Последние десятилетия XX — начало XXI вв. характеризуются особым интересом к теоретическим и практическим проблемам представительной демократии в политической жизни экономически развитых стран. Это обусловлено негативным опытом тоталитаризма в ряде стран, а также политическими и социокультурными изменениями, характерными для последней трети XX века. Обращение исследователей и политиков-практиков к возможностям представительной демократии, организованной на принципе разделения властей, актуализирует интерес к парламентаризму. Его современные формы еще недостаточно совершенны и не всегда соответствуют представлениям общества о демократических основах политической власти. Это значимо и для современной России. Растущее социальное расслоение и имеющая место маргинализация общества в сочетании с формально-равным правом участия в политической жизни всех граждан государства без исторически сложившихся парламентских традиций приводят к тому, что представительные органы власти становятся олигархически лоббированными, тем самым подрываются основы демократии. Это может дополняться еще одним противоречием — противостоянием представительных и исполнительных органов власти.
Исследование проблем разделения полномочий между институтами государственной власти в процессе генезиса парламентаризма позволяет лучше понять тенденции ее современного развития. Это способствует выявлению и реализации ресурсов представительной демократии в странах с рыночной экономикой.
Период европейского средневековья, на наш взгляд, имеет особое значение для понимания процессов, связанных с трансформациями политических систем и проблемой распределения функций в структурах государственной власти. Это обусловлено экономическими, политическими и социокультурными изменениями, характерными для средневекового общества, где в рамках христианского миропонимания формировались предпосылки политической системы Нового времени.
В частности, это относится к средневековой Англии, в которой в период XIII—XV вв. был создан и действовал наиболее сильный, по сравнению с другими государствами, институт представительной власти — английский парламент. Это, по мнению автора, обусловило особый характер политико-правовой системы, базировавшейся на разграничении полномочий между различными институтами государственной власти. Вершиной развития английского средневекового парламентаризма является период с XIV до середины XV вв. и особенно время так называемого «ланкастерского конституционного эксперимента» (конец XIV — первая половина XV вв.) Распределение полномочий в английской государственной системе этого периода характеризуется особой спецификой: в осуществлении властных функций монарх не только опирался на парламент как представительный орган, но и его королевские прерогативы в значительной мере были ограничены полномочиями этого органа. На наш взгляд, в этот период возникла особая модель политико-правовой системы, основанная на разделении государственных функций между королевской и представительной властью.
Поэтому представляется, что исследование предпосылок, а также процесса становления и развития этой модели реализации государственной власти в значительной мере заложившей основы будущего английского конституционализма, позволит восполнить определенные пробелы в изучении.
1 Данное определение применяется в историографии и относится ко времени правления трех королей ланкастерской династии — Генриха IV, Генриха V и Генриха VI. При правлении последнего имеется в виду период до кризиса 1450 г., связанного с восстанием Джека Кэда. его генезиса в российской историко-правовой науке. Это может принести теоретические результаты, обладающие прикладной значимостью как для развития политической практики в целом, так и для решение некоторых современных проблем разграничения полномочий между различными ветвями государственной власти.
Отмеченные моменты обусловили актуальность темы диссертационного исследования и определили его цель и задачи.
Целью диссертационного исследования является выявление особенностей и определение динамики распределения полномочий между монархической и представительной властью в средневековой Англии XIII—XV вв.
Для реализации этой цели предполагается решение следующих задач:
1. Определить социально-политические и юридические основания эволюции правового статуса английского монарха в средневековый период.
2. Дать оценку отдельным попыткам королевской власти сосредоточить в своих руках абсолютный суверенитет.
3. Установить специфику развития королевских административных органов и их полномочий в исследуемый период.
4. Охарактеризовать развитие судебных органов и определить их роль в реализации властных функций в указанных временных рамках.
5. Изучить динамику политико-правовых отношений монархической и представительной власти, выявить основную тенденцию развития государственных институтов Англии в XIII — первой половине XV вв.
6. Проанализировать процесс расширения властных полномочий палаты общин (нижней палаты) английского парламента.
7. Осветить вклад ведущих представителей историко-правовой доктрины классической вигской историографии XIX в. и их последователей в XX в. в исследование проблемы разграничения полномочий между королевской и парламентской ветвями власти в средневековой Англии.
Объектом диссертационного исследования является политическая система средневековой Англии. Наибольшее внимание уделено второй половине XIII — первой половине XV вв. и особенно периоду с конца XIV до середины XV века. Это был период высшего расцвета средневекового английского парламентаризма, когда был достигнут правовой консенсус в разделении функций государственной власти между монархом и парламентом. Для лучшего понимания динамики политико-правового развития Англии привлекались к анализу факты более раннего и более позднего времени.
Предмет исследования — взаимодействие основных субъектов государственной власти, имеющих институциональный характер — королевской и парламентской власти.
Теоретической базой исследования выступили концептуальные положения естественно-правовой теории в ее классическом варианте, получившем окончательное оформление в Англии в XVII—XVIII вв. Использовалась также концепция правового государства («самоограничения государства правом»), базирующаяся на таких основополагающих принципах как суверенитет народа, верховенство права, разделение властей, реальное обеспечение прав и свобод личности. Эти принципы утверждаются в трудах М.-Т. Цицерона, Марсилия Падуанского, Ж.-Ж. Руссо, Дж. Локка, Ш.-Л. Монтескье, И. Канта.
