Традиционные вызовы безопасности Российской Федерации

После распада Советского Союза и выхода Российской Федерации на международной арене в качестве независимого государства российское руководство отдало дань иллюзиям о новом, бесконфликтном мире, в котором не будет больше места ни гонке вооружений, ни региональным конфликтам. Однако очень скоро российской элите пришлось убедиться в ошибочности этих представлений. Уже в 1990;е гг. Росии пришлось активно участвовать в урегулировании локальных конфликтов как в ближнем зарубежье, так и на своей собственной территории, а в начале 2000;х гг. Российская Федерация была втянута в гонку вооружений.

Россия не может остаться в стороне от набирающего обороты нового витка гонки вооружений. За последние несколько лет российский военный бюджет вырос в несколько раз, и в 2013 г. он составил около 70 млрд долл.

Но проблема здесь не только в отвлечении огромных людских, финансовых и технологических ресурсов от решения насущных задач социально-экономического развития. Хуже другое: великие военные державы интенсивно разрабатывают и создают новейшие системы вооружений, которые рассматриваются их противниками как угрозы национальной безопасности, требующие немедленного ответа.

Одновременно с ускорением гонки вооружений в последние годы происходит деградация международных режимов контроля над вооружениями, причем это напрямую затрагивает национальные интересы России. Только за последние несколько лет прекратили свое существование Договор об ограничении систем ПРО и Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Под угрозой находится выживание Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Сохраняется неясность относительно Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

Ситуация складывается тревожная — нарастание гонки вооружений в условиях обострения международной обстановки и ослабления разоруженческого процесса. Правда, подписание в апреле 2010 г. в Праге Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений позволило несколько разрядить обстановку и возобновить продуктивный диалог между двумя ядерными сверхдержавами по стратегическим проблемам.

Однако это только первый шаг на пути восстановления режима контроля над вооружениями, и «за бортом» договора остаются такие сложные проблемы, как контроль над стратегическими оборонительными вооружениями, тактическое ядерное оружие и обычные вооружения. Все эти проблемы будут в ближайшие годы оставаться в центре внимания российского военно-политического истеблишмента.

Нераспространение оружия массового уничтожения остается одним из важнейших приоритетов России. Российская Федерация либо имеет общую границу, либо находится в непосредственной близости от целого ряда необъявленных и объявленных ядерных государств, а также пороговых стран Евразии.

Россия рассматривает диалог и международное сотрудничество как магистральный путь решения проблемы распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки. В Концепции внешней политики РФ указывается: «Российская Федерация… подтверждает неизменность курса на создание многосторонних политических и правовых основ универсального и прочного режима нераспространения ядерного оружия, других видов оружия массового уничтожения и средств их доставки»^[1].

После окончания «холодной войны» региональные конфликты как на постсоветском пространстве, так и за его пределами (Ближний и Средний Восток, Балканы, Корейский полуостров) стали сильнейшим раздражителем во взаимоотношениях между Россией и Западом. На протяжении 1990;х гг. в данной области взаимоотношений между Россией и США был демонтирован даже тот маломощный механизм двусторонних регулярных консультаций глав региональных департаментов внешнеполитических ведомств двух стран, который был создан еще в 1980;е гг. Созданные же на протяжении 1990;х гг. многосторонние механизмы кризисного регулирования, такие как Совместный постоянный совет Россия — НАТО, Контактные группы по Боснии и Косово, — оказались не совсем подходящими структурами для взаимодействия России и США по региональным проблемам.

Вот почему любое разногласие между Российской Федерацией и Западом по вопросам урегулирования региональных кризисов (а их на протяжении последних двадцати лет было немало — бывшая Югославия, Ирак, кризисы на постсоветском пространстве) обрушивалось как гром среди ясного неба, сразу становясь серьезным вызовом отношениям между Россией и США и их ближайшими союзниками: стороны были лишены возможности на ранней стадии регионального конфликта изложить друг другу взаимные претензии и выработать взаимоприемлемый компромисс еще до того, как этот конфликт нанесет серьезный ущерб двусторонним отношениям.

В деле урегулирования региональных кризисов США и их союзники предпочитают рассматривать Российскую Федерацию как младшего партнера, что, естественно, совершенно неприемлемо для правительства России. При этом США не собираются учитывать мнение РФ даже по тем вопросам, которые непосредственно затрагивают российские интересы в Европе и других регионах мира, в том числе и по вопросу о применении силы в обход СБ ООН. Иными словами, будучи заинтересованным в сотрудничестве с Россией в деле урегулирования региональных проблем, Запад готов предоставить Российской Федерации лишь совещательный голос при решении этих проблем.

Россия обеспокоена американским и натовским проникновением в те регионы, которые рассматриваются российской элитой как традиционные зоны жизненно важных интересов России (и прежде всего — на постсоветское пространство); США в свою очередь видят в наметившейся в последние годы тенденции к расширению российского присутствия в ближнем зарубежье свидетельство возрождения российского «империализма» и «авторитаризма».

С сожалением приходится констатировать, что в настоящее время не существует эффективных режимов, которые регулировали бы взаимоотношения между Россией и Западом по региональным проблемам. В этих условиях региональная сфера будет и впредь оставаться источником проблем и противоречий во взаимоотношениях России и Запада.

Во время «холодной войны» советско-финские отношения воспринимались на Западе в негативном контексте: там рассматривали отказ Хельсинки от участия в антисоветских военных блоках (в обмен на невмешательство Москвы во внутренние дела Финляндии) как предательство ценностей «свободного мира». Однако нам представляется, что именно «финляндизация» постсоветского пространства могла бы способствовать урегулированию российскоамериканских и российско-натовских разногласий в данном регионе (что подразумевает отказ от продвижения НАТО на Восток в обмен на обязательства России уважать независимость и суверенитет ближнего зарубежья). Возможно, данный опыт можно было бы распространить и на другие региональные конфликты, вызывающие озабоченность в Российской Федерации и США.

В связи с этим следует отметить, что именно по такой модели многие влиятельные зарубежные эксперты предлагают урегулировать кризис на Украине. Так, например, ветеран американской дипломатии Г. Киссинджер считает важным компонентом урегулирования украинского кризиса сохранение нейтрального статуса этой страны, но образцу Финляндии^[2].

• [1] Концепция внешней политики Российской Федерации. Пункт 32.
• [2] См.: Kissinger Н. How the Ukraine Crisis Ends // Washington Post. 2014. March 6.