Представители школы «Аналов» о предмете истории и ее месте в системе наук

Необходимость обновления истории ментальностей обусловливается, с точки зрения Буро, еще и тем, что в последние годы ее исследовательские результаты получили неоправданно расширительное истолкование. Речь идет, в частности, о забвении того факта, что даже самые общие ментальные стереотипы никогда не являлись всеобщими; выражая некую характерную тенденцию поведения, они не объясняли собою поведения всех людей, особенно людей из элиты. И здесь Буро напоминает, что история ментальностей возникла в качестве антитезы истории идей, связывавшейся обычно с деятельностью отдельных выдающихся мыслителей. В противовес этой аристократической истории идей история ментальности выступала как средство изучения представлений, типичных для основной массы людей, для того безмолвствующего большинства, в котором принято видеть «подлинного творца истории». Со временем этот разрыв истории идей и истории ментальностей стал, по мнению Буро, причиной абсолютизации роли господствующих ментальных стереотипов, абсолютизации, которая, с его точки зрения, мешает, например, Дюби и Ариесу в углубленной проработке механизма воздействия этих стереотипов на отдельных индивидов.

Изучение именно этого механизма должно, по мнению Буро, стать предметом новой «специальной истории ментальностей». Среди ее главных задач — уяснение того, как именно коллектив способен воздействовать на отдельных «творцов истории», как некие общие представления превращаются в индивидуальные, как принятые в коллективе высказывания обретают форму персональных, индивидуализированных.

Идея Буро — разработать методику перехода от коллективного стереотипа к конкретике личного — важна по крайней мере в трех отношениях. Во-первых, без этого любой исторический синтез в той или иной мере останется общей схемой, недостаточной для понимания действий вот именно этих людей и вот именно этих их действий. Ведь реальные человеческие поступки — как и отдельные события — всегда в большей или меньшей мере индивидуальны или даже уникальны. Их включение в общеисторический контекст как раз и упирается в разработку процедуры перехода от общих предпосылок и представлений к строго конкретным и индивидуальным действиям.

Во-вторых, идеи Буро переводят в иную плоскость разработку причинных зависимостей. В их исследование предлагается включить и тот социально-психологический механизм, который обеспечивает выработку «языка» и «грамматики» согласия индивида с некими общепринятыми нормами.

В-третьих, преодоление хотя бы некоторых элементов противостояния истории идей (идей, разрабатывавшихся идеологами того или иного общества) и истории массовых представлений (по большей части неотрефлектированных этой массой) имеет принципиальное методологическое значение. Сегодня мало кто думает, что под «народной» культурой или общественным сознанием можно подразумевать только то, что характерно для необразованных простецов. Отдельные элементы их модели мира были присущи и культурной элите, составляя как бы инвариант общественного сознания данной эпохи. Но от уяснения этой истины еще очень далеко до понимания того, каким именно образом характерная для эпохи культурная парадигма овладевает массами и в то же время становится атрибутом сознания идеологов, призванных самим своим статусом осмысливать всю структуру своих собственных воззрений.

Изменения в этой линии затрагивают ряд кардинальных эпистемологических вопросов — представление о предмете истории, понимание соотношения, в котором находятся в ней явления массовые и уникальные, взгляд на историческое объяснение, подход к историческому синтезу, оценки обыденного сознания и т. д. Однако нынешняя трактовка этих проблем в целом ряде случаев (хотя и не всегда) представляет развитие того, что было характерно для «Анналов» издавна, по крайней мере для того направления в них, которое олицетворяется именами М. Блока, Л. Февра, Р. Мандру и которое представлено ныне Ж. Ле Гоффом, Ж. Дюби, А. Бюргьером. В этом смысле вернее было бы говорить не о безоговорочном «переломе», но лишь об определенном новом этапе в развитии данного историографического направления.

Заключение

Дух школы «Анналов», обеспечивающий ее идентичность, определяется именно уникальным синтезом философских идей, в результате которого возникла не эклектическая конструкция, а оригинальная, качественно новая концепция исторического познания. Этот синтез требует историко-философского исследования, несмотря на антиметафизические декларации представителей школы.

Из марксизма школой «Анналов» была воспринята идея исторического процесса как результата творчества масс, которое выражается не в создании «идеологических», «надстроечных» конструкций, а, прежде всего, в создании материальной культуры. Поэтому историк должен обратить свое внимание именно на нее. Из позитивизма была заимствована техника «очищения» такого рода исторических источников от субъективных интерпретаций и принципиальное неприятие спекулятивных схем, предопределяющих восприятие источников. Но после этого очищенные от метафизики исторические источники должны стать предметом своеобразной исторической герменевтики: по ним следует восстановить образ мышления народа, творящего историю.

Научное творчество школы «Анналов» может быть рассмотрено с различных сторон. Во-первых, с историографических позиций; во-вторых, с точки зрения методологии истории. В-третьих, представляется возможным провести историко-философский анализ, необходимость которого весьма правомерна, поскольку с момента своего основания представители данной школы были включены в дискуссионный процесс по проблемам философии истории. Именно благодаря их деятельности произошел пересмотр предмета исторической науки.

