Феномен межэтнического взаимодействия: Опыт постсоветского Татарстана

Межэтническое взаимодействие — фактор, не только во многом определяющий собственно этнические процессы, но и активно связанный с такими сферами жизнедеятельности как политика, экономика, социальные отношения, культура и др. Феномен межэтнического взаимодействия носит глобальный характер, учитывая, что тысячи этносов Земли объединены в немногим более чем 200 государственных образований, и абсолютное их большинство нельзя отнести к этнически однородным. Естественно, что в различных регионах Земли и в различных странах этнические факторы играют неодинаковую роль и зависит это от целого ряда обстоятельств.

Процессы межэтнического взаимодействия, происходившие в России в доперестроечный и постперестроечный периоды, уникальны и весьма поучительны. Государство, объединяющее представителей более чем 100 этнических групп, имеет богатый опыт самых различных форм межэтнических взаимоотношений, включая такие крайне негативные их проявления, как война в Чечне, осетино-ингушский конфликт и некоторые другие. На этом фоне выделяется Волго-Уральский регион и, в частности, Республика Татарстан, которая демонстрирует стабильную межэтническую ситуацию при столь сложных переплетениях этнических интересов различных групп.

В современных условиях формирования единого экономического и информационного пространства проблемы регулирования межэтнических отношений, межкультурных контактов, защиты национальных традиций приобретают особую актуальность в свете выработки и поисков адаптационных механизмов.

Проблема межэтнического взаимодействия имеет для республики, как и для всей Российской Федерации в целом, исключительную значимость, т.к. все основные аспекты экономической, политической, социальной и духовной сфер жизнедеятельности общества тесно связаны с этническим фактором.

Длительный период межэтнического общения и контактов народов привел к высокой степени интеграции и значительным культурным взаимовлияниям. Накоплен огромный исторический опыт сотрудничества народов, сформировался общий пласт культуры, который, в свою очередь, выступает сегодня фактором относительной межэтнической стабильности в данном регионе. Тем не менее, следует учитывать и то, что сфера культуры может трансформировать и аккумулировать различные виды противоречий в отдельных сферах общественной жизни.

Исключительная важность научного анализа проблемы межэтнического взаимодействия определяется тем, что именно посредством взаимодействия планируется, организуется деятельность многоэтничного сообщества. От совершенствования процессов межэтнического взаимодействия во многом зависит и будущее самого общества, уровень его целостности и степень прогрессивности.

Одним из условий изучения межэтнического взаимодействия является учет состояния массового сознания, сложившихся и доминирующих в нем оценок и представлений, связанных с проблемами в данной сфере путем мониторинга.

Объект и предмет исследования.

В качестве объекта диссертационного исследования выступают народы Республики Татарстан. Предмет исследования — межэтническое взаимодействие народов РТ. Под межэтническим взаимодействием в данной работе понимаются любые формы непосредственных или опосредованных взаимных отношений между носителями этнических характеристик, будь то на уровне личности, группы или общественного института, во всех возможных сферах (политической, идеологической, социально-экономической, культурной, языковой, религиозной, психологической), ведущие в перспективе к изменению индивидуальных и групповых характеристик вступающих во взаимодействие объектов.

Пограничье — самая отличительная черта региона, в составе которого находится Республика Татарстан. Это пограничье складывается из нескольких составляющих:

— природно-географического — здесь проходит граница двух природно-географических зон — южной тайги и лесостепи;

— расового — в регионе пролегают периферии двух больших рас (рас первого порядка), а наличие у всех местных народов значительной доли представителей лапоноидной (волжско-камской) расы создает известную однородность антропологического облика населения;

— конфессионального — соседство носителей двух мировых религийислама и православия разнообразится наличием язычества в хорошо сохранившихся формах;

— культурного — с давних пор соседствуют представители традиций оседлого лесного и земледельческого населения, с одной стороны, и кочевого скотоводческого, с другой;

— политического — наличие государственности и исторически сложившиеся формы их взаимодействия;

— этногеографического — пересечение этнических ареалов и совместное расселение различных по языку и культуре народов.

Многоэтничный состав населения республики — результат сложных исторических, демографических, социально-экономических и социально-культурных процессов. Основное этническое большинство — татары (52% населения по данным переписи 2002 г.) и русские (39% населения), которые проживают совместно с другими поволжскими народами, расселенными дисперсно в городах РТ и образующими достаточно компактные массивы в сельской местности. Это — чуваши (сосредоточены преимущественно в районах Предволжья и Закамья), марийцы и удмурты (Предкамье), мордва (поселения эрзи и мокши встречаются повсеместнокроме того, только в Татарстане проживает уникальная группа мордвы — каратаи, которые объединяют в своем этническом облике черты всех основных этнических пластов Волго.

Уралья), башкиры (восточные районы республики). Кроме этих групп в населении РТ представлены украинцы, белорусы, евреи, народы Кавказа и Средней Азии — всего представители более 70 национальностей (около 9% населения).

Хронологические рамки работы — с 1990;х гг. по настоящее время (с необходимыми историческими экскурсами в дореволюционный и советский периоды). Последнее десятилетие XX в. — качественно новый этап в развитии России в целом и отдельных ее регионов, в том числе и Татарстана. Несмотря на короткий хронологический отрезок, это десятилетие оказалось весьма неоднородным, и произошедшие в стране и республике события позволяют выделить в нем несколько этапов.

1.1990;1993 гг. — это время активных политических процессов, суверенизации, наибольшего противостояния республики и Центра и соответственно — наибольшей за весь предшествующий период межэтнической напряженности. Политическая нестабильность воспринималась тогда не менее остро, чем экономические трудности. Республика Татарстан вслед за бывшими союзными республиками одной из первых среди бывших автономий последовательно прошла все этапы процесса суверенизации. За первым шагом — принятием Декларации о независимости республики (1990 год) последовали принятие Закона о государственных языках (1992 год), принятие Конституции РТ (1992 год), проведение референдума о статусе республики и получение вотума доверия от населения (1993 год), учреждение института президентства (1993 год). Параллельно нарастали противоречия с Центром, достигшие к концу 1993 г. своего апогея.

2.1994 г. — выход из кризиса. Татарстан первым среди бывших автономных образований заявил о своем особом статусе и явился инициатором в создании прецедента двусторонней мирной договоренности с Центром: после трехлетнего переговорного процесса был подписан Договор о разделении полномочий между Российской Федерацией и Республикой Татарстан. Очень важным для развития России было то обстоятельство, что конфронтация федерального Центра и Татарстана происходила на фоне надвигавшейся войны в Чечне, но вопреки мрачным прогнозам, не получила завершения по чеченскому варианту. Напротив, Договор стимулировал создание новых принципов развития федерации, и к настоящему времени примеру Татарстана последовали многие субъекты России.

3.1995 — 1996 гг. — относительно благополучный период, и в политическом плане (после подписания Договора о разграничении полномочий республики с Центром), и в экономическом, и в состоянии межэтнических отношений.

4.1997;1999 гг. — это вновь нарастание кризисных явлений, прежде всего, в экономике и в социальной сфере. Дефолт 1998 г. нарушил устанавливающийся было баланс в экономике, несмотря на то, что Татарстан отверг методы «шоковой терапии» и осуществлял «мягкое» вхождение в рынок.

5.С 2000 г. — очередной виток на пути к стабилизации в политике и экономике в стране и республике. Подъем в экономической сфере отразился в том, что Татарстан стабильно занимает высокое место в федеральном округе по уровню жизни. В республике появились благоприятные тенденции в демографических процессах: за годы между переписями населения 1989 и 2002 гг. численность населения незначительно, но все же увеличиласьсократились показатели депопуляции, особенно у нерусских народовувеличились показатели положительного сальдо миграции.

Таким образом, в течение довольно короткого промежутка времени наблюдалось изменение внешних условий, влиявших на логику и содержание межэтнического взаимодействия в республике. Степень изученности проблемы.

Межэтническое взаимодействие — традиционный сюжет в изучении народов России. Ни одно этнографическое исследование, посвященное изучению конкретного народа, не обходилось без привлечения материалов о соседних народах, без попыток определить и разграничить явления конвергенции и взаимодействия. Такие исследования проводились и в дореволюционной России, и в первые советские десятилетия, но значительно активизировались они с начала 1960;х гг., когда этническая проблематика была признана в стране особенно актуальной. С этого времени, наряду с региональными исследованиями, стали проводиться широкомасштабные сравнительные исследования «советских наций» на обширных территориях. Исследование каждого историко-культурного региона имеет в этом отношении свои историографические традиции. Обратимся к истории изучения вопроса на территории Республики Татарстан.

Этнографическое изучение народов Поволжья, начавшись трудами первых российских академиков (И.Лепехин, Г. Миллер, П. Рычков, И. Георги), было продолжено учеными Казанского университета (К.Фукс, В. Сбоев, М. Рыбушкин, А. Щапов, И. Яковкин) и стало систематическим с момента основания в Казанском университете Общества археологии, истории и этнографии (1878 г.) и кафедры этнографии и географии (1888 г.).

