Пакистан заинтересован в интеграции с центрально-азиатскими государствами, интенсификации всесторонних политико-экономических отношений с регионом. В связи с этим, одним из приоритетов для ИРП остается формирование транспортных связей с Центральной Азией, где особое внимание Исламабад обращает на создание магистральных путей сообщения через Афганистан.
Однако осуществлению желания проводить активную политику в регионе мешают материально-финансовые трудности, отсутствие внутриполитической стабильности, продолжающаяся конфронтация с Индией, значительная вовлеченность в афганский конфликт. Кроме того, данные моменты подрывают и международную репутацию Пакистана, не позволяя заручиться поддержкой мирового сообщества для осуществления крупных политических шагов в центрально-азиатском направлении В этих условиях Пакистан продолжает демонстрировать выбор идеологической и силовой политики в регионе, что является деструктивным фактором как для самого Пакистана, так и для региона в целом. Важным элементом его неполитической активности в Центральной Азии является афганское направление, которое напрямую связано с ролью движения Талибан, антииндийской линией, а также в некоторой степени политикой США по изоляции Ирана. В этой связи, определенные круги в Пакистане, следующие логике геополитических интересов, продолжают использовать талибов в качестве основного и перспективного инструмента своего влияния в регионе.
Кроме того, современная обстановка в Пакистане продолжает характеризоваться тенденцией возрастания исламского влияния в стране, чему в немалой степени способствуют афганские радикалы. Причем, исламский подход получает свое развитие в качестве альтернативы существующим кризисным явлениям не только в экономике, но и в политической жизни ИРП на фоне дискредитации идеи построения светского государства и размаха коррупции в структурах государственного управления.
Таким образом, современная кризисная ситуация в Афганистане остается существенным барьером на пути установления прямых связей между Пакистаном и центрально-азиатскими государствами. Сохраняющаяся здесь нестабильность и усиливающееся исламско-экстремистское давление на страны Центральной Азии препятствуют налаживанию полноценных пакистано-центральноазиатских связей, обрекают их на застой, делают неясной перспективу и угрожают Пакистану изоляцией.
Еще одним важным фактором, осложняющим ситуацию во всем центрально-азиатском регионе является то, что у Пакистана отсутствует ядерная доктрина как таковая. Это, несомненно, настораживает и Россию, и США, и региональных акторов международных отношений. Ибо на фоне наращивания вооружений, военной силы и приобретения ракетно-ядерного оружия усугубилась проблема региональной безопасности, также была поставлена под угрозу и глобальная безопасность. Помимо нарушения глобальной и региональной безопасности — ядерное оружие в Индии и Пакистане является еще и нарушением международного режима нераспространения ядерного оружия. Можно утверждать, что превращение этих стран в ядерные державы обострило дальнейшее развитие обстановки на субконтиненте, перевело отношения между Индией и Пакистаном на качественно новый уровень. Наличие ядерного оружия в их военных арсеналах усугубило опасность возникновения первой в мире войны на локальном уровне с применением ядерного оружия.
Любую доктрину можно определить как набор принципов, сформулированных и применяемых для конкретной цели. При этом этот набор принципов работает как раз для достижения желаемой цели или назначения. Эти принципы могут, конечно же, разделяться и поддерживаться как справедливая вера или догма, приемлемая для большинства людей, имеющих к ним отношение. Любая ядерная доктрина будет последовательно состоять из набора принципов, правил и инструкций по применению или неприменению ядерного оружия или других систем, которые ассоциируются с этим оружием.
В этом отношении, после индийских и пакистанских ядерных испытаний в мае 1998 г. в Пакистане, в отсутствие какой-либо формализованной ядерной доктрины, возникли следующие ключевые принципы, которые, взятые вместе, можно рассматривать в качестве пакистанской ядерной протодоктрины:
• минимальное убедительное ядерное сдерживание, сконцентрированное на Индии;
• принцип массивного возмездия;
• политика применения ядерного оружия первыми;
• эквивалентное нацеливание ядерного оружия;
•децентрализованная структура ядерного командования и управления (контроля).
