Таким образом, создается отсылочная норма к Гражданскому Кодексу РФ, который дает возможность использовать формальный институт доверенности, по которой представитель фракции вправе легально использовать карточки депутатов, присутствующих во фракции, для голосования по определенным вопросам.
Контекст законодательной деятельности. Необходимо отметить, что по сравнению с предыдущими годами, контекст, в котором принимались законодательные решения, серьезно изменился. В первую очередь, это можно отметить за счет изменений форм коррупции, в которой стала преобладать нематериальная, преимущественно с отложенной выгодой. Это объясняется повышением рисков для коррупционного актора, благодаря принятым ранее законодательным решениям, связанных, как упоминалось ранее, с антикоррупционной риторикой власти. Тем не менее, принятие таких актов не затронуло нематериальную сферу коррупции, окончательно выведя ее в нерегулируемое законодательством поле и давая возможности для ее роста.
Если обратиться к подходам Кроуфорд и Тилли, можно выявить, что значительное влияние на данный процесс оказала трансформация идей так называемой «суверенной демократии», сутью которой можно считать построение декоративного демократического режима и институтов, где решения принимаются малой и идеологически гомогенной группой акторов, и идеи (воли) к сохранению «традиционного» порядка (упоминаемого у Энтони Даунса, в рамках термина conserve). Данный набор идей, активно воплощаемых с начала президентства Владимира Путина, привел к изменению контекста, а также к значительным институциональным изменениям, обусловившим также закрепление и формирование контекста, в котором на данный момент функционируют законодательные институты.
Для полного понимания процесса принятия законов, следует отметить характерные особенности контекста, в котором принимаются законодательные решения:
Правовой нигилизм.
Искаженное представительство.
Отсутствие (или минимальное) выражение представляемых интересов.
Деятельность депутата как средство обогащения.
Низкий уровень профессионализма.
Конфликт интересов.
Особая роль политических партий.
Коррупция как недевиантная норма поведения.
Отсутствие институционализации определенных процедур законодательной деятельности.
Теоретическая модель выработки законодательного решения. Законодательное решение появляется как результат работы механизма законодательного процесса, на стыке трех основных факторов: процедуры, контекста и процесса принятия решений (см. рис.).
Рис. Теоретическая модель принятия решения
Процедура, в которую заложена рациональная компонента, регламентирующая деятельность субъектов законодательной деятельности, является основным рамочным ограничением, определяющим законодательную деятельность и порядок работы субъектов законодательной деятельности. Как было выявлено в ходе анализа, в ней присутствуют значительные пробелы, оставляющие возможность для злоупотреблений административным ресурсом отдельных депутатов, либо их групп.
Процесс принятия законодательных решений имеет иррациональную природу, так как на основе рациональных процедур множество рациональных индивидов могут принять иррациональное решение. С точки же зрения институционализма, каждый из акторов может вести себя оппортунистически, при этом «страховки» или санкций за такое поведение не предусмотрено. Процесс внедрения коррупционной компоненты в законодательный акт проявляется именно в процессе принятия решений, в рамках злоупотребления законодательным ресурсом.
Контекст оказывает также решающее влияние на закон, получающийся на выходе из Парламента. Неформальные процедуры голосования, а также отсутствие профессионализма у определенных представителей Государственной Думы трансформируют депутатские функции в сугубо инструментальные, которые нужны для проведения законодательного решения, созданного в интересах определенной группы акторов и содержащих в себе коррупционную компоненту.
Однако коррупция «на входе», может иметь достаточно специфическое выражение, имея вид отсылочных норм в итоговом законодательном решении. Здесь проявляется определенный парадокс: закон ссылается или на другой закон, или на подзаконный акт, который призван уточнить определенные «белые пятна». При этом, ни сам первичный закон, ни закон, на который он ссылается, могут не содержать коррупционной компоненты. Она возникает именно в области правоприменительной практики, в поле «вакуума» между двумя или более нормативными правовыми актами. Ярким примером такой норме может служить отсылочная норма в Регламенте Государственной Думы, которая фактически отсылает к институту доверенностей, установленных Гражданским Кодексом РФ. Итогом данного действия является малое количество депутатов, присутствующих на чтениях законопроекта, что потенциально повышает риск внедрения коррупционной компоненты в законодательное решение без возможности его блокировать на стадии разработки либо внесения поправок.