Несмотря на официально заявленное негативное отношение к философии истории не возможно представить ученого-историка свободного от некоторых философских предустановок, которые оказывают большое, зачастую скрытое воздействие на его научное творчество.

Используя категорию «объяснения» причин тех или иных событий историк проявляет свою субъективность, в которой и скрыты философские основания его творчества. Именно философские предустановки задолго до начала работы определяют исследовательскую ситуацию: определяют предмет и способы исследования и, в конечном счете, влияют на полученные выводы.

Кроме того, философские предпочтения историка зависят от социокультурной и политической ситуации, в рамках которой происходило его становление как ученого. Таким образом, понятие «менталитета», которым французские историки пользуются в своих эмпирических исследованиях, вполне применимо к анализу их собственного творчества. Однако, столкнувшись с несоответствием собственных выводов положениям существующих к этому моменту философских концепций, историки были вынуждены давать свой «неклассический» ответ в рамках философии истории. На первых порах такой ответ непрофессионалов не признается, вызывает резкую критику. Но с течением времени нетрадиционная концепция становится классической.

Тот факт, что французские историки в рамках своего сообщества не требовали друг от друга и от своих последователей строго придерживаться определенной методологии, создавал творческую атмосферу, позволял осуществлять свободное приращение философских знаний. Именно это расширение философских знаний в области философии истории и является объектом историко-философских исследований.

Однако представители «Анналов» при создании своей концепции истории опирались на различные философские теории, которые в их творчестве сосуществовали одновременно, взаимно приникая друг друга. Эта ситуация вызывала в адрес «Анналов» обвинения в эклектизме. На наш взгляд, концепцию философии истории более справедливым было бы признать синтетической. Понятие синтеза будет рассматриваться не с традиционных позиций (синтеза гуманитарных наук в историческом исследовании), а как синтез философский. Синтез философских идей привел в практических исследованиях к результатам, получившим признание в исторической науке. Это позволяет утверждать, что созданная представителями «Анналов» оригинальная концепция истории заслуживает осуществления философской рефлексии.

Методологические сдвиги, характерные для сегодняшних «Анналов», трудно определить однозначно. Как было показано выше, в них сплелись разные, порой противоположные тенденции. Но поскольку преобладают те, что (даже если с ними не соглашаться) будят мысль, толкают к новому поиску, «Анналы» ближайших лет, вероятно, не перестанут привлекать внимание и симпатии всех, кто верит в будущее нашей науки. Все это не значит, что читатель «Анналов» найдет в них решение всех «проклятых вопросов» исторического познания. Как видно из предыдущего, число нерешенных проблем в этой области остается громадным. И объясняется это не только специфической «непрозрачностью» прошлого. Может ли вообще наше понимание прошлого «обогнать» понимание настоящего? А ведь оно, как известно, оставляет желать лучшего во всем нашем мире.

Список литературы

Афанасьев Ю. Н. Историзм против эклектики. M., 1980

Бессмертный Ю.Л. «Анналы»: переломный этап? // Одиссей. 1991. М., 1991

Бессмертный Ю. Л. Споры о главном («Школа „Анналов“ вчера и сегод-ня»)//Новая и новейшая история. 1990. № 6

Блок М., «Апология истории или ремесло историка». М. 1973 изд-во Наука Бродель Ф. Свидетельство историка М.

2006.

Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное. М., 1986

Гобозов И.А.

Введение

в философию истории. — М.: Ассоц. «Гуманитарное знание», 1973

Гуревич А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов». — М.: Индрик, 1993;

Далин В. М. Историки Франции 19−20 веков. — М.: Наука, 1981.

Репина Л. П. Социальная история и истор. антропология: новейшие тенденции в совр. брит. и амер. медиевистике//"Одиссей". Человек в истории. М. 1990.

Семенов Ю. И. Философия истории от истоков до наших дней: Основные проблемы и концепции. — М.: Старый сад, 1999

Февр Л. Доклад об «Апологии истории» Марка Блока // Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991.

Гуревич А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов» М., 1993 С. 52

Бессмертный Ю. Л. Споры о главном («Школа „Анналов“ вчера и сегод-ня»)//Новая и новейшая история. 1990. № 6 С. 74

Бессмертный Ю. Л. Споры о главном («Школа „Анналов“ вчера и сегод-ня»)//Новая и новейшая история. 1990. № 6 С. 85

Февр Л. Доклад об «Апологии истории» Марка Блока // Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. — С. 184.

там же С. 190

Бессмертный Ю.Л. «Анналы»: переломный этап? // Одиссей. 1991. М., 1991 С. 69

Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное. М., 1986 С. 93

Репина Л. П. Социальная история и истор. антропология: новейшие тенденции в совр. брит. и амер. медиевистике//"Одиссей". Человек в истории. М. 1990. С. 20

Февр Л. Доклад об «Апологии истории» Марка Блока // Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. — С. 158.

Афанасьев Ю. Н. Историзм против эклектики. M., 1980, С. 258.

Бродель Ф. Свидетельство историка, С. 119.

Там же С. 123.