Казанская губерния, образованная во второй половине ХУШ в., была самой многонациональной из всех поволжских губерний. Русские составляли здесь около 40% населения. Сложный национальный состав губернии, чересполосное расселение, проживание различных народов в рамках единых административных границ, совместная трудовая деятельность и борьба против социального гнета — все это способствовало тесному взаимному общению живущих здесь народов. «Общежитие, — писал известный краевед С. Е. Мельников, — тесно связало русских с нерусскими народами Поволжья: здесь русский мужичок говорит очень хорошо по-чувашски, а по-мордовски как бы на родном языкеравным образом чуваши, мордва говорят по-русски так хорошо, что по произношению и даже по одежде нельзя отличить в них инородцев» (Цит. по: Бусыгин Е. П., 1966, с.82). Особенно интенсивно шел культурно-бытовой обмен в смешанных в национальном отношении населенных пунктах, каковых с давних пор было много на рассматриваемой территории. Часто смешанные в национальном отношении населенные пункты делились на два и более конца, где компактно селились представители разных национальностей. Население смешанных сел и деревень, как свидетельствуют источники, жило дружно, имело общий сход. В таких поселениях выбирали общего старосту, общего пастуха, помогали друг другу в крестьянской жизни, на праздниках вместе гулялибыли отмечены и случаи межэтнических браков. Длительное хозяйственное и культурно-бытовое общение оказало влияние на быт совместно живущих народов. Обращение к этому аспекту — взаимодействию и взаимообмену — достаточно характерно для специальной литературы XIX — нач. XX вв. Известный исследователь чувашей края Н. В. Никольский, составивший программу для изучения нерусского населения Поволжья, включил в нее целый раздел с вопросами, так или иначе относящимися к сфере межэтнического взаимодействия (влияния в материальной культуре, межэтнические браки, установки на межэтнические контакты, языковые взаимовлияния и т. д.) (Никольский Н.В., 1916).

В XIX в. исследователи края сосредоточили свое внимание исключительно на нерусских народах, полагая, что русские Поволжья являются точной копией русских Центральной России и уже достаточно там изучены. «Мы не касаемся особенностей русского народа Казанской губернии, — писал известный этнограф региона А. Ф. Риттих, — так как они гораздо более разработаны, чем инородческие, отличаясь при этом весьма немногими отступлениями от нравов и обычаев внутренних губерний» (Риттих А.Ф., 1871, сс. 103−104). Вполне закономерно, что и в вопросах межэтнического взаимодействия основной акцент делался на влияние русских на другие местные народы («инородцев», как их было принято называть). Различные авторы приводили многочисленные примеры заимствования местными нерусскими народами жилищ и одежды по русскому образцу, «русскими» же названы обряды венчания и погребения (скорее, их объединяли обряды по канонам православной церкви), проникновение в речь многих русских терминов, даже терминов родства и др.

Имеются в литературе упоминания о том, что среди местных нерусских народов к концу XIX в. жители некоторых селений уже ничем не отличались от русских, забыли свой язык, о своем происхождении знали только по преданиям (Верещагин Г. Е., 1895, с.30).

Татары, несмотря на значительную культурную и конфессиональную дистанцию, также восприняли многие культурные элементы от своих иноязычных соседей. Как считал авторитетнейший исследователь татар Н. И. Воробьев, татарская культура вобрала в себя влияния самого различного происхождения. К основным формам культуры татар были извне присоединены влияния (по степени силы): «персидское, большей частью преломленное через культуру среднеазиатских турок, европейское — через русских и, наконец, финское — через мари, вотяков и мордву. Можно отметить также и китайское влияние, так как турецкие народы и культурно, и политически часто соприкасались с Китаем. Почти во всех элементах быта эти влияния сказываются в различных комбинациях, причем распутывание этих влияний в высшей степени трудно и нередко даже невозможно, настолько эти элементы сложились в одно целое, которое можно назвать казанско-татарской культурой. Трудность этнографического анализа усложняется тем, что все народы края, живя почти 500 лет вместе, в культурном отношении сильно сблизились, благодаря общности интересов и как в материальной культуре, так и в духовной, масса черт, общих всем народностям края» (Воробьев Н.И., 1925, сс. 134−135). Н. И. Воробьев отмечал следующие явления в культуре татар, явно, по его мнению, заимствованные у других народов: татарские усадьбы по размерам не отличаются от русскихрасположение построек в усадьбе специфически татарское, но в больших торговых селах этот план не соблюдается и постановка домов ведется совершенно так же, как и у русскихказакин к татарам попал, по-видимому, от русских, являясь формой служилых татар-казаков, одинакового покроя с русскими казакамикрестьяне обычно носят лапти, так называемого, татарского образца, который представляет по виду и технике изготовления упрощенный чувашский лапотьв украшениях имеется огромное число самых разнообразных влияний вплоть до китайских, масса привозных форм, причем некоторые с успехом исполняются местными татарскими и русскими ювелирами, татарские браслеты представляют типы, широко распространенные не только среди турецких народностей, но и даже у финнововощи употребляются сравнительно мало и то лишь в последнее время под влиянием русскихтатарский ткацкий станок — вполне развитой станок великорусского типа с некоторыми отличительными деталями (рама так низко, что сидеть приходится почти на полу), но совершенно не похожий ни на станок других турецких народностей, ни на финскийсельское хозяйство татарина построено в общих чертах одинаково со всеми народностями края: применяются одни и те же системы землепользования, сеются те же хлеба, употребляется тот же сельскохозяйственный инвентарь, породы скота те жедля передвижения летом служит, главным образом, телега, т.н. «черемисского» образца, отличающаяся от русской крестьянской телеги более высокой спинкой" (Там же).

Татары, в свою очередь, оказывали воздействие на своих соседей, что также отражено в краеведческой литературе. Упоминается о влиянии татарской национальной кухни на кулинарию других народов края, заимствованиях в одежде и украшениях. Особенно много упоминаний о влиянии татарского языка: некоторые группы вводили «татаризмы» в родную речь, в местах совместного расселения нетатарское население достаточно свободно владело татарским языком (Архангельский Н. 1911; Никольский Н. В., 1911; Никольский Н. В., 1925; Соколов В. Т., 1925; Евсевьев М. Е., 1925; Шестаков П. Д., 1884). У русских крестьян под влиянием татар получили широкое распространение металлообработка, ювелирное дело, обработка кожи очень высокого качества (юфти), изготовление войлока и др. (Бусыгин Е.П., 1966).

К сожалению, не обошлось без предвзятости в освещении указанных сюжетов. Как справедливо отмечал Н. И. Воробьев, «предшествующее изучение татар, ведшееся, за исключением немногих исследователей (К.Фукс), под углом необходимости доказать преимущество русской культуры над татарской, дало очень незначительные результаты для беспристрастного анализа, ибо фактов очень немного и многие из них искажены» (Воробьев, 1925, с. 167). И. Н. Смирнов, к примеру, в преамбуле к своей «Программе для собирания сведений об обрусении инородцев Восточной России» писал: «Капитальным вопросом, в разработке которого. желало бы привлечь внимание возможно большего количества работников, является вопрос об ассимиляции, обрусении местных инородцев» (Смирнов И.Н., 1892, с. 548.) Правда, чуть далее он оговаривается: «Свести в течение хотя бы целого ряда лет весь материал, который по этому вопросу предлагает литература и жизнь, является существенно важным в виду тех рискованных общих заключений, которые даются об ассимиляционной способности русского народа на основании нескольких частных и недостаточно исследованных фактов» (там же). Генеральная идеологическая установка отразилась в следующем высказывании А. Ф. Риттиха — в целом весьма объективного исследователя: «. .обрусевшие татары, чуваши, черемисы, вотяки, мордва примешались к русским и настолько сильно испестрили их разнообразием очертаний лица, что легко можно принять русских Среднего Поволжья за совершенно особый тип, но пройдут два-три века и татары, чуваши, черемисы, вотяки, мордва сольются с постоянно прибывающим русским элементомтогда лишь одни признаки, открываемые тщательным исследованием, будут говорить об этих отживших и утерянных народцах, как ныне говорят о буртасах, хазарах, веси, мери и других племенах, увеличивших семью русскую своим слиянием» (Риттих, 1871, с.104). Несомненно, столь предвзятое восприятие действительности не могло не сказаться на реальных взаимоотношениях. К числу негативных факторов, влиявших на межэтническое взаимодействие, относились как насильственная христианизация, так и попытки исламизации. Не исключено, что имели место столкновения на бытовой почве. Упоминание об элементах эт-нофобии среди поволжских народов очень редко, но все же встречается в описаниях прошлого .

Г. К.Шкляев приводит впечатления участников академических экспедиций конца ХУШ в., подтвержденные материалами середины XIX в., о стремлении удмуртов к изоляции, их крайне неприязненном отношении к русским. Одновременно другие исследователи прошлого приводили свидетельства взаимного сближения русских и удмуртов, в частности, русские быстро усваивали удмуртский язык, не препятствовали удмурты и посещению русскими языческих молений (Шкляев Г. К., 1998). На факт толерантных межэтнических отношений в крае указывают многочисленные упоминания в краеведческой литературе о межэтнических браках (см. главу 1У).

Революция 1917 г. и идеологические установки новой власти прервали исследования межэтнических связей в регионе вплоть до 1960;х гг., когда Татарская АССР стала первым экспериментальным полем зарождающегося в СССР этносоциологического направления. Проект, поставивший целью изучение взаимосвязи социальных и национальных процессов и осуществленный коллективом ученых Института этнографии АН СССР (Ю.В.Арутюнян, Л. М. Дробижева, М. Н. Губогло, О. И. Шкаратан и др.), стал не только пилотажным в плане постановки исследовательских задач и отработки методики, но и послужил своеобразной точкой отсчета для последующих проектов. За 40 лет изучения национальных процессов в республиках создано большое количество трудов, которые целесообразно представить по направлениям.