Теоретической основой работы стали также концепции представителей классической вигской историографии: Г. Холлема, Э. Фримена, У. Стаббса, А. Грин, а также их последователей в XX в.: Т. Тоута, Дж. Адамса, Э. Кем, У. Ланта, Б. Уилкинсона и др. Особое влияние на логику исследования оказали работы отечественных авторов: П. Г. Виноградова, М. М. Ковалевского, Н. И. Кареева, Д. М. Петрушевского, В. Ф. Дерюжинского, Е. В. Гутновой, З.М.
Черниловского, Е. В. Кузнецова, В. Б. Романовской.
Автором использовались отдельные положения из трудов российских ученых-юристов, которые имеют общетеоретический характер: С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, В. М. Баранова, А. Б. Венгерова, С. Н. Кожевникова, В. В. Лазарева, B.C. Нерсесянца, А. В. Петрова и др.
Для реализации поставленных задач в диссертационном исследовании применен общенаучный системный подход. Методологическую основу исследования составил принцип историзма, разработанный в рамках научно-диалектической методологии социального познания.
При анализе статусных характеристик королевской власти, определении изменений в правомочиях парламента и короля использовались формально-юридический и сравнительно-правовой методы исследования.
В диссертации применен также сравнительно-статистический метод исследования эмпирических данных, что позволило, в частности, определить специфику реализации финансово-законодательной функции английского парламента в исследуемый период.
Документальную основу исследования составили правовые памятники, дающие представление о содержании и характере взаимодействия политических институтов английского государства XIII—XV вв. К ним относятся:
— «Статуты королевства» (Statutes of the Realm), содержащие все основные публичные акты парламентов 2. В диссертации использовались два первых тома з этого издания ;
— протоколы парламентских сессий («Парламентские свитки»), известные либо под латинским названием «Rotuli Parliamentorum», либо под английским.
2 Парламентские решения делились на публичные акты — «public acts» (т.е. statutes) и частные акты -«private acts». Первые обращались ко всему населению страны, частные — к той или иной социальной группе, семье, отдельной личности.
3 Statutes of the Realm Rec. Comm. Vol. 1,2. London, 1810.
Rolls of the Parliaments" 4;
— «Договоры, конвенции, письма, и разного рода публичные акты между королевством Англия и различными другими императорами, понтификами, принцами или коммунами» — многотомная серия правовых памятников, а также дипломатическая переписка XV в., изданная под редакцией Томаса Раймера 5.
Кроме того, использовались «Протоколы и ордонансы Тайного совета Англии» — издание подготовленное Г. Николесом 6, а также выдержки из приказов (краткие резюме из оригинальных текстов обращений), изданных канцлерством 1.
В качестве источников исследования использовались дела ряда центральных и местных судебных инстанций. Прежде всего, сборник, изданный Селденским обществом и содержащий юридические казусы, которые о разбирались в канцлерском суде, а также материалы Звездной палаты и Палаты прошений, подготовленные к печати Джоном Лидемом 9. Ряд материалов заимствован из протоколов заседаний мировых судей Стаффордшара, опубликованных Солтовским обществом в 1900 г. 10- журнала палаты лордов за ноябрь 1461 года, изданного и прокомментированного У. Данхемом сборника «The English Constitutional Documents 1303−1485», под редакцией Е. Лоджа и Г. Торнтонаизданных в середине XIX и начале XX вв.
4 В работе используется издание: Rotuli Parliamentorum, ut et petitiones et placita in parliamento. 12 781 503. Vol. I-IV. London, 1832.
5 Foldera, conventiones, litterae, et cujuscunque generis acta publica interreges Anglie et alios quosvis imperatopes, pontifiices, principes, vel communitates. Ed. Th. Rymer. Hague, 1739.
6 Proceedings and Ordinances of the Privy Council of England. Ed. by H. Nicolas. Vol. V, VII. L., 1835, 1837.
7 Они изданы в XX в. в виде «Календарей», делящихся на сборники публичных приказов — «Calendar of the Patent Rolls» и сборники документов, отражающих приватные сделки между отдельными людьми — «Calendar of the Closs Rolls».
8 [The] Select Cases in the Chancey. Ed. by J. Baildon. The Selden Society. Vol. I. L., 1864.
9 [The] Select Cases in the King’s Council of the Star Chamber (1477−1509). Ed. by J. S. Leadem. The Selden Society. Vol. 14. L" 1903; [The] Select Cases of the Court of Requests (1497−1569). Ed. by J.S. Leadem. [The] Selden Society. Vol. 12. L., 1898.
10 [The] Collections for History of Staffords hire. Salt Society. New Series. Vol. III. L., 1900. [The] Fane Fragment of the 1461 Lord’s Journal .Ed. by W. M. Dunham. L., 1935. g материалов архивов итальянских городов Венеции и Милана, включающих донесения венецианских и миланских дипломатов из Англии 12.
Кроме того, для выяснения некоторых частных вопросов диссертационной темы использовались различные нарративные 13 и эпистолярные 14 источники, а также ряд произведений публицистического характера 15.
Исследование процесса становления парламентаризма является одной из центральных проблем в работах англоязычных историков права и государства. Начало разработки политико-правовой истории Англии позднего средневековья, по общепринятому мнению, принадлежит Полидору Вергилию и Томасу Мору.
П. Вергилий, выпускник Болонского университета, большую часть жизни проживший в Англии, опубликовал на латинском языке обширную «Историю Англии», доведенную в первом издании до 1509 года (издание 1534 г.), а затем до 1538 года (издание 1555 г.). Хотя более полным считается перевод П. Вергилия на английский язык Д. Хея, который в 1950 г. свел воедино все существовавшие версии работ Вергилия16, в диссертации как более точный для.