Заключение
Данная работа была посвящена теме «Законодательный процесс и его особенности в РФ», вследствие этого целью данной работы являлось изучение специфики основных черт законодательного процесса нашей страны, как одной из функций государства, выявлении проблем сопутствующие законодательному процессу и возможные пути их решения.
Цель, поставленная в начале работы, была достигнута посредством решения задач, поставленных во введении к данной к работе.
Основываясь на нормативно-правовых актах РФ, а также на трудах специалистов этой области, были изучены и проанализированы все аспекты, касающиеся главного вопроса данной работы.
В заключение проведенного исследования этого вопроса можно сделать следующие определенные выводы:
Законодательный процесс представляет собой процессуальный аспект законотворчества.
Практика показала, что существующий перечень СПЗИ удовлетворяет практически всех. В том или ином виде, в первую очередь опосредованно, практически все физические и юридические лица нашей страны могут воспользоваться возможностью внести свой законопроект в ГД. При таком количестве и широком спектре СПЗИ всегда можно найти кого-то, кто «озвучил» бы народную законодательную инициативу.
Увеличение степени коррумпированности законодательного решения всегда будет наращиваться при увеличении коррумпированности института, в котором это решение принимается. Коррумпированность института снижает его возможность к эффективному функционированию, параллельно этому снижается контроль над качеством законодательного решения, что приводит к увеличению риска интеграции коррупционного фактора. Так, если сравнить функционирование Совета Федерации и Государственной Думы, степень подверженности коррупции будет больше у последней, при этом больший функционал дает ей более широкий коридор возможностей для интеграции коррупционной компоненты в законодательное решение.
Кроме того, процесс извлечения выгоды от коррупционных действий постоянно должен менять форму, для страховки коррупционера, если такая деятельность была признана противозаконной, либо для наращения выгоды. В этом случае злоупотребление законодательным ресурсом главная и наиболее комфортная возможность для получения коррупционной выгоды. Закон устанавливает правоотношения, институционализируя либо данную деятельность, либо намеренно выпуская ее из вида. При этом, такие законы будут изменяться достаточно часто, так как будут противоречить интересам других акторов, что приведет к необходимости институционализации коррупционных действий в другой форме.
Интеграция коррупционной компоненты в нормативный правовой акт не является разовым действием, оно будет вызывать цепную реакцию. Согласно 105-ой статье Регламента Государственной Думы, вместе с внесением законопроекта вносится список законов и подзаконных актов, которые также будут изменены с принятием закона. Поэтому внедрение коррупционной компоненты в законодательное решение будет вызывать за собой долгосрочные экстерналии.
Разработанная модель может вызвать вопрос о первоисточнике коррупционного фактора, о том, в какой последовательности каждая из областей влияет на другую. В первую очередь, влияние начинает распространяться из области принятия решений, тем самым формируя контекст и влияя на институциональную конфигурацию, которая была выстроена с определенными погрешностями. Формирование контекста также происходит вне законодательного органа: на него влияют крупные политические акторы, формируя его в том виде, в каком он представлен на сегодняшний день. В дальнейшем, такое циклическое влияние коррупционного фактора приведет к все большему внедрению коррупционной компоненты в законодательные решения, укреплению коррупционного контекста, вследствие чего принятие законодательных актов, направленных на снижение коррупционного давления будет затруднено по причине признания их несоответствующими нормам существующего законодательства.
Построенная модель также доказывает тезис о необходимости комплексного противодействия коррупции: не только выработке законодательных решений, но и изменению контекста, а также работе с акторами, принимающими решения. Выстроившаяся циклическая зависимость в таком случае будет минимизировать приложенные усилия по снижению коррупционного давления. Интеграция антикоррупционной компоненты в каждую из областей начнет приносить более высокий результат, однако до появления политической воли к противодействию коррупции выработка такого решения маловероятна.
Список использованных источников
Конституция РФ.
Гражданский кодекс РФ.
Федеральный конституционный закон РФ «Об уполномоченном по правам человека в РФ».
