Древнерусское ювелирное дело

Искусствоведы считают, что это христианский амулет против нечистой силы. Техника исполнения и сюжет гривен-змеевиков происходят из Византии. Такие украшения в домонгольский период на Руси встречались часто. Но в отношении «Черниговской гривны» говорят, что она выполнена особенно искусно и видимо могла принадлежать богатой, знатной персоне. Медальон нашли в 1821 г. недалеко от города Чернигова, который в древности был столицей княжества.

Надпись, указывающая на личность владельца (Василий) позволяет историкам сделать вывод, что гривна принадлежала Владимиру Мономаху, которому при крещении было дано имя Василий. Владимир Мономах был древнерусским полководцем и княжил в Чернигове. Это был сильный лидер, он оставил текст «Поучения» детям, который написан в форме мемуаров. Из текста мемуаров следует, что его любимым занятием была охота известно также, что Владимир Мономах на охоте не боялся кабаньих клыков и копыт лося. Поэтому решили, что охотясь невдалеке от Чернигова, он обронил драгоценную гривну. И благодаря этому случаю до нас дошли материальные доказательства искусности киевских мастеров древней Руси.

В Русском музее и в Государственном историческом музее хранят браслеты с изображением животных и ритуальных сцен, относящиеся к XII веку.

Предметы древнерусского ювелирного искусства не имеют авторских подписей, они анонимны.

Знаменитая полоцкая просветительница XII в. княжна-игуменья Ефросиния в 1161 г. заказала крест для вклада в основанный ею Спасский монастырь. Шестиконечный крест высотой около полуметра был сделан из кипарисового дерева и сверху и снизу закрыт золотыми пластинками, украшенными драгоценными камнями. К началу XX века почти все камни были потеряны, но известно, что их было около двух десятков.

Камни крепили в гнёздах золотых пластин, а между ними мастер вставил двадцать эмалевых миниатюр с изображением святых. Имя каждого святого прочеканено рядом с изображением. Внутри креста хранились долгое время христианские реликвии — кровь Иисуса Христа, частички мощей святых Стефана и Пантелеймона, кровь Святого Дмитрия. Святыня была обложена дополнительно серебряными с позолотой пластинками, края лицевой стороны обрамлены ниткой жемчуга. Эта величайшая святыня и признанный шедевр ювелирного искусства была утрачена во время второй мировой войны.

Нам известно из описания и рисунков креста Святой Ефросиний, что там также был текст надписи, которую оставил его создатель. Это был полоцкий мастер Лазарь Богша (м. быть Богуслав).

Авторская надпись сохранилась на кратерах — драгоценных серебряных чашах для святой воды, которые сделаны в средневековом Новгороде в XII веке. Там есть надписи, в которых сообщаются имена мастеров Косты и Братилы.

Еще одним шедевром древнерусского ювелирного дела является шлем Ярослава Всеволодовича, который сейчас хранится в Оружейной палате Московского Кремля. Железо шлема уже проржавело, но серебряные накладки до сих пор сияют на шлеме. На серебряных накладках, украшающих навершие шлема, прочеканены изображения Иисуса Христа, архангела Михаила и избранных святых. Работа принадлежит новгородским мастерам.

Шлем Ярослава Всеволодовича отца Александра Невского История самого шлема связана с важными политическими событиями. О них принято рассказывать так: «В 1216 г. на реке Липине, у Юрьева Польского, сошлись две русские рати — новгородцев и суздальцев с многочисленными союзниками. Поле битвы было обильно полито кровью ратников, принадлежавших к городам и княжествам половины Руси.

Вожди суздальцев, и среди них князь Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского, были уверены в победе. Незадолго до начала битвы Ярослав Всеволодович и его брат князь Юрий Всеволодович по древнему обычаю обменялись доспехами. Сокрушительное поражение заставило их искать спасения в бегстве с поля боя. Юрий, не помня себя от страха, снял тяжёлую кольчугу и шлем и спрятал их до лучших времён". Побеждённые остались живы и сохранили княжескую власть, однако отыскать дорогое вооружение им не удалось.

Богатые коллекции височных колец, колтов и других произведений древнерусского ювелирного искусства собраны и принадлежат Государственному Историческому музею, Оружейной палате Московского Кремля и Патриаршей ризнице.

Заключение

Украшения всегда являлись знаком-символом принадлежности к определенной культурной общности, были также символом места в складывающейся мифологической структуре бытия. Украшения могли быть знаком удачливости, оберегом, способом эту удачу привлечь, а заодно и привлечь к себе внимание представителей противоположного пола, амулетом, способным отгонять злых духов. Но, все-таки главное, ювелирные украшения это красивые вещи, которые хорошо иметь и демонстрировать окружающим. Для историков многие виды ювелирных украшений, особенно нашивные бляшки, подвески, диадемы, стали своеобразными драгоценными книгами, на которых в изобразительной форме записывались целые мифологические и литературные сюжеты.

Ювелирное искусство в Древней Руси расцвело в эпоху Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, т. е. в начале Х — ХIII столетий, до нас дошли предметы, в которых переплелись мотивы восточнославянского язычества, искусство эпохи викингов, восточные мотивы и христианские элементы.

Памятники древнерусской культуры и в частности древнерусского ювелирного искусства X—XII вв.еков представлены археологическими коллекциями и находками из раскопок поселений, городищ, могильников и кладами. Эти вещи характеризуют культуру славянских, балтских, финноязычных племен, скандинавов-викингов, как рядового населения, так и дружинников и аристократической верхушки. При изготовлении древнерусские мастера использовали различные приемы ювелирной техники — ковку, волочение, литье, чернение, позолота, скань, инкрустацию зернью, эмалирование.

Использованная литература

1. Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М, 1948. — 450 с.

2. Ляпушкин И. И. Городище Новотроицкое. МИА, № 74, 1958. С. 219−221.

3. Рябцева С. С. К вопросу о серьгах «волынского типа». // Ювелирное искусство и материальная культура. СПб.: Гос. Эрмитаж. — 1996. С. 62−65

4. Свирин А. Н. «Ювелирное искусство древней Руси IX — XVII» -М:. «Искусство». 1972. — 230 с.