Гетто

На Востоке гетто может быть символом политического рабства; но на Западе единственное рабство, которое оно символизирует, — это рабство, создаваемое экономическим статусом, чувством и традицией. Если вам захочется узнать, какого рода евреем является некий человек, спросите его, где он живет; ибо ни один фактор не говорит о характере еврея так много, как ареал, в котором он проживает. Это показатель не только его экономического статуса, рода занятий и религии, но и его политики, взгляда на жизнь и той стадии, которой он достиг в процессе ассимиляции.

К западу от реки Чикаго, в тени центрального делового района, лежит плотно населенный прямоугольник скученных жилых домов, представляющий большую часть иммигрантских колоний Чикаго, и среди них гетто. Он содержит самый разнообразный ассортимент людей, какой только можно найти в схожих ареалах мира. Этот ареал стал излюбленным местом практически для всех иммигрантских групп, прибывающих в Чикаго. В ходе роста города и вторжения в трущобы новых иммигрантских групп образовалось постоянство ассоциации между евреями и другими этническими группами. Евреи поочередно вытесняли немцев, ирландцев и богемцев, а затем сами были вытеснены поляками и литовцами, итальянцами, греками, турками и, наконец, неграми.

Только покинув гетто, иммигрант в полной мере сознает себя и свой статус. Его охватывает чувство личной свободы и экспансии, когда он находит себе жилье в более современном и менее еврейском ареале второго поселения.

Планы тех, кто бежал из гетто, рассчитывая приобрести статус людей — статус успешных бизнесменов или профессионалов, а не евреев, — расстраиваются аналогичными планами других. Так же обстоит дело и с третьим поселением в фешенебельных отелях и пригородах. По мере того как ареал становится преимущественно еврейским, нееврейские поселенцы покидают его, и евреи начинают все заново. Едва еврей улавливает проблеск более свободного мира, вырисовывающегося за пределами гетто, как присутствие других евреев, более евреев, чем он, начинает его раздражать; им овладевают скука и отвращение, и он возобновляет свое бегство.

В этом процессе он изменяет свой характер и свои институты. Но что скрепляло сообщество вопреки всем дезинтегрирующим силам, действовавшим изнутри и извне, так это не столько пополнение гетто новыми иммигрантами — ибо этот фактор идет на убыль, — сколько возвращение в гетто тех, кто бежал из него, но был обескуражен и разочарован результатами своего бегства. Найдя внешний мир холодным и не отзывчивым к их притязаниям, они возвращаются в теплоту и интимность гетто. Наконец, еврейское сообщество сохранялось в неприкосновенности благодаря тому факту, что внешний мир трактовал его как единое целое. Проблема еврея, если она и есть, состоит в том, что гетто упорно сохраняется вопреки попыткам многих из него убежать. Пока ядро остается, оно служит символом общинной жизни, к которой даже те, кто отдалились от него в пространстве и симпатиях, принадлежат и посредством которой они обретают идентификацию.

Взаимодействие — это жизнь, а жизнь — это рост, который противится всяким попыткам его контролировать и направлять, какими бы рациональными они ни были, если они не учитывают этот динамический процесс. В борьбе за статус формируется личность. Еврей, как и любой человек, обязан своим уникальным характером этой борьбе; этот характер будет меняться и, возможно, исчезнет с изменением и убыванием этой борьбы.

Еврейское сообщество, из каких бы гетерогенных культурных элементов оно ни состояло и сколь бы ни были они разбросаны по обособленным ареалам наших городов. Это культурное сообщество, и оно дает наибольшее приближение к общинной жизни, которое способен дать современный город. Гетто, будь то китайское, негритянское, сицилийское или еврейское, может быть полностью понято лишь при условии, что мы будем рассматривать его не только как экологический, но и как социально-психологический феномен. Ибо оно не только физический факт, но и состояние духа.

Заключение

Анализируя позицию автора о возникновении, условиях развития, становлении и современном состоянии еврейского гетто нельзя не признать ее очевидную аргументированность и здравость. Основной тезис чаще всего вызывающий недоверие и критику — это тезис о том, что гетто изначально было «нарушением прав еврейской нации», грамотно аргументирован. Своеобразное развитие гетто и заключение его в «правовые рамки» имело откровенно двоякий характер, с одной стороны — это позволило еврейской нации на столетия сохранить уклад жизни и национальную идентичность, которой не может похвастаться, пожалуй, больше не одна нация. С другой лишило многих людей свободы выбора. Гетто также негативно сказалось в годы Второй Мировой Войны, когда еврейская наци подверглась истреблению, проживание в гетто было смертельным приговором.

Тем не менее хотелось бы отметить, что с точки зрения социологии для дальнейшего воспроизведения и сохранения еврейских национальных традиций и национальной идентичности гетто является обязательным условием.

Список использованных источников

Cohen I. Jewish life in modern times. — L.: Methuen &Co, 1914

Wirth L. The ghetto // Community life and cocial policy: Selected papers Luis Wirth. Chicago: Universaty of Chicago press, 1956.

Zangwill I. Children of ghetto. — N.Y.: Macmillan, 1922.

Гетто // Электронная Еврейская энциклопедия

http://www.eleven.co.il/article/11 149

Гетто // Электронная Еврейская энциклопедия

http://www.eleven.co.il/article/11 149

Wirth L. The ghetto // Community life and cocial policy: Selected papers Luis Wirth. Chicago: Universaty of Chicago press, 1956. —Р. 261−274

modus vivendi (от лат. образ жизни, способ существования) — дипломатический термин, применяемый для обозначения временных или предварительных соглашений, которые впоследствии предполагается заменить другими, более постоянного характера или более подробными.

Zangwill I. Children of ghetto. — N.Y.: Macmillan, 1922. — Р. 6.

Cohen I. Jewish life in modern times. — L.: Methuen &Co, 1914. — Р. 37−38.