Федеральный конституционный закон РФ «О Правительстве РФ».
Федеральный конституционный закон РФ «О референдуме РФ».
Федеральный закон РФ «О международных договорах РФ»
Федеральный закон РФ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»
Федеральный закон РФ «Об изменении срока полномочий Президента Российской Федерации и Государственной Думы»
Величко К. Е. Структура и содержание юридической технологии // Правотворчество в Российской Федерации: проблемы теории и практики: Сб. науч. статей / Отв. ред. В. М. Сырых, М. А. Занина. — М.: Сирин, 2013.
Гузнов А.Г., Рождественская Т. Э., Кененов А. А. Современный законодательный процесс: основные институты и понятия. — М.: Сирин, 2012.
Законодательная техника / Под ред. Ю. А. Тихомирова. — М.: Эксмо, 2012.
Иванчин А. В. Законодательная техника и ее роль в российском уголовном правотворчестве: Монография. — М.: Юстицинформ, 2011.
Классики теории государственного управления: американская школа / Под ред. Дж. Шафритца, А. Хайда. — М. Магистр, 2013
Конституционное (государственное) право зарубежных стран / Отв. ред. Б. А. Страшун. — М.: Территория будущего, 2011. ;
Краснов Ю. К. Законодательный процесс в Государственной Думе: пути совершенствования. — М.: Инфра-М, 2009.
Кроуфорд Н. Как предыдущие идеи влияют на последующие. — М.: Волтерс Клувер, 2013.
Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. — М.: Книжный мир, 2011.
Льюкс С. Власть: Радикальный взгляд. — М.: Речь, 2012.
Марченко М.Н., Дерябина Е. М. Право Европейского Союза. Вопросы истории и теории. — М.: Магистр, 2013.
Нисневич Ю. А, Платонов В. М., Слизовский Д. Е. Законодательная деятельность: политико-правовой анализ. — М.: Норма, 2014
Панфилова Е.А., Шевердяев С. Н. Противодействие злоупотреблению административным ресурсом на выборах: проблемы и перспективы. — М.: Профобразование, 2013
Роуз-Аккерман С. Коррупция и государство. — М.: Логос, 2013.
Соловьев А. И. Принятие государственных решений. — М.: Кнорус, 2013.
Тилли С. Вопросы истории «Что» и «Как». — М.: Альпина паблишерз, 2011.
Чудаков М. Ф. Конституционный процесс в Беларуси. — М.: Зерцало, 2011.
Чухвичев Д. В. Законодательная техника. — М.: Юнити-Дана, 2012.
Капелюшников Р. И. Новая экономическая теория // Отечественные записки. 2004. № 6.
Нерсесянц В. С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии, № 3, 2002.
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.
12.1993г. (посл. измен. от 30.
12.2008 г.)) // СЗ РФ. 2009. № 4. Ст. 445.
Гузнов А.Г., Рождественская Т. Э., Кененов А. А. Современный законодательный процесс: основные институты и понятия. — М.: Сирин, 2012. — С. 68.
Конституционное (государственное) право зарубежных стран / Отв. ред. Б. А. Страшун. — М.: Территория будущего, 2011. — С. 490.
Чудаков М. Ф. Конституционный процесс в Беларуси. — М.: Зерцало, 2011. — С. 371.
гл. 4 «Президент РФ», гл. 5 «Федеральное собрание», гл. 6 «Правительство РФ» и гл. 9 «Конституционные поправки и пересмотр Конституции».
Марченко М.Н., Дерябина Е. М. Право Европейского Союза. Вопросы истории и теории. — М.: Магистр, 2013. — С. 214.
Законодательная техника / Под ред. Ю. А. Тихомирова. — М.: Эксмо, 2012. — С.
89.
Величко К. Е. Структура и содержание юридической технологии // Правотворчество в Российской Федерации: проблемы теории и практики: Сб. науч. статей / Отв. ред. В. М. Сырых, М. А. Занина. — М.: Сирин, 2013. -
С. 102.
Иванчин А. В. Законодательная техника и ее роль в российском уголовном правотворчестве: Монография. — М.: Юстицинформ, 2011. — С. 142.
п. 1 ст. 10; ст. 105; подп. «а», п. 1 ст. 114.
