Правящая элита в системе экономических отношений

Он возвышается над всеми ветвями власти, подавляет их чрезвычайной обширностью своих полномочий. Тем самым, утверждает депутат Государственной Думы СЮ. Глазьев, положение представительной власти сведено «до чего-то вроде политического клуба по обсуждению законодательных инициатив»; ее влияние на формирование государственной политики «крайне незначительное».

Однако такая характеристика статуса и компетенции Президента РФ разделяется не всеми. Многие политики придерживаются мнения о неприемлемости для реформируемой России парламентской и предпочтительности президентской формы правления.

Социально-политическая сущность сложившегося ныне положения состоит в другом. Добившись конституционного закрепления обширных президентских полномочий и сделав упор на усиление исполнительной власти с ее мощным бюрократическим аппаратом, новая политическая элита фактически реализовала идею президентской формы правления, получившей название «президентско-парламентской» или «полупрезидентской». В стране формируется так называемая управляемая демократия с мягким авторитарным режимом, причем формируется вполне легитимно, в условиях многопартийности, открытого политического противоборства и идейного плюрализма.

Несмотря на эти разночтения, в России идет активный процесс формирования парламентаризма. Мы ушли от советского парламента в форме конвента к профессиональному парламентаризму; от соединения законодательной и исполнительной власти — к их разделению; от интеграции политики и управления — к их дифференциации; от аморфного собрания депутатов Верховного Совета СССР — к четко структурированной по депутатским фракциям Государственной Думе; от работающего по системе кратковременных сессий с формальным участием депутатов в законотворческом процессе — к постоянно действующему на профессиональной основе парламенту; от формально двухпалатного — к фактически двухпалатному парламенту; от решающей роли чиновников в разработке законов — к государственной службе в парламенте.

Парламент и парламентаризм в современной России пока далеки от совершенства. Их формирование идет трудно и не без противоречий в сложных, разновекторно развивающихся кризисных условиях. Становлению парламентаризма препятствуют неутихающее соперничество между различными ветвями власти и элитными группами (такого мнения придерживались 57,9% из 475 опрошенных в марте 1999 г. в качестве экспертов депутатов и государственных служащих, работающих в органах государственной власти федерального и регионального уровней), отсутствие в стране прочных традиций парламентаризма (53,5%), недостаточность конституционных полномочий парламента (30,5%), неразвитость политических партий и движений (30%). В деятельности самого парламента политические функции нередко доминируют над законодательными, превращая его в арену бурных идейно-политических дискуссий и столкновений. Начинает действовать закон бумеранга: результат действий оказывается прямо противоположным декларируемым намерениям. Инициативы парламента воспринимаются с недоверием и наталкиваются на серьезное противодействие со стороны общества. В массовом сознании складывается стереотипное восприятие парламентариев не как конструктивной, а как разрушительной и очень обременительной государственной надстройки, являющейся дополнительным источником социальной напряженности.

В этом состоит главная трудность становления нынешней российской системы парламентаризма — парламентаризма демократического и профессионального, способного противостоять авторитарным тенденциям и развивать умения находить взвешенные решения в рамках установленных законом «правил игры», сокращать расстояние между властью и обществом, помогать массам усвоить долговременную пользу социального сотрудничества, разумности поиска компромисса и консенсуса по всем социальным проблемам.

Таким образом, исходя из сказанного можно заключить, что парламент — это:

а) особый социальный институт реализации законодательно-представительных полномочий государства, главная задача которого — конструирование единого, органически сплоченного и рационально управляемого правового пространства. Он создается обществом, служит интересам общества, находится под его контролем и призван противостоять тоталитаристским и авторитарным тенденциям, направлять усилия аппарата управления на удовлетворение интересов людей;

б) особый вид социально-политической практики. Парламентская деятельность — это разновидность труда в системе органов государственной власти, которая заключается «в практическом осуществлении государственных функций» по созданию политических, правовых, духовно-нравственных условий для реализации рациональных интересов, законных прав и свобод граждан, для их безопасности и достойной жизни. Истинно демократически построенная парламентская власть создает законы в интересах человека. «Закон в его подлинном смысле представляет собой не столько ограничение, сколько направление для свободного и разумного существа в его собственных интересах».

