Европейская интеграция в идеологии и стратегиях политических партий Италии: начало 1990-х — 2006 гг

История Европейского Экономического Сообщества — Европейского Союза представляет собой наиболее успешный пример региональной интеграции как формы взаимодействия и растущей взаимозависимости отдельных экономических государственных систем. Только ЕС в своем развитии смог перерасти стадию зоны свободной торговли и таможенного союза, создав единый рынок, то есть пространство свободы для передвижения людей, услуг и капиталов, и валютный союз, который означает не просто введение единой валюты, но и тесную координацию всей экономической политики стран-участниц. Как следствие, европейская интеграция перестала быть явлением чисто экономическим, затрагивая все больше аспектов общественной жизни и государственной политики, традиционно считавшихся сферой действия национальных правительств.

Развитие интеграционного процесса в течение первых десятилетий опиралось на более или менее прочную поддержку, как со стороны политических элит, так и со стороны населения стран-участниц. С одной стороны она объяснялась тем, что европейское строительство, как правило, никак не затрагивало повседневную жизнь граждан, с другой стороны, их одобрение обеспечивалось чувством угрозы со стороны Советского Союза. Однако с начала 1990;х гг. эту поддержку стало все труднее обеспечивать во все более интегрированном и обширном Европейском Союзе. Ускорение темпов европейского строительства привело в то же самое время и к распространению такого явления как евроскептицизм, и среди населения, и в кругах политических элит. Евроскептики, то есть те, которые полагают, что принадлежность к Евросоюзу не является благом для их страны, стали составлять заметную часть европейских граждан.

Противодействие со стороны населения, несомненно, воздействует на ход интеграционного процесса. Тот факт, что значительная и к тому же постоянно растущая его доля не верит в «европейский проект», негативно сказывается на «демократической» репутации Евросоюза. Непосредственные результаты такого воздействия видны тогда, когда граждане, посредством референдумов, имеют возможность определять направления развития интеграции и влиять на европейские институты. Именно референдумы в отдельных государствах-членах в последние годы становились причиной отказа от значительных шагов вперед. Интересен сам факт того, что толчком для выражения несогласия послужило принятие Договора о Европейском Союзе (Маастрихтского договора) в 1992 г., первого же договора, предусматривавшего ратификацию путем всенародного референдума, ведь именно это, как предполагалось, должно было способствовать демократизации интеграционного процесса. Маастрихтский договор в Дании был ратифицирован только со второго раза, по результатам первого референдума датчане отвергли его 50,7% голосов против 49,3%. В 2000 г. они же отказались от присоединения к зоне евро, а в ноябре 1994 г. норвежцы во второй раз отказались от присоединения к ЕС. Наконец, в 2005 г. отрицательный результат голосования на референдумах во Франции и Нидерландах на неопределенное время отсрочил ратификацию Конституционного договора. Кроме такого прямого воздействия элементы евроскептицизма в общественном мнении могут косвенным путем влиять на действия национальных правительств традиционных государств-еврофилов, позволяя им дистанцироваться от отдельных аспектов европейского проекта.

В связи с этим представляется актуальным как с научной, так и с практической точки зрения исследовать эволюцию представлений о европейской интеграции, которые вырабатывали в течение последних двух десятилетий национальные политические партии, ведь именно они являются ключевым элементом в процессе политического представительства. Они играют решающую роль и при формировании европейских институтов (особенно Совета министров и Европарламента), и во время референдумов по европейским вопросам, поскольку именно они мобилизуют общественные настроения и структурируют существующие позиции по каждой конкретной проблеме в рамках политической конкуренции. Но самое главное, несмотря на повсеместную потерю доверия в последнее время, они продолжают определять политику правительств на внутриполитическом уровне. И поскольку становится все труднее отделить внутриполитические вопросы от общеевропейских, это означает, что они определяют насколько понятие «Европа» важно как политическая проблема. Национальные политические партии служат, таким образом, связующим звеном между Европейским Союзом и европейскими гражданами.

Среди политических партий в государствах Евросоюза евроскептицизм стал обычным явлением, принимая при этом самые различные формы и имея под собой разную идеологическую основу. Он характерен для партий разных частей политического спектра, от партий «новой политики», традиционных крайне-левых и регионалистов до неофашистов и популистских партий. Кроме того, во многих странах возникли партии, для которых оппозиция по отношению к европейской интеграции стала основой политической программы и, по сути, единственной причиной для их существования. Примером таких партий могут служить Июньское Движение и Народное движение против Европейского Сообщества-Союза — в Дании, «Альтернативная Европа», «Альтернативная политика» — во Франции, Альянс свободных граждан — в Германии или Партия независимости Соединенного Королевства — в Великобритании.

Италия, как одна из стран-учредительниц Европейских Сообществ, традиционно считавшаяся активным сторонником процесса интеграции, представляет особенный интерес в рассматриваемом контексте. На протяжении нескольких десятилетий опросы общественного мнения фиксировали самую высокую степень поддержки интеграционных процессов среди итальянцев по сравнению с населением других стран-участниц. «Еврофилия» также широко была распространена и среди итальянских политических партий. Кризис начала 90-х гг. и крушение послевоенной итальянской политической системы, однако, означали не просто изменение правил игры (новое избирательное законодательство) и действующих лиц возникновение новых партий) на политической сцене, но также и выработку ведущими политическими силами новых позиций по отношению к европейской интеграции. Их рассмотрение может помочь более отчетливому уяснению природы столь неоднозначного и сложного явления как евроскептицизм, и в то же время пониманию характера взаимовлияния процессов, происходящих на внутриполитическом и международном уровнях. Все отмеченное способствовало бы и углублению понимания политических изменений в Италии, и осмыслению тех проблем, с которыми сталкивается сегодня Европейский Союз.

На актуальность отмеченных проблем указывает и тот факт, что представления о природе и о будущем европейского строительства, как неотъемлемая часть идеологии, программных установок и стратегии действий итальянских партий, никогда не становились предметом специального исследования в отечественной историографии.

В советской историографии европейская политика • Италии рассматривалась в рамках общепринятого представления о Европейском Экономическом Сообществе как о «сфере единства и борьбы монополий». Поэтому преобладала экономическая детерминация при объяснении действий итальянского правительства, его успехов и неудач, а также при анализе процесса формирования европейской политики. Так, в начале шестидесятых годов A.C. Протопопов, автор первой монографии по послевоенной внешней политике Италии писал: «Вместо того, чтобы стремиться к укреплению европейской безопасности, усилия итальянской дипломатии в послевоенные годы были направлены на защиту экономических интересов кучки монополистов, наживающихся на гонке вооружений и лишениях итальянского трудового народа"1.

JL Югов отмечал в своей статье 1975 года: «Хотя участие в процессах западноевропейской интеграции и представляется как одно из основных направлений внешней политики Италии, ее монополистический капитал, несмотря на проявляемую им активность, сложные ходы и комбинации, фактически продолжает оставаться в ЕЭС на вторых ролях». Основной причиной недостаточного веса страны в европейской политике считались экономическая слабость и постоянные колебания внешнеполитического курса между европеизмом и стремлением поддерживать особые отношения с о.

Соединенными Штатами Америки. В конце 80-х — начале 90-х годов советские итальянисты отмечали «значительное усиление экономических позиций Италии», которое «вывело ее по главным экономическим показателям на пятое место среди развитых капиталистических стран мира и на третье — в Западной Европе». В этой связи, по словам Н. К. Арбатовой, «у Италии начала проявляться характерная «дихотомия», несоответствие между возросшими экономическими возможностями и международно-политической ролью Италии. Растущая экономическая энергия Италии и ее политические амбиции ищут выход, и она пытается играть более активную роль на международной арене"4. Однако, и в конце 80-х годов влияние внутриполитических факторов не принималось во внимание.

Именно поэтому в отечественной историографии роль политических партий в определении европейской политики Италии практически не исследована. Лишь в двух работах: статье В. П. Гайдука, касающейся внешней политики правительства Дж. Андреотти в начале 70-х гг., и в коллективной монографии «Западноевропейская интеграция: политические аспекты», проводимая страной политика ставится в зависимость от того, какие партии входят в тот или иной момент в правительство. В первом случае автор ограничился замечанием, что левоцентристские правительства выделяют «по крайней мере, на словах «европеизм» в качестве основного направления внешней политики, тогда как правительства правого центра делали упор на привилегированных отношениях с США и «атлантизме"5.

Во второй же работе говорится о прямой зависимости колебаний и непоследовательности европейской политики от неустойчивости внутрипартийной ситуации и переформирования правящих коалиций: «Когда демохристиане (крупнейшая партия и ядро правительственных коалиций), республиканцы и социал-демократы блокируются с консервативной по своему характеру партией либералов и образуется правительство так называемого «правого центра», выражающее интересы крупного и среднего частного капитала, то оно стремится к тому, чтобы структуры Сообщества были бы гарантами принципов «экономического либерализма». Политическая интеграция, как и военная, сколь бы развитой она ни была, должна обеспечивать лишь условия господства буржуазии. Напротив, «левый центр», предполагающий участие или санкцию социалистов (наиболее распространенная правительственная формула с начала 60-х гг.) и ориентирующаяся на так называемую «государственную буржуазию» и новые динамичные группы частного бизнеса, выступает за укрепление дирижистских методов руководства хозяйственной жизнью, активное вмешательство на уровне Сообщества в социальные отношения"6.

Кроме того, нужно выделить также и работу Б. Р. Лопухова, в которой большое внимание уделяется взглядам на европейское объединение «отцов-основателей» Итальянской республики — Луиджи Эйнауди, Карло Сфорца и Альчиде Де Гаспери .

После десятилетнего перерыва внешняя политика Италии с начала 2000;х гг. снова становится предметом исследования теперь уже российских ученых. Так в последние несколько лет появляются сразу несколько работ О. о.

Н. Барабанова. Основным объектом анализа этого исследователя в его книге и статье 2002 г. стала внешнеполитическая идеология Италии, которая, по его мнению, послужила основой для активизации действий страны на международной арене, а именно — для отказа страны от статуса «средней державы» и выдвижения ее лидерами концепции «мира протагонистов». Уделяя особое внимание действиям Италии во время югославского кризиса начала 90-х гг., а затем косовского кризиса, а также ее средиземноморской политике, автор не оставляет без внимания и проблемы вступления Италии в Экономический и валютный союз и европейской политики страны в целом, делая акцент, прежде всего, на вопросах безопасности. В том числе он дает характеристику отношения политических сил Италии к введению евро и к политике правительства, направленной на достижение этой цели. Кроме того, исследователь указывает и на изменение стиля и содержания внешней политики страны в зависимости от того, какие политические силы формируют правительство. В статье 2005 года О. Н. Барабанов рассматривает, по сути, эволюцию взаимоотношений итальянских регионов и центра, хотя в заголовок выносится проблема эволюции регионов Италии как акторов мировой политики. Касаясь темы регионализма, автор не обходит вниманием Лигу Севера, затрагивая и ее внешнеполитические позиции, а именно ее позиции по отношению к ЕС.