I 7 ранних работ Вергилия использован перевод, изданный Г. Эллисом в 1844 г. .
Особую ценность представляют собой разделы работы Вергилия, относящиеся к тем событиям, очевидцем или близким современников которых он был.
12 [The] Calendar of State Papers and Manuscripts, relating to English Affairs existing in the Archives and Collections of Venice and other Libraries of [the] Northern Italy. 1202−1509. Vol. I. L., 1864- [The] Calendar of the State Papers and Manuscripts, existing in the Archives and Collections of Milan. Ed. by A. B. Hinds. Vol.1. L., 1919.
13 Например: Green A.S. The Town Life in the Fifteenth Century. Vol. I. L" 1894.
14 Прежде всего, известные письма семейства Пастонсов: Pastons Letter. Ed. J. Gairdiner. Vol. 1, 2, 3. L.,.
1872.
15 Например: [The] Political Poems and Songs. Ed. by Th. Wright. Vol. II. L., 1861.
16 Anglican History of Polidore Vergil. 1485−1537. Ed. by D. Hay. L" 1950.
17 Three Books of Polidore Vergil’s English History comprising the Reigns of Henry VI, Edward IV and Richard III. Ed. by H. Ellis. L., 1844.
Т. Мор описывает события государственного переворота в Англии 1483 г., приведшие на королевский престол Ричарда III, показывает социальный фон.
18 предшествовавших десятилетий. И. Н. Осиновский в ряде своих работ обратил внимание на то, что замысел исторического сочинения Т. Мора был гораздо шире того, что автору удалось осуществить. У него было намерение продолжить свое повествование и описать царствование короля Генриха VII, осудив «тиранию как систему политического управления, прикрывающуюся видимостью соблюдения законов.» 19. Некоторые материалы по критической оценке тиранической королевской власти вошли, например, в состав первой части «Утопии» Т. Мора. Высокая оценка вклада Т. Мора в исследование указанного исторического периода представлена также в работах Е.В. Кузнецова20 и других авторов.
Дж. Лэндер утверждает, что основанная на устных рассказах традиция, родоначальником которой был Т. Мор, «.сохранялась в течении столетия, главным образом, среди авторитетных историков"21. Так, по утверждению Лэндера, этих же позиций придерживался Э. Холл 22. Оценивая значение работ Вергилия, Лэндер отмечает, что тот сумел передать, с одной стороны, свойственную историкам XVI в. оценку периода конца XIV — первой трети XV вв. как времени относительной стабильности и гармонии между королем и парламентом в государственной системе Англии, а, с другой стороны — их крайне отрицательное отношение к социальным волнениям последующих.
18 Мор Т. Утопия. Эпиграммы. История Ричарда III / Под ред. И. Н. Осиновского. — М.: Ладомир, 1998.
19 Осиновский И. Н. Томас Мор и его время // Мор Т. Утопия. Эпиграммы. История Ричарда III. — М.: Ладомир, 1998.-С. 333.
20 См.: Кузнецов Е. В. Народные восстания в Англии последних лет XV в. // Научные доклады высшей школы. — Исторические науки, 1953. — № 1. — С. 169−171- Его же: Томас Мор и Майкл Джозеф. К истории создания «Утопии» // Англия XV—XVI вв. Межвузовский сборник. — Горький, 1981. — С. 3043.
21 Lander J. R. Edward IV: the modern Legend and a Revision // History. New Series. Vol. XLI, 1956.
22 Hall E. Chronicle of Lancaster and York. 1399−1547. Ed. by H. Ellis. L., 1809. десятилетий XV в.23.
На развитии идей П. Вергилия, а отчасти и Т. Мора о том, что абсолютная монархия, иначе «новая» монархия Тюдоров, явилась историческим ответом правящих слоев английского общества на растущую социальную нестабильность, в дальнейшем была выстроена тюдоровская концепция развития английских государственных институтов позднего средневековья.
Успехи английского либерализма в конце XVIII—XIX вв. изменили ситуацию в историко-правовой науке, результатом чего явилось преобладание позитивных оценок по поводу политических и правовых порядков Англии поздних Плантагенетов (70−90 гг. XIV в.) и трех Генрихов Ланкастеров (конец 90-х гг. XIV в. — первая половина XV в.). Англия этого времени, по мнению историков-вигов, была «счастливым государством» — «this happy state». Тюдоровский абсолютизм, наоборот, изображался как деспотизм в черных красках. Он явился «an aberrant frustration» (неверным отклонением, ошибочным нарушением) национальной воли, которая воплощалась в доминировании палаты общин парламента 24. Только после так называемой «славной революции» 1688 г. английское государство вернулось на этот «правильный», национальный путь развития, который превратил к XIX в. Великобританию во «владычицу морей», «всемирную фабрику» и т. п.
Основоположником так называемой вигской концепции, основанной на определенном противопоставлении английского конституционализма и королевского деспотизма, принято считать Г. Холлема .
Его идеи развивают Ф. Полгрейв, Э. Фримен, у. Стаббс, Д. Грин и другие.
23 Lander J. R. Op. cit. P. 39.
24 См. об этом подробнее: Минеева Т. Г. Палата общин и король в Англии XV века: историографический аспект // Англия и Европа: проблемы истории и историографии: Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. Е. В. Кузнецов. — Арзамас: АГПИ, 2001. — С. 182−190.