Парламентская деятельность — это не только ответственное проявление человеческой трудовой активности, а особая публичная политическая деятельность, требующая высокой общей культуры и специальных знаний, особого таланта и способностей, особого статуса, четкого определения прав и полномочий в системе реализации компетенции представительного и законодательного органов государственной власти;

в) особый вид социально значимой правовой деятельности, которую осуществляет особый социальный слой избранных народом или назначенных по особой процедуре должностных лиц, со своими корпоративными интересами и запросами, своим образом жизни и менталитетом. Депутатский корпус — это социальное сообщество специальным образом отобранных, профессионально подготовленных и наделенных соответствующими полномочиями и правами представителей общества дога успешного осуществления законодательных функций. Отсюда и характерные черты такого сообщества: обладание реальной властью и реальной возможностью реализовать свои знания, способности и интересы; организованность и возможность соприкасаться с людьми самого высокого социального статуса; более фундаментальный по сравнению с остальной массой населения уровень образованности и возможность непрерывного профессионального роста.

Процессы элитообразования в контексте «центр-регион»

Местные выборы 1996 г., несомненно, вывели проблемы взаимоотношений региональных и центральных правящих элит на авансцену реальной политики.

Именно развитие системы отношений федеральных и региональных элитных групп является определяющим при характеристике современного этапа трансформации правящего класса. При этом ключевыми тенденциями являются: восстановление аппаратного господства, интеграция политических и экономических группировок, продолжающиеся процессы регионализации элит. Консолидация нового правящего класса осуществляется в первую очередь на региональном уровне, именно здесь наиболее ярко проявляются названные тенденции. Именно региональные элиты выступают в системе взаимоотношений с Центром в роли посредующего субъекта, за контроль над которым идет серьезная борьба партий и политиков в Москве.

В литературе справедливо указывается, что доминирующая роль в российском госаппарате принадлежит системе неформальных связей и ценностей. Важнейшей составляющей сегодняшнего административного процесса в России являются клиентарные связи (отношения личной преданности и покровительства), которые: 1) пронизывают практически весь аппарат; 2) оказывают решающее влияние на карьеру чиновника; 3) определяют путь разрешения конфликтов; 4) воспринимаются большинством управленцев как нормальные, естественные условия аппаратной деятельности. В результате доминирующим типом политического господства в современной России являются «клиентарные бюрократии». Важно отметить, что множественное число при употреблении данного термина является принципиальным, так как подчеркивает сильно выраженную тенденцию к «приватизации» государства различного рода аппаратными «партиями» как в Центре, так и в регионах.

С другой стороны, ключевое значение в трансформации правящего класса приобретают процессы интеграции политических и экономических элитных групп, изменения в системе отношений «власть-собственность». В процессе реформ жестко иерархическую систему управления экономикой сменил административный (бюрократический) рынок. Данная система построена на обмене материальными ценностями, властью, престижем (то есть, в терминах Бурдье, символическими капиталами), осуществляемом как отдельными лицами, так и органами власти, бюрократическими корпорациями.

В этом смысле, с точки зрения рассматриваемой системы отношений «Центр-регион», наибольшую остроту сегодня приобрели разногласия, связанные с вопросами разграничения предметов ведения и полномочий, прав собственности между регионами и Центром, а также формированием экономической политики государства в целом. Данные проблемы являются точкой преломления интересов, с одной стороны, центральной и региональных элит, а с другой — экономических субъектов и территорий. В конечном счете, речь идет о реализации той или иной модели интеграции политических и экономических элитных групп в процессе консолидации нового правящего класса.

Особая роль экономических противоречий в системе отношений федеральных и региональных правящих групп связана с тем, что через центральные правительственные органы и систему личных взаимосвязей на уровне федеральной правящей элиты некоторые «трансрегиональные» экономические субъекты имеют возможность осуществлять свое политическое влияние в регионе. К тому же, в условиях возрастания политической самостоятельности регионов центральные власти в последнее время все чаще были весьма ограничены в своем влиянии на местные власти, а региональный политический процесс оказывался полностью монополизирован местной правящей элитой. Экономический канал давления на администрацию региона становился определяющим. Само политическое проникновение центральных властей в регион возможно сегодня, в первую очередь, благодаря контролю над экономическими и финансовыми ресурсами и решениями. Альянс же между предприятиями, отраслями, иными экономическими субъектами и центральной политической элитой является наиболее эффективным способом реализации такой стратегии.

