Однако символизм боролся больше с «симптомами», чем с самой «болезнью», был, скорее, теорией стихотворной техники, нежели теорией поэзии.
Символисты очень быстро исчерпали себя, набор внешних проявлений жизни, доступный их видению, иссяк.
Символизм, однако, стал инструментом, с помощью которого была осуществлена давно назревшая необходимость сломать традиционную форму как обязательное условие поэзии.
Символизм был агрессивным течением и воинственным. Его отличали дух экспериментаторства, разрушения старого, зрелищность, культ движения, силы, энергии и техники.
Символисты провозглашали цель — изменить современный мир. В литературе они выступали с манифестами, в поэзии решительно порывали с классическими традициями, считая, что поэт через революцию форм должен приобрести власть над миром для создания новой реальности, новой цивилизации.
Центральная оппозиция «природа-цивилизация» перестала казаться актуальной: деревенская жизнь свое центральное положение в жизни человека утратила. Ее место в этом качестве занял город, грязный и скучный, абсолютно подчинивший себе человека, что естественно проявилось как в поиске «городских» поэтических форм, так и в угасании роли природы в виде идеала или источника творческого вдохновения.
Город стал особым культом в поэзии символистов. Он олицетворялся с жизненными устоями современности.
Город олицетворялся с воротами в науку. Знания нужны были для предотвращения невежества на земле.
Многие люди решили уехать за границу, чтобы не общаться с другими и не вмешиваться в процесс жизнедеятельности.
Символически человек с его мыслями и чувствами стал определенным объектом познания.
Белый пытался выявить особенности духовного состояния человека, а Достоевский как психолог размышлял о поступках своих героев. Никого они не заставляли себя слушать и ни чем не занимались таким, чтобы навести читателя на путь понимания литературы.
Белый занимался важными вещами со стороны близких знакомых. Многие серьезные люди занимались вопросами продвижения стихов поэта из-за их нравственного содержания.
Стихи, написанные столичным интеллектуалом и были адресованы столичным интеллектуалам.
Жизнь для художника —
…бирюзовою волною Разбрызганная глубина.
Своею желтой пеною дневною Нам очи залымит она.
И все же в суетности бренной Нас вещие смущают сны, Когда стоим перед вселенной Углублены, потрясены, И открывается над нами Недостижимый край родной Открытою над облаками Лазуревою глубиной.
В творчестве «тайна жизни» художника. Видимость отодвигает эту тайну в недостижимую яысь небесного купола; там над облаками открывается «недостижимый край родной»; это потому, что созерцание подлинного являет его как вне меня лежащий образ природы, и небесный купол — граница моего представления, за этой границей, в бездне надзвездной, «я» подлинное; за границей неба — музыка моей души, поющие во мне переживания.
Желтый цвет как символ возник еще у Достоевского в «Преступлении и наказании». У Белого он перевоплотился в стихах. Желтый символ болезненности Петербурга.
Символ креста ассоциируется у Достоевского и Белого с нравственностью и чистотой. Крест — это особая святыня у человека.
Достоевский серьезным образом повлиял на символизм. Еще во второй половине XIX века он видел символические картины быта нищего, желтого и грязного Петербурга. Все это отразилось в стихах А. Белого, который любил Петербург и боялся его.
Про Летний сад Белый написал строки:
Над рестораном сноп ракет Взвивается струею тонкой.
Старик в отдельный кабинет Вон тащит за собой ребенка.
Над лошадиною спиной Оголена, в кисейной пене,;
Проносится — ко мне, за мной!
Проносится по летней сцене.
Восприятие Белым Петербурга праздничное, а вот Достоевский рассматривал его с точки зрения уныния и разочарования.
Поиски особой ритмической оформленности для русского стиха Белого велись как в пространстве (иноязычные стиховые культуры), так и во времени (попытки использовать принципы построения стиха иных эпох, в том числе в древнеанглийской аллитерационной поэзии — по сути тоже «иноязычной»).
Радикально в XX веке изменилось и представление поэта о своей роли в обществе.
Поэт более не претендует на знание глубинной правды о жизни, не стремится формулировать или искать истину — ясно он видит лишь поверхность жизни и фокусирует свое внимание на отдельных внешних ее проявлениях.
Отсюда, принципиально космополитичный характер новой поэзии XX века, она свободно вступала в диалог с другими культурами — не только с французской, но и, например, с экзотическими восточными — и ожидала от своего читателя способности этот диалог оценить и понять.
Такая поэзия создавалась как элитарная. Здесь в определенной степени ни учитывались вкусы, ни промышленников, ни банкиров, ни аристократов.
Поэт открывается нам все новыми гранями своего гения.
Интерес к истории вызвал не только исторические мотивы в поэзии, но и послужил толчком к созданию романов из жизни средневековья.
Соотношение в них современного и исторического материала стало предметом изучения историков литературы.
Стремясь постигнуть этого незаурядного человека, надо прежде всего видеть в нем поэта, о стихах которого А. Белый писал: «Книга совсем тянет, жалит, ласкает, обвивает».
№ 1. Венок русским каменам: Антологические стихотворения русских поэтов / Сост., вступ. ст. и комментарии С. А. Кибальника. -
СПб.: Изд-во Наука, 1993. — 302 с.
№ 2. Гордович К. Д. История отечественной литературы XX века. — 2-е изд., испр. и доп. — СПб.: Спец
Лит, 2000. — 320 с.
№ 3. Из истории русской журналистики второй половины XIX века. Статьи, материалы и библиография / Под ред. проф.
А. В. Западова. — Изд-во Моск. ун-та, 1964.
— 246.
№ 4. История русской литературы XIX века. 70-е — 90-е годы: Учебник / Под ред. В. Н. Аношкиной, Л. Д.
Громовой, В. Б. Катаева. — М.: Изд-во МГУ, 2001. — 800 с.
№ 5. Мандельштам А. И. Серебряный век: русские судьбы / Рецензент К. Черников; введ. В. Гуменникова; оформ.
худож. П. Бондаренко. — СПб.: Предприниматель Громов Алексей Александрович. -
320 с. — (Хочу все знать).
№ 6. Саруханян Е. Достоевский в Петербурге. — Л.: Изд-во Лениздат, 1972. — 278 с. — (Выдающиеся деятели науки и культуры в Петербурге — Петрограде — Ленинграде).
№ 7. Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год / Пер. с англ. Р.
Зерновой. — 3-е изд. — Новосибирск: Изд-во Свиньин и сыновья, 2007. — 872 с.
№ 8. Селезнев Ю. И. Достоевский.
— 5-е изд. — М.: Изд-во Мол. гвардия, 2007.
— 510 с.: ил. — (Жизнь замечат. людей).
История русской литературы XIX века. 70-е — 90-е годы: Учебник / Под ред. В. Н. Аношкиной, Л. Д. Громовой, В.
Б. Катаева. — М.: Изд-во МГУ, 2001. — С. 145.
Из истории русской журналистики второй половины XIX века. Статьи, материалы и библиография / Под ред. проф. А. В.
Западова. — Изд-во Моск. ун-та, 1964. -
С. 206.