А. Этнокультурное направление (Е.П.Бусыгин, Н. В. Зорин, В. В. Пименов, С. М. Червонная, В. И. Яковлев, С. М. Михайлова, О. М. Коршунова, Р. К. Уразманова, С. В. Суслова, Г. В.Валеева-Сулейманова, К примеру, Н. В. Никольский, со ссылкой на своего информатора приводит следующие высказывания: «О быте татар чуваши не имеют никакого понятия. Татар видят они только на базарах, которые изобилуют татарами-торговцами. О татарах у них сложилось понятие, как о людях со звериной натурой. Попасть в татарскую деревню, по их представлениям, значит идти на верную гибель. Татары служат пугалом для ребят. „Не шали, будешь шалить, отдам татарину“, — говорит мать шаловливому ребенку. Татар чуваши неохотно пускают на квартиру. Я помню один случай с татарами из своей детской жизни. Как-то раз, когда мне было около 7−8 лет, один татарин заехал к нам. Я тут же с плачем стал просить отца, чтобы татарина не пускали. Мне почему-то казалось, что татарин обязательно ночью нас зарежет. Родители, несмотря на мои слезы, пустили его, он провел у нас ночь. Я всю ночь не мог заснуть. Почему же у чуваш этого района сложилось дурное представление о татарах? Ведь они почти ничего не знают о татарах? Теперь мне понятно, почему все это произошло: мое воображение работало под влиянием того дурного, о котором я слышал от взрослых» (Никольский Н.В. 1911, с.250).

Р.Н.Мусина, Д. М. Исхаков и др.). Труды московских и татарстанских ученых о культурно-бытовых взаимовлияниях немногочисленны, но исключительно ценны. Исследования в этом направлении не просто трудоемки, но предполагают фундаментальные знания культуры и быта самых разных народов. Кроме того, всегда существует проблема отделения процессов взаимодействия от явлений конвергенции. В работах казанских ученых (Н.И.Воробьев, Е. П. Бусыгин, Н. В. Зорин, В. И. Яковлев и др.) прослеживается состояние традиционной народной культуры конца XIX — начала XX вв. до широкого проникновения в быт городских, «интернациональных» форм. В этих работах отмечены исторические формы взаимодействия, главным образом, в материальной культуре татар и русских региона, а в качестве основных направлений этнокультурного развития народов выделены: а) собственно национальное (этническое) развитиеб) внедрение внеэтничных форм, привносимых в жизнь научно-техническим прогрессомв) межкультурные взаимовлияния как местных народов, создающие региональный (волго-уральский) слой культуры, так и заимствования культур других регионов (Бусыгин Е.П., 1966). В историко-культурных исследованиях историков (А.Х.Халиков, С. Х. Алишев, С. М. Михайлова, О.М.Коршунова) и искусствоведов (С.М.Червонная, Г. В.Валеева-Сулейманова) рассматривается взаимодействие народов и их культур с ранних исторических этапов в контексте общих процессов (заселение и расселение, ранние государственные образования и их взаимоотношения, социально-экономическое развитие территорий и т. п.).

Б. Этноязыковое направление. Взаимодействие языков в республикетема, интересующая, в первую очередь, лингвистов (В.А.Аврорин, Л. К. Байрамова, З. А. Исхакова, Н. Х Шарыпова, В.Х.Хаков), политологов (К.Минуллин, Д. Михайлин), этнологов и этносоциологов (М.Н.Губогло, А. Р. Аклаев, Р. Н. Мусина, Л. В. Сагитова, Я. З. Гарипов, Т. А. Титова, Г. Ф.Габдрахманова). Выводы, полученные в этом направлении исследований, сводятся к следующему. Долгое время двуязычие в Татарстане, функционировавшее как одностороннее (татарско-русское без русско-татарского), было асимметричным. Асимметрия проявлялась и в том, что двуязычие развивалось вместе с диглоссией (одновременное существование в обществе двух языков, использующихся в разных функциональных сферах, один из которых имеет больший социальный статус и престиж), социально-нигилистической оценкой татарского языка, по сравнению с оценкой русского языка как социально престижного. В разные периоды эта ситуация «двуязычие с диглоссией» была качественно различной, тем не менее, постепенно она вела к формированию асимметрии между функциональными моделями русского и татарского языков, а, в конечном счете — и к асимметрии в языковой модели Татарстана в целом.

Двустороннее двуязычие (свидетельствующее о симметрии) также характеризуется асимметрией — количественной, ибо число носителей татарско-русского и русско-татарского двуязычия не может быть равным. Однако двустороннее двуязычие в ситуации «двуязычие без диглоссии» организует гармонию, симметрию в самой языковой модели Татарстана.

Реальным признается существование в Татарстане нескольких моделей двуязычных ситуаций, которые уже сейчас и тем более в перспективе можно расценивать как плюрализм, отвергающий унификацию в двуязычии и утверждающий языковую свободу личности (Байрамова Л.К., 2001). Вместе с тем, в языковой сфере (в том числе и в этноязыковом взаимодействии) существует ряд проблем, связанных с функционированием языков (не исключая русского языка), которые могут быть решены только в общем контексте общественного развития.

В. Изучение межэтнической брачности. Особым объектом при изучении межэтнических отношений в республике традиционно выступали этнически смешанные браки и семьи. В 1970;е — 1980;е гг. межэтнические браки и семьи изучались повсеместно на территории СССР не просто как массовое явление, но как особый фактор этносоциальных и этнокультурных процессов, один из каналов, по которым проходило сближение наций и шло формирование новой исторической общности людей — советского народа. При изучении этого феномена народы Татарстана присутствовали в работах Л. Н. Терентьевой, Л. М. Дробижевой, Ю. В. Арутюняна, М. Н. Губогло, Г. В. Старовойтовой, В. О. Рукавишникова. Большая заслуга в изучении межэтнических браков и национально-смешанных семей в русских сельских поселениях республик Среднего Поволжья принадлежит казанским этнографамЕ.П.Бусыгину, Н. В. Зорину, Л. И. Зориной, Н. Н. Кучерявенко. Для обследования межэтнических браков и национально-смешанных семей были разработаны специальные вопросники для опроса населения, разработаны методики сбора и анализа материала. Собранные полевые, архивные, литературные данные были обобщены в ряде публикаций (Бусыгин Е.П., Зорин Н. В., 1973; Бусыгин Е. П., Зорин Н. В., 1976; Бусыгин Е. П., Зорин Н. В., Зорина Л. И., 1980), которые позволяют судить об интенсивности заключения межэтнических браков в 1960;е — 1970;е гг., особенностях состава сельских межэтнических браков и национально-смешанных семей: вариативности по этническому, социальному, профессиональному, образовательному, половозрастному признакам, поколенному и численному составу, национальной принадлежности детей и языка внутрисемейного общения.

Дальнейшее развитие темы привело к исследованию этнокультурных процессов в сельских национально-смешанных семьях Татарстана, в результате чего были выявлены основные закономерности межэтнического взаимодействия в условиях смешанной семейно-брачной микросреды и определены результаты этого взаимодействия в культурно-бытовом и лингвистическом отношениях (Busygin Е.Р., Zorin N.V., Stolyarova G.R., 1982; Столярова Г. Р., 1985; Бусыгин Е. П., Столярова Г. Р., 1988).

Последующий сбор материала в Архивах ЗАГС Татарстана, республик Марий Эл и Чувашии позволил сформулировать основные тенденции развития этнодемографических процессов в регионе, в том числе динамику уровня и структуры однонациональной и смешанной брачности, а также проследить особенности процесса разводимости, что столь масштабно для регионов России было проделано впервые (Бусыгин Е.П., Зорин Н. В., Столярова Г. Р., 1991).

Наконец, новым вкладом в исследование этнически-смешанных семей в РТ явилась разработка вопросов, определяющих функционирование этнического самосознания, сферы и интенсивности его проявления на личностном и групповом уровне в условиях межэтнической семейной среды (Столярова Г. Р., Фролова (Титова) Т.А., 1992; Столярова Г. Р., Фролова (Титова) Т.А., 1992аСтолярова Г. Р., Фролова (Титова) Т.А., 19 926- Титова Т. А., 1999).

Проведенное на территории РТ изучение межэтнических браков и семей создало надежную базу для продолжения этносоциологического мониторинга, что и проводится автором настоящей работы.

Г. Этнополитическое направление. Исследования в этой области актуализировались и, соответственно, активизировались в связи с изменением курса в политической жизни страны в 1980;е гг. и особенно в 1990;е гг., когда РТ включилась в процесс суверенизации. Появились серьезные разработки, выражающие, в числе прочего, разногласия в позициях авторов, среди которых — государственные деятели (Ф.Х.Мухаметшин — председатель Государственного Собрания РТ, Р. С. Хакимов — советник Президента РТ), представители общественных организаций (Д.Валеев, Ф. Байрамова, Р. Ахметов), ученые (В.А.Тишков, М. Н. Губогло, Л. М. Дробижева, М. Х. Фарукшин, Э. Р. Тагиров, Н. М. Мухарямов, Д. М. Исхаков, Т. Г. Исламшина и др.). Основная дискуссия в работах этого направления сосредоточена в оценке этнополити-ческого развития республики и его перспектив, принципах государственного устройства и способах их реализации. Существование в составе 89 субъектов России 21 национально-государственного образования инициирует споры вокруг подобного статуса: одни считают его нецелесообразным, стимулирующим дезинтеграционные тенденции, противоречия интересов, возможности этнополитических конфликтовдругие — способом сохранить единство страны, возможностью реализовать демократическими методами этнические интересы. Помимо этого, существует свое понимание асимметрии некоторыми политиками и обществоведами в Татарстане как особых прав республики. В качестве аргументов в пользу особых прав выдвигаются следующие положения:

— Республика обладает мощным производственно-экономическим потенциалом и в масштабах Федерации является регионом-донором.

