Актуальность темы
исследования.
В данном диссертационном исследовании рассматривается Добровольчество (Белое движение в период революции и Гражданской войны в России — Русской Смуты 1917 — 1922 гг.) как целостное культурно-историческое явление, неразрывно связанное со всей предшествующей российской историей и культурой, имеющее корни в «истории русского духа», в русской ментальное&tradeи Православной духовности. Актуальность проблемы исследования обусловлена, в первую очередь, тем, что Россия в последние 15−20 лет переживает общественно-политический кризис, сопряженный с поиском новых исторических путей. При этом внутренние процессы в жизни страны происходят параллельно с кризисом и поиском новых путей, методологий и способов исследования в гуманитарных науках. Кроме того, после крушения коммунистического устройства в России наблюдается кризис государственной идеологии, который не преодолен до сих пор. В этой связи обращение к проблематике именно революции и Гражданской войны в России 1917;1922 гг. («Русской Смуты» или «Второй Русской Смуты») в их духовно-нравственном метафизическом разрезе может быть особенно полезно, причем не только при поиске ответа на теоретические, научные вопросы, но и как один из способов осмысления современности.
Важно, что коллизии конца XIX — начала XX вв. и особенно Гражданской войны в значительной степени сходны с проблемами современной России. Необходимо также подчеркнуть, что в скрытом виде противостояние «белых» и «красных» — Добровольчества и большевизма — продолжалось в течение всего советского периода российской истории и не прекращено до сих пор. По мнению диссертанта, это в значительной степени связано с недостаточным пониманием духовно-исторических корней большевизма (коммунизма) и Добровольчества (Белого Движения). Если первый был попыткой тотально — и тоталитарноизменить сознание общества (в данном случае российского), то второе, опираясь на предшествующий тысячелетний культурно-исторический опыт страны, является духовно-исторической альтернативой большевизму.
На наш взгляд, наиболее эффективно можно справиться с кризисными явлениями, характерными для современного внутриполитического положения страны и современной российской исторической науки, именно при помощи изучения истории Гражданской войны и феномена Добровольчества (Белого движения) — его духовного смысла в контексте русской истории и культуры. Кроме того, представляется, что решение задач исследования позволит не только обогатить гуманитарное знание, но и поможет поиску ответов на вопросы о нынешнем и будущем положении, судьбе России. Наконец, без изучения духовно-ментальных истоков Добровольчества знание о переломном периоде развития России — Русской Смуте — нельзя считать полным и всесторонним.
Степень изученности проблемы.
Ни в отечественной, ни в историографии Русского Зарубежья нет специальных работ, где проблематика Русской Смуты 1917 — 1922 гг. и феномен Добровольчества были бы представлены как нечто целостное со своей уникальной спецификой и вместе с тем тесно взаимосвязанное с ценностными приоритетами национальной культуры, с русской духовностью, со всей российской историей.
Вместе с тем, в настоящее время в исторической науке накоплен значительный опыт и весьма обширный материал для изучения Гражданской войны, заметно оживился интерес в том числе к ее истории со стороны «белых». При этом нельзя не отметить, что с одной стороны, при рассмотрении данного периода наблюдается тенденция к узкой специализации, а, с другой, наоборот, стремление к обзорным и обобщающим темам, в то время как до сих пор остается не востребованным и разработанным обширный архивный материал, прежде всего, на территории России.
При этом в работах, касающихся периода революции и Гражданской войны в целом, преобладают политические и военные, реже социально-экономические проблемы, анализируются причины боевого противостояния, социальный состав и соотношение противоборствующих сил, проблема белого и красного террора итоги и последствия Смуты. Труды, так или иначе посвященные именно Белом движению, в основном, охватывают сферу истории его развития и конкретн деятельности (в первую очередь, тактике, стратегии, а также внешней и внутрен политике Белых правительств), вопросы социально-политического состав характера Белых армий, организационных основ антикоммунистических сил и альтернатив, предлагавшихся ими России. При этом чисто исторический подход наблюдается не только в советской историографии, но и в трудах учёных Русского Зарубежья (работы генералов H.H. Головина1, A.A. Зайцова2, A.A. фон Лампе3 и др.) — и в современных российских исследованиях. В частности, начиная с рубежа 1980;90х гг. по проблемам революции и Гражданской войны в России опубликованы многочисленные монографии и статьи Ю.А. Полякова4, Г. А. Бордюгова, А. И. Ушакова, В. Ю. Чуракова и В.П. Федюка5, В.Т. Тормозова6, В.Д. Зиминой7, В.И. Голдина8, В.Ж. Цветкова9, C.B. Карпенко10, В. В. Рыбникова, В.Г.
1 Головин H.H. Российская контрреволюция в 1917 — 1918 гг. В 8-ти кн. ПарижТаллинн, 1937.
2 Зайцов A.A. 1918: Очерки истории русской гражданской войны. M.- Жуковский, 2006.
3 Лампе A.A. фон. Причины неудачи вооруженного выступления белых. Берлин, 1939.