Т. В. Зонова исследовала эволюцию системы парламентского контроля над механизмом принятия внешнеполитических решений в Италии9, однако, о роли политических партий в процессе формирования внешней политики упоминается только мимоходом: «Основные направления внешней политики вырабатывает Совет министров. Однако в условиях многопартийной системы это требует предварительного согласования в секретариатах партий, формирующих данное правительство"10.

Итальянские политические партии были предметом исследования российских ученых гораздо чаще. Работы В. П. Любина11, И.Б. Левина12, З.П. Яхимович13, Ю.А. Вялкова14 посвящены различным аспектам развития партийной системы Италии, а также отдельных партий в 90-е гг. Однако исследовались они, как правило, в более широком контексте трансформации политической системы страны, к тому же часто публикация отдельных материалов была приурочена к очередным парламентским выборам. Позициям отдельных партий по внешнеполитическим проблемам, поэтому, в лучшем случае, давалась только краткая характеристика.

Таким образом, несмотря на появление работ, рассматривающих внешнюю политику и политические партии Италии в последнее десятилетие, можно говорить о недостатке внимания российских исследователей не только к партийно-политическому измерению европейской интеграции, но и европейской политике Италии в целом.

В зарубежной историографии, как в итало-, так и в англоязычной, отчетливо выделяются два периода, когда можно заметить повышенный интерес исследователей к позициям партий по проблемам европейской интеграции и европейской политики Италии: вторая половина 1970;х гг. и начало 2000;х гг. И в том, и в другом случаях такой интерес можно объяснить как внутриполитическими процессами, так и воздействием ключевых решений на уровне Сообщества.

Для публикаций второй половины 70-х годов характерны интерес и подчеркнутые ожидания, связанные с прямыми выборами в Европарламент и более широким вопросом создания политического союза. Как отмечает английский исследователь Дж. Придхэм, эти проблемы имели большой отклик среди самих политических элит и затронули не только сторонников европейского федерализма, а принцип прямых выборов получил полную поддержку всех политических партий (кроме нескольких групп крайне левых). Причина кроется, по его мнению, в беспокойстве относительно отсутствия жизнеспособных демократических процедур и контроля на уровне институциональной структуры Сообщества, наряду со слабой или практически не существующей приверженностью ценностям национального суверенитета в Италии, и верой в политических кругах в то, что система Сообщества важна для политического выживания страны. Как отмечает Придхэм, эти вопросы являлись основными в итальянской литературе, причем большой упор делался на недостаток доверия по отношению к итальянскому национальному государству в свете неубедительного поведения итальянского правительства в экономических и социально-политических вопросах в 70-е гг.15.

Поэтому неудивительно, что прямые выборы нашли такой широкий отклик в итальянских исследованиях, касающихся европейской интеграции. Результатом стало внимание к роли Европейского парламента, но кроме того, к реальной и потенциальной значимости политических партий (как на национальном, так и на наднациональном уровнях) в качестве действующих лиц в процессе интеграции.

Особый интерес представляют два исследования, опубликованных Институтом Международных Проблем (МйШю А?? ап 1пгегпагюпаН) в Риме -«От противостояния к согласию: итальянские политические партии и европейская интеграция» Р. Уолкера и «Партии и выборы в Европейский Парламент: национальные и европейские интересы в сравнении» 16, под редакцией Дж. Бонвичини и С. Солари.

Главным тезисом в исследовании Р. Уолкера, представляющего из себя описание эволюции позиций итальянских партий, является рост среди всех главных партий Италии признания значения Сообщества в качестве политической и институциональной опоры для Италии в сочетании со все более очевидной к 1970;м годам тенденцией расхождения в вопросах конкретизации дальнейшего курса и приоритетов политики на европейском уровне. Ввиду жесткой поляризации между правыми и левыми в отношении к европейской интеграции в послевоенной Италии, и при учете более широкого контекста международных отношений, основное внимание в этих изменениях уделялось линии, которой следовали ИСП и ИКП. Особенное значение книги Р. Уолкера заключается в его изучении взаимодействия различных внутриполитических мотивов и процессов при формировании европейской политики различных партий. При этом автор подчеркивает, что политические факторы, такие как стремление к обретению легитимности со стороны левых партий, не были единственной причиной перемены их позиций по отношению к Европейскому Сообществу, ибо нельзя исключать также и экономические интересы.

В сравнительном исследовании политических партий Италии, Франции, Британии и Западной Германии в год первых прямых выборов в Европарламент, предпринятом Дж. Бонвичини и С. Солари, затрагивается другой аспект — развитие межнациональных связей итальянских партий в рамках Сообщества, которые Уолкер не включил в свою работу.

Эти два исследования качественно отличаются от других публикаций того же времени, хотя и отражают все тот же растущий интерес в Италии к подходам политических партий по отношению к европейской интеграции.

Остальные работы, как правило, принадлежат практикам с их различающимися взглядами и соображениями. Хотя, как отмечает упоминавшийся уже Дж. Придхэм17, в Италии часто нельзя провести четкого разграничения между академической и политической сферами, поэтому политический анализ часто имеет очевидный «партийный привкус». Так, например, для А. Кити-Бателли, бывшего советника итальянского Сената и секретаря итальянских делегаций в Парламентской Ассамблее Совета.

Европы и в Европарламенте, приверженность идее европейского федерального государства, наряду с социалистическими взглядами, являются основой его серии публикаций из шести частей, вышедших в 1979 г. и посвященной прямым выборам и идеологическим подходам различных.

18 политических сил Италии к проблемам интеграции .

Основную идею, которая была выражена в первых двух частях, можно суммировать очень коротко. В первой части, ведется речь о роли Италии в качестве члена Сообщества, особенно ее неспособности справиться самостоятельно с такими проблемами, как безработица, слабая валюта и экономический дуализм севера и юга страны. С точки зрения автора, единственный выход из этого состояния иммобилизма (застоя, неподвижности) возможен только через поглощение итальянского государства Европейской федерацией, открывающее дорогу радикальной реформе по демократическому социалистическому образцу. С прямыми выборами, которые ознаменовали «новую фазу» в европейской интеграции, ключевыми действующими лицами для развития Сообщества в будущем будут политические партии и их приверженность целям европейского федерализма — такое решение самому А. Кити-Бателли видится предпочтительным. Оно предполагает две стадии — на первой вновь избранный Европарламент производит необходимое пропагандистское давление, вторая, которая совпадает со вторыми выборами в Европарламент, должна вести к созданию проекта европейской федеральной конституции.

Вторая часть представляет его достаточно утопическую идею, согласно которой, несмотря на то, что признается неизбежная концентрация партий на борьбе за власть на национальном уровне, единственным средством для достижения цели — создания Европейской Федерации, называется «европейский фронт» федералистов из различных партий, которым следует взаимодействовать, как во время выборов, так и при принятии политических решений на европейском уровне. Остальные четыре части представляют позиции различных, больших и малых итальянских партий, с целью изучить, насколько их взгляды могут соответствовать этому возможному сценарию. Любопытно то, что автор решает исключить из рассмотрения позиции крупнейшей партии — Христианско-демократической, хотя он посвящает отдельный том католикам-диссидентам, на том основании, что она слишком занята вопросами власти, чтобы интересоваться федералистскими инициативами.

Наибольший интерес к ЕС в течение 70-х годов, как к потенциальному источнику перемен в свете блокированности итальянской внутренней политики, демонстрировала ИКП. Ее европейская стратегия, наряду с национальной линией «исторического компромисса», привлекала и наибольшее внимание исследователей19. В течение последующих двадцати лет, кроме того, появляются работы, посвященные периоду идеологического отторжения итальянскими коммунистами процесса европейской интеграции (1940 — 1960;е гг.), а также анализу эволюции позиций ИКП на протяжении всего послевоенного периода20.

Остальные политические партии оказывались объектом исследования гораздо реже. Так, в течение почти двадцати лет вышло лишь несколько исследований, посвященных европейской политике и представлениям о ~ 21 европейской интеграции правящей христианско-демократическои партии .

Однако такое невнимание становится понятным, если учесть место, которое сама партия уделяла внешнеполитическим вопросам. Мартин Балл, например, отмечает, что при анализе внешней политики ХДП в целом и ее взглядов на Европейский Союз в частности, обнаруживается отсутствие первой и недальновидный и упрощенный, хотя и однозначно одобрительный подход по отношению к европейской интеграции. Причины для этого скрываются, как он полагает, в отсутствии у партии организационных.

22 инструментов в сфере внешней политики (до 80-х гг.) и ее апатии к внешней политике в целом. Изменения во внешней политике зависели не от партии или правительства, а скорее от предпочтений и деятельности отдельных политиков. Там же где партия действительно выражала предпочтения, они определялись в большей степени внутренними нуждами, а не внешнеполитическими соображениями — такими, как сохранение внутреннего согласия и партийной монополии на власть23.

Автор первого по времени исследования, Р. Ирвин, также подвергает сомнению заинтересованность итальянских политиков в европейской интеграции. В Италии, говорит он, предметом политических баталий могли быть только те проблемы внешней политики, которые можно было использовать для того, чтобы подчеркнуть разницу во взглядах24. Наверное, поэтому он уделяет большое внимание тем факторам, которые препятствовали эффективной европейской политике христианских демократов, и, следовательно, итальянского правительства. Их, по мнению автора, три — структурная слабость итальянской бюрократии и ограничения, налагаемые работой в коалиционных правительствах, а также проблема фракционности внутри самой христианско-демократической партии (борьба фракций внутри самой ХДП, в том числе и расхождение во взглядах относительно европейской интеграции)25. Причем, третья причина, считает исследователь, является основной — когда ХДП говорила одним голосом, по его словам, вклад Италии в процесс интеграции был значительным, когда же партия была разделена фракционными раздорами, голос Италии в Европе был слаб26.

Проблема фракционализации итальянской политики отмечалась и в общих работах по формированию внешней политики страны. Так, Д. Сэссун отмечает, что эта проблема приводила к ситуации, когда очередные шаги в сфере внешней политики, как и в любой другой, являлись предметом долгого процесса переговоров. Эти переговоры, по его словам, требовали соглашений и нахождения компромисса в очень широком кругу политических сил, как между фракциями правящей христианско-демократической партии, так и между партиями правительственной коалиции, а с течением времени и с оппозиционной коммунистической партией. Переговоры велись по пакету соглашений, в котором проблемы внешней политики разменивались на одобрение определенных мер в вопросах внутренней политики, при этом «чисто» внешнеполитические вопросы (которые не связаны напрямую с другими экономическими и социальными вопросами) котировались очень низко27.

М. Балл, однако, указывает на то, что было бы ошибочным отождествлять отсутствие эффективных действий правительства, неспособность адаптировать политическую, экономическую и правовую системы Италии к требованиям процесса интеграции, только с одной политической партией. Причина, указывает он, заключается в том режиме, при котором ХДП удерживала власть в противостоянии с сильной, но делигитимизированной коммунистической оппозицией, что препятствовало реальной смене партий в правительстве. Именно это способствовало наделению политической и экономической системы их основными качествами: нестабильностью правительств при невозможности обновления политического и административного класса, политизацией государства, выделением по партийному признаку высших министерских постов, клиентелизмом, коррупцией, иммобилизмом правительств в ключевых областях, распределением экономических ресурсов по политическим критериям28. Здесь Балл указывает на дилемму (парадокс), касающуюся европеизма ХДП. Для того, чтобы стать действительно проевропейской партией, которая действует в правительстве согласно собственным инициативам, ХДП должна была реформировать себя и систему, которую она создала, а это значит, что она должна была отделить себя от государства и уйти, хотя бы на время в оппозицию. Это объясняет, говорит исследователь, почему сопротивление реформированию со стороны большей части партии приводило к неудаче в его осуществлении. С этой точки зрения, по его.