— Татарстан — высоко урбанизированный регион. Более 70% населения республики проживает в городах. Быстрый рост численности городского населения в 70−80-е годы породил проблему деформации этнической структуры населения республики, ибо русский этнос урбанизирован в большей степени, чем татары. Так в общей численности городского населения доля татар -42,1%, доля русских — 50,8% (1989). На селе же, наоборот, удельный вес татарского населения выше (65,5%), чем русского (22,9%). Требуются особые усилия по устранению деформаций и обеспечения интересов татар на территории единственного их национально-государственного образования.

— Татарстан отличается высоким интеллектуально-профессиональным уровнем населения. Создание мощных промышленных центров, новых высших учебных заведений обеспечило быстрый рост удельного веса интеллигенции, студенчества, национальных кадров в области экономики, управления, культуры, искусства, образования.

— Возрастающая роль мусульманского фактора в мировой политике, расположение Татарстана на географическом и культурно-историческом стыке Европы и Азии, особый политический и социально-экономический союз с Россией, рост политического авторитета Татарстана в ближнем и дальнем зарубежье обусловливают влияние Татарстана на политику во всем Волго-Уральском регионе.

— В виде аргументов в пользу особого статуса зачастую приводятся исторические реалиик примеру, наличие в прошлом государственности.

Особую группу в этом направлении исследований представляют работы, основанные на материалах масштабных этносоциологических опросов, ориентированные на анализ массового общественного мнения, как, например, проекты «Язык, национальность и бывший Советский Союз» или «Этнические и административные границы: факторы стабильности и конфликтности» (о проектах см. далее). Однако блок этнополитической тематики в них включен в более широкий контекст, и эти проекты целесообразнее рассматривать в следующем направлении.

Д. Этносоциологическое и этнопсихологическое направление в изучении межэтнических отношений.

В 1990;е гг. на территории РТ получили очередной импульс комплексные этносоциологические исследования, вызванные новым периодом этно-национального развития республики. Первое такое исследование — «Современные этносоциальные процессы в ТССР» — было проведено специалистами отдела этнографии Института истории, языка и литературы Казанского филиала Академии наук СССР в 1990 г. совместно с сотрудниками кафедры этнографии и археологии КГУ. Опросный лист, по которому были опрошены большие группы татар и русских республики, включал различные блоки вопросов: демографический, социально-экономический, культурный, психологический. Исследование прошло достаточно основательно, были изданы три сборника с обоснованием теоретических и методических подходов (Современные межнациональные процессы в ТССР, 1991; Современные национальные процессы в Республике Татарстан, 1992; 1994). К сожалению, полученный обширный материал так и не был полностью опубликовансвет увидели лишь отдельные данные, включенные в немногочисленные публикации (Столярова Г. Р., Титова Т. А., 19 926- Мусина Р. Н., Тагиров Р. Б., 1994).

Последующие исследования в РТ инициировались крупнейшими специалистами в области межнациональных отношений Института этнологии и антропологии РАН — профессорами Л. М. Дробижевой и М. Н. Губогло, которые, в свою очередь, принимали участие в совместных российско-американских проектах. Эти исследования шли в республике параллельно. Помимо большого объема выборочной совокупности (от 1 тысячи до 3 тысяч респондентов), их общей характеристикой выступало два обстоятельства: во-первых, проекты включали большое число тематических блоков (разнообразившихся в зависимости от формулировки генеральной цели исследования) — во-вторых, проекты не ограничивались территорией РТ. Напротив, республика выступала лишь частью эмпирического поля в составе других отобранных регионов России, что позволяло проводить широкий сопоставительный анализ. Использование территории РТ в качестве единого экспериментального пространства не только не мешало проведению исследований, но наоборот, последующий анализ материалов выявил значительную схожесть результатов, что свидетельствовало о надежности разных методик, использовавшихся при сборе и обработке материалов. Всего за период с 1993 г. по 2001 г. на территории РТ было проведено 9 опросов: 1993 г. — «Язык, национальность и бывший Советский Союз» (рук. М.Н.Губогло) — «Предвыборная ситуация в России» (рук. М. Н. Губогло, С.В.Туманов) — 1994 г. — «Национальное самосознание, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации» (рук. Л.М.Дробижева) — 1995 г. — «Межнациональная толерантность и внутринациональная солидарность в постсоветской России» (рук. М.Н.Губогло) — «Предвыборная ситуация в России — 1995» (рук. М. Н. Губогло, С.В.Туманов);

1996 г. — «Выборы Президента России» (рук. М. Н. Губогло, С.В.Туманов);

1997 г. — «Этнополитические представления молодежи. Формирование и функционирование» (рук. М.Н.Губогло) — «Этнические и административные границы: факторы стабильности и конфликтности» (рук. Л.М.Дробижева) — 1999 г. — «Социально-экономическое неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации» (рук. Л.М.Дробижева).

Результаты исследований по РТ были опубликованы в различных видах — бюллетени, сборники статей, авторские издания в серии «Неотложная этнология», монографии. При всей ценности приведенных данных они не могут претендовать на полноту, поскольку каждым участником проекта — автором сборника или коллективной монографии разрабатывалась отдельная тема и, как правило, по отдельному региону. Собственно, это ни в коем случае не оценка труда исследователей, а лишь констатация факта: трудно при столь колоссальном объеме полученной информации проанализировать ее полностью. Так, Т. С. Гузенковой, Г. У. Солдатовой и С. В. Рыжовой разрабатывались этнопсихологические вопросы (Гузенкова Т.С., 1994; Рыжова С. В., 1998; 1998аСолдатова Г. У., 1998; 1998а), М. Н. Губогло — этнополитические и этноязыковые (Губогло М.Н., 1994; 1994а- 19 946- 1994в- 2000), Р. Н. Мусинойэтнокультурные аспекты межэтнических отношений (Мусина Р.Н. 1994; 1995; 1998; 2002). Однако, справедливости ради, следует отметить, что результаты проектов под руководством Л. М. Дробижевой получили наиболее полную интерпретацию в виде коллективных трудов: «Демократизация и образы национализма в Российской Федерации», «Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика», «Ценности и символы этнического самосознания», «Идентичность и конфликт в постсоветских государствах» (по проекту «Национальное самосознание, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации») — «Социальная и культурная дистанция. Опыт многонациональной России», «Асимметричная Федерация: взгляд из центра, республик и областей» (по проекту «Этнические и административные границы: факторы стабильности и конфликтности») — «Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность» (по проекту «Социально-экономическое неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации»). Кроме того, разработка этнопсихологических аспектов проекта «Национальное самосознание.» была осуществлена Г. У. Солдатовой в монографии «Психология межэтнической напряженности». Однако даже эти издания не исчерпывают полностью самих источников, и полученные базы данных еще ожидают своих исследователей.

К этому же направлению исследований относятся авторские научные проекты, осуществленные на территории РТ в последнее десятилетие. Среди них — «Роль СМИ в формировании новой системы ценностей в условиях трансформирующегося общества в Татарстане» (1997;1998 гг., автор Л.В.Сагитова) — «Межэтническая толерантность и психологическая напряженность в полиэтничном городе» (1998;1999 гг., рук. Т.А.Титова) — «Этнона-циональная идентичность населения и сферы культурного и медиа-потребления в Татарстане» (1999 г., исполнитель — Казанский филиал Фонда «Общественное мнение») — «Современные этнокультурные процессы в молодежной среде Татарстана: язык, религия, этничность» (1999;2000 гг., рук. Р.Н.Мусина) — «Культуры народов Татарстана» (2001 г., рук. Г. И.Макарова).

Подводя итоги предшествующего периода исследований, считаем необходимым отметить следующее:

— проведенные на территории Татарстана исследования с различных точек зрения логически подчинялись одной цели — изучению различных аспектов этнических процессов у народов Татарстана в период социально-экономических и политических трансформаций. Динамизм событий и процессов современности еще более актуализирует подобные исследования;

— вместе с тем вне поля зрения исследований до сих пор оставалась задача обобщения накопленного материала на уровне постановки интегрированной проблемы, в качестве которой может выступать изучение феномена межэтнического взаимодействия.

Цель и задачи исследования

В соответствии с уровнем разработанности проблемы, ее научно-теоретической и практической значимостью основная цель настоящего исследования — комплексное освещение проблем межэтнического взаимодействия в Татарстане: факторов их формирования, истории, сфер современного проявления.

Заданная цель определила следующие научно-исследовательские задачи.

Теоретические задачи:

— интерпретировать систему понятий, составляющих феноменологическое поле межэтнического взаимодействия;

— рассмотреть особенности, функции и механизмы межэтнического взаимодействия как теоретически возможные модели в условиях полиэтнич-ной среды;

— определить факторы разного качества и уровня, детерминирующие процессы межэтнического взаимодействия в Татарстане;

— выделить периоды межэтнического взаимодействия в Татарстане, рассмотреть его как динамическое явление;

— проанализировать теоретические модели межэтнической брачности как микросреды наиболее интенсивного взаимодействия.

Эмпирические задачи:

— исследовать различные ситуации межэтнического взаимодействия в Татарстане (в сфере непосредственных межэтнических контактов, этноязыковой, этнополитической, этнокультурной сферах);

— рассмотреть динамику межэтнической брачности, а также формы и результаты межэтнического взаимодействия в национально-смешанных семьях Татарстана;

— выделить зоны благополучного взаимодействия и напряженности (фактической и потенциальной) в межэтническом взаимодействии народов РТ;

— определить систему профилактических мер, направленных на оптимизацию межэтнического взаимодействия и межэтнических отношений в республике.