25 Hallam Н. A View of the State of Europe during the middle ages. Vol. 1−2. London, 1818. исследователи 26.
Основные положения вигской концепции, которые наиболее подробно обосновал в своем многотомном фундаментальном труде У. Стаббс 11, строятся на идее изначальной демократичности англосаксонских учреждений до норманского завоевания. Тенденция укрепления парламентской власти в период последней трети XIV — первой половины XV в.в., а также последующего становления конституционных институтов характеризуется в вигской историографии как восстановление демократических англосаксонских традиций в борьбе с королевской властью, представляющей порождение «нормандской тирании» .
Парламент рассматривался историками вигской ориентации как орган народного представительства, ограничивавший власть короля и обеспечивавший паритет интересов как между двумя властными структурами, так и между народом и королем.
У. Стаббс и его единомышленники ввели в научный оборот применительно к XIV—XV вв. термины: «constitutional» (конституционализм как политико-правовое ограничение власти монарха), «contractual kingship» (договорная монархия), «parliamentary sovereignty» (парламентский суверенитет), «parliamentary monarchy» (парламентская монархия).
Идеи У. Стаббса, аргументированные новыми результатами научных изысканий, нашли свое продолжение в работах ряда исследователей XX в.: Т. Тоута, Дж. Адамса, и др .
У вигской концепции есть немало оппонентов. В начале XX в. наиболее.
26 Palgrave F. The rise and progress of the English Commonwealth. London, 1832- Freeman P. The growth of th English constitution from the earliest times. London, 1872- Грин Д. Краткая история английского народа. — Т. 1 -3. — М., 1897- и др.
27 Stubbs W. The Constitutional History of England in the Origin and Development. Oxford, 1873−1878.
28 Tout T. History of England from the accession of Henry III to the death of Edward III (The political history of England. Ed. W Hunt and Pool. Vol. III. London, 1905; Adams J. B. The Origin of the English constitution. New Haven, 1912; Adams J. B. Constitutional history of England. New Haven, 1920. прочной была позиция Ф. Мейтланда, дававшего прямо противоположную вигской оценку королевской власти. Он рассматривал ее как социальный институт, способствовавший становлению и развитию в Англии правового парламентаристского государства и ускорявший разложение феодального строя. Более того, королевскую власть он считал ведущим фактором создания.
29 представительных органов власти .
Видным представителем антивигского направления в английской исторической науке стал А. Поллард. В своем труде «Эволюция парламента» он подверг критике утверждения историков-вигов о «парламентском суверенитете» и их оценку парламента как органа представительства 30. Взамен он предложил недостаточно аргументированную теорию классовой гармонии нации, олицетворенной в парламенте под главенством короля 31.
Попытки опровергнуть концепцию У. Стаббса были предприняты французским историком Ч. Пти-Дютайном, а также американскими исследователями Ч. Маклвейном и Дж. Болдуином. Последние характеризовали парламент в большей степени как высший судебный орган, находившийся под контролем королевской администрации 32.
В 30-е г. г. XX века критику вигской концепции продолжает представитель историков-тори Г. Баттерфилд. Идеи его монографии «Вигская интерпретация истории», изданной в 1931 г., имели признание и в отечественной историографии. Г. Баттерфилд возрождает и активизирует традицию негативной оценки форм и последствий правления королевской власти периода «ланкастерского эксперимента» (последняя четверть XIV — первая половина XV.
29 Maitland F. Constitutional History of England. Cambridge, 1908. P. 79, 86−88, 154−157.
30 Pollard A.F. The evolution of Parliament. London, 1920.
31 Op. cit. P. 77.
32 Petit Dutailly Ch. Studies and notes supplementary to Stubbs Constitutional history of England. Vol. 1−3. Manchester, 1908;1929; Mcjlvain Ch. H. The High court of parliament and its supremacy. New Haven, 1910; Baldwin J. W. The Kings council in England during the Middle ages. Oxford, 1913. вв.)33.
Его позиция, по сути дела, продолжает критическую линию, еще в 1924 г. активно развивавшуюся американским исследователем Т.Ф. Плакнеттом34.
Позицию Г. Баттерфилда по ряду вопросов в 30−40-е гг. поддержали К. Пикторн, М. Пауик, Д. Лепсли 35. В исследовании последнего была предпринята попытка оспорить один из главных тезисов стаббсовской концепции «договорного конституционализма» о решающей роли парламента в процессе легитимации власти короля. В работе М. Пауика отвергалась идея вигских исследователей о парламентском суверенитете в XIV—XV вв. 36.
В 40−50-е гг. XX в. дискуссия между представителями вигского и антивигского (критического) направлений в английской историографии нарастает. Сторонники стаббсовской концепции Э. Кем, Дж. Эдварде, Б. Уилкинсон, У. Лант, признавая прогрессивной организующую функцию королевской власти, приводили новые аргументы в защиту средневекового.
37 контрактного конституционализма". Они утверждали, что вынужденное понимание королевской властью в конце XIII в. важной роли общинных организаций для Англии стало началом новых отношений между королем и народом.
Эти отношения послужили основой представительного парламента и, в первую очередь, палаты общин. В результате в течение XIV в. в Англии постепенно оформляется новая политическая система, сущность которой.
33 Butterfield Н. Wig Interpretation of History. L., 1931.
34 Plucknett T.F.T. The Lancastrian Constitution. (The) Tudor Studies presented to A. F. Pollard. Ed. by R. W. Seton-Watson. L., 1924.
35 Picktorn K. Early Tudor Goverment: Henry VII. Cam., 1934; Powicke F.M. The Medieval England. 10 661 485. London, 193 1- Lapsley G.T. The Parliamentary Title of Henry IV // EHR. Vol. XLIX, 1934.
