Ограничение возможности реализации права на образование только рамками специального образования напрямую препятствует реализации образовательно-правового статуса, общению обучающегося с ограниченными возможностями здоровья со сверстниками, круг которых должен быть определен самим обучающимся на основе свободной воли, отличной от произвольной и противостоящей произволу.
О. Капранова, директор одной из краснодарских коррекционных школ, так видит перспективу своих воспитанников: «…по достижении 18-летнего возраста комиссия либо снимет диагноз, либо поставит его окончательно. Если ребенок имеет легкую умственную отсталость, можно диагноз формально снять. И тогда у бывшего ученика коррекционной школы появится возможность закончить водительские курсы или поступить в вечернюю школу, после которой есть шанс попасть в обычное училище. Если же диагноз остается прежним, после обучения в коррекционной школе-интернате выпускник получает особый документ — свидетельство об окончании специального коррекционного учреждения. С ним дорога в вуз или обыкновенное училище закрыта. Правда, можно пойти в профтехучилище» [8].
Дети другой категории столкнулись с новой проблемой образования — количество специальных коррекционных образовательных учреждений по месту жительства составляет менее 4% от числа общеобразовательных учреждений, кроме того, эти образовательные учреждения имеют специализацию, поэтому 166,4 тыс. детей обучаются в условиях интернатного проживания.
Специальное образование вопреки нормам Конституции РФ (ст. 7) не только не может охватить всех детей, нуждающихся в нем. Школы всех 8 видов есть далеко не во всех населенных пунктах и даже не во всех субъектах Федерации: т. е. оно не имеет достаточно развитой сети, но даже те школы, которые есть, укомплектованы специалистами только на 10% [9]. Только достаточное количество спецшкол может обеспечить родителям и обучающимся возможность выбора образовательных учреждений.
Хаотичное перетекание детей с ограниченными возможностями здоровья в образовательные учреждения общего образования в период «демографической ямы», активизированное не столь заботой о детях с ограниченными возможностями здоровья, сколь о сохранении классов при недостаточности обучающихся, может повредить внедрению конституционных принципов и целей в образовательную действительность.
Сокращение количества специальных школ станет (и уже становится) явлением, напоминающим шквальную продажу зданий детских садов в начале девяностых.
Свобода выбора образовательных учреждений не является абсолютной, она существует в рамках имеющихся типов и видов образовательных учреждений, определенных ограничений в виде местонахождения образовательных учреждений, места жительства обучающегося, транспортной доступности от места постоянного проживания и т. д.
В полной мере реализовать право на образование не могут дети с ограниченными возможностями здоровья, не получившие коррекционно-педагогическую помощь в раннем возрасте, дети с нарушениями слуха и зрения вследствие недостаточности учебников и литературы, напечатанной по специальным методикам, слуховых аппаратов и других технических средств; дети с нарушениями опорно-двигательного аппарата вследствие трудности доступа к учреждениям образования вопреки Рекомендации о положении учителей, где отмечается: «Необходимое внимание должно уделяться детям, требующим специального педагогического подхода».
К третьей категории нами отнесены дети, которые не обучаются нигде. В России 2 миллиона подростков неграмотны, около 170 тысяч детей с инвалидностью не получали образования.
Положение, что нe способны к обучению по общеобразовательной программе: 8−10% из домашних детей школьного возраста 85−92% из воспитанников сиротских учреждений, т. е. в десять раз более неспособны к обучению сироты, противоречит подчиненности системы образования безусловным нравственным и конституционным велениям, основанным на закреплении в общественной практике справедливых, гуманных и правовых связей между человеком, гражданским обществом и государством. Министерство здравоохранения и социального развития Российской Федерации было вынуждено прямо установить классификацию по дискриминационным признакам таким, как «неспособность к обучению», «неспособность к общению», «противопоказанность трудовой деятельности» в приказе от 22 августа 2005 года № 535 «Об утверждении классификаций и критериев, используемых при осуществлении медико-социальной экспертизы граждан федеральными государственными учреждениями медико-социальной экспертизы».
