Содержание, семантика, значение языковых единиц, в первую очередь слова, — это соотнесенность некоего звукового (или графического) комплекса с предметом или явлением реального мира. Языковая семантика открывает путь из мира собственно языка в мир реальности.
Разумеется, национальная культурная картина мира первична по отношению к языковой, она полнее, богаче и глубже. Однако именно язык реализует и вербализует, онтологизирует национальную культурную картину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение. Язык фиксирует далеко не все, что есть в национальном видении мира, но способен описать все.
Наиболее наглядной иллюстрацией может служить слово, основная единица языка и важнейшая единица обучения языку. В процессе усвоения чужого, нового языка человек одновременно усваивает чужой, новый мир. С каждым новым иностранным словом учащийся как бы транспонирует (переносит) в свое сознание, в свой мир понятие из другого мира, другой культуры. Таким образом, изучение иностранного языка (особенно на начальном, достаточно продолжительном этапе, дальше которого многие, изучающие язык, не продвигаются) сопровождается своеобразным раздвоением личности. Именно эта необходимость перестройки мышления, перекраивания собственной, привычной родной картины мира по чужому, непривычному образцу и представляет собой одну из главных трудностей (в том числе и психологическую) овладения иностранным языком, причем трудность неявную, не лежащую на поверхности, часто вообще не осознаваемую учащимися (а иногда и учителем), что, повидимому, и объясняет недостаток внимания к этой проблеме.
Одно и то же понятие, одна и та же часть реальности имеет разные формы языкового выражения в разных языках — более или менее полные. Слова разных языков, обозначающие одно и то же понятие, могут различаться семантической емкостью, могут покрывать разные части реальности, которые могут отличаться размерами в разных языках в зависимости от объема понятийного материала, получающегося в результате отражения в мозгу человека окружающего мира. Способы и формы отражения, также как и формирование понятий, обусловлены спецификой социокультурных и природных особенностей жизни данного речевого коллектива: расхождения в языковом мышлении проявляются в ощущении избыточности или недостаточности форм выражения одного и того же понятия, по сравнению с родным языком, изучаемого иностранного языка.
Обусловленность мышления социокультурными факторами и прежде всего языком исследована философами и культурологами основательно. Особенно пристальное внимание анализу связи сознания, бытия и языка стало уделяться после так называемого лингвистического «поворота» в философии, начало которому было положено в философии экзистенционализма и в феноменологии. У М. Хайдеггера [Хайдеггер, 1998] язык стал толковаться как медиум бытия: «язык — дом бытия».
У Гадамера [Гадамер, 1991] язык не только инструментальное средство выражения, язык как процесс диалога, который ведут между собой бытие и мышление, «вещи сами по себе» и человеческое знание о них. Язык становится средой, в которой индивидуальное человеческое существо проявляется через целое, через социальность. В герменевтике тем самым задается иной, нежели инструменталистский, подход к языку. По мнению Гадамера, правильнее считать, что язык говорит нами, чем что мы изъясняемся языком. Язык мыслит себя через человека, и способом осуществления этого является «спекулятивная игра языка». Играет не субъект, играет игра, становясь сама субъектом игрового движения.
Более системно язык исследован в постструктурализме, составляющем философское содержание постмодернизма и формирующем текстовую картину реальности. В работах М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делеза осознано, что язык — это способ мироистолкования, предпосланный любому акту рефлексии. Язык никогда не есть язык говорящего, но всегда язык беседы, которую ведут с нами вещи. М. Фуко представляет язык как видоизмененную природу, как образ мира. Для обоснования этого тезиса он обобщил формы письма: евреи, сирийцы, египтяне, арабы, турки, персы, мавры, татары пишут справа налево, следуя ходу и ежедневному движению первого неба; греки, грузины, римляне и все европейцы пишут слева направо, следуя ходу и движению второго неба, совокупности семи планет; индусы, китайцы, японцы пишут сверху вниз, что соответствует установлению природы, согласно которому у людей голова вверху, а ноги внизу; мексиканцы пишут то снизу вверх, то спиральными линиями, прочерчиваемыми солнцем в ходе его годового движения по зодиаку.