4 Поляков Ю. А. Поиски новых подходов в изучении истории гражданской войны в России // Россия в XX веке: историки мира спорят. М., 1994. С. 280 — 288- Поляков Ю. А. Гражданская война в России: начало и эскалация // Гражданская война в России: перекрёсток мнений. М., 1994. С. 40 — 55- Поляков Ю. А. Гражданская война: взгляд сквозь годы // Гражданская война в России: перекрёсток мнений. М., 1994. С. 277 — 290 и др.
5 Бордюгов Г. А., Ушаков А. И., Чураков В. Ю. Белое дело: идеология, основы, режимы власти. М., 1998; Ушаков А. И., Федюк В. П. Белый Юг: Ноябрь 1919 — ноябрь 1920. М., 1997; Федюк В. П. Белые. Антибольшевистское движение на юге России. 1917 — 1918 гг. М., 1996; Федюк В. П. Современные тенденции в изучении истории гражданской войны // Гражданская война в России и на Русском Севере: Проблемы истории и историографии. Архангельск, 1999; Ушаков А. И. Современная российская историография антибольшевистского движения в годы гражданской войны в России. М., 2004 и др.
6 Тормозов В. Т. Белое движение в гражданской войне. 80 лет изучения. М., 1998.
7 Зимина В. Д. Белое движение и российская государственность в годы гражданской войны. Волгоград, 1995; Зимина В. Д., Гражданов Ю. Д. Союз орлов: Белое дело России и германская интервенция 1917; 1918 гг. Волгоград, 1997.
8 Голдин В. И. Гражданская война в современной историографии // Гражданская война в России и на Русском Севере: Проблемы истории и историографии. Архангельск, 1999; Голдин В. И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере 1918 —.
1920. М., 1993; Голдин В. И. Россия в Гражданской войне: Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980;х — 1990;е гг.). Архангельск, 2000.
9 Цветков В. Ж. Белое движение в России. 1917—1922 годы // Вопросы истории. 2000. № 7. С. 56−73- Цветков В. Ж. Белые армии Юга России. М., 2000; Лубков A.B., Цветков В. Ж. Белое движение в России — его программа и вожди. М., 2003 и др.
10 Карпенко C.B. Крах последнего белого диктатора. М., Знание, 1990; Карпенко C.B. Белое дело: Врангель в Таврии. М., 1994; Белое дело: Избр. произведения: В 16 кн. / Сост., ред. и комм. C.B. Карпенко. М.: «Голос», 1992;1996, М.: Изд-во РГГУ, 2001;2005; Карпенко C.B. Белое движение 1917;1920 гг. // Россия в XX веке: проблемы изучения и преподавания: Материалы науч. конф. M., 1999 и др.
I 1 ti.
Казакова и Г. М. Ипполитова, В. П. Булдакова и др. Белое движение (Белое Дело, Добровольчество) в таких исследованиях рассматривается как историческое явление, а не феномен духовно-нравственный. В результате метафизическое и историко-культурное осмысление Добровольчества до сих пор остаётся за рамками научных работ.
Кроме того, нужно отметить, что в период 1920 — 1991 гг. в Советском Союзе изучение духовно-нравственных проблем Смуты было практически невозможно, с одной стороны, потому, что требовалось прийти к заранее определённым выводам, а с другой — потому, что культурфилософские аспекты, вне зависимости от их идеологической окраски, считались лежащими за пределами интересов науки. (Наконец, по мнению ряда учёных, Белое движение в работах коммунистического периода вообще не рассматривалось как самостоятельная проблема). Осмысление метафизических основ Добровольчества русской эмиграцией также не нашло отражения в исторических трудах, оставшись достоянием философских и мемуарных сочинений, публицистики и литературы.
Лишь в последние годы с падением коммунистического режима делаются отдельные попытки рассмотреть Белое движение как духовно-исторический, психологический, нравственный феномен. В этом ряду можно назвать книгу C.B. Устинкина13, ряд статей P.M. Абинякина14 о составе и психологии белого офицерства, работы A.C. Кручинина15 и некоторых других исследователей.
11 Рыбников В. В., Казаков В. Г., Ипполитов Г. М. «Белое дело» в литературе и источниках / Под общ. ред. В. Г. Казакова. М., 2001.
12 Булдаков В. П. Красная смута. M., 1997; Булдаков В. П. Октябрьская революция как социокультурный феномен // Россия в XX веке: историки мира спорят. M., 1994. С. 156 — 163.
13 Устинкин C.B. Трагедия белой гвардии. Нижний Новгород, 1995.
14 Абинякин P.M. Социально-психологический облик и мировоззрение добровольческого офицерства // Гражданская война в России: события, мнения, оценки. М., 2002; Абинякин P.M. Социальный и этноконфессиональный состав офицерства Добровольчесткой армии // Noblesse oblige. Вып. 2. Военные в традиционной культуре Старого Света. Орел, 2004; Абинякин P.M. Михаил Гордеевич Дроздовский // Исторические портреты: Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин, П. Н. Врангель. / Сост. A.C. Кручинин. М., 2003 и др.