29 мнению, европеизм ХДП был глубоко ущербным .

Проблема позиций партий по отношению к европейской интеграции в Италии практически не исследовалась в 90-е годы, также как и в 80-е. Как отмечает Н. Конти, этот недостаток внимания нельзя оправдать ни преемственностью с прошлым, ни простотой партийных позиций. Он считает, что в академических кругах сложилось определенное общее мнение относительно Италии: в этой стране все основные партии в течение долгого времени были проевропейскими, поэтому, если новые партии намерены быть в центре партийной системы и конкурировать за голоса умеренного электората, им нужно показывать позитивное отношение к европейской интеграции30. А. Збраджа представляет пример такой точки зрения: «. как только ИКП изменила свои позиции и поддержала участие Италии в Европейском Сообществе, стало трудно найти кого-либо, кто ставил под о 1 вопрос уместность участия Италии в процессе интеграции». Серджио Романо, итальянский дипломат и журналист, также говорит о прекращении обсуждения проблем европейской политики на уровне политических элит: «. как только европейское объединение было принято [ИКП], оно перестало обсуждаться. Когда коммунисты стали полностью разделять политику европеизма, Италия стала «европейской» в том же смысле, что и католической. Европа — это своего рода религиозная икона, перед которой все политики наскоро крестятся, прежде чем перейти к другим вопросам.

Европейская религия, как гласит первая статья итальянской конституции,.

32 является государственной религией" .

М. В. Агостини выражает во многом противоположную точку зрения, согласно которой, тот факт, что согласие итальянских коммунистов с основными направлениям внешней политики правительства не распространялось на его конкретные решения и шаги, что способствовало более честному и открытому обсуждению внешнеполитических проблем внутри и вне правительственной коалиции. Внешняя политика стала, по ее словам, предметом, гораздо более часто обсуждаемым в итальянских политических кругах. Партии правящего большинства стали открыто представлять свои позиции, далее идущие вразрез с официальной политикой правительства, не боясь, что это сможет подорвать стабильность политической системы33. Впрочем, эту точку зрения нельзя назвать распространенной.

М. Тело из Брюссельского Института европейских исследований, например, замечает, что углубление интеграции в сочетании с неопределенностью будущего европейского строительства в новом геополитическом пространстве привели, начиная с конца восьмидесятых годов к постепенной, но значительной смене позиций в итальянских дебатах относительно смысла и целесообразности для Италии принятия ответственности по соответствию критериям конвергенции, также как и относительно места итальянской нации в Европе. Исследователь отмечает, что появляются новые разделительные линии по европейским проблемам между правои левоцентристами, которые впрочем, как он понимает, не являются перевернутым возрождением жесткого противостояния сороковых и пятидесятых годов, вследствие деидеологизации противостояния, а также неоднородности позиций в рядах самих полюсов и существования согласия в отношении основ итальянской европейской политики. Поэтому он делает вывод о положительном характере такого разделения, поскольку оно может способствовать позитивной диалектике, кроме того, дебаты, лишенные лишней риторики, по его мнению, могут способствовать усилению позиций европейских партий34.

Р. Алибони и Э. Греко также указывают на возникшую неоднородность партийных позиций в вопросах внешней политики, выделяя два противоположных лагеря — сторонников интернационализма (универсализма), являющегося продолжением послевоенной традиции, по мнению авторов, и присущего партиям левоцентристской коалиции, и сторонников «неонационализма», объединяющего ряд различных тенденций к ренационализации внешней политики, большинство которых принадлежат к рядам правоцентристских партий35.

Следует отметить, тем не менее, что исследователей внешней и в том числе европейской политики Италии на рубеже веков в большинстве своем привлекали другие вопросы, связанные, опять же, как с событиями во внутриполитической жизни — приходом к власти Правоцентристской.

Т С коалиции «Полюс свобод» в 1994 ' и «Дома свобод» в 2001 годах, так и с интеграционными процессами — подготовкой к вступлению Италии в Экономический и Валютный Союз, участием в работе Конвента по разработке конституционного договора. Кроме того, на протяжении десяти лет несколько раз возникала дискуссия вокруг возможности создания «Европы двух скоростей», «европейской директории» или «триумвирата» из Франции, Германии и Великобритании, без участия Италии37.

Всякий раз громкую полемику вызывала направленность внешней, и в том числе европейской политики правительств, возглавляемых Сильвио Берлускони. Одни исследователи, например А. Риццо, разделяли тревогу и настороженное отношение, которые выражали многие европейские партнеры.

Италии. Другие, такие как Э. Рогати, считали, что такая атмосфера неприязни является следствием общей неприязни к персоне Берлускони, как владельца частных телевизионных каналов, и присутствию в правительстве од министров, представляющих крайне-правые партии. Последний говорит о том, что именно правительство Берлускони сделало робкую попытку, впрочем, недостаточную, вновь поставить национальные интересы в основу действий страны на международной арене40. Что до европеистских деклараций итальянских правительств последних 35 лет, пишет он, нужно констатировать, что, несмотря на неизменность использовавшихся концепций, и в моменты «высшего идеального европеизма» поведение страны было противоречивым и поверхностным (когда она вовсе не «блистала отсутствием»)41.

Большое внимание исследователей привлекла европейская политика также и второго правительства Берлускони42, пришедшего к власти после выборов 2001 года, а также позиции, которые занимала Италия на Европейском Конвенте, занимавшимся разработкой Европейской конституции43. Это объясняется отходом нового правительства от традиционного подхода к выработке внешней политики, что снова позволило говорить о неонационализме и евроскептицизме (правда, члены правительственной коалиции ввели другое разделение, говоря о своем «еврореализме» в противовес «евронеистовству» левоцентристской оппозиции44).

Мнения, что серьезный отход имел место, и на этот раз придерживаются не все. Некоторые полагают, что если изменения и произошли, они коснулись только тона высказываний и стиля поведения, но не содержания политики, и изменения эти видятся положительными, поскольку правительство отказалось от необходимости использовать «Европу» в качестве оправдания внутренней политики45.

Анализу исследователей подвергалась в большинстве случаев европейская политика страны или правительства, а также взгляды отдельных политических лидеров, причем, как правило, в более широком контексте, то есть рассматривалась внешняя политика страны в целом, или соотношение ее европейского и атлантического элементов, или же, напротив, позиции по отношению к «узким» проблемам, таким, например, как разработка Европейской конституции.

Тем не менее, некоторое внимание уделялось и партийным позициям и предпочтениям. Так, Э. Греко и Р. Матараццо в своей статье вкратце характеризуют взгляды относительно будущего Европы, в связи с работой Конвента по разработке конституционного договора. При этом они ограничиваются только партиями правительственной коалиции (подчеркивая, что постоянные противоречия в рядах правительственного большинства ограничивали способность страны действовать и формулировать предложения), равно как уделяют внимание деятельности в Конвенте только представителя от правительства, оставляя без внимания позиции представителей от парламентской оппозиции.

Статья Д. Хайна представляет собой более обстоятельный анализ работы представителей в Европейском Конвенте и объяснения их предпочтений. Основная цель, которую ставит перед собой автор, объяснить парадокс, почему, несмотря на то, что второе правительство Берлускони постоянно подвергалось обвинениям в евроскептицизме, позиции Италии лишь в очень малой степени отличались от традиционных для нее проевропейских. Частичный отход от традиционных национальных позиций автор объясняет очевидным евроскептицизмом партий, входящих в правящую коалицию, а также растущими проблемами, вызванными участием в валютном союзе и процессом создания единого рынка. Но в то время как тон устных заверений в поддержку интеграции был несколько снижен, по ключевым институциональным вопросам, поднимавшимся на Конвенте, представители Италии поддерживали по-прежнему те решения, которые предусматривали сохранение наднационального метода при принятии решений, и в особенности, принятия решений в области внешней политики и политики безопасности на наднациональном уровне. Объяснение, по мнению Д. Хайна, заключается во взаимодействии различных факторов, которые он анализирует очень обстоятельно — это специфика самого процесса работы Конвента (относительная публичность в отличие от традиционных закрытых межправительственных конференций), эволюция интересов и возможностей партий правящей коалиции и специфика взаимоотношения партий внутри коалиции, риск изоляции Италии в структурах Евросоюза, вследствие тесной ассоциации ее с политикой Соединенных Штатов в Ираке, а также личные политические интересы и амбиции отдельных действующих лиц (например, премьер-министра Берлускони, вице-премьера и представителя правительства в Конвенте Джанфранко Фини).

И все-таки, в 90-е годы исследователей, занимавшихся проблемами европейской политики Италии, в большинстве привлекали вопросы, связанные со вступлением страны в Экономический и Валютный Союз, и усилиями, предпринимавшимися для того, чтобы привести экономические показатели страны в соответствие с критериями конвергенции, установленными Маастрихтским Договором, а также с опасностью остаться за чертой «жесткого ядра» интеграции. Широкое обсуждение развернулось также вокруг возможных последствий, положительных и отрицательных, участия либо неучастия Италии в создании Экономического и валютного союза46. Политические партии упоминались, как правило, лишь при рассмотрении неэффективности работы государственного механизма (проблема партократии и протекционизма), особенно механизма принятия политических решений, и необходимости приведения законодательства в соответствие с нормами Евросоюза. Одним из основных недостатков итальянской системы многие считали тот факт, что парламент практически полностью отстранен от выработки национальных позиций по вопросам, связанным с европейской интеграцией47.

Необходимость реформирования политической системы, также как и.

48 системы административной, называлась одним из основных приоритетов. «Устный» или «литургический» европеизм, который часто характеризовал подход Италии к ЕС, по словам Ф. Дэниэлса, больше не являлся жизнеспособным выбором, поскольку приверженность европейским идеалам все больше должна была подкрепляться действиями в рамках политических и экономических реформ49.

Кризис и необходимость реформы политической системы страны и усилия по вступлению в Экономический и Валютный союз вместе с первой группой участников связывались воедино всеми обозревателями и исследователями — реформа называлась необходимостью, от которой зависело участие в интеграционных процессах50, но и сами эти процессы, как и прежде, рассматривались в качестве «внешних обязательств» (утсо1о ез1егпо), своего рода сдерживающего или скорее побуждающего фактора, обеспечивающего проведение реформ51.

Успешная экономическая политика правительства в начале 90-х некоторыми связывалась с тем фактом, что это была политика деполитизированная, проводившаяся маленькой группой технократов, которые находились в относительной изоляции от остального правительства и других групп давления52. Некоторые исследователи, например, А. Миссироли, кроме того, выражают мнение, что политические партии перестали оказывать на европейскую политику Италии и на ее внешнюю политику в целом такое же влияние, как прежде. Партийная система, по его мнению, находится в процессе изменения, и поэтому в большей степени сама подвергается влиянию основных политических семей Европейского Союза, чем способна влиять на национальную политику в той сфере, в которой больше нет значительного внутреннего раскола. «Европа», как он считает, снова представляется как набор правил поведения, которые следует экспортировать, для того, чтобы преодолеть слабости и недостатки Италии53.