В целом философский анализ языка так или иначе связан с анализом способа бытия, зафиксированного в языке. Интересно, что трактовка бытия в разных странах, этносах различна. «Бытие» на русском не равно бытию на немецком. Если перевести на древнерусский слово «бытие», то это будет «а во есмь» (я вот здесь), созвучное русскому «авось». Способ бытия для русского человека часто связан с этим «авось как-нибудь выкрутимся».
Проект «синергетика и язык» — область гуманитарного освоения синергетики. По гипотезе лингвистической относительности Сепира — Уорфа каждый язык несет в себе свою собственную онтологию. Механический образ природы подчинил себе и дискурс в естествознании.
Механический образ природы диктовал и свой язык: субъект, объект, наблюдатель, наблюдаемое, сила, тело, масса… В рамках синергетического видения, в рамках новой онтологии будет складываться новый язык науки, что уже и происходит.
Эдвард Сепир — выдающийся американский языковед и культуролог XX в. — оказал и продолжает оказывать большое влияние на развитие современных лингвистических концепций. Важными аспектами его теории являются рассмотрение связи языка и мышления, языка и культуры, а также формирование концепции «языковой относительности», утверждающей возможность самого разнообразного и несоизмеримого друг с другом символического выражения всех мыслительных разновидностей нашего опыта в разных языках и несопоставимость функционирования языка и культуры, их относительную самостоятельность. Первый аспект (соотношение языка и мышления) концепции «языковой относительности» вызывает значительный интерес современных лингвистов к когнитивным процессам языкового и речевого функционирования и находит выражение в описании языковой картины мира. Другой аспект — соотношение языка и культуры — в меньшей степени обсуждается в лингвистической литературе. Между тем в трудах Э. Сепира высказывается много интересных мыслей как для лингвистики, так и для культурологии [Сепир, 2001].
Под культурой Э. Сепир понимает то, что данное общество думает и делает. Язык же есть то, как оно думает. Это чисто человеческий, неинстинктивный способ передачи мыслей, эмоций и желаний посредством системы специально производимых символов. В языке им выделяются две стороны: содержательная и формальная. И поэтому, когда Э. Сепир анализирует взаимодействие языка и культуры, он имеет в виду разграничение этих сторон и признает содержательную сторону языка (лексикон) тесно взаимосвязанной с культурным развитием, а формальную (синтаксическую сторону) ни в коей мере с развитием культуры не соотносящейся.
Движение в языке вовсе не связано с изменениями формального выражения, не является чисто субъективистской деятельностью, а есть составляющая естественно-исторического процесса эволюции. Поэтому, заключает Сепир, лучше будет, если мы признаем развитие языка и развитие культуры в непосредственной связи их с мышлением носителей данного языка и культуры.
Заключение
Проведенный обзор научной литературы показал, что проблема соотношения языка и культуры до сих пор является актуальной и противоречивой.
Так, в отличие от имманентно-семиологического подхода в науке о языке, при котором язык предстает как автономная реальность — «в самом себе и для себя» как система отношений и различительных единиц, и чисто антропологического подхода, при котором язык рассматривается в контексте человека и его мира как конститутивное свойство самого человека, при теоантропокосмическом подходе происходит предельно возможное для человеческой мысли «онтологическое возвышение» языка и осуществляется, таким образом, универсализация лингвистического видения реальности. При таком видении весь мир предстает как момент имени и слова, а именование выступает как «фундаментальный онтологический процесс, конституирующий все бытие в целом», т. е. как «акт определения бытия», или «акт творения бытия как определенного».
Авторы имеющихся концепций связи языка и мышления акцентируют внимание на различных аспектах ее специфики: для логико-философского подхода характерно соотношение смысла с концептуальными системами, структурами знаний, социальным и индивидуальным опытом индивида, являющегося активным субъектом познания; лингвистический подход базируется на представлении о том, что смысл непосредственно содержится в высказывании, в тексте, а потому постижение смысла представляется чем-то похожим на вычисление. Отсюда можно сделать вывод: возможной причиной многообразия характеристик смысла языковых единиц, широкого их разброса, существующей несогласованности их между собой, а иногда и противоречивости, является то, что в разных культурах можно найти разные картины мира, которые напрямую отражают связь национального самобытного мышления и языка, единицами которого представители данного социума выражают свои мысли и отражают культурные реалии.
Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литерату-ры. М., 1997.
Андроник (Трубачев), игумен. «Конкретная метафизи-ка» П. А. Флоренского // История русской философии. М., 2001.
Арутюнова Н. Д. Язык // Русский язык: Энциклопедия. М., 1997.
Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.
Булгаков С. Н. Философия имени. М., 1998.
Василенко Л. И. Краткий религиозно-философский сло-варь. М., 2000.
Гадамер Х. Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991.
Данто А. Аналитическая философия истории. Перевод с англ. А. Л. Никифорова, О. В. Гавришиной. М.: Идея-Пресс, 2002.
Делез Ж. Различия и повторения. М., 1967.
Деррида Ж. О грамматологии. М., 1967.
Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лин-гвистике. Вып. 1. М., 1960.
Камчатнов А. М. Лингвистическая герменевтика: На материале древнерусских рукописных источников. М., 1995.
Ковалев В. И. Гнозис Лосева и путь к метазнанию // Во-просы классической филологии. Вып. ХI. Философия. Филология. Культура: К столетию со дня рождения А. Ф. Лосева (1893−1993). М., 1996.
Конев В. А. Культурное бытие как бытие индивидуального // Фундаментальные проблемы культурологи: В 4 т. Т. 1: Теория культуры. СПб.: Алетейя, 2008. С. 229−241.
Лосев А. Ф. Комментарии // Платон. Сочинения в трех то-мах. Т. 1. М., 1968.
Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991.
Мачавариани М. В. Две тенденции в философии язы-ка и проблема знака в языкознании // Вопросы современного и общего языко-знания. Т. 5. Тбилиси, 1980.
Мачавариани М.В. О предмете лингвистики // Про-блемы языкознания: Доклады и сообщения советских ученых на Х Междуна-родном конгрессе лингвистов (Бухарест. 28 / VIII — 2 / IХ 1967). М., 1967.
Мерло-Понти М. О феноменологии языка // Логос. 1994. № 6. С. 179−193.
Михайлов А. В. Йохан Хёйзинга в историографии культуры // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 802−853.
Сартр Ж.-П. Ситуации. М.: Ладомир, 1998. 431 с.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Издательская группа «Прогресс», 2001.
Степаненко В. А. Слово / Logos / Имя — имена — кон-цепт — слова: сравнительно-типологический анализ концепта «Душа. Seele. Soul» (на материале русского, немецкого и английского языков). Иркутск, 2006.
Степанов 1995а — Степанов Ю. С. Изменчивый «образ языка» в науке ХХ века // Язык и наука конца 20 века. М., 1995.
Степанов Ю. С, Демьянков В. З. Философия языка // Современная западная философия: Словарь. М., 1991.
Степанов Ю. С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века. М., 1995.
Степанов Ю. С. Язык и метод: К современной филосо-фии языка. М, 1998.
Султанов А. Х. Проблема термина в контексте русской философии имени. Диссертация на соискание ученой степени кандидата фило-софских наук. М., 2002.
Тахо-Годи А. А. Новые материалы из архива Лосева // Вопросы классической филологии. Вып. ХI. Философия. Филология. Культу-ра: К столетию со дня рождения А. Ф. Лосева (1893−1993). М., 1996.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. Изд-во Моск. ун-та, 2004.
Топоров В. Н. Исследования по этимологии и семантике. Т. 1. Теория и некоторые частные ее приложения. М., 2004.
Уайбру Х. Православная литургия: Развитие евхаристиче-ского богослужения византийского обряда. М., 2000.
Флоренский П.А. [Сочинения]. Т. 2. У водоразделов мысли. М., 1990.
Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1988.
Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск: Водолей, 1998.
Холтон Дж. Тематический анализ науки. М., 1981.
Шаумян С. К]. О понятии языкового знака // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. М., 2001.