15 Кручинин A.C. Христианский рыцарь // Военная быль. 1993. № 3(132) — Кручинин A.C. Белая Гвардия в изображении И. С. Лукаша: эволюция писателя в годы Гражданской войны и эмиграции // Гражданская война и культура. М., 1996; Кручинин A.C. Выбор «Белой Идеи»: политика и нравственность: (Позиции генералов М. В. Алексеева и.
Ф. А. Келлера) // История, историография, библиотечное дело / ГПИБ России. М., 1994; Кручинин A.C. Генерал Я. А. Слащов-Крымский и самосознание добровольческого.
Отдельно следует отметить статьи и монографию протоиерея Георгия Митрофанова16, где на основе анализа не столько собственно исторических, сколько философских сочинений религиозных мыслителей Русского Зарубежья последовательно рассматривается духовная природа красной Смуты и Белого добровольчества.
Однако, несмотря на эти примеры, основной упор в современных исследованиях, посвященных периоду 1917 — 1922 гг. в России, делается на собственно исторические проблемы, где вопросы культурных, метафизических и религиозных корней Белого движения либо вовсе не рассматриваются, либо упоминаются вскользь.
Объект и предмет исследования.
Объектом диссертационного исследования является феномен Добровольчества, проявившийся в Белом движении в период Русской Смуты 1917 — 1922 г. Предметом исследования является духовно-нравственная составляющая Добровольчества в его взаимосвязи с общим контекстом русской культуры и истории ментальности.
Цель и задачи исследования
.
Основной целью диссертационного исследования является анализ ^ Добровольчества как целостного духовно-исторического явления в контексте) офицерства // Белое движение на Юге России (1917;1920): неизвестные страницы и новые оценки. М., 1995. (Военно-Историческая Библиотека «Военной Были" — № 2 (19)) — Исторические портреты: Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин, П. Н. Врангель. / Сост. и предисл. A.C. Кручинин. М., 2003; Кручинин A.C. Адмирал Колчак: духовные параллели // Православная Русь. 2005. № 4 (1769), 15/28 февраляКручинин A.C. «Нужно писать правду."//Деникин А. И. Старая армия. Офицеры. М., 2005 и др.
Митрофанов Георгий, прот. Россия XX века — Восток Ксеркса или Восток Христа. Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины XX века. Ростов-на-Дону, 2004; Митрофанов Георгий, прот. Духовно-нравственное значение Белого движения // Белая Россия. Опыт исторической ретроспекции. Материалы международной научной конференции в Севастополе. СПб.- М., 2002; Митрофанов Георгий, прот. Теоретический соблазн или мировоззренческая мутация коммунистической идеологии // Посев, 2002, № 7−8- Митрофанов Георгий, прот. Марксизм как ветхозаветный хилиазм // Посев, 2002, № 2- Митрофанов Георгий, прот. Погребение совершилось. Произойдет ли примирение? // Церковный вестник. № 20 (321) октябрь 2005 и др. русской культурной истории. Для достижения данной цели представляется необходимым решить следующие задачи.
1) Выяснить соотношения научных дискурсов в проблематике революции и Гражданской войны — Русской Смуты:
• определить место проблем революции и Гражданской войны в пространстве русской культуры;
• выявить типы источников изучения Русской Смуты вообще и феномена Добровольчества в частности и уточнить их связь с типом научного дискурса;
• определить круг проблем Русской Смуты, требующих культурологического, а не исторического анализа.
2) Определить специфические черты Добровольчества как особого культурного феномена:
• уточнить границы семантических полей терминов «Добровольчество», «Белое движение», «Белое Дело»;
• обозначить особую роль духовно-нравственной составляющей в проблематике истории Гражданской войны и в феномене Добровольчествавыявить особенности возникновения и существования добровольческих армий в период Гражданской войны в России, нравственные и ценностные приоритеты, специфику образа мышления и поведения добровольцев- • рассмотреть два образа войны — «добровольчество» и «регулярство» — как две специфические и семантически непереводимые картины мира.
3) Проанализировать метафизические (духовно-нравственные) истоки и механизмы феномена Русской Смуты и их противопоставленность добровольческому христианскому мировоззрению: выявить духовно-исторические предпосылки феномена Русской Смуты и его хилеастическую окраску;
• продемонстрировать общехристианский контекст Добровольчества как духовно-исторической альтернативы большевизму.
4) Рассмотреть роль личности в Русской Смуте, её влияние на феномен Добровольчества и духовно-нравственную победу Белого Дела:
• показать возрастание роли личности в такие исторические периоды, как Вторая Русская Смута;
• рассмотреть «вождизм» как неотъемлемую часть Добровольчества, показать его нравственную и идейную связь «вождизма» с добровольческой спецификой;
• выявить особенности восприятия и представления вождей в сознании и уточнить специфику личностных черт, необходимых для добровольческого вождя;
• рассмотреть «непредрешенчество» политических программ Белого руководства как часть добровольческой картины мира;
• проанализировать христианское понимание победы как не-сложения оружия и непрестанного борения применительно к Добровольчеству и определить духовно-исторический смысл этого феномена.
Хронологические рамки исследования.