Исследователь Болонского университета Дж. Паскуино выражает точку зрения, согласно которой главные «творцы» успеха Италии Романо Проди и Карло Адзелио Чампи не являлись представителями итальянского политического класса и, следовательно, их успех не может быть показателем скачка «европейскости» политических элит. Скорее наоборот, он указывает на необходимость коренного преобразования «византийских» механизмов и принципов действия политической системы, которые не способны породить представителей правящего класса, готовых защищать национальные интересы Италии в Европе54.

Английский итальянист П. Гинзборг же считает, что на последнем этапе борьбы за вступление в еврозону в числе первой группы стран, правительству Романо Проди большую поддержку оказали именно партии-партнеры по коалиции «Оливковое дерево», также как и профсоюзы, что в значительной степени обеспечило успех мероприятий по оздоровлению экономики55.

Еще одна проблема, которая наиболее часто поднималась при обсуждении проблем европейской политики, связана с концом холодной войны и поиском новой внешнеполитической стратегии, а также попытками сформулировать и определить национальные интересы страны56. Поскольку определение этих интересов, по мнению большинства исследователей, — это задача политических элит, которые не могут не учитывать существующей системы альянсов, общественного мнения и постоянного диалога с оппозицией, здесь снова поднимается вопрос реформирования политической системы. У. Ди Джорджи, например, замечает, что «только посредством формирования нового правящего класса мы будем в состоянии выйти из тупика, в котором сейчас находимся. Только стабильность политической элиты и политической системы позволяют выработать органичную внешнеполитическую стратегию"57.

В этой связи очень остро в очередной раз встала проблема «национальной идентичности», недостаточной национальной сплоченности итальянцев. Именно этим часто объяснялся высокий уровень поддержки европейской интеграции и популярность федералистской идеи. В то же время Дж. Ф. Манчини, выделял интересное противоречие, указывая на то, что Италия, несмотря на такую приверженность европейской идее, никогда не сможет играть роль объединителя или «мотора» интеграции, по той же самой причине слабой национальной идентичности, поскольку она не может защищать свои национальные интересы с достаточной энергией58.

Д. Хайн, однако, находит другое, довольно необычное объяснение. По его словам, распространенность среди итальянцев мнения, что с отказом от суверенитета, они больше получат, чем потеряют, и отсутствие страха перед углублением интеграции, можно объяснить сходством стиля политики и принятия внутриполитических решений в Италии, к которому они привыкли за годы республики со стилем работы институтов и процедурами принятия решений на уровне Сообщества. Обе системы роднит многоуровневая и плюралистичная политическая структура, отсутствие сильной исполнительной власти, отсутствие строгого деления на большинство и меньшинство при принятии решений и, вследствие этого, необходимость.

59 достижения широкого консенсуса во многих случаях .

Дж. Э. Рускони подходит к этой проблеме с других позиций, снова касаясь проблемы реформирования политической системы страны60. Нация, по его представлениям, это не только этнический феномен, лишенный политической формы. Демократическая нация в особенности, — это, прежде всего, общность сограждан, основанная на лояльности и общей исторической памяти. Когда политическая система порождает неэффективность и коррупцию, узы, соединяющие нацию, «повреждаются», что может привести к появлению у граждан желания найти или изобрести другую общность. Отсюда рост регионализма и стремления к созданию европейского федерального государства. Однако в ближайшем будущем исторические нации будут продолжать играть важную роль, утверждает этот ученый, поэтому Италии необходимо возродить национальное чувство, чтобы быть в состоянии взаимодействовать с европейскими партнерами. Слабость национальной идентичности, таким образом, объясняется, недостатками политической системы, а восстановление национального чувства, следовательно, возможно при устранении этих недостатков и нормальном функционировании демократических политических институтов.

В конце лета 2004 года дискуссия о национальных интересах была возобновлена, на этот раз она касалась так называемого «понижения Италии в статусе» («ёескззатегйо ёеИ’ИаИа»)61. И хотя изначально она была вызвана проблемой, не связанной с европейской политикой страны, а именно реформой Организации Объединенных Наций и возможным включением Германии в число постоянных членов Совета Безопасности, а также экономическим спадом, постепенно участники дискуссии перешли к обсуждению национальных интересов страны, ее места на международной арене и роли в процессе европейской интеграции.

Отмечая причины слабости Италии, С. Романо говорит, что политические условия в стране не изменились, и несмотря на эволюцию институциональной системы в сторону биполярности, Италия остается государством, в котором правительство оказывается периодически парализованным из-за схваток между членами коалиции, и поэтому не в полной мере способно разделять с наиболее значимыми членами Союза ответственность за важные решения. Трудно принадлежать к «директории» (то есть к числу ведущих государств Евросоюза, определяющих его судьбу), говорит он, если отвратительное состояние политики, экономики и финансов не позволяют участвовать в крупных проектах, поддерживать амбициозные инициативы, брать на себя и выполнять обязательства. И еще труднее призывать к порядку крупные европейские страны, если Италия отказывается быть хранителем идеалов и принципов, которые вдохновляли правительства вплоть до вступления в зону евро (здесь С. Романо имеет в виду курс правительства Берлускони, которое акцентировало «американский выбор» во внешней политике, сокращая свои обязательства в отношении Европы). С. Романо считает, что основные причины ухудшения позиций Италии заключаются в следующем: «мы слишком большие друзья Соединенных Штатов в тот момент, когда их политика вызывает замешательство Европы, и мы показываем слишком мало европеизма в тот момент, когда Европа больше всего нуждается в ком-то, кто бы напомнил ей о ее прежних идеалах"62.

А. Риццо, также как и С. Романо, полагает, что национальные интересы Италии и европейская интеграция неразрывно связаны. «Национальные итальянские интересы не могут заключаться в том, чтобы поддерживать специальные отношения с Белым Домом в противовес гегемонизму других европейских держав, но в том, чтобы способствовать появлению европейского политического образования, способного стать заслуживающим доверия, не пассивным и не зависимым, партнером Соединенных Штатов, О кто-бы ни был там у власти». А. Альбонетти же считает, что единственная возможность остановить ухудшение международного положения Италии, также как и закат Европы — это новая инициатива со стороны Италии и других пяти стран-основательниц Европейского Сообщества по созданию политического и оборонного Союза64.

Только в редких случаях в литературе появлялся обзор партийных позиций по той или иной проблеме, связанной с европейской интеграцией. Так, например, в преддверии межправительственной конференции по пересмотру договора о Европейском Союзе Институт международных проблем в Риме совместно с исследовательскими институтами из других четырнадцати стран — участников в течение двух лет публиковали бюллетень, основанный на вопроснике по проблемам интеграции, позволяющем раскрыть позиции как политических партий, так и других действующих лиц — правительств, регионов, социальных партнеров, а также на результатах опросов общественного мнения — «Пересмотр Маастрихтского договора: Исполнение и предложения по реформированию. Обзор национальных позиций"65. Другой пример — статья А. Риццо, представляющая обзор дискуссии партий по подготовке к вступлению в Экономический Союз в августе 1996 года66. По публикациям в итальянском геополитическом журнале «Лимес» в течение всех 1990;х можно проследить эволюцию позиций в отношении европейской интеграции Лиги Севера67 от еврооптимизма к евроскептицизму. В монографии «Политические партии и Европейский Союз» сравнительный анализ отношения к институтам.

Европейского Союза и интеграционным процессам двух итальянских партий — Национального Альянса и Лиги Севера дается в контексте сравнения позиций крайне-правых партий двух других стран-членов — Франции и Германии68.

Несколько раз предпринимались попытки и более глубокого анализа позиций отдельных партий. Например, статья Василиса Фускаса «Итальянские левые и расширение Европейского Союза"69, которая не вполне оправдывает свое название, поскольку проблемам расширения уделяется самое незначительное внимание, все же представляет очень обстоятельный анализ европейских стратегий двух партий, образовавшихся в результате раскола Итальянской коммунистической партии — Демократической партии левых сил и Партии коммунистического воссоздания, в исторической перспективе и в контексте кризиса политической системы.

На фоне работ предыдущего десятилетия начало нового тысячелетия может считаться качественным скачком в исследовании партийных позиций по проблемам европейской политики. В первую очередь появляются работы, представляющие собой сравнительные исследования тех позиций, которые партии различных стран-участниц ЕС занимают по европейской интеграции.

Одной из первых была статья американского ученого Л. Рея, в которой на основе экспертных оценок проводится анализ по трем направлениям: позиции партий (за или против интеграции по семибалльной шкале), важность европейской интеграции для партии (по пятибалльной шкале), а также степень внутрипартийных разногласий по этому вопросу. Обобщив данные по всем странам ЕС за период 1984;1996 гг. автор приходит к выводу, что партии стали более «проинтеграционно» настроенными, кроме того, выросли как важность проблемы для партий, так и уровень внутрипартийных разногласий70.

Целая группа исследований ставит своей задачей выявить те факторы, от которых зависит отношение отдельной партии к процессу европейской интеграции. Л. Хуг, Г. Маркс из университета Северной Каролины и К. Уилсон из Техасского университета полагают, что партии просто «встраивают» отношение к проблемам европейской интеграции в традиционно сложившиеся в данном государстве модели партийной конкуренции. Они опираются на «теорию разделения» С. Липсета и С. Роккана, по которой современные партийные системы в европейских странах сформировались в результате ряда исторических конфликтов по классовым, религиозным или государственным вопросам, которые привели к формированию устойчивых социальных разделений, структурирующих модели партийной конкуренции71.

Самым распространенным на сегодняшний день является мнение, что позиции партий находятся в зависимости от того, к какой политической семье они принадлежат, т. е. могут объясняться фактором идеологии (т.н. измерение левые/правые, в котором предполагается, что левые партии, поддерживающие идею регулируемого капитализма, занимают более проевропейские позиции по сравнению с правыми, ориентирующимися на.

72 неолиберализм) .

В статьях, вышедших позднее, Г. Маркс, Л. Хуг и К. Уилсон добавляют, что наряду с этим измерением значение имеет также измерение «новой политики"73, т. е. они считают что «новые левые», партии зеленых, различные «альтернативные» партии, а также неопопулистские партии с большой долей вероятности отличаются евроскептицизмом по сравнению с традиционными партиями.

С. Хикс из Лондонской школы экономики полагает, однако, что измерение левые/правые, которое воплощает в себе различные экономические и социальные проблемы на внутриполитической арене, не соотносится с измерением «национального суверенитета», отражающее стремление к большей или меньшей интеграции. Иными словами, он считает, что те вопросы, которые затрагивают национальный суверенитет, трудно вписать в существующие рамки политического конфликта. И правые, и левые могут выступать как за, так и против большей интеграции74.

Европейская интеграция действительно оказывает влияние на политическую жизнь в рамках отдельных государств, и политические партии должны адаптироваться к этим изменениям, считают М. Стинберген и Д. Скотт, но делают они это не только встраивая отношение к интеграционному процессу в существующие структуры политического конфликта, но и манипулируя степенью важности, которую они придают этой проблеме,.