В качестве рабочих гипотез исследования были сформулированы следующие:

— Межэтническое взаимодействие — значимый фактор, определяющий в прошлом, настоящем и обозримом будущем, состояние общественного развития. Вплоть до настоящего времени результаты межэтнического взаимодействия носили в целом позитивный характер. Вектор последующего развития заключен в инерционном потенциале этого явления, где определяющую роль будут играть формы оптимального взаимодействия, а доминирующей стратегией будет выступать интеграция.

— При этом существование поля напряженности и конфликтности не исключается, и создается оно в результате разбалансированности этнических интересов, что может интенсифицироваться объективными и субъективными причинами.

— Изменение статусов взаимодействующих этнических групп в республике не создает ситуации «доминирования — подчиненности», но предопределяет характер конкуренции между ними.

Источники. Источниковая база диссертационной работы включает в себя документы и материалы, которые можно разделить на несколько групп.

Первую группу источников составляют материалы переписей населения и текущей государственной статистики. В работе использованы данные всех переписей населения советского периода, так или иначе содержащие информацию этнического характера. Особенно информативны данные переписей 1979, 1989 гг. и микропереписи 1994 г., которые были изданы в республиканском разрезе.

Особый вид источников в этой группе составляют материалы Архива ЗАГС РТ о браках, которые легли в основу раздела о межэтнических браках в РТ. Это единственный в своем роде источник, который позволяет не только проследить динамику этнически однородной и смешанной брачности (в пределах элементарного населенного пункта: города, района, сельского поселения), но и рассмотреть структурные особенности и вариативность браков по этнической принадлежности брачащихся, возрасту вступления в брак, социальному положению и образовательному уровню лиц, вступающих в браки. К недостаткам этого вида источника можно отнести отсутствие сведений о гражданских (незарегистрированных) браках, о фиктивных браках, а также фактические ошибки и неполная информация по некоторым позициям (особенно много нареканий вызывает заполнение графы «место работы и должность»). Но эти недостатки не могут умалить значение данного источника, тем более, что рост числа и доли межэтнических браков продолжается, и они играют весьма заметную роль в современном развитии российского общества. Автором было обработано около 200 тыс. регистрационных бланков Ар:. хива ЗАГС РТ о браках за 1950, 1960, 1970, 1980, 1990, 1993, 1996 и 1999 гг. по всем городам и сельским районам РТ.

Вторая группа источников представляет собой законодательные документы республиканских и федеральных органов власти, регулирующие межэтнические отношения и этноязыковые процессы в Республике Татарстан и России (Договор о разграничении полномочий между РФ и РТКонституция РФКонституция РТКонцепция государственной национальной политики РФ, Концепция государственной национальной политики РТ, Закон о языках народов РСФСР, Закон Республики Татарстан о государственных языках Республики Татарстан и др.).

Третьей группой источников являются данные этносоциологических исследований, мониторингов общественного мнения и другие материалы отдельных авторов и коллективов, работающих по сходной тематике в РТ. Среди них особый интерес представляют разработки ученых отдела этнологии Института истории АН РТ Р. Н. Мусиной, Д. М. Исхакова, Л. В. Сагитовой, Г. Ф. Габдрахмановой, лингвистов Л. К. Байрамовой и З. А. Исхаковой, политологов М. Х. Фарукшина, Р. С. Хакимова, Н. М. Мухарямова, Э. И. Тагирова, В. Беляева, социологов Т. Г. Исламшиной, А. Г. Салагаева, Э. С. Рахматуллина, Г. А. Исаева, Я. З. Гарипова, Г. И. Макаровой.

В работе широко использовались, как сопоставительные, материалы проектов, осуществленных в РТ под руководством проф. Л. М. Дробижевой: «Национальное самосознание, национализм и разрешение конфликтов в Российской Федерации» — 1994;1995 гг. (далее в работе обозначено как «НИК-1994»), «Этнические и административные границы: факторы стабильности и конфликтности» — 1997;1998 гг. (далее в работе — «ЭГ-1997») и «Социально-экономическое неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации» — 1999 г. (далее — «СН-1999»).

К этой же группе источников, очевидно, следует отнести материалы, полученные в ходе подготовки кандидатских диссертаций «Этническое самосознание в национально-смешанных семьях» (Т.А.Титова) и «Межэтническая толерантность и этническое самосознание в условиях крупного полиэтнично-го города» (В.Е.Козлов), выполненных под научным руководством автора данной работы.

Основной эмпирической базой диссертационного исследования послужили результаты крупномасштабных этносоциологических опросов, осуществленных сотрудниками кафедры этнологии и археологии Казанского государственного университета при непосредственном участии автора в тесной кооперации с Центром по изучению межнациональных отношений Института этнологии и антропологии РАН под руководством проф. М. Н. Губогло и рядом университетов США, Центром социологических исследований МГУ. В данной работе использованы материалы следующих проектов:

— «Язык, национальность и бывший Советский Союз», 1993 г. (авторы проекта Дж. Хафф, Д. Лейтин, С. Лейманнруководители исследования по Татарстану М. Н. Губогло и Е.П.Бусыгин). Объем выборки составил 3 тыс. респондентов (татары, русские, чуваши), опрос проведен в 5 городах Татарстана (далее в тексте «Язык-1993»).

— «Межнациональная толерантность и внутринациональная солидарность в постсоветской России», 1995 г. (ЦИМО, руководители исследования по Татарстану Е. П. Бусыгин, Г. Р.Столярова). Объем выборки — 2 тыс. респондентов (татары, русские, другие этнические группыгородское и сельское население) (далее в тексте «Толерантность-1995»).

— «Этнополитические представления молодежи. Формирование и функционирование» 1997 г. (ЦИМО, Центр социологических исследований МГУруководители по Татарстану Е. П. Бусыгин, Г. Р.Столярова). Объем выборки -800 чел. в г. Казани (далее в тексте «Молодежь-1997»).

— «Межнациональные отношения в Республике Татарстан», 1998 г. (Центр социологических исследований МГУ). Объем выборки- 2 тыс. респондентов (татары, русскиегородское население) (далее в тексте «МНО-1998»).

Последний по времени в этой серии проект был осуществлен в РТ в 2003 г. — «Межэтнические отношения в Республике Татарстан» (автор Г. Р.Столярова). Объем выборки 1300 респондентов (татары, русские, другиегородское и сельское население) (далее в тексте «МЭО-2003»).

Наконец, в работе был привлечен значительный материал, полученный в ходе этнографических экспедиций Казанского университета по изучению этнокультурных, этнодемографических, этносоциальных, этнополитических процессов у народов Республики Татарстан и сопредельных регионов (автор принимала участие в 28 полевых сезонах).

Методология и методика исследования. В качестве методологической основы работы выступает общенаучный метод, среди наиболее важных принципов которого выделены следующие:

— подход к обществу как к целостной социальной системе, все элементы которой находятся между собой во взаимосвязи и взаимозависимости, принцип социального детерминизма (учет причинно-следственных связей);

— рассмотрение всех общественных явлений в их постоянной динамике, как процесс, в котором накопление незаметных и постепенных количественных изменений приводит к глубоким качественным изменениям;

— нахождение и анализ тех социальных противоречий, которые определяют суть и источник развития данных явлений и процессов;

— рассмотрение общественных явлений в их исторической преемственности с учетом того, что устарело и играет консервативную роль, а что сохраняет свое значение и дает возможность развиваться обществу по пути прогресса.

Принципиальным методологическим требованием при осуществлении данного исследования является комплексный подход, всестороннее и целостное рассмотрение межэтнического взаимодействия как психологического и социокультурного феномена.

Сбор эмпирического материала осуществлялся методом стандартизированного интервью с построением стратифицированной выборки. Материалы Архива ЗАГС обрабатывались путем заполнения специально разработанных форм. Кроме того, при сборе исходных данных использовались материалы интервью с экспертами: научными работниками, политическими и общественными деятелями.

Основными методами исследования выступали приемы, широко применяемые в общественных науках: анализ и синтез, обобщение, а также способы количественной оценки информации (статистический метод). Специфика решаемых исследовательских задач обусловила потребность в привлечении методов сравнительного анализа. Метод сравнения позволяет выявлять общее и специфическое в установках и ориентациях людей разных национальностей на межэтнические контакты.

Научная обоснованность и достоверность выводов исследования обеспечивается теоретико-методологической проработанностью проблемы, реализацией комплексной методики исследования, обоснованностью выборки, применением методов математической статистики при обработке и оценке достоверности полученных результатов. Автор выражает глубокую благодарность руководителю Центра по изучению межнациональных отношений профессору М. Н. Губогло за помощь, оказанную на всех этапах работы, сотрудникам Центра, обеспечившим методическую подготовку инструментария, а также кандидату технических наук Т. И. Губогло за машинную обработку полученных данных и методическую помощь в использовании материалов опросов. Особая благодарность моим учителям — профессору Казанского университета Е. П. Бусыгину и доценту Н. В. Зорину, осуществлявшим научные консультации, а также студентам, аспирантам и сотрудникам кафедры этнографии и археологии КГУ, принимавшим участие в сборе материала.

Научная новизна работы заключается в комплексном подходе к изучению процессов межэтнического взаимодействия народов Татарстана за более чем тысячелетнюю историю контактов, включая факторы, их обусловливающие, и основные сферы. Впервые рассмотрена динамика межэтнических процессов за последнее десятилетие XX в. на основе этносоциологических проектов, осуществленных в РТ. Основной акцент в работе сделан на межгрупповые и межличностные отношения, тогда как в предшествующих исследованиях межэтнические отношения рассматривались в основном как отношения между нациями в целом на межрегиональном, институциональном уровне (через государственные и общественные органы). Впервые введены в научный оборот материалы Архива ЗАГС РТ о браках, дающие исчерпывающую картину динамики численности и структуры межэтнических браков. Приведенный в работе табличный материал (в большинстве своем ранее не опубликованный) дает возможность его последующей интерпретации при решении новых исследовательских задач.