Диссертационное исследование ориентировано на сквозной анализ проявления целостного феномена Добровольчества в различные периоды истории русской культуры и ментальности. При этом наиболее пристальное внимание уделяется Белому движению в период Второй Русской Смуты 1917 — 1922 гг. как эпохе, в которую духовно-исторический и культурный феномен Добровольчества получил своё наиболее яркое и последовательное воплощение.
Источники исследования.
Работа над диссертацией потребовала привлечения целого ряда источников, которые условно можно разделить на три группы: письменные, устные и визуальные.
Основная группа источников диссертационного исследования — это письменные источники. Её также можно условно разделить на две подгруппы: традиционные и нетрадиционные источники. К первым относятся документыотчасти опубликованные в России и в Зарубежье, но, главным образом, архивныеи мемуары участников Белого движения. Наиболее крупными и важными среди корпуса воспоминаний следует назвать пятитомные «Очерки Русской Смуты» 7 генерала А. И. Деникина представляющие собой не просто следование «по волнам.
17 Деникин А. И. Очерки Русской смуты. В 5-ти тт. Минск: «Харвест», 2002. памяти", но попытку комплексно рассмотреть и осмыслить истоки — в том числе духовно-нравственные, — ход, характер и результаты глобального культурно-исторического слома, происходившего в России в 1917 — 1922 годах. Бесценную.
1Я информацию предоставляют также мемуары генералов — П.Н. Врангеля'0, A.B. Туркула19 и др.- и особенно рядовых участников Белого движения, как выходившие отдельными изданиями (Э.Н. Гиацинтов, С. И. Мамонтов, Ф. И. Елисеев П.В. Жадан и т. д.), так и составившие многочисленные сборники (16-ти томное «Белое Дело» издательства «Голос», продолженное издательством РГГУпродолжающаяся серия «Россия забытая и неизвестная. Белое движение» издательства «Центрполиграф», в которой выпущено уже свыше 25 томов и др.).
Нетрадиционные письменные источники — это литературные (поэтические и прозаические) произведения участников Белого движения (И. Савин, Н. Туроверов, А. Несмелов, В. Смоленский, И. Лукаш, А. Куприн и др.) и свидетелей Русской Смуты (М. Цветаева, 3. Гиппиус, И. Шмелёв и т. д.) — публицистика времён Гражданской войны и Русского Зарубежьяа также работы религиозных философов русской эмиграции (И.А. Ильина, H.A. Бердяева, прот. С. Булгакова, C.JI. Франка, прот. Г. Флоровского и др.), осмысляющие феномен Белого Дела (Добровольчества) в рамках традиционных ценностей и символов отечественной культуры.
Помимо опубликованных источников, в работе использованы архивные мемуары и документы, хранящиеся в двух архивах — Государственном Архиве Российской Федерации (ГА РФ) и Российском Государственном Военном Архиве (РГВА). В ГА РФ разработан 1 фонд, использованы материалы 10 дел. В РГВА разработано 4 фонда, использованы материалы 14 дел.
Отбор источников происходил на основании таких критериев, как отражение в произведении целостного ощущения, переживания феноменов Русской Смуты (именно как культурно-исторической проблемы, эпохи «культурного промежутка») и Добровольчества (Белого Дела). Ещё одним важным критерием является.
18 Врангель П. Н. Записки. В 2-х тт. Минск: «Харвест», 2003.
19 Туркул A.B. Дроздовцы в огне: Картины Гражданской войны. JI., 1991.
20 Гиацинтов Э. Н. Записки белого офицера. М., 1992.
21 Мамонтов С. И. Не судимы будем: (Походы и кони). М.: «Воениздат», 1997.
22 Елисеев Ф. И. С Корниловским конным. М., 2003.
23 Жадан П. В. Русская судьба. М., 1991. использование автором мемуаров, литературной, философско-публицистисческой работы самого термина «добровольчество» как принципиального для своего мировоззрения и своего понимания Русской Смуты (причём понятие «добровольчество» могло употребляться как с положительным, так и с отрицательным оттенком — главное, чтобы оно осознавалось как особое явление эпохи). Кроме того, в выборе источников крайне важна степень влияния того или иного произведения на последующее (у младших современников и особенно потомков) формирование представлений о Добровольчестве (Белом Деле) как целостном духовно-культурном феномене, явлении, прежде всего, не истории, а Духа. В частности, по этим причинам за рамками исследования остался целый корпус романов и мемуаров генерала П. Н. Краснова и некоторых других активных участников антибольшевистской борьбы. При этом, чтобы оградить себя от обвинений в отсутствии дистанции между диссертантом и источником, отметим следующее. Данная дистанция задаётся в нашем исследовании за счёт попытки обобщить возможно большее число мемуарных, художественных и публицистических работ, в которых предпринимается попытка понять, оценить и осмыслить Белое Дело (Добровольчество).
Группа устных источников наименее многочисленна — это военный песенный фольклор Белых армий, зафиксированный как в письменных памятниках (мемуары, нотно-стихотворные сборники и т. д.), так и в аудиозаписях, сделанных в Русском Зарубежье (казачьи хоры п/у С. А. Жарова, п/у Н. Кострюкова, им. A.M. Каледина — куда, вопреки названиям, входили и представители неказачьей русской эмиграции и чей репертуар военных песен был весьма широкхор русских зарубежных кадет п/у В. Мантулина и др.).