Не имея четко сформулированной ядерной доктрины в виде официального документа, Пакистан придерживается вышеупомянутых принципов. О его ядерной политике можно также судить по высказываниям и интервью официальных лиц, включая президента страны, и высокопоставленных пакистанских военных. Опираясь на принцип применения ядерного оружия первыми, в отличие от Индии, которая заявила, что не будет применять ядерное оружие первой (против неядерных стран), Исламабад сформулировал четыре основных фактора, при которых Пакистан применит ядерное оружие против Индии:
• конвенциональное или ядерное нападение Индии на Пакистан и захват ею большей части территории Пакистана (пространственный порог);
• уничтожение Индией большей части наземных или воздушных сил Пакистана (военный порог);
• нанесение Индией значительного экономического ущерба Пакистану или экономическая блокада, устроенная Индией Пакистану (экономическое удушение);
• осуществление Индией политической дестабилизации или крупной диверсии внутри страны (внутренняя дестабилизация).
Следует отметить, что Складывающаяся в Пакистане обстановка не исключает попадание ядерного оружия в руки экстремистов, террористов, исламских радикалов или радикально настроенных пакистанских военных, с ненавистью относящихся к западным ценностям в целом и к политике США в частности.
Если ранее ядерная проблематика рассматривалась лишь в контексте возможного противостояния с Индией и риска перерастания ограниченной локальной войны в крупный конфликт с применением обеими сторонами ядерного оружия, то к концу 2000;х годов характер угроз существенным образом изменился: первые успехи начавшейся в октябре 2001 года контртеррористической операции в Афганистане сменились чередой поражений коалиционных войск, ростом влияния талибов и Аль-Каиды и разрастанию войны в соседний пакистанский Пуштунистан. Целый ряд факторов повлиял на ухудшение ситуации в середине — второй половине 2000;х годов: возрождение афганских талибов, укрепление ячеек Аль-Каиды на границе Афганистана и Пакистана, а также появление пакистанского крыла движения Талибан.
При этом, став де-факто ядерными державами, Индия и Пакистан категорически отказываются вступить в ДНЯО (Договор о нераспространении ядерного оружия) в качестве неядерных государств, настаивая на включении их в число участников «ядерного клуба»
Здесь, в непосредственной близости к границам России и государств Центральной Азии, в результате тесного переплетения и столкновения интересов США, КНР и РФ — членов «ядерного клуба» и двух «де-факто» ядерных держав, Индии и Пакистана, складывается зона ядерной нестабильности, оказывающая негативное воздействие на состояние международной безопасности в целом, и на обеспечение российских национальных интересов — в частности. Таким образом, в системе ядерного сдерживания центрально-азиатского региона основным элементом нестабильности является Пакистан как государство, чья основанная на доктрине «первого ядерного удара» (основного элемента его ядерной доктрины) оборонная стратегия не сковывает, а наоборот, стимулирует склонность его политического руководства к балансированию на грани войны.
Россия в налаживании политического сотрудничества с Пакистаном должна постоянно учитывать тот факт, что основой ядерной доктрины Исламабада является принцип применения ядерного оружия первыми. Поэтому при любой конфликтной или кризисной ситуации в регионе между Индией и Пакистаном она из конвенциональной может очень быстро перерасти в конфликт с применением ядерного оружия, что создает реальную угрозу обеспечению национальной безопасности РФ на южных рубежах СНГ и РФ. Это должно приниматься во внимание при обсуждении и формализации роли и характера ядерного оружия в военной доктрине РФ.
В качестве рекомендации для российских организаций, занятых выработкой политики в отношении Пакистана и Индии, как представляется, разумно предложить Индии и Пакистану по дипломатическим каналам регулярные консультации экспертов соответствующих МИДов по ядерному оружию в рамках Россия — Индия и Россия — Пакистан с целью передачи накопленного Россией опыта по взаимному ядерному сдерживанию с учетом ядерной и конвенциональной асимметрии, существующей между двумя региональными антагонистами. К этому процессу могут подключиться и специалисты по ядерному оружию США.
Заключение
Уникальность расположения Центральной Азии на пересечении евразийских геополитических связей, тенденция усиливающегося взаимодействия здесь мировых и региональных держав предопределяет, что регион можно справедливо считать одним из главных звеньев безопасности на постсоветском пространстве и, в целом, выделить в качестве своеобразного элемента стабильности в Евразии.
Подходы к Центральной Азии со стороны России, США, ЕС, Пакистана, Ирана и других региональных игроков будут продолжать основываться на принципе геополитического регионализма, а также стремлении максимально использовать свои внутренние и внешние ресурсы для закрепления в регионе.
К сожалению, отдельные факторы будут продолжать демонстрировать выбор непопулярных в современном мире, но действенных инструментов политики, таких как силовой и идеологический подходы.