В соответствии с п. 2 ст. 12 Федерального закона «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов» дети-инвалиды, проживающие в домах-интернатах, имеют право на получение образования и профессиональное обучение, которое обеспечивается путем организации в стационарных учреждениях социального обслуживания специальных образовательных учреждений (классов и групп) и мастерских трудового обучения или путем зачисления их в специальное (коррекционное) образовательное учреждение для обучающихся, воспитанников с отклонениями в развитии либо иное образовательное учреждение, где, в соответствии с Декларацией Саламанки, «процесс обучения должен быть приспособлен к нуждам ребенка, а не ребенок подстроен под исходное определение, каким должен быть темп и характер обучения».
Не получают образование дети в интернатных учреждениях системы социальной защиты, не имеющих лицензий на право ведения образовательной деятельности, т. е. их гарантированное ст. 43 Конституции РФ и законодательством РФ право на получение дошкольного и основного общего образования нарушено даже формально.
Всеобщей декларацией прав человека, ст. 43 Конституции Российской Федерации, федеральным законодательством провозглашена равная доступность получения высшего образования.
Между тем, как свидетельствовали материалы прокурорских проверок, наблюдался процесс, обратный по всем направлениям.
Например, Министерство образования России, издав Приказ № 500−98, по мнению Генпрокуратуры, вышло за рамки закона (п. 7 ст. 5 Федерального закона «Об образовании», ч. 1, 3 ст. 11 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании»), предоставив п. 19 указанного Приказа право вузам расширять спектр льгот при поступлении в вузы определенной категории лиц: если предоставленная возможность вузам засчитывать в качестве вступительных испытаний результаты всероссийских олимпиад (для победителей) соотносится с п. 7 ст. 5 Федерального закона «Об образовании», то возможность засчитывать в качестве вступительных испытаний результаты «иных мероприятий» или результаты региональных олимпиад предоставлена вузам, по мнению Генпрокуратуры, по существу, для решения местнических проблем, в том числе для удовлетворения потребностей детей высокорангированных чиновников [5].
Ограничения в доступности высшего образования нередко содержались и в самих правилах приема, как локальных правовых актах, утверждаемых учеными советами вузов; например, по информации Генпрокуратуры РФ, в правилах приема в Вятский государственный технический университет на 1998 г. в качестве преимущества при зачислении включено наличие спортивного разряда. Для приема вне конкурса инвалидов 1−2-й групп ученый совет, напротив, установил ограничения: принимать только лиц, которым не противопоказана работа по избранной специальности и которые при этом в состоянии посещать занятия. Федеральный закон устанавливал единственное условие: заключение врачебно-трудовой комиссии о непротивопоказании обучения в вузе. Вопреки требованиям ст. 16 Закона, «права детей-сирот нарушаются при приеме, обучении, отчислении и выпуске. Им отказывают в приеме по мотивам превышения предельной численности, установленной лицензией, как не прошедшим по конкурсу, из-за отсутствия мест в общежитиях» [10].
Нарушения принципов развития и конкретизации конституционных ценностей в реализации права на образование ведет к угрозе блокирования всего социально-экономического развития государства, чему мы явились свидетелями в 90-е годы и последствия чего ощущает сейчас социально-экономическая сфера. Например, Конституцией РФ в ст. 43 (ч.2) гарантируется общедоступность дошкольного образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях, но «уход» таких объектов, как здания ДОУ, в 90-е годы из муниципальной собственности в настоящий момент создал проблему реализации не только свободы выбора ДОУ родителями для ребенка, но и невозможность обеспечения реализации права на дошкольное образование всеми желающими в любом ДОУ.
Таким образом, реализацией принципов равноправия и социальной справедливости определяются ценностные ориентации в образовании детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (законных представителей).
Заключение
1. Право на образование является субъективным правом, предоставляющим каждому лицу определенный объем правомочий, которые могут быть реализованы им в течение жизни. Исключение какой-либо социальной группы или отдельных лиц из сферы предоставления (обеспечения) указанного права противоречит Конституции Российской Федерации, общепризнанным принципам и нормам международного публичного права, положениям международных договоров Российской Федерации. Эти правомочия являются идентичными для всех лиц и не могут быть уменьшены в зависимости от социального положения субъекта или состояния его здоровья. В то же время особенности развития и состояния здоровья некоторых лиц влекут затруднения в реализации этих правомочий. Поэтому определенная группа лиц нуждается в предоставлении дополнительных гарантий в получении образования. Следовательно, имеются основания рассматривать лиц с ограниченными возможностями как особый круг субъектов права на образование.