Комплексное исследование феномена межэтнического взаимодействия народов РТ существенно дополняет систему научных взглядов об этнических группах, проживающих в республике, и создает предпосылки для научного прогнозирования их дальнейшей исторической судьбы.

Научно-практическая значимость настоящего исследования видится, прежде всего, в возможности использования полученных выводов для практических действий в сфере национальной политики. Результаты диссертационного исследования могут быть учтены при разработке и реализации различных научно-исследовательских и практических (социальных и этнокультурных) программ в целях раннего предупреждения конфликтов и снятия межэтнической напряженности, оптимизации межэтнического взаимодействия в условиях социально-экономических трансформаций в стране.

Материалы диссертации могут быть использованы в научно-просветительской и преподавательской деятельности.

Апробация работы. Основные положения и выводы работы были изложены автором на научных симпозиумах разного уровня:

— международном — на П Конгрессе европейских этнологов (Суздаль, 1982) — симпозиуме ЮНЕСКО «Женщина в меняющемся мире"(Москва, 1991) — конференции ЮНЕСКО «Культура молодых городов» (Набережные Челны, 1993) — симпозиуме по проекту «Язык, национальность и бывший Советский Союз» (США, Чикаго, 1994) — симпозиуме «Этничность и политика в республиках постсоветской России» (США, Майами, 1996) — конференции «125 лет Обществу археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Проблемы историко-культурного развития Волго-Уральского региона» (Казань, 2003) — Ш Международном историческом конгресса финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2003) — Международной научно-практической конференции «Этническое самосознание и кросскультурное взаимодействие народов Поволжья» (Казань, 2003) — УШ конгрессе Международного общества этнологов и фольклористов (SIEF) «Среди других: конфликт и столкновение в европейских и средиземноморских обществах» (Франция, Марсель, 2004);

— всесоюзном, позднее всероссийском — автор принимала участие с докладами во всех всесоюзных сессиях по итогам полевых этнографических исследований, начиная с 1981 г. (сессия в г. Элиста), в работе Конгрессов этнографов и антропологов России (Рязань, 1995; Уфа, 1997; Москва 1999), а также в работе тематических конференций;

— региональном — на конференциях «Современные этнические и культурно — бытовые процессы у народов Урало — Поволжья и Европейского Севера СССР» (Устинов, 1985) — «Этнические и этнографические группы в СССР и их роль в современных этнокультурных процессах» (Уфа, 1989) — «Крестьянское хозяйство и культура деревни Среднего Поволжья» (Йошкар-Ола, 1990) — «Традиционное и новое в культуре народов России» (Саранск, 1992) — «Памятники истории, культуры и природы Европейской России» (Нижний Новгород, 1993, 1995,1996) — «Проблемы межэтнических взаимодействий в сопредельных национальных и административных образованиях» (Сарапул, 1997) — «Историко-этнографические исследования в Среднем Поволжье и Приуралье» (Чебоксары, 2003);

— республиканском — на конференциях «Феномен народофобии. XX век» (Казань, 1994) — «Проблемы историко-культурного изучения юго-востока Татарстана» (Альметьевск, 2000, 2001) — «Народы Волго-Уралья: история, культура, взаимодействие» (Казань, 2003) — «История в меняющемся мире».

Казань, 2003) — на итоговых научных конференциях Института истории АН РТ (1990, 1992, 1995, 2004) — на ежегодных итоговых научных конференциях Казанского университета (с 1980 г.).

Помимо этого, научные результаты деятельности используются автором при чтении лекций на историческом факультете и отделении дополнительного образования Казанского университета (в курсах «Общая этнология», «Этнология народов Волго-Уралья», «Этносоциология», «Общие проблемы российской этнологии»), в Институте повышения квалификации при КГУ.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, четырех глав и заключения, а также списка использованных источников и литературы.

Выводы из материалов таблиц:

— при формулировке вопроса «Как Вы считаете, должна ли быть разница между супругами в национальной принадлежности?» вариант ответа «лучше, чтобы они были одной национальности» оказался самым привлекательным для 72% респондентов-татар, 54% русских, 46% чувашей и 45% лиц других национальностей. Предпочтение этнически однородным бракам по этим ответам налицо, но отметим особенность постановки вопроса и формулировок вариантов ответа, не совсем адекватно, на наш взгляд отражающих отношение к межэтническим бракам. Так, вариант ответа «лучше разных национальностей» вполне естественно устроил минимальное число респондентов: 0,4% у татар, 1,0% у русских, 1,9% у чувашей и 2,3% у представителей других национальностей. Вариант «не имеет значения» у татар имеет наименьшее значение — около 22%, у респондентов всех других национальностей одинаков и составляет около 40%;

— по группам татар показатели предпочтения этнически однородных браков последовательно снижаются от 1 группы к Шмежду показателями 1 и показателями П и Ш групп — ниже еще на 13%- в показателях Ш группы татар и русскими дистанции уже не наблюдается;

— в отношении к проективному межэтническому браку своих детей разницы, связанной с полом детей, по-прежнему не фиксируется. Татары считают межэтнический брак для своих детей нежелательным вдвое чаще, чем русские и в 2,5 раза чаще, чем чуваши и респонденты других национальностей (40% против 21% и 15% соответственно). По сравнению с результатами, полученными в предыдущем опросе, этот показатель незначительно, но возрос: у татар на 6%, у русских — на 5%. Вариант ответа «не имеет значения» выбрал каждый пятый респондент татарской национальности и каждый третий — из лиц остальных национальностей. А по варианту «национальность в браке не имеет значения, если невеста принимает обычаи моего народа и религию» показатели у всех народов незначительны — в пределах 5−7%, но у чувашей вдвое выше, чем у татар (татары вообще по этому показателю находятся на последнем месте). Вариант ответа «национальность в браке сына или дочери не имеет значения» выбрал каждый третий респондент независимо от национальности. Более негативно к проективному межэтническому браку своих детей относятся татары 1 группы (на 14% выше среднего показателя) — показатели, отражающие мнение татар из П и особенно Ш группы близки к мнению остальных респондентов. Опрос молодежи («Молодежь-1997») выявил следующее (табл.17):

Заключение

.

Проанализированный в работе материал позволил сделать следующие выводы.

Межэтническое взаимодействие — органичный компонент всех этносоциальных процессов в полиэтничном обществе и одновременно — важный фактор его развития. Длительность и формы межэтнических контактов исторически обусловлены, результаты — многообразны и ситуативны. Феноменологическое поле межэтнического взаимодействия составлено из системы понятий, через которые интерпретируется само явление. Прежде всего, это классы понятий и явлений, сопряженных с понятиями «этнос» и «этнич-ность»: признаки этнической идентификации, этнические границы, социальная и культурная дистанция, психологические сходства и различия культур по ряду измерений, этнический статус, этническая идентичность и самосознание и др. Сложность этих категорий, противоречивость их проявлений в конкретных ситуациях, привели ряд исследователей к выводу, который разделяется автором данной работы: этничность — слишком многообразная и многомерная система для того, чтобы ее можно было уложить в раз и навсегда заданную схему. Более правомерно говорить о вариативности и ситуа-тивности сочетаний признаков этничности, их количественном соотношении, выраженных в субъективном восприятии индивидом и группой «себя» и «других».

Термин «взаимодействие» в каждой социальной науке (философии, социологии, психологии) имеет специфическую интерпретацию, исходя из собственной объектно-предметной области, целей и задач. Понятию «взаимодействие» соответствуют различные аналоги — контакт, общение, коммуникация и пр., каждый из которых выступает инструментальным способом познания конкретных явлений. Понятие «межэтническое взаимодействие», по нашему представлению, также относится к универсальным категориям, а наиболее продуктивным способом их разработки может быть комплексный междисциплинарный характер.

Межэтническое взаимодействие — это феномен, поскольку носит глобальный характер, представлен в разных сочетаниях, дающих различные результаты, и является одним из важнейших в системе факторов мирового развития.

Результаты межэтнического взаимодействия лежат в широком континууме явлений, на крайнем отрицательном полюсе которых — отрицание любого положительного опыта соседей и стремление к абсолютной изоляции, а на крайнем положительном — абсолютная открытость любым контактам, признание положительных последствий влияния извне для собственного развития. Совершенно однообразными результаты взаимодействия быть не могут. В любой полиэтничной среде межэтническое взаимодействие осуществляется не по заданной схеме, а в соответствии с конкретными условиями и факторами. Именно условия и факторы задают устойчивость и глубину контактов, соотношение интеграционных и изоляционных процессов, инерцию их будущего развития.

Феномен межэтнического взаимодействия рассмотрен в работе на примере Республики Татарстан — одного из самых многоэтничных регионов России, где контакты народов можно считать давно и прочно сложившимися.