75 таким образом, который наиболее соответствует их интересам. То, насколько важными для партии являются вопросы, связанные с европейской интеграцией, являются выражением ее стратегического поведения: партии, которые надеются в какой бы то ни было форме получить преимущества от использования этой проблематики, подчеркивают ее в своей пропаганде, в противном случае пытаются замалчивать. В основе этого поведения необходимость достижения определенной цели: успех на выборах, сохранение или достижение партийной сплоченности, необходимость заключения коалиционных соглашений для участия в формировании кабинета. Кроме того, большое значение играет политическое окружение, то есть поведение других партий. Отдельная партия не может игнорировать проблему, если она считается важной всеми другими партиями.

В применении к проблеме европейской интеграции М. Стинберген и Д. Скотт приходят к выводу, во-первых, что чем сильнее различия между позициями партии и позициями избирателей, тем меньше внимания партия уделяет этому вопросу. Во-вторых, имеет значение также и фактор внутренних разногласий по этой проблеме, поскольку, чем он выше, тем меньше внимания партия будет уделять ей внимания. Что же касается фактора коалиционных соглашений, то предположение, что если партия идеологически совместима с другими партиями, но их позиции по проблеме европейской интеграции различаются, эта партия будет стремиться к замалчиванию проблемы для увеличения возможности формирования.

76 коалиции, авторы считают верным только для предвыборных периодов.

Исследованием феномена евроскептицизма, его сущности, различных форм и воздействия его на партийные системы европейских государств занимается исследовательская сеть «Противостоя Европе» (Opposing Europe Research Network) с центром в Европейском институте при университете Сассекса в Великобритании. Один из участников проекта, А. Щербьяк, выделяет два основных вида евроскептицизма. Первый из них, так называемый «жесткий» евроскептицизм, подразумевает, по его мнению, негативное отношение со стороны партии к проекту европейской экономической и политической интеграции в целом, к тому, чтобы страна становилась или оставалась участницей Европейского Союза. Второй тип, «мягкий» евроскептицизм, не исключающий положительное отношение к ЕС в целом, А. Щербьяк делит еще на два взаимосвязанных подвида: скептицизм или оппозицию по отношению к конкретным мерам, направленным на углубление процесса интеграции и на расширение полномочий общеевропейских институтов, а также евроскептицизм как форму защиты национальных интересов страны77.

П. Таггарт, обращаясь к проблеме места и роли евроскептицизма в рамках партийных систем государств Евросоюза, указывает на то, что это явление, характеризующее прежде всего малые, «протестные» партии, находящиеся на периферии своей политической системы. Последние намеренно используют евроскептицизм в качестве «идеологического лома», для того, чтобы обозначить свое отличие от партий «мэйнстрима», располагающихся в центре партийной системы. Развивая это предположение, Н. Ситтер из Норвежской Школы Менеджмента говорит, что евроскептицизм является в первую очередь «политикой оппозиции», то есть различные формы евроскептицизма в большей степени используются оппозиционными, а не правящими партиями79.

Обобщив данные по странам Западной, Центральной и Восточной Европы, П. Таггарт выделил три возможных модели партийной конкуренции по европейской проблематике в рамках отдельно взятой партийно-политической системы. Первая и самая распространенная в западноевропейских странах, по мнению исследователя, модель — это системы «с ограниченной конкуренцией», в которых существует консенсус среди основных политических сил в поддержку европейской интеграции, и поэтому она никогда не становится предметом серьезных дискуссий между партиями. Даже если существуют отдельные элементы евроскептицизма, они никак не влияют на систему в целом. В странах, чья политическая система соответствует второй модели «открытой конкуренции», основные конкурирующие партии должны придерживаться различных позиций относительно европейской проблематики, и, как следствие, для позиций хотя бы одной из них должен быть характерен евроскептицизм. Третья модель «сдерживаемой конкуренции» объединяет посткоммунистические страны, вступившие в Евросоюз в 2004 г. Для этих стран наличие даже сильных партий-евроскептшсов не играет определяющей роли вследствие большого психологического значения фактора «возвращения в Европу», невозможного без членства в ЕС80.

Италия, как и другие страны-учредительницы Европейских Сообществ, включается в этой схеме в первую группу стран, подразумевающую проевропейскую ориентацию основных политических сил и отсутствие конфликта вокруг европейских проблем. Однако, последовавшие за обобщающими «трансъевропейскими» исследованиями работы, посвященные итальянским партиям, ставят под сомнение такой подход.

Первая из них по времени публикации, «Преемственность и изменения в позициях итальянских партий по отношению к Европе: исследование партийных манифестов», С. Критцингер, Ф. Каваторта и P.C. Чари81, представляет результаты исследования итальянских партийных предвыборных программ с помощью компьютерной программы «Wordscore».

Основная цель исследования заключалась в том, чтобы установить, изменились ли позиции партий по отношению к Европейскому Союзу, и возросла ли его значимость, иными словами, установить степень «европеизации» итальянских политических партий.

Авторы статьи анализировали два типа официальных партийных документов — евроманифесты, которые публиковались рядом итальянских партий для выборов в Европарламент начиная с 1979 г., национальные манифесты для всех парламентских выборов начиная с 1976 г. Манифесты подвергались двухступенчатому анализу. Сначала они исследовали, возросла ли частота встречаемости слов, относящихся к ЕС — таких как Европа, Европейский парламент, Европейская Комиссия и единый рынок и, таким образом, пытались установить ту степень важности, которую партии придавали ЕС и проследить, изменилась ли она с течением времени. На второй стадии исследования авторы пытались объяснить позиции отдельных партий по отношению к европейской интеграции и как эти позиции изменились со временем.

В результате обработки данных авторы пришли к выводу, что говорить о европеизации, в смысле возрастания значимости европейской интеграции для партий за последние двадцать лет, нельзя: партии уделяли только ограниченное место в своих манифестах европейским проблемам, и, что более важно, они придавали одинаковое значение процессу европейской интеграции с течением времени. Однако европеизация в смысле влияния на позиции партий имела место в 1990;е гг. Такие выводы основываются на том факте, что в это время партии изменяют свои позиции по отношению к Европе, в отличие от 1970;х и 1980;х, то есть европейская тема становится динамичным измерением для партий — они стремятся найти свою позицию в «европейском пространстве», очерчивая различия между своей и другими партиями, таким образом «Европа» помогает формированию их взглядов. Но до настоящего времени можно говорить только о частичной европеизации. В заключении С. Критцингер, Ф. Каваторта и Р. Чари сами указывают на недостатки работы: в отношении подходов партий к европейской интеграции исследование ориентировалось исключительно на определение того, высказывались ли партии за или против интеграции, не рассматривая позиции по конкретным направлениям и, кроме того, ограничилось только одним источником — предвыборными манифестами.

Автор второй работы: доклада, представленного на ежегодной конференции Британской Ассоциации Политических Исследований, «Конфликт партий относительно европейской интеграции в Италии: новое оо измерение партийной конкуренции?», позже опубликованного в «Журнале Южной Европы и Балкан», Н. Конти из Сиенского Университета также подчеркивает, что новая партийная система, возникшая после коллапса Первой Республики, не вернулась, вопреки всеобщим ожиданиям, ко всеобщей еврофилии начала 1990;х, к той конвергенции, когда все партии, исключая только крайне левых и правых, разделяли не только поддержку процесса интеграции, но и направление движения этого процесса. Напротив, отмечает он, партийная система вырабатывает новые модели позиционирования по европейской проблеме, включая различные формы евроскептицизма, которые растут как в периферийных, так и в основных партиях.

Н. Конти в своем докладе пытается установить, применимы ли к позициям итальянских партий те теоретические модели, которые сформированы на базе сравнительных международных исследований. Он приходит к выводу, что отношение к Евросоюзу политических партий в Италии в основном объясняется двумя факторами, связанными с местом партии в рамках политической системы страны: расположением ее в измерениях левые/правые и центр/периферия. То есть в данном случае, по мнению Конти, подтверждаются общеевропейские тенденции, а именно, партии левого центра являются более проевропейскими по сравнению с партиями правого центра, а также как и партии, располагающиеся в центре политической системы, по сравнению с периферийными, радикальными партиями. С другой стороны, он полагает, что третий фактор, статус партии, как партии правящей или же оппозиционной, не играет в случае с Италией значительной роли, поскольку это страна, где огромное число партий представлено в выборных институтах и правительства должны полагаться на доверие со стороны маленьких партий, для того, чтобы заручиться большинством. Это, наравне с большой частотой смены коалиций у власти, создает ситуацию, когда, фактически ни одна партия не исключена постоянно с правительственной арены. В том числе и экстремистские, радикальные партии или напрямую участвуют в работе правительства, или оказывают ему внешнюю поддержку в парламенте, поэтому изменения в позициях не являются существенными при переходе из позиции партии правящей коалиции в оппозицию84.

JT. Куалья, в нескольких своих работах исследовавшая проблему ос евроскептицизма правых партий Италии, также приходит к выводу, что согласию во взглядах всех политических сил страны на европейскую интеграцию в середине 1990;х гг. пришел конец. Это, по ее мнению, повлекло за собой обострение дискуссий по проблемам европейской политики Италии на уровне политических партий. Однако, считает она, несмотря на изменения в позициях партий, европеизм по-прежнему продолжает доминировать в стране, по крайней мере, на уровне общественности. Такая ситуация влечет за собой определенную двойственность в политике Италии по отношению к Евросоюзу, поскольку проевропейски настроенное общественное мнение делает необходимой преемственность традиционного итальянского европеизма во внешней политике, однако, евроскептицизм отдельных партий правящего большинства в правоцентристской коалиции во главе с Берлускони ведет к изменениям в официальной политике правительства86.

В рамках международного проекта «Трансформация политической мобилизации и коммуникации в европейской общественной сфере» (The Europub project), охватившего кроме Италии Испанию, Францию, Германию,.

Голландию, Великобританию и Швейцарию, Д. Делла Порта и М. Кайани из Европейского Университетского Института во Флоренции рассматривают то, как процесс европейской интеграции оценивается представителями различных итальянских государственных институтов, общественных.

87 организаций, политических партий и групп давления. На основе анализа данных интервью, а также газетных публикаций, они приходят к выводу, что, несмотря на политизацию проблемы и обострение дискуссий вокруг европейского проекта, основное различие между политическими силами заключается не в уровне поддержки Европы, а в представлениях о том, что такое Европа и чем она должна стать в будущем. Поддержка или же критика по отношению к интеграционному процессу могут быть основаны на совершенно различных представлениях о Европе, выступающей в роли «воображаемого сообщества», которое значит разное для разных партий. Д. Делла Порта и М. Кайани выделяют три основных «образа» Европы, распространенных среди политических сил страны: «рыночная» или о о экономическая, политическая (федералистская) и социальная Европа .

В 2004 году появились сразу две работы, по-разному связывающие процесс европейской интеграции и регионалистскую партию Лига Севера. Американский исследователь М. А. Голден опубликовала статью, в которой рассматриваются источники политических изменений в Италии в начале.