2. Историческое развитие законодательного регулирования обучения детей с отклонениями в развитии в России и за рубежом отражает тенденцию постепенно перехода от «специализации» образования для таких лиц (то есть создания для них специальных учреждений в системе образования) к интеграции в образовательные учреждения общего типа. Этот процесс происходит в Великобритании, Норвегии, Швеции, Германии. В России указанная тенденция развивается медленно. Общепризнанные принципы и нормы в области прав человека требуют создания в Российской Федерации механизма реализации права на образование, при котором каждый ребенок должен получить возможность обучаться в образовательном учреждении не только специального, но и общего типа. Совершенствование российского законодательства в области образования лиц с ограниченными возможностями предполагает учет как российского, так и зарубежного опыта.
3. Отсутствие в законодательстве об образовании Российской Федерации единого понятийно-терминологического понимания в обозначении лиц с ограниченными возможностями здоровья вносит путаницу в определение комплекса дополнительных гарантий для детей с ограниченными возможностями в указанной сфере. Это приводит в практике применения правовых норм к разному правовому регулированию в субъектах Российской Федерации. Автор предлагает ввести в федеральное законодательство понятие «лица, имеющие право на специальное образование» наиболее приемлемый среди имеющихся в законодательстве Российской Федерации дефиниций.
4. Право на специальное образование не является самостоятельным субъективным правом, а представляет собой гарантию реализации права на образование для лиц с ограниченными возможностями. Указанная гарантия включает определенный объем мероприятий, позволяющих детям с ограниченными возможностями в наиболее полной мере их личных возможностей, развивать и реализовывать индивидуальные способности. Отсутствие законодательного закрепления права на специальное образование создает препятствия реализации права на образование лицами с ограниченными возможностями.
5. Отсутствие федерального регулирования в области специального образования может быть отчасти восполнено на региональном уровне. Федеральное законодательство об образовании закрепляет нормы-принципы необходимые для обеспечения образования любому ребенку независимо от состояния его здоровья и особенностей развития. Специальное образование (организация предоставления образования в специальных (коррекционных) образовательных учреждениях) отнесено законом РФ «Об образовании» к компетенции субъектов РФ. Однако и в этом случае основы механизма реализации права на специальное образование (и особенно его финансового обеспечения) в образовательных организациях различных типов и видов должны быть закреплены в федеральном законодательстве.
6. В российском законодательстве формируется новый правовой институт — институт права на специальное образование, который включает комплекс норм федерального и регионального уровня, обеспечивающий дополнительные гарантии получения образования детьми, испытывающими трудности при реализации права на образование. Такие гарантии включают специальные образовательные программы, специальные образовательные стандарты, специальные методы и средства обучения, меры организационного характера. Необходимо определить структуру и место в системе права России данного правового института.
7. Опыт правового обеспечения образования лиц с ограниченными возможностями в ряде стран Европы (например, Великобритании, Норвегии, Германии), вызывает необходимость теоретико-правового осмысления понятия «инклюзивное (включающее) образование», которое используется в ряде международных актов, касающихся прав лиц с ограниченными возможностями. Подписание Российской Федерацией Конвенции ООН о правах инвалидов 2006 года потребует введения в научный оборот и российское законодательство данного понятия.
Список используемой литературы Акбаев А. А. Право граждан Российской Федерации на образование: законодательство и социально-экономическое обеспечение. Автореф. дисс… канд. юр. наук. — М., 1999.
Васильев В.Г., Блинов Г. Н., Носков Н. Н. О национальной идее в образовании // Вести образования. 2006. 15−28 февраля. № 4 (52)
Грачева Т. В. Реализация конституционного права человека и гражданина Российской Федерации на образование (на примере города Москвы). Автореф. дисс. … канд. юр. наук. -М, 2004.
Гусева Т. В. Право человека и гражданина на образование: международные стандарты и российское законодательство. Автореф. дисс… канд. юр. наук. — М., 2003.
