкурентоспособности интегрированных корпоративных структур разного типа исследователи относят и такие, как кооперация в области НИОКР, повышение степени доступности информации, ноу-хау, объектов интеллектуальной собственности.

В Уральском федеральном округе сосредоточен значительный научно-технический и инновационный потенциал. Здесь в общей сложности насчитывается свыше 250 научно-исследовательских организаций, в которых занято около 50 тыс. работников, в том числе 3,5 тыс. докторов и кандидатов наук. Ежегодно изобретателям округа выдаётся около 1,5 тыс. патентов на изобретения и свидетельств на полезные модели. Опорой инновационного развития в округе являются предприятия оборонного комплекса Урала.

В УрФО расположены 5 из 10 «закрытых» городов ядерно-промышленного комплекса: Новоуральск, Лесной (Свердловская область), Озёрск, Снежинск, Трёхгорный (Челябинская область) и ряд «полузакрытых» населённых пунктов: Заречный, Нижняя Салда, Миасс. Сегодня предпринимаются меры к подключению мощного научно-технического и технологического потенциала этих городов к решению инновационных проблем округа, в частности, за счёт разработки специальных программ по созданию технологий «двойного» назначения.

Имеющийся в УрФО научно-технический потенциал следует рассматривать как важнейший ресурс модернизации всей экономики, формирования в ней современных технологических укладов, повышения конкурентоспособности продукции. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что в настоящее время этот потенциал мало востребован практикой, недостаточно активно осваивается производством. Представляется, что результаты исследований по проектам «Урал-1» и «Урал-2» способны предоставить дополнительную пищу для размышлений в процессе выработки новых контуров научно-технической политики как на региональном, так и федеральном уровнях.

наука общественный сознание.