1990;х гг., причем особое внимание уделяется изменениям в предпочтениях электората. Автор подчеркивает, что эти изменения в довольно обширной литературе, объяснялись, как правило, изменением международных политических условий, а именно, краху коммунистической системы и концом холодной войны, наряду с воздействием внутренних экономических и политических факторов, включая налоговую политику государства и межрегиональные трансферты, а также неэффективностью работы государственного сектора в целом, что по ее мнению, не подтверждается в полной мере эмпирическими данными. Эти данные свидетельствуют, что именно в тех избирательных округах, население которых в большей степени вовлечено в международную торговлю, Христианско-демократическая партия потеряла больше голосов, а Лига Севера получила большую поддержку. Это подтверждает мнение автора, что социальные группы, связанные с малыми предприятиями на Севере и в центре, чья продукция экспортировалась в Европу, изменили свои политические предпочтения в ответ на экономические возможности, появившиеся в результате Маастрихтского договора 1991 года. Автор считает, что христианские демократы считались неспособными проводить такую макроэкономическую политику, которая бы позволила Италии использовать возможности, предоставляемые европейской экономической интеграцией. Таким образом, международные экономические факторы, т. е. европейская интеграция, называются одной из ключевых причин изменений в партийно-политической системе страны. М. А. Голдэн, таким образом, предлагает интерпретацию причин подъема популярности Лиги Севера, в основе которой лежит экономическая детерминация, очень сходную, поэтому, с традиционным марксистским анализом.

В этом же году публикуется исследование эволюции взглядов Лиги Севера на европейскую интеграцию в течение 1990;х гг. P.C. Чари, С. Илтанена и С. Критцингер90. Авторы ставят перед собой задачу объяснить, почему партия так резко перешла с позиций «европозитивизма», основанных на представлениях об увеличении влияния регионов, как акторов в рамках объединенной Европы за счет ослабления центральной государственной власти (Рима), а также на поддержке неолиберальных реформ, которые должны были способствовать развитию мелких и средних предприятий Севера, на позиции «евроскептицизма». Основываясь как на объяснениях предлагаемых в многочисленных работах по сравнительной политологии (предпочтения партийных сторонников, роль общественного мнения, потенциальное влияние экономических инвесторов или роль институтов Евросоюза на формирование предпочтений партии), так и на объяснениях, предлагаемых лидерами самой партии (потеря европейской культурной идентичности, бессмысленные постановления Брюсселя), и не оспаривая их важность, авторы приходят к выводу, что основную и наиболее убедительную причину такой трансформации нужно искать, исследуя внутриполитические процессы и опыт поведения партии в электоральной системе страны. Таким образом, считают они, главное объяснение, основывается вовсе не на европейских проблемах, а на желании Лиги Севера привлечь возможных будущих партнеров по коалиции, прежде всего партию Сильвио Берлускони «Вперед, Италия». В отличие от М. А. Голден, в этой статье несомненный акцент делается на внутриполитические факторы, оказывающие влияние на позиции партии.

Наконец, в 2005 году вышла комплексная монография, представляющая собой систематическое эмпирическое исследование, рассматривающее проблемы европейской интеграции с точки зрения как политических элит, так и общественного мнения в течение всего послевоенного пятидесятилетия — «Европа в Италии. Элита, общественное мнение и решения», под редакцией М. Котта, П. Изерниа и Л. Верцикелли91, ставшая результатом работы целой группы исследователей Университета г. Сиены. Особое внимание в книге уделяется исследованию роли, которую европейские проблемы и европейская идея в целом играли на итальянской политической сцене, а также обсуждению в Италии основополагающих решений на уровне Сообщества (создание Европейской Валютной Системы в 1979 г., Единый Европейский Акт 1985 года и Маастрихтский договор 1992 г.).

В контексте тематики настоящего исследования наибольший интерес вызывают две главы этой монографии: «Реакция итальянской политической.

09 элиты на европейскую интеграцию в конце 90-х гг." П. Беллуччи и «Европейское измерение политического дискурса в Италии: диахронический анализ партийных предпочтений (1950;2001 гг.)» Л. Верцикелли и Н. Конти93.

В своей главе П. Белуччи, на основе данных интервью с депутатами обеих палат итальянского парламента, проведенных в 1996, 2000 и 2002 гг., приходит к выводу о возникновении противостояния двух видений Европы, означающих различные представления как о взаимоотношениях между Италией и Евросоюзом, так и о перспективах развития процесса интеграции, «межправительственного», характерного для представителей правоцентристской коалиции, и «наднационального», отличающего.

94 депетатов-левоценристов .

Вторая глава представляет сравнительный анализ тех позиций, которые занимали политические партии Италии по отношению к европейской интеграции, в периоды «Первой» и «Второй» республик. Н. Конти и Л. Верцикелли говорят об усложнении ситуации в течение 1990;х гг., поскольку, в отличие от относительной стабильности в партийных предпочтениях предыдущих десятилетий, в это время наблюдается не только расхождения между двумя коалициями, значительные вариации существуют между партиями в рамках одной коалиции, особенно правоцентристской, а также в позициях отдельных партий с течением времени95.

В итоге авторы монографии выделяют три исторических периода, характеризующихся разной мотивацией поддержки или оппозиции по отношению к интеграционному процессу со стороны политических элит и населения Италии. Первый этап (1950;60-е гг.), который отличал глубокий идеологический раскол не только между блоками на международной арене и между правящей элитой и оппозицией внутри страны, но и раскол в общественном мнении, следовавшим в это время за политическим классом, они определяют как «выбор в пользу Европы». Начало второго этапа, этапа «европейского согласия» (1970;80-е гг.), в ходе которого постепенно удалось достичь полного согласия всех политических сил относительно поддержки процесса интеграции, было обусловлено возникновением в общественном мнении стремления к созданию наднационального сообщества, в рамках которого можно было бы преодолеть раскол политической элиты страны.

Особенностью третьего этапа, который М. Котта называет периодом «разочарованного европеизма», является то, что при сохранении широкой поддержки европейского проекта, как среди политической элиты, так и на массовом уровне, отмечаются различия в оценке затрат и преимуществ, получаемых от участия в Евросоюзе, в том числе вследствие роста влияния решений, принимаемых на европейском уровне на внутреннюю политику Италии. Кроме того, как отмечают авторы монографии, этот начавшийся недавно период отличает возникновение партийной конкуренции вокруг Европы: в рамках возникающей в начале 1990;х гг. биполярной политической системы два основных политических объединения, левоцентристская и правоцентристская коалиции, начинают использовать европейскую тематику для того, чтобы подчеркнуть свое отличие от конкурента в глазах избирателей96.

Таким образом, можно отметить, что после десятилетия, когда партийно-политическая система и европейская политика связывались только в контексте необходимости коренного преобразования итальянского государства, позиции политических партий по проблемам европейской интеграции снова начали привлекать повышенное внимание исследователей. Интересно отметить, что, если в семидесятые годы прошлого века этот интерес был вызван во многом достижением согласия всех политических сил по основным вопросам и направлениям внешней политики в связи с эволюцией взглядов итальянских коммунистов, теперь он объясняется значительным усилением партийной конкуренции в этой сфере и диверсификацией позиций отдельных партий.

Несмотря на несомненное возрастание в последние годы внимания к проблеме, прежде всего, в западной историографии, ее, однако, нельзя считать до конца изученной. Во-первых, в связи с тем, что интерес исследователей сосредотачивался на правых и правоцентристских партиях, в особенности на европейском дискурсе Лиги Севера, позиции левых партий и партий, возникших из осколков Христианско-демократической партии и расположившихся в центре политического спектра Италии, не подвергались серьезному анализу. Во-вторых, вопреки тому, что реформа политической системы Италии и участие ее в интеграционном процессе традиционно считались взаимосвязанными, в академической литературе нет работ, которые рассматривали бы вопрос о влиянии формирования биполярной политической системы на позиции партий, а также о соотношении позиций коалиций и составляющих их политических сил.

Исходя из этого, целью работы является исследование эволюции позиций итальянских партий по проблеме европейской интеграции в контексте трансформации политической системы страны.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

• Проанализировать основные изменения, произошедшие в политической системе Италии с начала 1990;х гг.

• Определить место и роль политических партий и коалиций в рамках политической системы страны.

• Выявить содержание и проследить динамику изменения политических платформ основных политических сил Италии.

• Рассмотреть место, отводимое политическими партиями и коалициями проблемам европейской интеграции, уделяя особое внимание различиям в ' позициях между коалициями и между различными партиями внутри одной коалиции.

• Выяснить, каким образом те или иные представления о процессе европейской интеграции используются партиями для достижения определенных стратегических целей.

• Проследить преемственность и разрыв в подходах к проблемам европейской интеграции между партиями «Первой» и «Второй» республик.

Объектом диссертационного исследования являются политические партии, возникшие в результате формирования новой политической системы Итальянской республики в начале 1990;х гг. Предмет исследованияпредставления о процессе европейской интеграции как составная часть политической культуры, идеологии и стратегий итальянских политических партий. Анализу были подвергнуты позиции трех основных партий правоцентристской коалиции — «Вперед, Италия», Национального Альянса и Лиги Севера, левой Партии коммунистического воссоздания и левоцентристской Демократической партии левых сил (с 1998 г. Левых Демократов), центристских партий, возникших после раскола Христианско-демократической партии, Итальянской народной партии и возникшей на ее месте «Ромашки», вошедших в левоцентристскую коалицию, Христианско-демократического центра и Объединенных христианских демократов, объединившихся в 2002 г. в Союз христианских демократов и демократов центра, являющихся составной частью правоцентристской коалиции. Для того чтобы установить изменения в идеологии основных партий, кроме того, необходимо было исследовать позиции откалывавшихся от них мелких партий, таких как Партия итальянских коммунистов, вышедшая из Коммунистического Воссоздания в 1998 г., а также Трехцветного пламени и Социального действия, отколовшихся от Национального Альянса в 1994 и в 2003 гг. соответственно.

Особое внимание уделяется тому, каким образом на эволюцию позиций оказывает влияние такой фактор, как правила политической жизни, устанавливаемые избирательным законодательством, а также тому, как выбор той или иной позиции партии по проблеме европейской интеграции определяется стратегией, которую партия использует для улучшения своих позиций в политическом пространстве, например, для повышения своей конкурентоспособности.

Несомненно, на формирование и эволюцию партийной политической идеологии воздействуют многочисленные факторы и, в первую очередь, их нельзя рассматривать без учета предпочтений избирателей и рядовых членов, также как и невозможно не учитывать того, как различия в позициях различных партий оказывают влияние на политику в отношении Европейского Союза, осуществляемую итальянским правительством. Однако и проблема взаимозависимости партийных платформ и требований их сторонников, и воздействие отдельных партий на европейскую политику Италии имеют самостоятельное значение и требуют отдельного внимания, поэтому в рамках данного исследования, в силу невозможности полностью исключить эти аспекты, они не подвергаются детальному исследованию.

Источниковую базу исследования составили различные опубликованные документы, которые можно разделить на несколько групп по характеру их происхождения.

Первую группу составляют стенограммы заседаний обеих палат итальянского парламента, Сената и Палаты депутатов. В распоряжении автора находились тексты, охватывающие весь исследуемый период для.

Сената Республики, т. е. двенадцатого, тринадцатого и четырнадцатого созывов (1994;1996, 1996;2001 и 2001;2006 гг.), и стенограммы заседаний.