36 Powicke F.M. Op. cit. P. 115−116.
37 Cam H. Stubbs seventy years after. Cambr. hist. Journal. 1948; Cam H. England before Elizabeth. London, 1950; Edwards J.G. William Stubbs. London, 1952; Wilkinson B. The Constitutional history of medieval England 1216−1399. Vol. 1,2. London-New YorkToronto, 1948;1952; Lunt W.E. History of England. N.-Y., 1956. парламентская монархия" или «ограниченная монархия» .
Некоторые отличия во взглядах последователей стаббсовской концепции, по нашему мнению, присутствуют лишь в оценке степени парламентского суверенитета. Так, если позиция Б. Уилкинсона заключается в идее сотрудничества короля и парламента в управлении страной, то, по мнению У. Ланта, к концу XIV в. парламент, в значительной мере ограничив королевскую прерогативу, стал высшим носителем государственного суверенитета39.
Их оппонентами выступили Дж. Р. Элтон и С. Краймс. В 1953 г. в «Книжном обозрении», помещенном в «English Historical Review», Дж. Элтон так обозначил свою позицию: Йоркская или тюдоровская монархии не являлись ничем новым ни в целях, ни в методах, ни в доктрине: термин «новая монархия» ведет к путанице и от него следует отказаться, так как собственно революционные изменения начались в 30−40 гг. XVI в. и связаны с именем Оливера Кромвеля.
Укажем, что, в отличие от сторонников вигской концепции, Элтон дает отрицательную оценку «ланкастерскому эксперименту». Королевская власть при трех Генрихах, считает он, сделала шаг назад по сравнению со временем Плантагенетов. Вместо начавшегося при Ричарде II отделения государственных учреждений от дворцового ведомства при Ланкастерах снова происходит их соединение, но с перенесением центра тяжести на дворцовые службы. Можно отметить, что данный тезис был оспорен другими исследователями. Элтон отмечает также, что при Йорках и Тюдорах мощь короны увеличивается в результате проведенных конфискаций земель и исчезновения феодалов-комбатантов, и что, как Эдуард IV, так и Генрих VII таким образом стремились усилить мощь «дворца» (domus Regis), одновременно уменьшая значение.
38 Wilkinson В. English politics and politicians of the 13 and 14 centuries. Speculum, January, 1955.
39 Lunt W.E. Op. cit. P. 270−271.
16 40 сословно-представительных учреждении .
Позиция С. Краймса заключалась в том, что парламент созывался исключительно по королевской воле, поэтому не обладал никаким «парламентским суверенитетом» и в целом играл второстепенную роль в политической системе средневековой Англии41.
Начиная с 60-х г. г. XX в. намечается затухание дискуссии, сближение непримиримых, казалось бы, точек зрения. Определенную роль в этом сыграло утверждение в историко-правовой науке новой терминологии. В частности, в работах ряда авторов появляется термин «континуитет» (преемственность), имеющий компромиссный характер.
Пожалуй, одним из первых его ввел в научный оборот американский исследователь Б. Лайон, попытавшийся в определенной мере модифицировать идеи У. Стаббса. Утверждая, что с конца XIV до середины XV вв. в Англии существовал «временный парламентский суверенитет», Б. Лайон отвергал идею о том, что «ланкастерский эксперимент» можно рассматривать как «современную конституционную монархию». Вместе с тем, он употребляет термин «континуитет», говоря о преемственности парламентского суверенитета конца XIV — первой половины XV вв. и суверенитета парламента в XVII вв., а также в более позднее время 42.
Термин «континуитет» используется и в статье Дж. Хэрриса, опубликованной в журнале «Past and Present» в 1963 г. Преемственность, о которой пишет Хэррис, касается характера отношений между органами государственной власти йоркской и тюдоровской эпох: они в ряде аспектов являются продолжением традиций внутригосударственного властного.
40 Elton G.R. Book Review // EHR. Vol. 68, 1953. P. 276−280- а также: Elton G.R. The Tudor Revolution in Government. Cambridge, 1953; Elton G.R. England in the Tudors. L., 1971.
41 Chrimes S.B. The English Constitutional History. Ox., 1967.
42 Lyon B.A. Constitutional and Legal History Medieval England. N.-Y., 1960. P. 584−587. суверенитета, утвердившихся в предшествующий период43.
Следует также сказать, что на историографию Великобритании, США и других англоязычных стран оказали определенное влияние идеи Т. Дж. Кенигсбергера, который в большей мере занимался не экспозицией происходивших в политической жизни средневековой Англии изменений, а выявлением их основ и глубинных причин (отличие от таких исследователей, как Дж. X. Элиотт и Дж. Г. Шеннан). Среди этих причин он выделяет: контроль со стороны королевского совета над денежным движением, что давало надежные источники доходов — легальных, а нередко и нарушавших законы (например, фальсификация монет) — расширение сферы действия королевских судов за счет феодальных и церковных судебных курийроспуск феодальных дружин и решительное разрушение субинфеодальных связей (легитимных и «бастардных») — колониальная экспансия национально-организованных государств Западной Европы, в том числе и Англии.
Кенигсбергер был сторонником вигской концепции. Однако, несмотря на свою принадлежность к вигской исторической школе, он подчеркивал, что на существующем весьма обобщенном уровне знаний есть «некоторое оправдание»? для традиционного термина «новая монархия», а преемственность форм и пропорций разделения властных функций между парламентом и королем в «ланкастерский» и последующий периоды не столь существенна.
