Структурно-композиционный анализ адвокатской (защитительной) речи на примере Плевако

Плевако полемизировал тактично, избегал эксцессов, требуя и от противников «равноправия в борьбе и битве на равном оружии». Известный русский юрист и общественный деятель А. Ф. Кони так рисовал социальный портрет оратора: «Плевако во всей своей повадке был демократ-разночинец, познавший родную жизнь во всех слоях русского общества, способный, не теряя своего достоинства, подыматься до его верхов и опускаться до его „дна“ — и тут, и там все понимая и всеми понятый, всегда отзывчивый и простой» .

В знак признания заслуг Ф. Н. Плевако получил чин действительного статского советника (IV класс, соответствующий по табели о рангах званию генерал-майора), потомственное дворянство, был удостоен аудиенции у царя. Возросшие слава и гонорары укрепили его материальное положение. Как и другие присяжные поверенные, он имел штат помощников. Плевако приобрел двухэтажный особняк на Новинском бульваре. Украшением дома была библиотека. Он увлекался книгами по истории, праву, философии и постоянно брал их с собой в поездки. Федор Никифорович был известен тем, что не отказывался от судебных дел крестьян, которые вел, как правило, бесплатно.

В его речах к присяжным всегда сквозило широкое образование человека, знакомого в главных чертах с правовыми вопросами, который популяризировал свой взгляд на дело в целях влияния на собравшихся пред ним случайных людей, к низшей степени разнообразного развития которых он искусно приноровлял изложение хода своего мышления.

Иным было отношение к присяжным Плевако — отношение, если можно так выразиться, проникновенное и подчас умиленное. Для него они были указанные судьбою носители народной мудрости и правды. Он был далек от поучения их и руководства ими. Не отделяя себя от них, он входил своим могучим словом в их среду и сливался с ними в одном, им возбужденном, чувстве, а иногда и в вековом миросозерцании.

Сам Федор Никифорович объяснял секреты своих удач в качестве защитника очень просто. Первый секрет: он всегда был буквально преисполнен чувством ответственности перед своими клиентами. «Между положением прокурора и защитника — громадная разница, — говорил он на процессе С. И.

Мамонтова. — За прокурором стоит молчаливый, холодный, незыблемый закон, а за спиной защитника — живые люди. Они полагаются на своих защитников, взбираются к ним на плечи и… страшно поскользнуться с такою ношей!" (II. 342). К тому же Плевако (может быть, как никто) умел воздействовать на присяжных заседателей. Этот свой секрет он так объяснил В.

И. Сурикову: «А ведь ты, Василий Иванович, когда пишешь свои портреты, стремишься заглянуть в душу того человека, который тебе позирует. Так вот и я стараюсь проникнуть взором в души присяжных и произношу речь так, чтобы она дошла до их сознания». Был ли Плевако всегда убежден в безвинности своих подзащитных? Оказывается, нет. В защитительной речи по делу Александры Максименко, которая обвинялась в отравлении собственного мужа (1890 г.), он прямо сказал: «Если вы спросите меня, убежден ли я в ее невиновности, я не скажу „да, убежден“. Я лгать не хочу. Но я не убежден и в ее виновности Когда надо выбирать между жизнью и смертью, то все сомнения должны решаться в пользу жизни» (I. 223).

Впрочем, заведомо неправых дел адвокат Плевако, судя по всему, избегал. Так, он отказался защищать скандально известную аферистку Софью Блювштейн, по прозвищу «Сонька — золотая ручка», и не напрасно слыл среди обвиняемых «Правыкой».

Оригинальность дарования Плевако импонировала не всем. Поэт Д. Д. Минаев, признав еще в 1883 г., что Плевако — адвокат, «давно известный всюду, яко звезда родного зодиака», сочинил о нем хлесткую эпиграмму:

Проврется ль где-нибудь писака, Случится ль где в трактире драка, На суд ли явится из мрака Воров общественных клоака, Толкнет ли даму забияка, Укусит ли кого собака, Облает ли зоил-плевака, Кто их спасает всех? — Плевако.

В личности Плевако сочетались цельность и размашистость, разночинский нигилизм и религиозность, житейская простота и разгульное барство (он устраивал гомерические пиры на зафрахтованных им пароходах от Нижнего Новгорода до Астрахани). Добрый к малоимущим, он буквально выколачивал огромные гонорары из купцов, требуя при этом авансы. Однажды некий толстосум, не уразумев слова «аванс», осведомился, что это такое. «Задаток знаешь?» — вопросом на вопрос ответил Плевако.

— «Знаю». — «Так вот аванс — тот же задаток, но в три раза больше». Об отношении Плевако к такого рода клиентам говорит следующий факт. Купец 1-й гильдии Персиц подал в Московский совет присяжных поверенных жалобу на то, что Федор Никифорович отказался принять его, избил и спустил с лестницы. Совет затребовал у Плевако письменное объяснение.

Тот объяснил, что не мог принять Персица по семейным обстоятельствам, назначил ему другой день и попросил удалиться. «Но Персиц лез в комнаты, — читаем далее в объяснении Плевако. — Тогда выведенный из терпения дерзостью и нахальством Персица, я взял его за руку и повернул на выход. Персиц резко оттолкнул мою руку, но я повернул его к себе спиною, выгнал из дома нахала, захлопнул дверь и выбросил ему его шубу в вестибюль. Бить его мне не было никакой надобности».

Совет оставил жалобу купца без последствий.

Заключение

Искусство судебного оратора проявляется в умении четко определить тему спора (тезис, целевую установку), построить судебное выступление так, чтобы привлечь внимание судей и удержать его в продолжение всей речи, в умении полно и объективно проанализировать обстоятельства дела, указать причины преступления или гражданского конфликта, дать глубокий психологический анализ личности подсудимого и потерпевшего, выстроить систему опровержений и доказательств, сделать правильные правовые выводы и убедить в этом судей и аудиторию. Проявляется оно и в умении оказать психологическое воздействие, в умении найти точные языковые средства для выражения мыслей, так как содержательная, ценная мысль нуждается в совершенной форме. Совершенство речи создает в судебной аудитории атмосферу доверия оратору.

Говорить хорошо в суде — это говорить по существу, тщательно, всесторонне и объективно анализируя материалы дела, опираясь на нормы права; говорить доходчиво, логично, убедительно, в соответствии с нормами литературного языка.

Красноречие же как «умение говорить красиво» является составной частью судебного ораторского искусства — эффективным средством эмоционального воздействия. Изобразительно-выразительные средства языка помогают судебному оратору акцентировать внимание суда на тех или иных деталях дела.

Список литературы

Андреевский С. А. Защитительные речи. СПб., 1909.

Головин Б. Н. Основы культуры речи. М., 2006

Гофман В. А. Риторика. Судебные речи. М., 2007

Ивакина Н. Н. Риторика для юристов. М., 2006

Лешутина Е. А. Риторика. М., 2007

Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 2008.

Судебное красноречие русских юристов прошлого. М., 2002.

Судебные речи адвокатов / Сост. С. А. Хейфиц. Л., 1972.

Сытникова Л. А. Юридическая психология. М., 1992.

Тимошенко Т. Е. Риторика. Практикум. М., 2007

Хрулев С. Суд присяжных. Очерк деятельности судов и судебных порядков СПб. //

Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 9. 1986.

С. 40.

Головин Б. Н. Основы культуры речи. М., 2006

Гофман В. А. Риторика. Судебные речи. М., 2007

Тимошенко Т. Е. Риторика. Практикум. М., 2007

Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 2008.

Лешутина Е. А. Риторика. М., 2007