Опыт контактов народов Татарстана, отсчет которого начался с конца 1 тысячелетия н.э., привел к формированию исторического сознания этносов, пласты которого содержат память об исторических событиях, символах, причудливые сплетения реалий и мифологических представлений. Известная сложность в историческое сознание вносится длительным существованием антагонистических государственных систем славянского и тюркского миров, закончившееся аннексией татарской государственности на период с середины ХУ1 до начала XX вв., реанимированной в советский период и вплоть до настоящего времени представляющей арену столкновения различных интересов. Все эти изменения имеют конкретную историческую привязку по хронологии, территории, историческим деятелям, событиям, их наполнявшим, в то время как обыденные, повседневные контакты людей разных национальностей не зафиксированы столь четко в сознании и не имеют столь конкретной символики. Между тем именно последними обстоятельствами были заложены в крае основы добрососедства, традиции мирного сожительства, взаимопомощи и взаимодействия столь различных по языку (финны, тюрки, славяне), конфессии (языческие, христианизированные, исламизированные) и культурным традициям (лесные, скотоводческие, земледельческие) народов. Весь предшествующий опыт взаимодействия поволжских народов, не знающий сколь-либо масштабных столкновений на межэтнической основе, трансформировался в минимальную культурную дистанцию, обусловил прозрачность и взаимопроницаемость этнических границ. Неоднозначность и противоречивость влияния исторических факторов на современное состояние межэтнического взаимодействия в Татарстане проявляется в гипертрофированном, эмоционально-напряженном восприятии исторических фактов как проявлений национального гнета, лишений и унижений, формировании образов жертвы и образов врага. Действие, как известно, вызывает противодействие, и события далекого прошлого способны на иррациональной почве спровоцировать не только недопонимание, но и открытые конфликты.

Политизация этничности титульной национальности достаточно ярко выражена в Татарстане. Это, в первую очередь, выражается в определенной стереотипизации представлений о характере этнического представительства в политической элите национальных образований. В свою очередь, это обстоятельство обусловливает лоббирование интересов представителей титульного этноса в других структурах: бизнесе, руководстве крупными предприятиями, профессиональных и творческих союзах.

Государственная идеология в республике направлена на соблюдение баланса этнических интересов большинства, во всяком случае, на уровне законодательных актов и официальных заявлений политиков. Действительность, однако, расходится с декларациями. Кроме того, менее всего защищены права этнических меньшинств. Отсутствие реальных механизмов, обеспечивающих соблюдение интересов меньшинств, уже вызывает заметную реакцию, выраженную, в частности, в значительной дистанцированности мнения представителей меньшинств от большинства по наиболее актуальным вопросам развития республики. Накопленный опыт межэтнического взаимодействия народов республики в повседневной жизнедеятельности, включая соседскую, трудовую и даже родственную, помог без серьезных конфликтов пережить острый политический период в ходе провозглашения суверенитета РТ. Но откровенный перекос в соблюдении этнических интересов, а также пренебрежение интересами меньшинств может сопровождаться накоплением негативного потенциала и чревато в перспективе ухудшением межэтнических отношений.

Среди социально-экономических факторов на межэтническое взаимодействие наиболее благоприятное воздействие оказывает изоморфность социальной стратификации татар и русских и несущественная социальная дистанция между ними. Некоторую деструктивность в сформировавшееся равновесие вносят демографические процессы (особенно депопуляция и постарение населения), которые у русских, в сравнении с татарами, характеризуются более отрицательными показателями. Наибольшее сходство между этническими группами наблюдается в социально-профессиональной структуре, уровне образования, доминировании региональных интересов, в оценке новой экономической стратегии власти. Учет социально-демографических факторов показал, что межнациональная напряженность наиболее ощущается в молодежной среде и в среде интеллигенции. Кроме того, возрастающая в силу действия социально-экономических факторов конкуренция также может дестабилизировать обстановку, хотя, как показывают региональные исследования, повышение уровня фрустрации в группах существенно не влияет на уровень их толерантности.

В Татарстане формируется идеология модели с экономической стратегией, избегающей социальных конфликтов и напряжений. Пример РТ демонстрирует возможность соединения идеологии национального возрождения с модернизацией (отношение к рыночной экономике, частной собственности, жизненные ориентации), а социально-экономические факторы взаимодействия в целом обеспечивают его благоприятный фон.

Культурная дистанция между основными этническими группами, как в объективном, так и субъективном выражении в республике невелика. Несмотря на объективные различия культурного плана, разное видение идеологами и специалистами перспектив культурно-цивилизационного развития Татарстана, у народов республики сложились либо генетически однородные, либо исторические приобретенные черты общности, способствующие преобладанию толерантности в межэтнических отношениях. Ситуацию значительно оздоровили новационные процессы в языковой сфере, а также отсутствие объективных оснований для межконфессиональной напряженности. И, хотя внутренних сложностей и противоречий здесь достаточно, более значимым представляется ликвидация базы для опасений и претензий в сфере языковой политики и функционировании, прежде всего, татарского языка. Одновременно сохранились без достаточных изменений языковые и культурные проблемы этнических меньшинств.

Субъективное выражение культурной дистанции измеряется установками на межэтническое общение, а также содержанием авто — и гетеростере-отипов. В показателях, отражающих установки на межэтническое общение в разных сферах и у татар, и у русских заметных отличий не наблюдается: и те, и другие выражают высокую готовность к общению. В городе эти показатели выше, чем на селе, и чем более формализована сфера общения, тем меньшее значение придается национальности партнера. В известной степени такие установки диктуются реально сложившимися контактами и отношениями. Близость показателей наблюдается в оценках и самооценках татар и русских, причем в ряде случаев оценка положительных черт партнера превышает его собственную оценку.

В целом, комплекс факторов, определяющих особенности и результаты межэтнического взаимодействия, не только разнообразен, но в основном благоприятен для мирной взаимовыгодной жизнедеятельности народов Татарстана. С течением времени перераспределяются акценты в совокупности факторов взаимодействия в зависимости от того, процессы какого содержания являются на данный момент определяющими в развитии общества. Представляется, что вплоть до настоящего времени доминантными остаются политико-идеологические и социально-экономические факторы, поскольку ни политические, ни экономические трансформации еще не закончились. От успеха в реализации реформ напрямую зависит уровень жизни людей, их самочувствие, отсутствие объективных оснований для фрустрации и депривации, для проявлений интолерантности в межэтнических отношениях.

Исходя из причинно-следственной обусловленности контактов между народами в Татарстане, фазы межэтнического взаимодействия можно выразить следующей схемой: импульс к взаимодействию активизация взаимодействия —* складывание основы для последующего взаимодействия в разновидностях: а) консенсусб) конкуренцияв) диалектическое противодействие.

Наиболее активным полем межэтнического взаимодействия являются смешанные браки и семьи. Рост числа и доли межэтнических браков (даже на фоне общего сокращения заключаемых браков) делает их не только заметным общественным явлением, но и повышает роль в этнических процессах. Общественное мнение расходится в отношении к межэтническим бракам, но они — норма полиэтничного демократического общества, и научный анализ этого явления может исходить лишь из безоценочного подхода. На бытовом уровне отношение к межэтническим бракам — далеко не безразличное, оно аккумулирует разнообразные эмоции от проявлений родительской любви к детям до представлений о состоянии и судьбе собственных национальных культур и возможных последствий для них широкого распространения межэтнических браков. Положительные оценки, в целом, доминируют над отрицательными, в том смысле, что общечеловеческие характеристики личности признаются в браке важнее ее этнической принадлежности. Но объективно преобладающая эндогамия обеспечивается и наличием субъективной этнической предпочтительности в браке, которая в условиях Татарстана направлена в сторону своей этнической группы больше у татар, чем у русских и особенно представителей третьих национальностей, у сельских жителей больше, чем у горожан, в старших возрастных группах чаще, чем в младших.

При наличии общих типологических характеристик межэтнических браков их изучение в конкретных территориальных и хронологических рамках с учетом всех возможных воздействий внутреннего и внешнего характера выявляет региональные особенности. В частности, для Татарстана главное отличие заключается в том, что, несмотря на значительные сложности переходного периода, внесшие некоторую напряженность в межэтнические отношения, уровень межэтнической брачности не только не снизился, но даже возрос.

Не подтверждается на республиканском материале предположение о меньшей, по сравнению с однонациональными браками, прочности межэтнических браков (впрочем, как и об их большей прочности). Факторы риска в семейной жизни более отчетливо связаны с социальными и демографическими детерминантами (чаще распадаются браки с более высоким социальным и образовательным статусом супругов, ранние и поздние браки, повторные браки). Кроме того, как свидетельствуют наши материалы, менее однородные в культурном отношении межэтнические браки оказались прочнее, чем более однородные, что противоречит версии о нестабильности межэтнических браков ввиду деструктивного противоречия между разнородными культурами и их носителями.

Межэтническая брачность является фактором, влияющим на все типы этнических процессов: консолидацию (при заключении внутриэтнических браков), ассимиляцию и интеграцию. Результативность брака в этническом смысле заключается в направленности развития самого семейного коллектива, ориентациях и поведении супругов и в этнической самоидентификации детей. Как показывают результаты наших исследований, этнокультурное развитие национально-смешанных семей идет в различных направлениях, однако основной тип взаимодействия — интеграция культурных компонентов. Интенсивность этого процесса зависит как от индивидуальных характеристик самих носителей (их включенности в собственную культуру, образования, пола, возраста), так и от внешних факторов (этнического окружения, общей экономической и культурной ситуации и пр.). Дети, родившись в национально-смешанной семье и проходя в ней этапы первичной социализации, испытывают на себе влияние, как этнического самосознания родителей, так и этнокультурных особенностей семейной микросреды. Сложность матрицы этнического самосознания подростков, имеющих родителей разных национальностей, усугубляется при необходимости фиксировать свою национальность в официальных документах и отсутствием возможностей выразить свою многомерную идентичность. Между тем, считать людей, выросших в национально-смешанных семьях, маргиналами с полностью размытым этническим самосознанием было бы слишком упрощенно. Абсолютно с равным успехом в национально-смешанной семье может происходить, как раздвоение, так и удвоение личности. Явление «бикультурия», когда человек в равной степени включен в две различные культуры, комфортно себя ощущает в любой из них и обе считает «своими» культурами, отделено от явления «по-лукультурия», где наличествует полузнание элементов одной культуры или каждой из них, широким диапазоном, заполненным разновидностями марги-нализма. Результат — вхождение индивида в ту или иную группу — зависит от внутренних (в первую очередь, внутрисемейных) и внешних условий социализации и этнизации. Поэтому, вместо того, чтобы «обвинять» межэтнические браки и семьи в ассимиляционных процессах, было бы куда продуктивнее создавать условия для воспитания детей в духе уважения, интереса и знания культур родителей: даже полукультурие лучше, чем полное отсутствие культуры.