Одним из главных условий стабильности в регионе является тенденция к дальнейшей внутрии межрегиональной интеграции и сотрудничеству.
Продолжение гонки ракетно-ядерных вооружений в регионе создает определенную угрозу национальной безопасности России, и ее партнеров в Центральной Азии, а также ограничивает возможность внешнеполитических маневров России в Южной Азии. Перед Россией возникают задачи адекватного реагирования на возможные последствия наращивания ракетно-ядерного потенциала в регионе. При любых вариантах будущего взаимодействия в регионе необходимо исходить из того факта, что в нем есть государства, обладающие ядерным оружием.
Арбатов А. СНВ-3 дает России престиж и рычаги влияния // Известия. — 2010. — 25 января.
Арбатов А. Г. Ядерные силы: стратегия, достаточность, состав //Независимая газета. — 1994. — 8 декабря.
Более безопасный мир: наша общая ответственность: Доклад Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам генеральному секретарю ООН. — М, 2004.
Войтоловский Ф. Проблематика Глобального Управления в Западной политологии//Международные процессы.- 2009. — № 1(19). -Режим доступа:
http://www.intertrends.ru/seventh/004.htm.
Грин С. «Перезагрузка» год спустя: достижения и перспективы в российско-американских отношениях. — Режим доступа:
http://www.carnegie.ru/events/?fa=2881.
Джерелейко Р. Ядерный потенциал Пакистана // Военное обозрение. — 2011. — 21 ноября. — Режим доступа:
http://topwar.ru/8596-yadernyy-potencial-pakistana.html.
Джозеф Най. Будущее американской власти: доминирование и упадок в перспективе // Россия в глобальной политике. — 25.
12.2010. URL://
http://www.globalaffairs.ru/number/Buduschee-amerikanskoi-vlasti-15 053.
Ивашов Л. Возвращаясь к Договору СНВ-3 // Независимая газета. — 2010. — 24 сентября.
Клименко А. Стратегия развития ШОС: проблема обороны и безопасности. — М., 2009.
Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатический вестник. — 2000. — № 8.
Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Дипломатический вестник. — 2000. — № 4.
Лукин В. П. Мы оказались в очень плохой геополитической ситуации //Независимая газета. — 1995. — 14 марта.
Макнамара Р. Путем ошибок — к катастрофе. Опыт выживания в первом веке ядерной эры. — М., 1988.
Михеев В. В. Проблемы становления Шанхайской организации сотрудничества и взаимодействия России и Китая в Центральной Азии. — М., 2005.
Морозов Ю. В. Влияние военной политики США на обеспечение стабильности в Центральной Азии и на национальные интересы России в регионе // Россия и Америка в XXI веке. Электронный журнал. — 2010. — № 2. — Режим доступа:
http://www.rusus.ru/?act=read&id=194.
Мухаев Р. Т. Политология — М., 2009.
Парамонов В. Геополитика и Центральная Азия. — Режим доступа:
http://www.irex.ru/press/pub/polemika/05/par.
Рогов С. М. Американское лидерство в многополярном мире // Независимое военное обозрение. — 2010. — 6 ноября.
Сотников В. И. Ядерная доктрина Пакистана. — 2009. — 25 марта. — Режим доступа:
http://www.iimes.ru/rus/stat/2009/25−03−09.htm.
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года // Российская Газета. — 2009. — № 88. — 19 мая.
Тимербаев Р. М. Режим ядерного нераспространения на современном этапе и его перспективы // Научные записки ПИР-Центра: национальная и глобальная безопасность. — 2004. — № 1 (25) — октябрь.
Тренин Д. Третья попытка // ИНОСМИ. — 2010. — 13 мая.
Шаклеина Т. В чем «призвание» Америки? // Международные процессы. Журнал теории международных отношений и мировой политики. — 2003. — № 5. — Режим доступа:
http://www.intertrends.ru/five/003.htm#26.
Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссии в политико-академических сообществах России и США (1991;2002). — М., 2002.
Ядерное оружие после «холодной войны» / Под ред. А. Арбатова и В. Дворкина. — М., 2006.
Brzezinski Zb. A Geostrategy for Eurasia // Foreign Affairs. — 1997. — September/October.
National Security Strategy of the United States 2010. — P. 1. — Режим доступа: www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf.
Prestre Philippe. Role quests in the post-cold war era: foreign policies in transition/ - Montreal. McGill-Queen's University Press. — 1997. — P. 65.
Talbott S. The Great Game is Over // Financial Times. — 1997. — 1 September.