Ильина О. М. Конституционное право на образование в системе социальных прав и свобод // Политико-правовые приоритеты социально-экономического развития России: материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию Саратовского университета. Саратов: Научная книга, 2009. С. 234−237
Ильина О. М. Правовое обеспечение инклюзивного образования // Актуальные проблемы защиты прав человека: материалы Международной научно-практической конференции. Архангельск: Поморский университет, 2009. С. 374−382
Ильина О. М. Правовые аспекты инклюзивного образования // Образование для всех: политика и практика инклюзии / под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой. Саратов: СГТУ, 2007. С. 67−74
Ильина О. М. Сравнительный анализ развития специального образования в Англии и в России // Здоровое поколение: традиции, опыт, и перспективы психопрофилактической работы в образовании: сборник материалов Международной научно-практической конференции Саратов: ГОУ ДПО «Саратовский институт повышения квалификации и переподготовки работников образования», 2008. Ч. 2
Лубинец Е. Дети дождя // РГ. 2007. 6 апр.
Матюшева Т. Н. Правовой статус гражданина Российской Федерации в сфере образования. Автореф. дисс… канд. юр. наук. — М., 1999.
Определение Конституционного Суда РФ от 10. 10. 2002 № 258 — О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Рамалданова Муслима Джалиловича на нарушение его конституционных прав положениями преамбулы, абзацев четвертого и восьмого ст. 1 и пункта 3 ст. 6 Федерального закона от 21 декабря 1996 года «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2003. № 2.
Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию (О положении в стране и основных направлениях внутренней и внешней политики государства). — М., 2005.
Постановление ВС СССР «О нарушениях статьи 45 Конституции СССР о праве граждан на образование» от 11 июля 1991 г. N 2332−1 // Ведомости СНД и ВС СССР. — 1991. — N 29.
— Ст. 852.
Представление Генеральной прокуратурой Российской Федерации от 6 января 1999 г. № 0. 21−7-99 «О нарушении ст. 43 Конституции Российской Федерации и федерального законодательства об образовании» // Образование в документах. 1999. № 2)
Представление Генпрокуратуры РФ от 28 сентября 2000 г. № 21−19−2000 «Об устранении нарушений федерального законодательства о начальном и среднем профессиональном образовании» // Официальные документы в образовании. 2001. № 1.
Рыбакова В. В. Конституционное право на общее образование в Российской Федерации: проблемы теории и практики. Автореф. дисс… канд. юр. наук. — М., 2005.
Смирнова М. В. Конституционное право на образование и гарантии его реализации в негосударственных общеобразовательных учреждениях. Автореф. дисс. … канд. юр. наук. — М., 2006.
Статистика по детям-инвалидам на 2009 г.
http://www.rian.ru/society/20 090 917
Шинкарева Е. Ю. Законодательство Российской Федерации и инклюзивное образование // Общественный доклад о положении детей с инвалидностью в г. Архангельске. — Архангельск: ООО «Гефест», 2007.
Шинкарева Е. Ю. Право на специальное образование — субъективное право или законодательная гарантия?//Право и образование. 2007. № 7. С. 109−115.
Шинкарева Е. Ю. Правовые проблемы психолого-педагогической реабилитации ребенка с ограниченными возможностями // Мякшин Н. А., Шилов А. К., Шинкарева Е. Ю. Правовые вопросы медико-социальной реабилитации детей с ограниченными возможностями. — Архангельск: Изд-во Поморского университета, 2003. С. 19−42.
Шинкарева Е. Ю. Проблемы правового обеспечения инклюзивного образования в Российской Федерации // Актуальные проблемы правовой науки. — Архангельск: Изд-во Поморского университета, 2006. С. 363−368.
Шинкарева Е. Ю. Ребенок с ограниченными возможностями как субъект права на образование // Ювенальное право. История становления, проблемы и перспективы развития. Материалы научно-практической конференции. — Архангельск: Изд-во Поморского университета, 2005. С. 138−143.
Экономика и жизнь. 02.
07.2009 //
http://www.eg-online.ru/news/72 403/
Лапшин В.А., Пузанов Б. П. Основы дефектологии. — М.: Просвещение, 1991.