В системе самой культуры — если культуру понимать широко, как взаимодействие всех возможных форм деятельности — взаимодействие происходит в различных сферах. В собственно культурной сфере у народов Татарстана наблюдается перманентное формирование и развитие регионального интегрированного культурного слоя, что теоретически позволяет выделить типологические черты историко-культурной общности, а практически означает комфортное культурное существование людей разных национальностей. Культурная толерантность, сопровождающаяся абсолютной веротерпимостью, подкрепляется и этноязыковыми процессами, в которых доминирует модель двуязычия как наиболее желательного языкового поведения. Наиболее выразительно эти процессы отражаются в политической сфере. Региональная гражданская идентичность на современном этапе у жителей Татарстана не только не уступает общероссийской, но в ряде случаев и превосходит ее. Характерно это и для русского населения республики, причем показатели татарстанской идентичности у них растут быстрее, чем российской и даже перекрывают соответствующие показатели у титульного населения.

Межэтническое взаимодействие, проявляясь в различных формах деятельности, интегрируется в состояние межэтнических отношений в целом. Ситуацию в республике следует признать стабильной с преобладанием позитивного вектора развития. Доказательствами тому служат отсутствие зон открытых конфликтов, весьма незначительная социальная и культурная дистанция между группами этнического большинства, открытость, прозрачность и взаимопроникаемость этнических границ. Весьма близки позиции татар и русских по наиболее важным вопросам внутриреспубликанского и общероссийского развития. Положительные оценки состояния межэтнических отношений в республике в обеих группах значительно преобладают над негативным видением ситуации. Близки и столь же оптимистичны в выражении респондентов оценки перспектив межэтнических отношений. Сложившееся положение опирается как на исторические традиции мирного и добрососедского сотрудничества, генетические закрепленные в памяти народов, так и на взаимное понимание необходимости соблюдения баланса этнических интересов для поступательного развития. Русская и татарская общины в Татарстане занимают в целом позицию, достойную изучения в плане извлечения уроков межэтнического взаимодействия. Пока еще трудно судить о причинах этого феноменав нем может быть заложен и социокультурный генотип, и защитная реакция, и множество других факторов. Но результат налицо — лояльность этнокультурная, этноконфессиональная, этноязыковая, этнополитическая.

Вместе с тем, диалектическая противоречивость процессов современного общественного развития народов Татарстана заключается в наличии зон реальной и потенциальной напряженности, связанной с объективными и субъективными факторами. Основное объективное противоречие процессов модернизации в российском обществе наблюдается между процессами национальной консолидации и поддержанием межэтнического взаимодействия. Эти процессы разнонаправленны, но одинаково необходимы для прогрессивного развития. Важно соблюдать соотношение этих процессов, не допускать ущемления прав одного народа за счет предоставления условий наибольшего благоприятствования другому и одновременно содействовать формированию поля широкого и глубокого взаимодействия, свободного от идеологических наслоений любой формы и содержания. В этом плане неизмеримо возрастает роль государства, его структур, проводящих национальную политику. В свою очередь, административная система не может обойтись без научного видения и анализа ситуации и должна опираться на профессиональные мониторинговые исследования. Субъективный фактор, влияющий на современные процессы, проявляется в персонификации власти, идеологической элиты, средств массовой информации и иных сил, так или иначе формирующих общественное мнение. Четкая гражданская позиция и ответственность — необходимые качества, которыми должен обладать политик, ученый, журналист, общественный деятель.

Применительно к современному Татарстану можно выделить следующие, наиболее актуальные зоны и проблемы, нуждающиеся в особом внимании.

Наиболее уязвимым на фоне этнического развития народов республики видится положение этнических меньшинств, в том числе, групп, относящихся к местным народам Волго-Уралья. Национально-культурное развитие, представительство во власти, необходимость полноценного ощущения себя гражданами России и республики — те вопросы, которые, как показали наши опросы, стоят весьма остро. «Бунт кряшен», субэтноса титульного народа, -яркий пример того, что, решая проблемы больших народов, ни в коем случае нельзя забывать и о малочисленных группах. Более того, представляется, что настоящий демократизм и мир в межэтнических отношениях может быть достигнут лишь в том случае, если этническое большинство заботится о меньшинствах, по крайней мере, так же, как о себе.

Проблемы титульного этноса видятся больше в психологической сфере. Достигнутый к настоящему времени реальный паритет во многих сферах должен восприниматься не столько как наверстывание упущенного, но как залог будущего развития. Наличие у татар, вплоть до сегодняшнего дня, мотивов жертвы, формирующих гиперидентичность, — не что иное как, по словам Л. Сагитовой, «компенсация чувства второсортности, утвердившегося в силу политических, социальных и исторических причин» (Сагитова Л.В., 1998, с. 139). Определенную напряженность в межэтническое взаимодействие могут внести объективно не в пользу татар существующие диспропорции: в соотношении городских и сельских жителей, в получении высшего образования на родном языке, соответственно, и диспропорции в социально-профессиональной структуре. Однако позитивное движение во всех этих направлениях имеется. Кроме того, имеются и существенные преимущества в положении титульного этноса: преференции во власти и иных элитных структурах, более выгодная динамика демографических процессов, в том числе, более высокие показатели естественного прироста и социально продвинутый состав мигрантов. Даже в высоких долях среди татар сельского населения можно видеть определенные преимущества, если учесть, что сельская культура более традиционна и является основой поддержания этнической культуры вообще.

По всем перечисленным показателям русские республики уступают татарам, что приводит к усилению этничности и вполне может явиться основой для дезинтеграционных процессов. В начале 1990;х гг. русские, являясь наследниками советской (по сути внеэтничной) идентичности, не сталкивались с необходимостью отстаивать свои этнические интересы и пострадали от этого больше всех. Первая половина 1990;х гг. — период известного стресса русской этнической идентичностисоциально-психологический фон межнациональных отношений воспринимался русскими более пессимистично, чем татарами. Русские в силу моноязычия не имеют непосредственного доступа к татарской культуре, в то время как татары-билингвы полнее овладевают навыками жизни в двух культурах и включаются в процесс гражданского реформирования. Несколько смягчает ситуацию взаимодействие и взаимовлияния в культурно-бытовой сфере, а также высокая этнокультурная адаптация русских в республике. Этнокультурная дистанция между русскими и татарами невелика, причем русские тяготеют к еще большему ее сокращению. Но в сфере социального взаимодействия на уровне групп небольшая этнокультурная дистанция сопряжена с соперничеством, стремлением разделить сферы влияния. Объективные проблемы русского населения сосредоточены в области неблагоприятных демографических процессов, резком сокращении сельского населения и замене этнических основ культуры внеэт-ническимисубъективные проблемы — в отсутствии конструктивной инициативы в общественной жизни. Однако некоторый рост в последнее время этнического самосознания русских и чувство глубокой укорененности их в республике не входят в резкое противоречие со сложившейся системой межэтнических отношений. Наоборот, в этнонапряженных ситуациях, как и в целом в условиях межэтнического взаимодействия, доминирует кооперативная направленность у русских и татар, о чем свидетельствует сопоставление индикаторов континуума «соперничество» — «сотрудничество».

Наконец, объектом особого внимания должна стать молодежь, которая в силу своего социально-демографического положения является наиболее уязвимой и наименее защищенной группой. Между тем, именно она символизирует и определяет будущее общества. В контексте межэтнического взаимодействия молодежь отличает максималистская позиция и особо обостренное восприятие окружающей действительности со значительной фрустра-ционной компонентой. Дальнейшая социализация и этнизация молодежи требует укрепление института семьи: как показывают наши исследования, именно проблемы младших поколений стоят в семье наиболее остро.

Таким образом, теоретический анализ вопросов межэтнического взаимодействия в РТ ставит вполне конкретные практические задачи. Прежде всего, необходимы тесные контакты науки и практики, ученого сообщества и политиков — структур, которые, к величайшему сожалению, пока идут в одном направлении, но параллельным курсом. Научно-практические конференции, тренинги, деловые игры, совместно выработанные документы — это тот минимум, который необходим для выработки оптимальной стратегии в столь чувствительной сфере как межэтническое развитие и взаимодействие. Проблема гармонизации межэтнических отношений сегодня состоит в определении первоочередных задач и их эффективном решении на основании учета и согласования интересов различных национальных групп. Эта цель может быть достигнута различными институтами, как государственными, так и общественными, причем, как показывает практика, роль общественных организаций и объединений в последнее время становится все более значимой. Необходимо установление тесной связи и взаимодействия властей с национально-культурными обществами, а также создание условий для изучения национальных языков, популяризации национальных традиций и обычаев. Из двух возможных типов взаимодействия — конфликта и консенсуса — народы давно выбрали компромиссное культурное сознание на базе общечеловеческих ценностей. В силах общества и одна из его первейших задач — не допустить нарушения баланса культур, насаждения одних культурных образцов в ущерб другим, а также утраты статуса и авторитета одной из взаимодействующих культур. «Снятие» конфликтности возможно в рамках укрепления духовной свободы, мирного сосуществования противоположных идеологий и стилей гражданского поведения, образования гражданско-культурных и политических ориентаций.