Российская политическая оппозиция

— 2012. — № 11.

— С. 23−29) и Л. Тимофеевой «Власть и оппозиция в России: проблема политического дискурса» (Власть. -

2007. — № 4. — С.3−10). Нами не случайно выбраны эти статьи.

Хотелось показать динамику развития оппозиции и точек зрения на её анализ. Одна статья написана в начале 2007 г., другая в конце 2012 г., когда в России политическая оппозиция резко активизировалась.

В работе были раскрыты точки зрения этих авторов, их идеология, отношение к оппозиции и её возможностям в нашей стране. Сравнение позиций И. Байханова и Л. Тимофеевой показало, что они по-разному видят место и роль политической оппозиции в современном политическом спектре России. И. Байханов верит в её силы и возможности по трансформации политической системы, а Л. Тимофеева скептически относится к возможностям российской оппозиции. Обо они подробно рассмотрели состояние политической оппозиции в современной России, а Байханов ещё и в мире.

На мой взгляд, в нашей стране трудно придерживаться иных взглядов — и не только в политике. Хотя в основу развития нашей страны положены якобы демократические приоритеты, это — «Стратегии-2020», «Плана Путина», статьи президента «Россия, вперед» и т. п., но судя по тому, что бывает за критику этих документов (когда М. Ходорковский так резко покритиковали эти документы, то сразу же получил «прибавку» к сроку), можно предположить, что все они имеют действительно консервативный характер и не дают политической оппозиции никакого шанса.

Разумеется, немало зависит и от самих партий. Сегодня среди специалистов-политологов звучат такие нелицеприятные оценки российских партий как «подражание», «имитация», «квазипартийные образования». В проанализированной статье Л. Тимофеевой, можно найти и более суровый приговор современной российской оппозиции. Претензии к ним весьма существенны, и с ними нельзя не согласиться.

В самом деле, если попытаться построить некую идеальную модель партийной системы России переходного периода, многие признают в качестве таковой систему, основанную на соперничестве двух крупных партий правои левоцентристской ориентации. Формально, судя по самоназванию, они есть. Однако позиционирующий себя на правом фланге Союз правых сил объединил деятелей, исповедующих либеральную идеологию и проводящих политику, которая направлена на проведение радикальных реформ и не обнаруживает их желания считаться с традициями, культурой и историческим опытом народа, что во всем мире считается признаками левого (если не крайне левого) политического движения.

Признанный лидер на левом фланге политического поля России — КПРФ. Однако и здесь далеко не все ясно и определенно, поскольку вот уже несколько избирательных кампаний партия не может окончательно определиться со своей позицией, пытаясь соединить несоединимое: верность крайне левым революционным принципам своих предшественниц (РСДРП, ВКП (б), КПСС) и свойственную для правых партий защиту духовных ценностей и исторических традиций народа. Указанная нечеткость, размытость идейно-политических принципов и ориентаций находит свое карикатурное воплощение в деятельности другой думской партии — ЛДПР. Её лидер способен делать заявления любого рода: от крайне левых до крайне правых, смотря по обстоятельствам.

Вполне очевидно, что подобное ложное позиционирование и идейная самопрезентация партий не только дезориентируют избирателей, но, в конечном счете, негативно сказываются на действенности партийной системы и политической системы в целом. Особенно если учесть идеологическую аморфность, вялость политических позиций многих других партий. Такие партии идеологически неотличимы друг от друга не только для избирателей, но даже для политических аналитиков.

Сегодня само российское государство формирует такие политические мифологемы, как «гражданское общество», «правовое государство», «общечеловеческие ценности», «права человека», «социальное государство», что делает само существование политической оппозиции бессмысленным. Точно такой же мифологемой стала «война с международным терроризмом», хотя разделение террористов на «плохих» («боевики», «сепаратисты», «незаконные вооружённые формирования») и «хороших» («повстанцы», «партизаны», «вооружённая оппозиция») хорошо демонстрирует сугубо инструментальное значение как самого международного терроризма, так и термина, который его обозначает.

Вспомним, сколько ироничных откликов у оппозиции вызывали полёты Путина на истребителях и с журавлями, спуски на морское дно с аквалангом и в батискафе, научная охота на тигров и т. п. Данная политическая система демонстрировала сравнительно успешную репрезентацию в общественном сознании россиян в течение одиннадцати лет, однако осенью 2012 года, через полгода после переизбрания В. Путина президентом, количественные исследования «Левада-центра» и качественные — «Центра стратегических разработок» зафиксировали катастрофическую для путинского режима тенденцию. Пиком, обозначившим некий перелом в настроениях общества (хотя сначала в довольно узком его сегменте), стали — ещё в конце 2011 года — внезапные массовые протесты политической оппозиции против итогов парламентских выборов. Но недавние угрозы закрытия Левада-центра только подтверждают ранее высказанные тезис о невозможности существования какой бы то ни было оппозиции в России.

Итак, российская политическая оппозиция является показателем ущербности нашего политического режима. Проанализированные и другие авторы, говоря о противоречивости политических процессов в России, заявляют о признаках инерции общественного сознания наряду с его радикализацией и активизацией политической оппозиции. Эти крайности рассекают то национальное единство, к которому призывал Президент в последнем обращении к Федеральному собранию (12.

12.12). Однако, мне кажется, что не может быть устойчивости в развитии и вообще демократии без достойной политической оппозиции. Это зависит не только от власти, но и от неё самой. Нормальное противостояние власти и оппозиции полезно для поддержания единства общества.

Литература

Байханов И. Конфликтный инструментарий «цветных революций» и электронная демократия // Власть. — 2012. — № 11. — С. 23−29.

Ефанова Е. Молодежный экстремизм как форма политического протеста // Власть. — 2011. — № 8. С.30−35.

Реутов Е. Потенциал общественного активизма в региональном социуме // Власть. — 2012. — № 10. — С. 129−133.

Тимофеева Л. Власть и оппозиция в России: проблема политического дискурса // Власть. — 2007. — № 4. — С.3−10.

Ходорковский М. Поколение «М» // Ведомости. -2009. — 21 октября.

См.: Байханов И. Конфликтный инструментарий «цветных революций» и электронная демократия // Власть. — 2012.

— № 11. — С. 23−29; Тимофеева Л. Власть и оппозиция в России: проблема политического дискурса // Власть. -

2007. — № 4. — С.3−10.

См.: Реутов Е. Потенциал общественного активизма в региональном социуме // Власть, № 10, 2012, с.129−133; Ефанова Е. Молодежный экстремизм как форма политического протеста // Власть, № 8, 2011, с.30−35 и др.

Ходорковский М. Поколение «М» // Ведомости. -2009. — 21 октября.