Ранее элитные группы федерального Центра, при поддержке заинтересованных экономических структур, могли также весьма активно использовать свои полномочия по замещению должностей в региональных органах исполнительной власти. Именно поэтому региональные элиты начали все более настойчиво выдвигать требования выбирать, а не назначать губернаторов краев и областей. Очевидно, что нежелание Центра проводить всенародные выборы глав администраций, тем более, до завершения президентской избирательной кампании, было вызвано, в частности, опасениями достижения местными властями излишней как политической, так и экономической самостоятельности, которая была бы подкреплена соответствующим мандатом. Тем самым, фактор региональных выборов и, главное, их исход обозначили сегодня некие «рамочные значения» для многих политических и экономических процессов, как на уровне территорий, так и в масштабах страны. Это значит, что в результате местных выборов появляется возможность, с одной стороны, ограничивать возможности тех или иных политических трансформаций, а с другой — задавать темпы их реализации.

Таким образом, все более очевидно, что установка региональных правящих элит на политическую самостоятельность от Центра, которая или уже в основном достигнута, или как раз и обреталась в ходе и после нынешних выборов, сменяется теперь акцентом на достижение экономической самостоятельности. Однако последняя чаще понимается не как формирование закрытого и самодостаточного рынка, но как овладение контролем над экономическими ресурсами и экономическими решениями.

Достижение подобной цели может привести к двум последствиям. Во-первых, интеграция политических и экономических элитных групп будет осуществлена прежде всего и в основном на региональном уровне. Во-вторых, процесс консолидации нового правящего класса не сможет быть обеспечен в масштабах всей страны. Важно подчеркнуть, что ключевой особенностью нового российского правящего класса является то, что он представляет собой конгломерат закрытых и во многом самодостаточных региональных структур. При этом федеральная правящая элита не только не консолидирована, но не является объединяющей суперструктурой правящего класса в масштабах всей страны. В этих условиях разрушительный потенциал процессов дезинтеграции и сегодня компенсируется почти исключительно незаинтересованностью именно экономических элит в разрушении экономической инфраструктуры и ее регионализации.

Характеристика современного этапа регионального развития как системы отношений, основанной на политизации регионами собственных экономических требований, тем не менее, недостаточна. Стремление местных элит приобрести вслед за политической также и экономическую самостоятельность сталкивается с фактом все большего умножения и дифференциации как федеральных, так и региональных элитных групп, участвующих в определении тенденций и характера развития тех или иных территорий.

Завершение президентской избирательной кампании привело к увеличению количества акторов в системе взаимоотношений «центр-регион». Итоги президентских выборов (в ходе которых был обеспечен относительно высокий уровень интеграции внутри центральной правящей элиты) позволяют различным политическим и экономическим субъектам общенационального масштаба, после во многом вынужденного этапа предельной мобилизации и единства, максимально расширить свои усилия по реализации собственных интересов в регионах. Очевидно, что снятие общей задачи влечет за собой все более внятную артикуляцию частных интересов, в том числе и в ходе местных выборов. Внутреннее согласие относительно правил игры фиксирует в качестве поля свободных действий прежде всего именно регионы. Иначе говоря, происходит вынос разногласий вовне.

Аналогичные процессы происходят в регионах, где в ходе местных выборов в основном достигнута консолидация власти. Однако появление множества субъектов региональной политики, часть которых неизбежно оказывается отстраненной от власти, делает весьма актуальным тот же принцип выноса силы и разногласий вовне. Региональным элитам образ Центра-«врага» нужен для внутренней консолидации власти, дискредитации внутрирегиональной оппозиции, переориентации каналов общественного недовольства. Реализация данной стратегии означает сохранение стабильности на данной территории и устойчивость системы распределения региональной власти.

Таким образом, в обоих случаях своеобразный «внешний авторитаризм» подразумевает внутреннее единство и стабильность различных элитных групп, а также поддержание как таковой системы баланса сил и интересов как в Центре, так и на местах.

Заключение

Итак, в данной работе мы рассмотрели общее понятие элиты, ее структуру, типологию. Выявили особенности и отличительные черты правящей элиты в современной России.

Одними из главных проблем в контексте правящей элиты в системе экономических отношений нам показались следующие: становление новой правящей элиты, складывающиеся отношения между центром и регионом.

Итак, смена направления складывания новой правящей элиты. Если раньше подобные трансформации, как правило, инициировались Центром, а иногда и непосредственно проводились сверху, то теперь происходит самоорганизация региональных элит. На смену «отстраненности» от Центра приходит стратегия, направленная на завоевание инициативы в формировании его правящей элиты. Учитывая это последнее обстоятельство, можно говорить о том, что политическое развитие в российских регионах носит сегодня не только и не столько догоняющий, но, в определенном смысле, и опережающий характер по отношению к федеральному уровню.

