Архетипы, являющиеся результатом первичного психического коллективного опыта, организуют и направляют нашу духовную, в том числе культуротворческую деятельность. Изучение явлений культуры, таким образом, должно быть направлено в первую очередь на выявление лежащих в их основании архетипов.
Наконец, структуралисты (К. Леви-Стросс, М. Фуко и др.) заимствуют юнгианский принцип коллективного бессознательного, но его элементами считают не архетипы, а структуры. Структуры истолковывается как «совокупность отношений, которые остаются устойчивыми на протяжении длительного времени или в различных регионах мирах». Являясь бессознательными механизмами, «эти структуры регулируют всю духовно-творческую деятельность человека».
Эти структуры являются общечеловеческими универсалиями, всеобщими законами и схемами деятельности интеллекта. Благодаря тому, что в основании культуротворческой деятельности человеческого духа лежат универсальные структуры, в существующих формах культуры, а также в культурах различных народов, регионов и т. д. можно выделить инвариантные структуры. Эти инвариантные структуры можно представить как знаки, а «составленные» из них явления культуры — как тексты. Эти тексты, благодаря тому, что при их построении используются одни и те же знаковые средства, перевести как на язык других форм культуры, так и на языки других культур и, соответственно, понять их.
Эта универсальность структур, универсальность правил их перевода и построения позволяет изучать явления культуры с помощью рациональных методов, прежде всего с помощью методов лингвистического анализа. Таким образом, структуралистский подход позволяет преодолеть описательность в культурологическом анализе и поставить исследование культуры на строго научную основу.
Заключение
Проблема соотношения рационального и иррационального рассматривалась в трех различных аспектах. В результате можно сделать следующие выводы.
В-первых, поскольку культурология является наукой (по крайней мере, претендует на это), она стремится к обоснованности и воспроизводимости результатов своего исследования, что предполагает в том числе использование таких методов, которые позволяли бы не только получать знания о явлениях культуры, но и выражать их в общедоступной форме.
Однако, во-вторых, подобно любой другой науке, культурология имеет в своем основании некоторые принципы, которые в рамках самой культурологии остаются нерационализируемыми, а осмысливаются только на метанаучном уровне. В то же время, эти принципы в том числе формируют культурологию как науку, т. е. форму рационального познания.
В-третьих, в отличие от естествознания, культурология целенаправленно использует для исследования своих объектов не только рациональные, но и иррациональные методы и способности — понимание, воображение, интуицию и др. В то же время, результаты применения этих методов преобразуются в общедоступные и потому рациональные формы.
В-четвертых, предметом культурологического анализа могут быть как рациональные, так и иррациональные, бессознательные механизмы, структуры и явления культуры. При их исследовании необходимо учитывать такой их характер. В то же время, их исследование возможно и посредством рациональных методов.
Иконникова С. Н. История культурологии: идеи и судьбы. — СПб.: Лань, 1996. — 213 с.
Культурология: Учебник / Под. ред. Ю. Н. Солонина, М. С. Кагана. — М.: Высшее образование, 2007. — 566 с.
Культурология: Курс лекций / Под. ред. А. А. Радугина. — М.: Центр, 1996. — 400 с.
Микешина Л. А. Философия познания. Полемические главы. — М.: Прогресс-традиция, 2002. — 624 с.
Философия культуры: Становление и развитие. — СПб.: Лань, 1998. — 448 с.
Культурология: Учебник / Под. ред. Ю. Н. Солонина, М. С. Кагана. — М.: Высшее образование, 2007. — С. 60.
Культурология: Учебник / Под. ред. Ю. Н. Солонина, М. С. Кагана. — М.: Высшее образование, 2007. — С. 62.
Философия культуры: Становление и развитие. — СПб.: Лань, 1998. — С. 195.
Иконникова С. Н. История культурологии: идеи и судьбы. — СПб.: Лань, 1996. — С. 115.
Культурология: Курс лекций / Под. ред. А. А. Радугина. — М.: Центр, 1996. — С. 59.