Стоит отметить, что функция по внешней защите в условиях современной политической ситуации фактически потеряла свою актуальность, и государство призвано выполнять в первую очередь две основных функции: названную ранее по защите граждан и функцию по перераспределению ресурсов.
Это косвенно подтверждается проведенным в 2009 году исследованием «Барометр мировой коррупции», которое выявило, что восприятие подверженности коррупции Государственной Думы ФС РФ составляет 3,9 балла из 5 возможных, а 62% опрошенных считают ее наиболее коррумпированной. Столь же удручающие результаты были выявлены по политическим партиям (3,9 балла / 61%), государственная служба (4,5 / 84%).
Процесс принятия государственных решений, как правило, описывается лишь с юридической (если говорить о законодательной деятельности), либо с менеджериальной, либо с политологической точек зрения. При этом нередок факт, что исследователи используют сугубо бихевиористский подход для исследования государственных решений, что не позволяет фиксировать коррупционную компоненту решения.
Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. — М.: Книжный мир, 2011. — С.
129.
Нисневич Ю. А, Платонов В. М., Слизовский Д. Е. Законодательная деятельность: политико-правовой анализ. — М.: Норма, 2014. — С. 148.
Классики теории государственного управления: американская школа / Под ред. Дж. Шафритца, А. Хайда. — М. Магистр, 2013; Краснов Ю. К. Законодательный процесс в Государственной Думе: пути совершенствования. — М.: Инфра-М, 2009; Льюкс С.
Власть: Радикальный взгляд. — М.: Речь, 2012. — С.174; Нерсесянц В. С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии, № 3, 2002. — С.10; Панфилова Е. А., Шевердяев С. Н. Противодействие злоупотреблению административным ресурсом на выборах: проблемы и перспективы.
— М.: Профобразование, 2013. — С.103; Роуз-Аккерман С.
Коррупция и государство. — М.: Логос, 2013. — С.201; Соловьев А. И. Принятие государственных решений. — М.: Кнорус, 2013.
— С.
184.
Чухвичев Д. В. Законодательная техника. — М.: Юнити-Дана, 2012. — С. 91.
Капелюшников Р. И. Новая экономическая теория // Отечественные записки. 2004. № 6. — С.
12.
Статус депутата, установленный в законе «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» позволяет определить тип мандата как свободный, что подразумевает ослабленную возможность учета мнений избирателей и возможность представления общенациональных интересов вне зависимости от места избрания. Также, исходя из данного закона, депутат не может быть отозван избирателями. Член Совета Федерации не имеет определенного типа мандата, однако он скорее может быть охарактеризован как императивный.
Федеральный закон от 09.
02.2009 N 8-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» (принят ГД ФС РФ 21.
01.2009) (действующая редакция) [Электронный ресурс] // Режим доступа:
http://www.consultant.ru.
Федеральный закон РФ о поправке к Конституции РФ от 30.
12.2008г. № 6-ФКЗ «Об изменении срока полномочий Президента Российской Федерации и Государственной Думы» [Электронный ресурс] // Режим доступа:
http://rg.ru/2008/12/31/konstitucia-popravki-dok.html.
На сайте Совета Федерации до сих пор упоминается цифра 178 (для 89 регионов).
Нисневич Ю. А, Платонов В. М., Слизовский Д. Е. Законодательная деятельность: политико-правовой анализ. — М.: Норма, 2014. — С. 109.
Краснов Ю. К. Законодательный процесс в Государственной Думе: пути совершенствования. — М.: Инфра-М, 2009. — С. 65.
Регламент Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 22.
01.1998г. № 2134-II ГД (действующая редакция) [Электронный ресурс] // Режим доступа:
http://www.duma.gov.ru/index.jsp?t=reglament/index.html.
Регламент Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 30.
01.2002г. № 33-СФ (действующая редакция) [Электронный ресурс] // Режим доступа:
http://www.council.gov.ru/about/agenda/index.html.
Кроуфорд Н. Как предыдущие идеи влияют на последующие. — М.: Волтерс Клувер, 2013. — С. 270; Тилли С.
Вопросы истории «Что» и «Как». — М.: Альпина паблишерз, 2011. — С.
428.