Группа визуальных источников включает в себя, в первую очередь, иллюстративный материал по истории военного костюма и боевых наград Белых армий различных регионов России. Это коллекции фотографий эпохи Гражданской войны — опубликованные в разное время отдельными изданиями или в составе научных изданий и мемуаров, в сети Интернети неопубликованные, хранящиеся в частных собраниях. Значительную информацию предоставляют данные специализированного военно-исторического журнала «Цейхгауз» (М., с 1991 по настоящее время) и альбомы по униформологии и наградной системе24. Среди последних следует особо выделить книгу В. А. Дурова и А. И. Рудиченко «Награды и знаки Белых армий и правительств» (М., 2005), в которой, помимо богатых иллюстраций, содержится целый ряд уникальных, ранее не публиковавшихся документов по истории наградной системы Белого движения. Кроме того, к визуальным источникам следует отнести и сами артефакты военной повседневности Белых армий — награды, элементы униформы, подлинные и реконструированные, из частных и общественных собраний.
Методы исследования.
В диссертационном исследовании широко применяются современные методы междисциплинарных исследований — феноменологии и герменевтики, дискурсного и интертекстуального анализа. При этом семантическому анализу, помимо традиционных источников, подвергались и нетрадиционные (прежде всего, связанные с культурой повседневности Белых армий), в частности, материал по истории военного костюма, а также философские, литературные (поэтические) и публицистические тексты и военный песенный фольклор.
Выбор методологии связан, прежде всего, с присущим современной науке стремлением к комплексному, междисциплинарному подходу к любой исторической и историко-культурной проблеме. Особенно важным это представляется применительно к такой сложной, ценностно неоднозначной проблеме, как феномен Добровольчества и его взаимосвязь с общим российским историческим контекстом.
Научная новизна исследования.
Научная новизна работы заключается в переносе проблематики Русской Смуты в целом и Добровольчества в частности из области исторических исследований в область культурологии в пространство междисциплинарных исследований. С научной точки зрения введение данной проблематики в культурологический дискурс, и предложение представляет несомненный интерес и.
24 См., напр.: Дерябин А. И. Гражданская война в России 1917 — 1922: Белые армии. М., 1998; Доценко В. Д. Каталог орденов и знаков отличия Белого Движения и русской военной эмиграции. СПб., 1992 и др. видится крайне продуктивным, поскольку позволяет рассматривать глубинные метафизические основы Добровольчества как самостоятельного духовно-нравственного, а не исторического феномена в общем контексте истории русской менталыюсти и культуры. Научную новизну составляет комплексный семантический анализ христианских основ Добровольчества, проявлявшихся как в самосознании участников движения, так и в культуре повседневности.
Положения, выносимые на защиту.
• Добровольчество является целостным духовно-историческим феноменом, тесно взаимосвязанным с предшествующей традицией развития русской культуры, русской ментальностью, с Православной духовностью. Без изучения Добровольчества (Белого Дела) как единого метафизического явления со своей уникальной спецификой невозможно адекватное понимание эпохи Второй Русской Смуты (1917;1922 гг.);
• ранее изучения проблем эпохи Русской Смуты ограничивалось только I историческим контекстом, что в значительной степени определялось кругом источников, характером вопросов, «задаваемых» исследователями этим I источникам, и особой «методологии», строившейся на мифологическом мировидении, что в значительной степени не преодолено до сих пор;
• для возможно более полного и ясного понимания проблем Смуты необходимо переведение проблематики Добровольчества в плоскость культурологии и проведением идейно-нравственной оценки данных вопросов. Залогом верного осмысления Добровольчества является его определение как проблемы истории духа;
• главной движущей силой Добровольчества является личный этический выбор, совершаемый его участниками на основании доброй и свободной воли, причём данный выбор приобретает в итоге черты выбора религиозного, что обусловливает и религиозный (в конечном итоге) характер Белой борьбы;
• Добровольчество представляет собой совершенно особый тип армии и войны, практический не имеющий исторических аналогов и не связанный с предшествующим ему по времени типом войны и армии в лице регулярнойРусской Императорской Армии;
• большевизм, имеющий метафизические — прежде всего хилеастические и гностические корни — являет собой не политическую или идеологическую систему, но фактически выступает как обезбоженная тоталитарная лжерелигия, что ещё раз утверждает религиозный характер борьбы с ним, сущность Добровольчества как духовно-исторической альтернативы большевизму;
• глубинный христианский смысл Добровольчества позволил, несмотря на военно-политическое поражение, осуществить фактическую духовно-нравственную победу Белых.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Итоги диссертационного исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении как исторических, так и особенно историко-культурных проблем эпохи Русской Смуты 1917 — 1922 гг. Пересмотр концепции изучения данного периода и перенесение проблематики в плоскость культурологии поможет ответить на многие вопросы, возникающие у исследователей Белого движения и революции и гражданской войны в целом. Анализ через поэзию, военный фольклор повседневность и др. культурно-метафизических основ Белого Дела даёт объяснение ряду событий и явлений, происходивших в России в период Смуты. Духовно-исторический смысл Добровольчества проливает свет на многие нерешённые проблемы из области политики, экономико-социальных отношений, военной истории и истории культуры нашей страны в 1917 — 1922 гг. Материалы и результаты работы могут быть использованы в процессе преподавания курсов истории отечественной культуры, а также курсов истории и политологии.