Палаты депутатов тринадцатого и четырнадцатого созывов (199—2001 и.

2001;2006 гг.). Наибольшую значимость для настоящей работы имели дебаты, предшествовавшие ратификации основных договоров, определяющих деятельность Европейского Союза: Маастрихтского (1992 г.)97, Амстердамского (1996 г.)98, и Конституционного договора (2005 г.)99, замене итальянской лиры на единую европейскую валюту100 и обсуждение депутатами доклада линии правительства во внешней и европейской политике страны после отставки министра иностранных дел Ренато Руджеро.

14 января 2002 г. 101, а также дебаты, предварявшие саммит Евросоюза в 102.

Ницце (2000 г.) и семестр председательства Италии в ЕС во второй половине 2003 г. 103 Этот вид источников предоставляет важную информацию о позициях партий по конкретным шагам, определяющим ход интеграционного процесса, и об оценке ими действий правительства в этой сфере.

Вторая группа источников включает предвыборные программы партий и коалиций. Она объединяет как программы, представлявшиеся для национальных выборов в Итальянский парламент, так и манифесты к выборам в Европарламент. Имеющиеся в распоряжении документы, относящиеся к этой группе, ограничиваются как субъективными факторами, в силу трудности доступа к ним, так и объективными факторами, поскольку в случае с национальными выборами, предвыборные программы предоставляли не отдельные партии, а коалиции, а для европейских выборов партии зачастую могли не разрабатывать своей программы, подписываясь под манифестом той европейской партийной группы, к которой они принадлежат. Автором работы исследовались программы, предоставлявшиеся левоцентристской коалицией «Оливковое дерево» в 2001 г. 104 и той же коалицией, сменившей название на «Союз» в 2006 г. 105, программы правоцентристской коалиции «Дом свобод» тех же лет106, а из.

107 манифестов отдельных партий: программы Национального Альянса и.

1 ПК.

Коммунистического Воссоздания к национальным выборам 2001 г., программа Коммунистического Воссоздания к выборам в Европарламент 1999 г. 109, программа Национального Альянса к европейским выборам 2004 г. 110.

Отдельную группу составляют документы партийных конгрессов. В нее входят как подготовительные материалы, как правило, представляющиеся в официальных печатных изданиях, так и заключительные документы, которые в условиях биполярной политической системы, по сути, заменяют предвыборные программные документы отдельных партий. Этот тип источников дает возможность установить степень фракционности партии и уровень внутрипартийных разногласий, в том числе по проблемам, связанным с европейской интеграцией. Так, только для двух партий, Левых Демократов и Коммунистического Воссоздания имеются документы, подтверждающие наличие внутрипартийных фракций и течений, позиции которых отличаются от официальных позиций партии.

Если для анализа позиций отдельных партий, а именно для Национального Альянса111, в распоряжении автора находились материалы всех конгрессов и программных конференций, для других были доступны только отдельные документы. Для Коммунистического Воссоздания — это подготовительные и рабочие материалы VI национального конгресса 3−6.

1 I0 марта 2005 гг., для «Ромашки» — материалы учредительного конгресса 2224 марта 2002 г., Федеральных ассамблей 26−27 июня 2003 г. и 19−20 мая 2005 г., для Левых Демократов — II Конгресса 16−18 ноября 2001 г., Ассамблеи Конгресса 14−15 ноября 2003 г., III Конгресса 4−6 февраля 2005 г.

Для партии «Вперед, Италия» и для Лиги Севера, каждая из которых характеризуются как партия харизматического лидера, единолично определяющего ее позиции, единственными доступными документами этого вида были тексты выступлений лидеров Сильвио Берлускони113 и Умберто Босси114 соответственно на партийных конгрессах. При исследовании позиций Партии коммунистического воссоздания были использованы также опубликованные рабочие документы руководящих органов — Национального Политического Комитета и Дирекции.

Четвертая группа источников объединяет материалы партийной прессы. Отличием этой группы источников от трех упомянутых ранее является то, что информация, содержащаяся в них, как правило, предназначена не для широкого круга, итальянской или международной общественности, а для рядовых членов той или иной партии или поддерживающих ее избирателей. Использование этого вида источников может помочь установить, существуют ли различия в том, как партия представляет свои позиции по проблемам европейской интеграции для «своих» и для всех остальных, что особенно важно в том случае, если официальная позиция партии не соответствует взглядам большинства ее избирателей или даже рядовых членов.

В работе были использованы материалы официальных печатных изданий основных политических партий Италии — «Унита» Демократической партии левых сил — Левых Демократов, «Ла ринашита делла синистра» Партии итальянских коммунистов, «Пополо» Итальянской народной партии, которую сменила «Европа» «Ромашки», «Кампаниле» Союза демократов за Европу, «Падания» Лиги Севера, «Секоло д’Италия» Национального.

Альянса, «Лнберационе» Коммунистического Воссоздания. Поскольку у партии «Вперед, Италия» нет официального печатного органа, анализировались материалы газеты «Джорнале», принадлежащей брату лидера партии, Паоло Берлускони, и считающейся наиболее «проберлусконианской», а также журнала «Панорама».

Кроме того, для исследования позиций Коммунистического Воссоздания были использованы статьи из изданий, связанных с отдельными партийными фракциями: «Эррэ», «ФальчеМартелло» и «Эрнесто».

Следующую группу составляют материалы персонального характера, отражающие взгляды партийных лидеров. К таковым можно отнести, во-первых, интервью последних, размещенные в национальных печатных изданиях «Репубблика», «Коррьере делла сера», «Стампа», «Соле 240рэ». Для левых партий были использованы также материалы изданий «Манифесто» и «Ривиста дель Манифесто».

Во-вторых, к этой группе можно отнести книги или брошюры, опубликованные руководителями партий, например, «Гражданская Италия"115 и «Европа, которая придет"116 Джанфранко Финн, «Европа: мечта.

117 118 и выбор" Романо Проди, «Вне прежних границ» Джорджо Наполитано.

При исследовании отношения к европейской интеграции со стороны населения Италии были использованы данные стандартных опросов «Евробарометр» № 38−64 (декабрь 1992 — июнь 2006 гг.)119, проводимых сектором анализа общественного мнения при Европейской Комиссии.

И, наконец, для анализа эволюции позиций итальянских коммунистов и христианских демократов на первых этапах развития интеграционного процесса в Европе были использованы документы, опубликованные в хрестоматийных сборниках: «Европа от Тольятти до Берлингуэра. Свидетельства и документы», изданном университетом Павии под редакцией Мауро Маджорани и Паоло Феррари в 2005 г. 120, и главе, посвященной итальянским группам давления и политическим партиям в дискуссиях вокруг.

Европейского Союза в третьем томе «Документов по истории европейской интеграции"121.

Методология исследования базируется на выделении нескольких уровней процесса научного познания: общенаучного, специально-исторического и частного.

Философской основой работы послужил принцип историзма, как способ изучения процессов и явлений во взаимодействии и хронологической последовательности. Данный подход позволил детально изучить предмет исследования в динамике его развития с учетом влияния на его эволюцию различных факторов. К общенаучным методам, применяемым в настоящей работе, относятся анализ и синтез, индукция и дедукция, сравнение и аналогия.

В работе применялся ряд методов исторической науки: историко-генетический, историко-сравнительный, диахронический и историко-системный. Один из основных методов данного исследования — историко-системный метод или системный анализ. Задачей системного анализа, к которому относятся структурный и функциональный методы, состоит в том, чтобы дать цельную комплексную картину рассматриваемой проблемной ситуации. Изучаются не отдельные аспекты и свойства, а система как целостная единица, оцениваются собственные черты системы, а также ее место и роль в иерархии систем. В рамках настоящей работы в качестве отдельных систем рассматриваются политическая система Итальянской республики, а также политическая культура и программные установки каждой конкретной партии или коалиции. Отдельные политические силы в первом случае и представления их о процессе европейской интеграции во втором являются подсистемами или отдельными компонентами, существующими и развивающимися в рамках этих систем.

Использование историко-генетического метода, суть которого состоит в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, позволило в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению эволюции позиций итальянских партий по проблеме европейской интеграции. По своей природе историко-генетический метод является аналитически-индуктивным, при помощи него от наблюдения частных фактов и явлений переходят к установлению общих правил и закономерностей. Несмотря на то, что по форме выражения информации он является описательным, применение его было необходимо для установления причинно-следственных связей и закономерностей в процессе трансформации политической системы Италии, также как и в процессе эволюции политической идеологии итальянских партий. Историко-генетический метод был необходим для того, чтобы охарактеризовать отдельные события и личности, оказавшие влияние на эти процессы.

При анализе официальных документов коалиций и партий применялся историко-сравнительный метод, поскольку использование этого метода позволяет раскрывать сущность исследуемых явлений на основе имеющихся фактов в тех случаях, когда она не очевидна, выявлять общее и повторяющееся, необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно отличное — с другой. Именно использование историко-сравнительного метода позволило определить место представлений о европейской интеграции в рамках идеологии и программных установок основных политических сил Италии и установить то, каким образом эти представления используются партиями и коалициями в политической конкуренции.

Кроме того, метод диахронического сравнения применяется в исследовании для сопоставления позиций итальянских политических партий по проблеме европейской интеграции двух периодов — периодов «Первой» и «Второй» республик, а также для сопоставления внутриполитической и внешнеполитической обстановки и всей совокупности факторов, влиявших на формирование предпочтений партий. Этот метод позволил выявить сущность и характер изменений, произошедших с начала 1990;х гг., показать особенности этого периода.

К частным методам, примененным для решения поставленных в работе задач, относится метод контент-анализа. Контент-анализ, как способ обработки, оценки и интерпретации формы и содержания больших текстовых массивов, был необходим для работы с такими типами источников как партийная и национальная пресса или политические программы партий. Выборка материалов производилась как путем сплошного просмотра, так и с использованием электронных баз данных (Ьех1зЫех18, доступ к которой был обеспечен библиотеками Зальцбургского университета и университета Кента, а также электронного архива газетных публикаций Палаты депутатов итальянского парламента). Комплексное использование методов позволило осмыслить и раскрыть предмет исследования в обобщающих закономерностях и в разнообразных деталях, что в конечном итоге позволило решить поставленные задачи.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с начала 1990;х гг. по 2006 г. Сложность определения нижних границ диссертационного исследования с точностью до года объясняется необходимостью учитывать как периодизацию итальянских внутриполитических процессов, так и периодизацию процесса европейской интеграции. С точки зрения первой, формально этот период ограничивается временем работы итальянского парламента трех созывов: двенадцатого (1994;1996 гг.), тринадцатого (1996;2001 гг.) и четырнадцатого (2001;2006 гг.). Именно в 1994 г. прошли первые выборы по правилам нового избирательного законодательства и были сформированы первые предвыборные коалиции, отличные по своей природе от коалиций предыдущего периода. Однако следует признать тот факт, что установить точную дату начала формирования новой политической системы в Италии невозможно. О кризисе послевоенной системы начали говорить, по крайней мере, на десятилетие раньше, раньше начался и процесс распада старых партий и создания новых, реформа же избирательного законодательства была проведена в 1993 г.