Следует охарактеризовать и позиции Дж. X. Еллиотта и Дж. Г. Шеннана. Первый из них обратил внимание на то, что укрепление королевской власти в конце XVначале XVI вв. имело место не только в Англии, но и в континентальной Европе (в частности, речь идет о Франции), а второй подчеркивал обмирщение европейской политики и права под влиянием.
43 Harris G. L. A Revolution in Tudor History? Medieval Government and Statecraft // Past and Present.Vol.25, 1963. P.8. секуляристских идеи гуманистов .
Во второй половине 70-х гг. XX в. идеи стаббсовской концепции получили свое развитие в публикации американских исследователей У. Данхема и Ч. Вуда, увидевшей свет в 1976 г. в «The American Historical Review». В ней они обосновывают свой вывод о том, что в течение XIV—XV вв. в результате политических кризисов (в частности, связанных с притязаниями на королевский престол) монархическая власть ослабевала, а роль представительной власти возрастала. Парламент приобрел решающий голос в вопросе о престолонаследии45.
В середине 80-х гг. XX в. возникает очередная дискуссии о «новой монархии» и мере сохранения «ланкастерского» влияния парламента в конце XV — начале XVI вв. Итогом этой дискуссии явилось издание в Оксфорде сборника «Revolution Reassessed» («Переоцененная революция»). Один из редакторов этого издания Д. Старки в своем заключительном очерке «После революции» высказывает «эволюционную» точку зрения: ни в один из важнейших, переломных моментов истории конца XV — начала XVI вв. — ни в 1471, ни в 1485 гг. не произошло ничего похожего на скачок. Изменения в государственном управлении происходили, но не надо преувеличивать ни их размеры, ни их значимость. Центральное правительство, по мнению Старки, функционировало и в годы противоборства партий Белой и Алой роз. Оно сохранило преемственность в своих основных атрибутах и после политических коллизий второй половины XV в. Национально-государственная идея также возникла до Иорков и Тюдоров — в их действиях трудно усмотреть какие-либо.
44 Koeniqsberger H.G. Estates and Revolution Essays in Early Modern European History. Inhaca and London, 1971. Elliott J.H. The Imperial Spain. 1469−1716. L., 1963; Shennan J.H. The Origins of the Modern European State. L., 1974.
45 Dunham W., Wood Ch. The Right to Rule in England: Deposition and the Kingdom’s Authority. 13 271 485 //The American Historical Review. Vol. 81. 1976. № 4. принципиально новые концепты в идеологии общества46.
Таким образом, Старки выступает против позиции американского исследователя, противника У. Стаббса Дж. У. МакКенны 47, которому, как и другим сторонникам «критического» направления, в 70-е гг. не удалось убедительно опровергнуть или отодвинуть на второй план идеи вигской историографии.
Уже упоминавшийся Лэндер особо подчеркивал, что «новая монархия» еще не была монархией Нового времени. Последняя, по его мнению, пришла в Англию, как и другие страны Европы, в XVII в., в том числе, и благодаря развитию парламентских форм власти XIV-XV.bb. 48.
Как заключает другой исследователь Э. Гудмен, такая новая оценка направлена на то, чтобы подорвать идею о существовании «новой монархии» в Англии. Сам Э. Гудмен выступает сторонником вигской концепции, признавая необходимость уточнения или модернизации многих ее положений. Исследователь особо подчеркивает «институциональные» достижения Эдуарда IV и преемственность его политики в последующих действиях Генриха VII. По его мнению, сильные короли были и до 1471 г., но после 1471 г. наметился «системный» сдвиг в балансе власти от феодальных магнатов к королевским.
49 управленческим структурам .
Новаторская позиция Э. Гудмена состоит также в обосновании положения о возникновении и развитии при Йоркских и первых тюдоровских королях нового сословия — «джентельменов-бюрократов» (gentlemen-bureaucrats), которые оттеснили от трона совершенно утративших свое влияние магнатов,.
46 Revolution Reassessed. Eds. by С. Coleman and D. Starkey. Oxford, Clarendon Press, 1986.
47 McKenna J.W. Myth of Parliamentary Sovereignty in the Late-Medieval England // EHR. Vol. 94, 1979. № 372.
48 Lander J. R. Conflict and Stability in Fifteen Century England. L., 1977. P. 71−74- а также: Lander J. R. Government and Community. England, 1450−1509. Cambridge, 1980.
49 Goodman A. The New Monarchy. England 1471−1534 // The Historical Association Student. Cambridge, 1989. P.8. лишили их функций распределения «патроната» (покровительства) и связанных с ними материальных благ. Гудмен разделяет мнение тех из своих предшественников, которые считали, что монархия конца XV — начала XVI вв. -это, по сути, прежняя средневековая монархия, какой она и будет оставаться до XVII века. В этом средневековом контексте, считает он, следует оценивать и высказывания Эдуарда IV и его преемников о «божественной воле», вдохновлявшей их на управление государством 50.
Таким образом, англоязычная историография не имеет консенсуса в оценке сущности политико-правовой системы Англии конца XIV—XV вв. и ее исторического значения для последующего развития системы государственной власти и парламентаризма в Англии.
Отечественная историография исследуемой проблемы представлена сравнительно небольшой группой авторов. Среди них следует выделить работы М. М. Ковалевского 51, Н. И. Кареева 52, Д. М. Петрушевского 53, В. Ф. Дерюжинского 54. В 40−50 гг. XX в. большую работу в области изучения государственно-правовых институтов средневековой Англии проделала Е. В. Гутнова. Ее исследования по проблемам становления и развития средневекового английского парламента до сих пор являются фундаментальными для российских историков права 55. Изучение проблем английского средневекового парламентаризма продолжили Е. В. Кузнецов, Э.С.