Weir F. and Hey R. Arms Deal Rattles Cold Warriors //Christian Science Monitor. — 2001. — July 27.
См., в частности Макнамара Р. Путем ошибок — к катастрофе. Опыт выживания в первом веке ядерной эры. — М., 1988.
Мухаев, Р. Т. Политология — М., 2009. — С. 47.
Более безопасный мир: наша общая ответственность: Доклад Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам генеральному секретарю ООН. — М, 2004.
Ядерное оружие после «холодной войны» / Под ред. А. Арбатова и В. Дворкина. — М., 2006. — С. 25.
Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатический вестник. — 2000. — № 8.
Клименко А. Стратегия развития ШОС: проблема обороны и безопасности. — М., 2009. — 204.
Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Дипломатический вестник. — 2000. — № 4.
Prestre Philippe. Role quests in the post-cold war era: foreign policies in transition/ - Montreal. McGill-Queen's University Press. — 1997. — P. 65.
Войтоловский Ф. Проблематика Глобального Управления в Западной политологии//Международные процессы.- 2009. № 1(19). URL://
http://www.intertrends.ru/seventh/004.htm.
Weir F. and Hey R. Arms Deal Rattles Cold Warriors //Christian Science Monitor. — 2001. — July 27.
Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссии в политико-академических сообществах России и США (1991;2002). — М., 2002. — С. 275.
Арбатов А. Г. Ядерные силы: стратегия, достаточность, состав //Независимая газета. — 1994. — 8 декабря.
Лукин В. П. Мы оказались в очень плохой геополитической ситуации //Независимая газета. — 1995. — 14 марта.
Ивашов Л. Возвращаясь к Договору СНВ-3 // Независимая газета. — 2010. — 24 сентября.
Арбатов А. СНВ-3 дает России престиж и рычаги влияния // Известия. — 2010. — 25 января.
Тренин Д. Третья попытка // ИНОСМИ. — 2010. — 13 мая.
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года // Российская Газета. — 2009. — № 88. — 19 мая.
Тимербаев Р. М. Режим ядерного нераспространения на современном этапе и его перспективы // Научные записки ПИР-Центра: национальная и глобальная безопасность. — 2004. — № 1 (25) — октябрь.
Грин С. «Перезагрузка» год спустя: достижения и перспективы в российско-американских отношениях. — Режим доступа:
http://www.carnegie.ru/events/?fa=2881.
National Security Strategy of the United States 2010. — P. 1. — Режим доступа: www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf.
Рогов С. М. Американское лидерство в многополярном мире // Независимое военное обозрение. — 2010. — 6 ноября.
Джозеф Най. Будущее американской власти: доминирование и упадок в перспективе // Россия в глобальной политике. — 25.
12.2010. URL://
http://www.globalaffairs.ru/number/Buduschee-amerikanskoi-vlasti-15 053.
Шаклеина Т. В чем «призвание» Америки? // Международные процессы. Журнал теории международных отношений и мировой политики. — 2003. — № 5. URL://
http://www.intertrends.ru/five/003.htm#26.
Морозов Ю. В. Влияние военной политики США на обеспечение стабильности в Центральной Азии и на национальные интересы России в регионе // Россия и Америка в XXI веке. Электронный журнал. — 2010. — № 2. — Режим доступа:
http://www.rusus.ru/?act=read&id=194.
Brzezinski Zb. A Geostrategy for Eurasia // Foreign Affairs. — 1997. — September/October.
Talbott S. The Great Game is Over // Financial Times. — 1997. — 1 September.
Михеев В. В. Проблемы становления Шанхайской организации сотрудничества и взаимодействия России и Китая в Центральной Азии. — М., 2005.
Морозов Ю. В. Влияние военной политики США на обеспечение стабильности в Центральной Азии и на национальные интересы России в регионе // Россия и Америка в XXI веке. Электронный журнал. — 2010. — № 2. — Режим доступа:
http://www.rusus.ru/?act=read&id=194.
Джерелейко Р. Ядерный потенциал Пакистана // Военное обозрение. — 2011. — 21 ноября. — Режим доступа:
http://topwar.ru/8596-yadernyy-potencial-pakistana.html.
Парамонов В. Геополитика и Центральная Азия. — Режим доступа:
http://www.irex.ru/press/pub/polemika/05/par.
Сотников В. И. Ядерная доктрина Пакистана. — 2009. — 25 марта. — Режим доступа:
http://www.iimes.ru/rus/stat/2009/25−03−09.htm.