Апробация результатов исследования.
Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях автора по теме исследования, а также были представлены на конференциях: «Исход русского воинства: К 85-ой годовщине оставления Белыми войсками родной земли» (Москва, 2005) — «Белая борьба на Северо-Западе России и судьбы её участников» (II международная научная конференция — Псков, 2005) — «Визуальные стратегии в искусстве» (Москва, 2006), а также на XV Рождественских международных образовательных чтениях (Москва, 2007). По теме диссертации опубликовано шесть статей, кроме того, три статьи и монография находятся в печати.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
Заключение
.
Проведённое исследование Добровольчества (Белого движения) убеждает нас в уникальности этого феномена, с одной стороны, а, с другой — в его органической связи «с» предшествующим опытом^русской" культурыТ ~Кроме~того, духовно-исторические проблемы Второй Русской Смуты имеют аналоги в иныхтакже переломных, ключевых — событиях отечественной истории, в моментах т.н. «культурного промежутка», знаменовавших начало нового этапа развития страны. В ситуациях цивилизационного разлома и/или культурно-исторического поворота, подобных Смуте начала XX в., на первое место выдвигаются глубинные метафизические основы национального культурного опыта, ключевые духовные ценности, накопленные историей — в России это, прежде всего, Православные христианские ценности. Именно их актуализация в период переворота, в условиях нарастающего социокультурного хаоса позволяет национально (в данном случаерусской) культуре, даже претерпев значительные утраты и видимые изменения, сохраниться, выжить и продолжить своё развитие. Так было и в период революции и Гражданской войны, когда разрушительной стихии красной Смуты была противопоставлена сила Добровольчества — Белого сопротивления. Несмотря на уничтожение значительной части наследия вместе с его носителями в результате Смуты и последующего большевистского террора, несмотря на крупные трансформации и искажения, несмотря на раскол на советскую и эмигрантскую, русская культура, тем не менее, выстояла и в конце XX столетия смогла начать постепенное возрождение.
Основанность на Православных христианских устремлениях и идеалах, «чаяние Воскресения» сделали Добровольчество жизнеспособной идеей, способной духовно оплодотворять лучшие устремления русских людей на протяжении всего развития нашей культуры, в том числе и в наше время. По этой причине Добровольчество (его главные духовные черты) не имеют ограниченных хронологических рамок, но занимают постоянное место в российской цивилизации. Поэтому, по меткому выражению академика A.M. Панченко, «мы числим их не по разряду истории, но по разряду вечности» — в то же время это созвучно словам И. А. Ильина, «Белое Дело не нами началось, не нами и кончится». Метафизические основы Добровольчества: подвиг самоотвержения-любви-жертвы, имеющий в качестве конечного образца для подражания добровольную Голгофскую жертву Христа Спасителядуховную самодисциплину, проистекающую из внутренней свободыкрестоношениестояние в Истине, осознание и исповедание того, что «не в силе Бог, а в правде" — победа Духа над материей благодаря Православному пониманию смерти как чаяния воскресения и жизни будущего века — пронизывают русскую историю. Именно здесь содержаться ключевые идеалы, основы того, что A.M. Панченко называл символическим мышлением России, русской культуры: нация запомнила и сделала символами победы на грани поражений, победы с громадными потерями. После Мамаева побоища ещё не раз горела Москва. от Полтавы до Ништадского мира был путь длиной в двенадцать летпосле Бородина, которое Наполеон считал свей победой, пришлось оставить первопрестольную столицу. Но это как бы окончательные победы. Россия. ставит героизм выше одоления, а самопожертвование и самоотречение выше силы. Размышляя дальше о связи Куликова поля, Полтавы и Бородина, мы увидим, что это вынужденные сражения. Россия защищалась, следовательно, была безусловно права. Для нации эти битвы были нравственной заслугой. Без неё символ невозможен. Именно поэтому в качестве символов избирались не лёгкие, а тяжёлые, жертвенные победы: подвиг и.
333 жертва неразделимы" .
Мы уже не раз обращали внимание на сходство Бородинской, Куликовской и других подобным битв с событиями Гражданской войны. Проведённое исследование ясно показывает, что именно в лице Белых сил Россия снова защищалась. Таким образом, белогвардейцы были безусловно правы: они защищали веру, национальную культуру, исторические идеалы и ценности, традиции, накопленные поколениями предков. И поэтому выражение о нравственной заслуге — правда, не всей нации, а лишь её небольшой части, вставшей в добровольческие ряды — особенно актуально в разговоре о Белом Деле, напоминая выражения генерала М. В. Алексеева о необходимости «зажечь светоч».