50 Ibid. Р.77, 80, 81.
51 Ковалевский М. М. Общественный строй Англии в конце средних веков. — М., 1880- Его же: От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму. Рост государства и его отражение в истории политических учений. — Т. 1−3. — М., 1906.
52 Кареев Н. И. Поместье-государство и сословная монархия средних веков. — М., 1909.
53 Петрушевский Д. М. Очерки из истории английского государства и общества в средние века. — М., 1937; Его же: Великая хартия вольностей и конституционная борьба в Англии XIII века. — М., 1918; Его же: Восстание Уота Тайлера. — М., 1937.
54 Дерюжинский В. Ф. Очерки политического развития современной Англии. — СПб., 1911.
55 Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента (Из истории английского общества и государства XIII века). — М.: Изд-во Московск. ун-та, 1960.
56 57.
Есаян, В. Б. Романовская и др. Различные аспекты проблемы рассматривают также Е. С. Волкова, В. И. Золотов, Т. Б. Меркулова, Т. Г. Минеева, М. В. Третьякова и др.
Следует отметить, что целый ряд аспектов данной проблемы до сих пор остается не раскрытым в отечественной историко-правовой науке, другие лишь обозначены в трудах российских ученых. Так, не исследована динамика королевского статуса, определяющего правовые основания власти монархамалоисследованной остается специфика взаимодействия палаты общин с королевской властьюне в полной мере проанализирована деятельность палаты лордовнедостаточно исследованы процессы разделения суверенных прав между лордами, общинами и королем на разных этапах развития английской государственности. Реализация цели и задач данного исследования в определенной степени может способствовать расширению проблемного и фактологического поля исследований политической системы средневековой Англии и ее государственно-правовых институтов.
Научная новизна исследования заключается в новой теоретической интерпретации политико-правовых процессов, происходивших в Англии в конце XIV — первой половине XV вв. и авторской характеристике английской политико-правовой системы данного периода.
На основании анализа правовых и документальных источников установлено: в английском королевстве конца XIV — первой половины XV вв. был достигнут своеобразный правовой консенсус между монархической и представительной властью. Он закрепил разделение полномочий между королем и парламентом как институтами государственной власти.
56 Есаян Э. С. Великая Хартия вольностей и ее место в истории английского права: Автореферат дис. к. ист. н. — Тбилиси, 1989.
57 Романовская В. Б. Законодательство английского парламента X1V-XV веков (к вопросу формирования и развития сословно-представительной монархии в Англии): Автореферат дис. .к. юрид. н.- М., 1990.
В работе обоснована возможность определения сложившейся политико-правовой системы как особой политической модели общественного устройства в значительной степени предвосхитившей в основных чертах будущую парламентскую монархию. Исследователь также ввел в научный оборот новый документальный англоязычный материал, малоизвестный российской историографии.
Новизна работы находит непосредственное выражение в основных положениях, выносимых на защиту:
1. Динамика статусно-правовых характеристик личной власти монарха в средневековой Англии свидетельствует об ограничении реального объема его полномочий и степени суверенитета в пользу представительной власти.
2. Политико-правовая структура, сложившаяся в Англии в конце XIVпервой половине XV вв., характеризуется особой формой взаимодействия между королевской и парламентской властью, что нашло выражение в большей доле властных полномочий парламента, чем в государствах классической сословно-представительной монархии.
3. Доминантой политической жизни Англии в XIV—XV вв. было создание государственно-правового механизма, основанного на разделении функций между различными ветвями власти в центре и на местах, значительно опередившего и во многом предвосхитившего аналогичные механизмы политико-правового взаимодействия в других европейских странах.
4. Оформившаяся и утвердившаяся в конце XIII—XV вв. самостоятельная политическая роль английского парламента в значительной степени определила вектор дальнейшего развития европейской государственности.
5. Наиболее динамичным и эффективным элементом политической системы Англии XIV—XV вв. являлась палата общинименно нижняя палата парламента в противодействии традиционным феодально-аристократическим структурам обеспечивала прогрессивное (в тенденции буржуазно-демократическое) направление движения общества и его политико-правовых институтов.
6. В становлении традиций английского парламентаризма значительна роль судебных органов: в условиях, когда не удавалось достигнуть политической стабильности, они брали на себя основную часть функций по обеспечению общественного порядка как во взаимоотношениях макроклассовых групп, так и на микросоциальном уровне.
7. Вигская историография XIX—XX вв. в лице ее наиболее выдающихся представителей в определенной мере идеализировала политико-правовую систему Англии конца XIV — первой половины XV вв., не учитывала обусловленность «ланкастерского эксперимента» социокультурными традициями общества, разнородностью интересов различных политических сил, наличием значительных по численности политически бесправных групп населения. Однако представители вигской историко-правовой школы правильно выявили прогрессивную, в тенденции — новобуржуазную, архитектонику существовавшего тогда суверенитета, высоко оценив достижения английских политиков и законодателей по созданию социально-адекватных политико-правовых структур.
Практическая значимость исследования заключается в том, что изложенные в диссертации положения и выводы могут способствовать более точным оценкам политических тенденций, поиску новых политико-правовых форм и повышению эффективности современной социально-политической практики.
Материалы диссертации могут быть использованы в научно-исследовательской работе преподавателей и студентов ВУЗов. Дидактическое значение работы состоит в возможности использовать ее результаты в системе высшего юридического и исторического образования, при изучении курсов «История государства и права зарубежных стран «, «История политических и правовых учений», «Теория права и государства «и др.