Ключевым моментом в дальнейшей трансформации правящих элит становится сегодня и противоречие между поколениями внутри российской политической элиты.

Помимо увеличения числа «политических терминалов» еще более существенной и масштабной тенденцией регионального развития становится разрастание количества участников политики на региональном уровне и в системе отношений «Центр-регион», а также изменение самого характера региональной политики. Бывшее единое политическое пространство до сих пор продолжает делиться на части, объем которых пропорционален задачам выживания и последующего развития. При этом, однако, уже сегодня достигается, как представляется, предельный уровень сегментации этого пространства, когда еще возможно сохранение его как единого.

Таким образом, проблема нового периода — это уже вопрос реинтеграции единого пространства, где федеральный Центр готов применить самые разнообразные средства, ставя в том числе вопрос о необходимости пересмотра всей системы региональной политики, вплоть до прямых административно-территориальных преобразований. Наиболее значимым является то, что политическое пространство может не только делится, но и реинтегрироваться в территориальные суперсистемы в соответствии с задачами выживания и развития.

Литература

Благоволим С. Бедная Россия // Независимая газета. — 1999. 26 нояб.

Блондель Ж. Политическое лидерство. — М., 1992.

Гаман О. В. Политические элиты: эволюция теоретических концепций. — М., 1996.

Гаман-Голутвина О. В. Террариум единомышленников// Независимая газета. 1999. 2 июня и др.

Ильин М.В., Коваль Б. И. Личность в политике: «кто играет короля?» // Полис. — 1991. — № 6. — С.

138.

История и современные проблемы общества и человека: Сб. науч ст. / ВГПУ. -

Волгоград: Перемена, 1995. — 80 с. (Сер. Философские беседы.)

Локк Дж. О государственном правлении //Избр. философ, произв.: В 2 т. — М., 1960. — Т. 2.

Миллс Р. Властвующая элита. — М., 1959.

Оценки политической ситуации и институтов государственной власти. Социология власти // Информационно-аналитический бюллетень РАГС. — 1999. — № 2−3. — С. 41.

Политическая социология / Под ред. Чл.-корр. РАН Ж. Т. Тощенко — М., «Юнити», 2002.

Политология. Справочник студента. — М.: Филологическое общество «СЛОВО», 000 «Фирма «Издательство ACT» «, 1999.

Политология: Учебник Российской академии гос. службы при Президенте РФ. — М., Изд-во РАГС, 2002.

Тощенко Ж. Как же назвать тех, кто правит нами? // Независимая газета. 1998. 30 дек.

Политическая социология / Под ред. Чл.-корр. РАН Ж. Т. Тощенко — М., «Юнити», 2002. С.

334.

Политическая социология / Под ред. Чл.-корр. РАН Ж. Т. Тощенко — М., «Юнити», 2002. С.

335.

Политология, Учебник Российской академии гос. службы при Президенте РФ. — М., Изд-во РАГС, 2002

Политология, Учебник Российской академии гос. службы при Президенте РФ. ;

М., Изд-во РАГС, 2002.

Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959. С. 25—27.

Политология, Учебник Российской академии гос. службы при Президенте РФ. ;

М., Изд-во РАГС, 2002.

Политическая социология / Под ред. Чл.-корр. РАН Ж. Т. Тощенко — М., «Юнити», 2002. С. 340 — 341.

Блондель Ж. Политическое лидерство. М., 1992. С.

10.

Гаман О. В. Политические элиты: эволюция теоретических концепций. М., 1996. С. 22.

Оценки политической ситуации и институтов государственной власти. Социология власти // Информационно-аналитический бюллетень РАГС. — 1999. — № 2−3. — С. 41.

Власть. — 2000.— № 6. — С. 8.

Политическая социология / Под ред. Чл.-корр. РАН Ж. Т. Тощенко — М., «Юнити», 2002. С.346−348.

Ильин М.В., Коваль Б. И. Личность в политике: «кто играет короля?» //Полис. 1991.№ 6.С.

138.

Оценки политической ситуации и институтов государственной власти. Социология власти //Информационно-аналитический бюллетень РАГС. — 1999. — № 2−3. — С. 41.

Парламентская демократия и федерализм в России и Германии. Опыт совместного исследования российских и германских ученых. — Москва — Мюнхен — Вюрцбург, 1999. — С. 16.

Локк Дж. О государственном правлении //Избр. философ, произв.: В 2 т. — М., 1960.

— Т. 2. — С. 34.