333 Панченко A.M. Русская культура в канун Петровских реформ // Панченко A.M. О Русской истории и культуре. СПб., 2000. С. 261. среди охватившей Россию тьмы" и генерала А. И Деникина о том, что если бы в годы Смуты среди многомиллионного русского народа не нашлось бы горсточки спасших честь страны добровольцев, «это был бы не народ, а навоз».
Об устойчивости оборонительных идеалов в отечественной культуре, мысли и ценности защиты Родины в её границах писал и Д. С. Лихачёв, сравнивая ключевые нравственные положения древнерусских воинских повестей с «Войной и миром» Л. Н. Толстого:
Все значительные воинские повести посвящены оборонительным сражениям в пределах Русской земли. <.> Историческая сторона романа в её нравственно-победной части вся оканчивается в России, и ни одно событие в конце романа не переходит за пределы Русской земли. <.> Толстой в фактической стороне событий усматривает ту же народную концепцию оборонительной войны"334.
В аналогичных категориях можно воспринимать и Белую борьбу, которая заканчивается именно тогда, когда потерпевшие поражение в открытом военном противоборстве, но не сломленные добровольческие силы покидают «последний клочок Русской земли» (на чём, как правило, заканчиваются повествования белых мемуаристов). Даже такую чисто добровольческую по духу и внутренней сути историческую страницу, как «галлиполийское сидение», авторы не соединяют с событиями Гражданской войны как войны оборонительной. О Галлиполи написано много, но — самостоятельных воспоминаний и работ, вне трудов о Русской Смуте, завершающихся всегда в России, Россией, точнее, исходом из ее пределов. Возможно также, что именно «народная концепция оборонительной войны» в границах родной земли не позволило — прежде всего, метафизически, — широко осуществить планы борьбы с большевиками из эмиграции (террористическая организация генерала Кутепова, русские соединения на службе Германии в годы Второй Мировой войны и т. п.).
Вместе с тем, с началом горбачёвской перестройки внутри самой России происходили и происходят попытки обращения к добровольческим идеалам в поиске путей возрождения страны — хотя, разумеется, в иных формах, чем.
334 Лихачёв Д. С.
Литература
— Реальность — Литература. Л., 1981. С. 134- 135. вооружённая борьба белых и красных в период Второй русской Смуты. Этот факт — зримые подтверждение того, что в духовном отношении Белые воины одержали победу. Именно обращение к белогвардейской тематике людей молодого поколения, личностно сформировавшихся в годы очередного государственного и социокультурного перелома, крушения советской империи. С другой стороны, неприятие Белого движения, его духовно-нравственной и идейной платформы, его движущих сил со стороны представителей тех, кто воспитывался и шел по карьерной лестнице в период господства коммунистического режима тоже свидетельствует о жизненности Белого Дела, отнюдь не ставшего чем-то архаичным, не свойственным современности.
Говоря об интересе к Добровольчеству со стороны нынешнего поколения молодых и относительно молодых людей, мы имеем ввиду не только литераторов, историков," культурологов. У феномена Добровольчества на рубеже 80−90х прошлого века появилось новое, необычное измерение. Часто его называют военно-исторической реконструкцией, однако данное понятие не вполне точно отражает сущность данного явления. Скорее, здесь следовало бы употребить выражение «ревнители памяти Белого Дела» или даже просто «ревнители Белого Дела». Как бы высокопарно это ни прозвучало, люди, занятые этим, уверены, что дело Добровольчества не завершено, и не может быть завершено, но требует участия и со-причастия. Эти люди чувствуют себя вставшими под Белые знамёнакакой бы слабой, скромной и даже жалкой не выглядела эта попытка (особенно на первый взгляд и особенно со стороны). Поэтому мы будет называть их «необелогвардейцы» — не вполне благозвучный, этот термин всё же удачно отражает сущность явления. Необелогвардейцы верят, что Белое Дело не есть лишь ставшая история, но может и должно быть становящейся жизнью.
Необелогвардейство" в виде военно-исторической реконструкции в конце 1980 — начале 1990;х гг. приобрело черты своего рода «научно-практических исследований» — попытки прожить жизнь не только за себя, но и за представителей того поколения, чей нормальный исторический путь был грубо сломан Смутой и направлен в неестественное русло. Усилия «необелогвардейцев» направлены на то, чтобы, попробовать достроить в себе тот «храм души», который не удалось создать русским людям начала XX в. Достраивается тот духовный мир, который превратился некогда в руины, возрождается из его осколков нечто переосмысленное в процессе истории. Попутно происходит становление духовного мира самого «реконструктора» как современного человека, любящего и уважающего родную историю, готового и желающего знать о ней Правду, даже «горькую и тяжёлую, быть морально ответственным субъектом исторического процесса, а не безгласным объектом, «плывущим по течению» и позволяющим проводить над собой любые эксперименты по духовной вивисекции. В этом современные «добровольцы» вполне уподобляются своим предшественникам, на духовный опыт которых они ориентируются — белым добровольцам Гражданской войны. Чувство же нравственной ответственности за прошлое и будущее родной истории, за осмысление и сохранение накопленного наследия, по выражению академика Д. С. Лихачёва, является важнейшей составляющей экологии культурыдисциплины, которую необходимо сформировать в современной России для реального, действенного её возрождения.
