Верт А. «Россия в Войне 1941-1945», М., 2003

Наряду с точкой зрения Гитлера, отвергавшего любые уступки какому бы то ни было из народов СССР, и «селективной политикой» Розенберга в администрации и дипломатии Германии существовала третья тенденция, в течение некоторого времени имевшая успех благодаря поддержке генерала Йодля. По мнению ее сторонников, следовало отделить советскую власть от народа и использовать против режима политическое и социальное недовольство граждан, и, прежде всего, крестьян. С этими тремя подходами к проблеме «восточных территорий» нацисты экспериментировали поочередно и непоследовательно. Но уже к 1942 году немцы почти потеряли всякое доверие на значительной территории Советского Союза.

А. Верт в своей книге о войне также попытался дать ответ на вопрос об изменениях настроений в Ленинграде. Во-первых, он не согласился с мнением, что ленинградцы были «вынуждены быть героями», что при возможности (как это было, например, в Москве 16 октября 1941 года) они бы просто покинули город. Не соглашаясь с Гуре, который полагал, что количество недовольных в дни блокады, «если и не составляло большинство, то, по крайней мере, было значительным», А. Верт ссылается на интервью с ленинградцами, которые весьма редко упоминали о наличии немецкой «пятой колонны» в Ленинграде в годы войны. Вместе с тем Верт вслед за Гуре указывал на то, что патриотизм, гордость за свой город, ненависть по отношению к немцам, растущая по мере продолжения войны, а также нежелание предавать солдат, защищающих город, были определяющими в поведении ленинградцев.

Верт пришел к выводу, что в городе «не было никого, за исключением нескольких антикоммунистов, кто рассматривал возможность капитуляции немцам. В самый разгар голода лишь единицы — необязательно коллаборанты или немецкие агенты… а просто те, кто обезумел от голода, — писали властям, прося объявить Ленинград «открытым городом»; но никто из них, находясь в здравом уме, не смог бы этого сделать. В период немецкого наступления на город народ быстро понял, что из себя представляет противник; сколько подростков погибло в результате вражеских бомбежек и обстрелов во время рытья окопов. А когда город оказался в блокаде, начались бомбардировки и распространение садистских листовок, наподобие тех, что были сброшены 6 ноября с целью «отметить» праздник революции: «Сегодня мы будем бомбить, завтра вы будете хоронить».

А. Верт считал, что «вопрос об объявлении Ленинграда «открытым городом» никогда не мог быть поставлен так же, как, например, в Париже в 1940 году; это была война на уничтожение, и, по его словам, немцы никогда из этого не делали секрета; во-вторых, гордость за свой город была важна сама по себе — она состояла из большой любви к городу, его историческому прошлому, его исключительным литературным ассоциациям (это особенно справедливо в отношении интеллигенции), а также огромной пролетарской и революционной традиции в рядах рабочего класса; ничто не могло так объединить эти две большие любви к Ленинграду в одно целое как угроза уничтожения города. Может быть, даже вполне сознательно здесь присутствовало старое соперничество с Москвой: если бы Москва пала в октябре 1941 года, Ленинград продержался бы дольше; и если Москва выстояла, для Ленинграда было делом чести тоже выстоять.

А. Верт полагал вполне уместными те формы контроля и дисциплины, которые были установлены в Ленинграде. «Вполне естественно, — писал он, — что осажденному городу были необходимы суровая дисциплина и организация. Но это не имеет ничего общего с „укоренившейся привычкой покорности по отношению к властям“ или еще в меньшей степени со „сталинским террором“. Очевидно, что продукты питания должны были распределяться очень строго. Но сказать, что население Ленинграда работало и „не восстало“ (с какой целью?) с тем, чтобы получить продовольственные карточки… — значит полностью не понимать духа Ленинграда».

Любая попытка дифференцировать русский патриотизм, революционный заряд, советскую организацию или задавать вопрос о том, какой из трех факторов был наиболее важен в сохранении Ленинграда, также является бесплодной — все три переплелись, по мнению Верта, в исключительном «ленинградском» пути. Однако справедливо ли говорить о сложившейся «ленинградской идентичности» применительно к тем, кто лишь в середине тридцатых годов приехал в Ленинград из деревни и так с нею до начала войны не порвал, уезжая на все лето в привычные и близкие сердцу места? А этих «новых» ленинградцев были многие тысячи. Можно ли считать вполне «советскими людьми» всех еще остававшихся в городе «бывших», для которых ни «революционный заряд», ни «советская организация», используя терминологию Верта, не были главными детерминантами их поведения?

Наконец, с локальным «ленинградским» патриотизмом было связано, по мнению А. Верта, возникновение «ленинградского дела». «Будучи в Ленинграде в 1943 году, — писал Верт, — я имел возможность наблюдать это на каждом шагу. Для ленинградцев их город со всем тем, что он сделал и перенес, был чем-то уникальным. С каким-то презрением они говорили о «московском бегстве» 1941 года, и многие, в том числе очень замечательный человек П. С. Попков, руководитель Ленсовета, чувствовали, что после всего того, что сделал Ленинград, он заслуживает какого-то особого отличия. Одна из идей того времени состояла в том, что Ленинград должен стать столицей РСФСР или России, в то время как Москва останется столицей СССР. Эта ленинградская исключительность совсем не нравилась Сталину.

Александр Верт в книге «Россия в войне 1941;1945 годов» отметил: до перелома в Сталинградской битве во всех речах советских руководителей и всей официальной пропаганде воспевался исключительно русский патриотизм. И только когда стало ясно — пусть с чудовищными жертвами, а войну выигрываем — появился «советский патриотизм».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, Александр Верт, корреспондент газеты «Санди таймс» и радио компании ВВС (Би-би-си), находился в СССР с июля 1941 по 1946 год, а потом по собственным впечатлениям, документам и другим первоисточникам написал эту, по его словам, «человеческую историю». Впервые книга вышла в США в 1964 г., затем в Англии, Франции, ФРГ и других странах. Как там считали, она «открыла глаза» западным читателям на подлинные события, происходившие на Восточном фронте я в России. «Я делал все, что было в моих силах, чтобы рассказать Западу о военных усилиях советского народа», — отмечал Верт, имея в виду свою корреспондентскую деятельность. Эти слова можно отнести и к его книге.

Его книга — живой, волнующий рассказ очевидца о тех жестоких испытаниях, которые выпали на долю нашей страны. Меткие зарисовки с мест событий, разговоры, в которых собеседниками автора выступают различные люди — бойцы, военачальники, жители освобожденных районов — все это никого не оставит равнодушным. Но, кроме того, эта книга еще и дань уважения людям, которые смогли остановить «коричневую чуму» и спасли человечество от гибели.

Верт А. «Россия в войне 1941;1945» М: ЭКСМО, Алгоритм 2003.

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 104

Там же, С. 117−118.

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 247

Там же, С.147

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 293

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 296

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 417

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 304

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 356

Верт А. Россия в войне 1941;1945. — М.: Изд-во ЭКСМО 2003 С. 358

Там же, С. 358−359

Там же. С.536