В качестве верхней границы рассматриваемой темы была выбрана избирательная кампания 2006 г. Безусловно, и она не может считаться рубежом, обозначающим завершение переходного периода и окончательное становление новой политической системы Италии. Тем не менее, 2006 г. завершил определенный период, поскольку в результате выборов произошла очередная смена у власти коалиций. Кроме того, можно говорить о начале после парламентских выборов 2006 г. нового этапа трансформации политической системы, а именно, о начале процесса преобразования левоцентристской и правоцентристской коалиций в партии (в 2007 г. на основе левоцентристской коалиции была создана Демократическая партия, в начале 2008 г. — Партия свобод, объединившая большую часть сил правоцентристской коалиции), что означает не просто изменения в расстановке сил, но и смену действующих лиц на итальянской политической сцене.

С точки зрения интеграционной проблематики, выбор данного временного отрезка обусловлен также и тем, что он представляет собой законченный период в дискуссиях итальянских партий о судьбе объединенной Европы, начавшийся обсуждением Договора о ЕС, который ознаменовал собой крупнейший шаг в процессе интеграции (в этом случае нижние хронологические рамки исследования необходимо было сдвинуть до 1992 г., то есть времени ратификации Маастрихтского договора), и закончившийся спорами вокруг результатов референдумов по ратификации Конституционного договора во Франции и Голландии, вокруг кризиса ЕС и возможных путей реанимации европейского строительства.

Кроме того, необходимо было обратиться к периоду с начала 1950;хконца 1980;х гг. для установления исторических параллелей и для того, чтобы составить четкое представление об истоках и причинах тех процессов, которые характеризуют итальянскую политическую жизнь и европейскую интеграцию на протяжении последних двух десятилетий.

Диссертационное исследование построено в соответствии с логикой трансформации представлений политических партий о процессе европейской интеграции. Эта логика требовала рассмотреть, прежде всего, позиции тех из них, которые представляют безоговорочные «европеистские» взгляды, будь то партии-наследницы традиционного европеизма христианских демократов, объединяемые теперь в так называемую демохристианскую диаспору, но относящиеся к двум конкурирующим политическим коалициям, или Партия левых демократов, переживавшая с начала 90-х гг. сложный процесс трансформации, который, по предположению многих, должен был завершиться превращением ее из посткоммунистической силы в партию европейской социал-демократии, представительницу политической семьи, также считающейся неизменной сторонницей «европейского проекта». Та же логика требовала обращения после этого к исследованию позиций представителей коммунистической идеологии, традиционно воплощавших в Италии оппозицию европейскому строительству, а затем к «новым» партиям, занимающим в политическом пространстве Италии место справа от центра и представляющим совершенно новые для этой страны формы и способы использования установок, связанных с европейской интеграцией, как в идеологических схемах, так и в стратегии действий на внутриполитической арене. Такой порядок, безусловно, не соответствует логике эволюции итальянской партийно-политической системы, поскольку с этой точки зрения, можно было бы представить первоначально позиции «исторических» партий, а затем перейти к партиям «новым», или же построить работу в соответствии с делением по коалиционному признаку. Однако именно такая структура позволяет наиболее четко проследить взаимосвязь между изменениями в том, как партии представляют и используют европейскую проблематику и теми изменениями, которые переживают сами партии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Европейская интеграция по сути дела на протяжении всего существования Итальянской республики была той проблемой, в которой находили отражение основные проявления конфликта между основными политическими силами страны. После окончания Второй Мировой войны дискуссии между сторонниками и противниками европейской федерации были непосредственно связаны с нарастанием американо-советского противостояния на международном уровне. Формирование политической системы Италии, получившей название «несовершенной двухпартийное&trade-» или «поляризованного плюрализма» и противостояние между Христианско-демократической и Коммунистической партиями также являлись прямым продолжением «холодной войны», и это противостояние было не менее напряженным. В этом контексте выбор христианскими демократами европеизма в качестве одного из основных программных ориентиров, несомненно, подкрепленный идеями католической доктрины и традиционно напряженными отношениями католической церкви и национального государства в Италии, подчеркивал прозападный выбор партии. Также как и отрицание европейской интеграции со стороны итальянских коммунистов было отражением их просоветской ориентации. Не случайно период наиболее негативной оценки интеграционного процесса совпал с периодом полной идеологической зависимости ИКП от Советского Союза. По сути ее позиции полностью соответствовали официальной советской интерпретации Европейского Сообщества как «сферы единства и борьбы монополий». Традиционный евроскептицизм итальянских коммунистов был, таким образом, евроскептицизмом «идеологическим» по своей сути.

Блокированная" политическая система Италии наложила свой отпечаток и на характер европеизма бессменно находившейся у власти Христианско-демократической партии, которая в условиях относительной стабильности международной системы, также как и устойчивости собственной системы власти теряет интерес к проблемам европейского строительства, затрачивая большую часть времени на передел государственных ресурсов и должностей в сделках между различными фракциями правящей партии, а также между партиями-партнерами по коалиции. Ее европеизм превратился лишь в «европеизм на словах», не подкрепленный никакими активными действиями. В то же время, Итальянская коммунистическая партия, стремясь избавиться от ярлыка антисистемной политической силы, «исключенного полюса» начиная с конца 60-х гг. вырабатывает все более и более проинтеграционные программные установки. Вследствие этого проблемы европейской интеграции к началу 80-х гг. перестают играть хоть сколько-нибудь значимую роль в партийной борьбе.

Возобновление интереса партий к европейской проблематике связано уже с формированием новой политической системы Италии после кризиса начала 90-х гг. Структурирование позиций основных политических сил полностью соответствует особенностям структуры партийной системы, а именно, складыванию биполярной системы партийной конкуренции, в которой два полюса представляют собой предвыборные коалиции, левоцентристскую и правоцентристскую, но при этом, сохранению большого количества партий, разных по размеру и по степени политического влияния, как внутри коалиций, так и за их пределами. В вопросах, касающихся европейской интеграции и европейской политики Италии левоцентристская коалиция, объединившая осколки партий прежней послевоенной системы, заняла по крайней мере с 1996 г., когда ее возглавил Романо Проди, недвусмысленные однозначно европеистские позиции. Ее конкурент, правоцентристская коалиция во главе с Сильвио Берлускони, не подвергая сомнению необходимость участия Италии в интеграционных процессах, скептически отзывалась о выгодах, полученных страной от тех шагов, которые уже были предприняты, а также делала акцент на необходимости твердо отстаивать итальянские национальные интересы на уровне Евросоюза и на приоритете атлантических отношений над внутриевропейскими.

Одновременно разнообразие позиций по европейской проблематике отдельных партий является прямым выражением дробности итальянской политической системы. Ориентиры отдельно взятой политической партии часто могли не совпадать с официальными политическими программами коалиций, к которым они принадлежали, соответствуя, прежде всего, стратегическим целям, ставившимся перед собой этой партией. При этом приверженность идеалам европеизма, как правило, означала стремление партии представить себя в качестве потенциального члена правительственной коалиции и заслуживающего доверия собеседника для международных партнеров, а евроскептицизм или даже антиевропеизм значили стремление партии представить себя оппозиционной силой. Исключением можно считать только европеизм Лиги Севера начала 90-х гг., который она противопоставляла неэффективной европейской политике правящей Христианско-демократической партии.

Кроме того, позиции многих партий не оставались статичными, изменяясь с течением времени. Как правило, такое изменение означало подстраивание идеологических или программных ориентиров партии под достижение определенной стратегической цели, хотя отдельные примеры говорят о возможности обойтись без пересмотра идеологии. Самый яркий тому пример — Партия итальянских коммунистов, которая смогла сочетать абсолютно проинтеграционные позиции, даже поддержку интеграции в ее нынешней форме, с сохранением ортодоксальной марксистской идеологии, ориентирами на разрушение капиталистической системы и построение социализма.

Другим возможным вариантом взаимодействия идеологии и стратегических задач, примером которого служит Национальный Альянс, стало представление разных позиций на разных уровнях партийной риторики. В данном случае для рядовых членов партии, в большинстве своем настороженно относящихся к Европейскому Союзу, через партийную прессу преподносятся националистические установки, в то же время на официальном уровне партия и в особенности ее лидер, Джанфранко Фини, преподносят себя как единственных выразителей подлинно европеистских идеалов.

Рассмотрение позиций основных политических сил Италии по вопросам, касающимся европейской интеграции, после начала трансформации партийной системы страны свидетельствует о значительном распространении различных форм евроскептицизма на уровне политических партий, что, несомненно, является отражением изменившегося восприятия Европейского Союза со стороны итальянцев, уже не рассматривающих его благом только в силу того, что принадлежность к нему подтверждает и принадлежность к западному миру и более внимательному отношению к влиянию интеграционного процесса на личное благосостояние. Не случайно настороженное или даже негативное отношение к Евросоюзу характерно именно для избирателей партий-евроскептиков.

Однако нельзя упускать и другой момент, который может объяснить распространение критического отношения к европейской интеграции в Италии. Здесь нужно отметить, что почти все партии-евроскептики, за исключением Коммунистического воссоздания, — это «новые партии». Кризис итальянского европеизма можно, поэтому, напрямую соотнести с кризисом традиционных политических партий, здесь имеется в виду не только кризис Христианско-демократической партии, но и ее преемников, обычно именующихся партиями демохристианской диаспоры, не сумевших приспособиться к условиям биполярной политической системы. Кризис европеизма в Италии — это также и кризис партии Левых демократов, наследницы ИЕСП, намеревавшейся построить сильную партию, основывающуюся на идеалах социал-демократии, включающих, в том числе и поддержку европейской идеи, тех идеалах, которые так и не смогли прижиться в Италии, и которые переживают серьезнейший кризис и в остальной Европе, захваченной или идеями неолиберализма, или «третьего пути» «новых левых». Наконец, кризис итальянского европеизма — это кризис всей левоцентристской коалиции, объединившей в себе слишком разные политические силы, которые еще недавно были непримиримыми врагами, что явно не способствовало укреплению целостности коалиции, но самое главное в новых условиях биполярной конкуренции и персонализации этой конкуренции, стало препятствием для выбора неоспоримого лидера, который смог бы на равных соревноваться с такой харизматичной фигурой, как Сильвио Берлускони. Даже Романо Проди, который к тому же в течение почти пяти лет не мог участвовать в политической жизни Италии, занимая пост председателя Еврокомиссии, никогда не был внутри своей коалиции непререкаемым лидером. Во многом именно это сделало возможными победу правоцентристского «Дома свобод» в 2001 г. и, помимо прочего, изменение позиций правительства по многим европейским проблемам, отход от традиционной итальянской проевропейской ориентации. :

Заметным отличием нового периода политической истории Италии является и сам характер евроскептицизма. «Идеологический» его вариант теперь отличает лишь немногих — в 90-е гг. Партию коммунистического воссоздания, а затем и вовсе только ее радикальное и малочисленное левое крыло. Распространение получает евроскептицизм «прагматический» или -«стратегический», как у партий «Вперед, Италия» или Лига Севера. Этот евроскептицизм означает, прежде всего, соотнесение партийной риторики или же конкретных действий с непосредственными и порой сиюминутными интересами партии или ее лидеров, а, следовательно, гораздо большую гибкость идейной базы.