Появление «необелогвардейства» теснейшим образом связано с надеждами на то, что Россия сможет вернуться на свой подлинный исторический путь, с которого её в 1917 году столкнула Смута. На этой волне некоторые представители движения в разных городах пытались принимать участие в событиях 1991 года, однако духовная незрелость, непонимание русской исторической судьбы, заметные в происходящем, оттолкнули большинство. Дальнейшее показало, что августовский «путч» в Москве не оправдал тех надежд, которые на него возлагались. Не лучше обстояло дело и на окраинах, в частности, в Прибалтике, где более яростное, чем в столицах, восстание против коммунизма в 1991 г. обернулось всего лишь отделением от СССР с последующей физической и духовной войной против русских. Стремление реализовать лучшие качества своей души, свою «добровольческую суть», жажду подвига, мечту о возрождении России и старой армии привело часть необелогвардейцев в ряды защитников Приднестровья, а также на Балканы. Многих ждало глубокое разочарование в «братьях-славянах» и в возможности «начать возрождение Единой-Неделимой России с Приднестровья"335. Некоторые сложили свои головы за идеи, близость которых.
335 Традиционно принято считать, что в 1992 г. во время войны в Приднестровье столкнулись две силы: молдавский сепаратизм, тяготеющий к Румынии, и просоветски русской душе, правильность и праведность трудно оценить однозначно. Однако среди тех, кто побывал в огне гражданских войн, есть справедливо считающие себя со-причастными «той самой Гражданской» и Белому Делу. Это спорное, но вполне закономерное мнение. И трудно тогда не поверить искренней, правдивой ^нтонащга~поэта, участника войньГв Приднестровье М. Г. Устинова, поющего о том, что «Суворов — живой! — за Тирасполь родной поднимает на бой казака» (опять-таки Суворов!), Тяга к тому, чтобы, символически «встав под Белые знамёна», послужить России, содействовать её возрождению, могла принимать и принимает разные формы. Однако трудно переоценить важность в ряду этой деятельности военно-исторических реконструкцих походов и эпизодов сражений. Дело в том, что ношение униформы и участие в мероприятиях для необелогвардейцев фактически перерастает в ту самую реконструкцию, или, лучше сказать, реставрацию — трепетную, тщательную — реставрацию памяти, азарта, боли, радости, гнева и любви. Азарта вырвать победу у врагов Россииболи от невозможности сделать это быстро и достойнорадости чувствовать рядом единомышленников, людей «общего духовного племени" — гнева и ненависти ко лжи и всему, что бесчестит родинулюбви к Ней и к Белому Делу. Походы и «бои» становятся реставрацией духовной связи столетий, поколений, связи «двух Россий», разорванных Гражданской войной и эмиграцией. К несчастью, в наши дни деятельность необелогвардейцев сведена к минимуму, почти исчерпываясь небольшим перечнем ежегодных историко-мемориальных мероприятий и попытками наладить воспитание детей и подростков в духе верности добровольческим идеалам. Среди мемориальных походов и баталий особое место настроенные войска РФ. Однако в действительности была ещё и третья сила — т.н. Черноморское казачье войско, куда, помимо представителей казачества, входили на добровольческих началах самые разные люди из всех уголков бывшего СССР, в том числе романтически настроенная молодёжь. Не столько вольнонаёмный способ формирования этих подразделений, сколько мотивы жертвенности и бескорыстного желания послужить России в надежде на её скорое возрождение и возвращение на нормальный исторический путь, до известной степени позволяет провести аналогию между этими подразделениями и добровольческими (Белыми) армиями времён гражданской войны 1917; 1922 гг. Следует отметить, что казаки и добровольцы, формально воюя на стороне прокоммунистически настроенной, «бывшей советской» армии, по собственному признанию участников, мимо укреплений этих «союзников» ходили «только по трое и только с автоматами», и старались не оказываться спиной к окопам «российской армии» и вообще к её представителям, чтобы избежать «случайного» переизбытка свинца в организме. занимает событие, которое сами участники часто для краткости именуют «Ледяной поход». Задуманный как военно-историческая реконструкция в память 1-го Кубанского «Ледяного» генерала Корнилова похода 9 февраля — 30 мая 1918 гг., «Ледяной поход» необелогвардейцев со временем стал своего рода символом, объединяющим членов движения и имеющим самостоятельное значение и смысл, лишь частично совпадающий со значением и смыслами похода Корниловского. Впрочем, сходятся «старый и новый поход» в главной цели: сохранить честь, не дать угаснуть светочу, мерцающему «среди охватившей Россию тьмы».
Всё это неудивительно. Духовно-исторические, культурно-нравственные основы Добровольчества по-прежнему находят место в русской душе, перекликаясь с ценностями, событиями и ситуациями отечественной истории разных периодов, поскольку связаны эти идеалы с действительными символами русской культуры, запёчатлёнными в менталитете, в нравственной памяти нации в качестве заповедей, которые числятся «не по разряду истории, но по разряду вечности».