Диссертация была обсуждена на кафедре теории и истории государства и права юридического факультета Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. Основные положения диссертации были апробированы в докладах, сделанных диссертантом на следующих международных, региональных и межвузовских научно-практических конференциях:
— Международная научно-практическая конференция «Социальная политика социального государства», 4−6 октября 2001 г., ННГУ, г. Н. Новгород;
Региональная научно-практическая конференция «Гражданское общество, государство и право в переходный период», 27 апреля 2001 г., ННГУ, г. Н. Новгород;
— Региональная научно-практическая конференция «Власть и право», 30 ноября 2001 г., ННГУ, г. Н. Новгород;
— Межвузовская научно-практическая конференция «Правовой режим законности: вопросы теории и истории», 3−4 февраля 2001 г., Санкт-Петербургский государственный университет, г. С.-Петербург. Т.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В средневековом английском государстве во второй половине XIII в. наряду с существовавшей уже несколько столетий королевской властью и созданными ею государственными учреждениями возник новый представительный орган — парламент. Он появился в процессе острой и долговременной политической борьбы различных слоев свободного населения с авторитарной монархической властью, установившейся в Англии после нормандского завоевания. Вильгельм I Завоеватель и его преемники, установив особый характер сеньориально-вассальных отношений, направленный на утверждение режима личной власти монарха, стали проводить активную политику государственной централизации. Безусловно, эта централизация, осуществлявшаяся с середины XII до начала XIV вв. была обусловлена экономическими и социальными факторами, но важнейшую роль в этом процессе играли основания легитимности и правовой статус монарха.
Правовые основания легитимности личной королевской власти, объем ее полномочий и характер взаимодействия с другими элементами политической системы в ходе исторической эволюции английского государства были неодинаковы. С течением времени они изменялись под влиянием объективных обстоятельств. Следует подчеркнуть, что проблема легитимации королевской власти на новой национальной (англосаксонской) почве являлась специфически английской. Это, в свою очередь, определило особый характер и основания ее решения в средневековой Англии. Вильгельм I и его преемники для придания своей власти формально законного характера использовали «возрожденный» англосаксонский обычай. В качестве другого правового источника легитимности монархической власти в определенной мере было использовано рецептиро-ванное римское право, привнесенное в ходе нормандского завоевания Англии из континентальной Европы. Необходимо отметить, что важнейшая компонента, определяющая легитимность власти — волеизъявление народа — отсутствовала. Это изначально порождало противоречие между формой и содержанием персонифицированной королевской власти.
Королевский титул, отражавший легитимность и правовой статус монарха, приобрел четкую форму лишь на рубеже XIII—XIV вв., что свидетельствовало о завершении процесса легитимации личной королевской власти на национальной почве. Указанный процесс в Англии отличался от аналогичных процессов в других европейских государствах. Это указывало на распад европейского универсализма и становление национальных суверенных государств как независимых политических субъектов, отличающихся степенью суверенитета и объемом полномочий монарха.
Восприняв из рецептированного в Европе римского публичного права идею о божественном происхождении монархической власти, отдельные английские короли в XIII—XIV вв. пытались восстановить авторитарный характер своей власти, утраченный в связи с появлением парламента. Но попытки реализовать декларируемое на теоретическом уровне (власть от Бога) самовластие монарха в политической практике не увенчались успехом. Они не смогли изменить общей тенденции политико-правового развития английского королевства, направленной на ограничение суверенитета личной власти короля. Ограничителями данного суверенитета, с одной стороны, выступали англосаксонские правовые обычаи и традиции, носителями которых были общинные организации Англии, с другой — естественное право, исходящее в средневековый период из моральных заповедей Бога.
В связи с этим необходимо отметить важное значение коронационной королевской клятвы как института, в морально-правовом аспекте принуждающее короля не нарушать указанные ограничения и соблюдать частные и публичные права подданных.
С конца XIII до окончания XV вв. определяющее влияние на статусно-правовые характеристики личной королевской власти оказывал парламент, что, в частности, подтверждается появлением так называемого «парламентского титула» короля. Таким образом, находит свое правовое закрепление важная компонента легитимности власти монарха — волеизъявление представителей английского общества.
В зарубежной англоязычной историографии нет консенсуса в оценке генезиса института личной королевской власти в средневековой Англии. Исследователи вигской классической историко-правовой школы исходят из того, что источники легитимности королевской власти проистекали из особенностей и традиций англосаксонского общества, нашедших свое дальнейшее выражение в парламентском влиянии на статус королевской власти и объем ее правомочий. Сторонники антивигского научного направления связывают генезис правоосно-ваний и правового статуса монарха с его политико-позитивной ролью в процессе исторической эволюции английского государства, в том числе, в становлении и развитии его представительных органов. Определенные противоречия в оценке генезиса власти английских королей имеются и в российской историографии.
Несмотря на отмеченные обстоятельства, анализ статусно-правовых характеристик данной власти свидетельствует о том, что с возникновением и развитием английского парламента степень суверенитета и реальный объем полномочий английских монархов существенно ограничиваются.
Парламент складывался и развивался одновременно с другими государственными органами — королевским советом, казначейством, канцелярией, центральными судами, развитие которых отражало процесс государственной централизации. Именно этот процесс привел к реорганизации государственного управления и обусловил появление новых административных и судебных органов.
Развитие структуры центрального государственного аппарата отражало стремление английских королей унифицировать управление и таким образом в определенной мере противодействовать сопротивлению широких кругов английского общества авторитарным устремлениям монархов.
Вместе с тем, анализ социального состава и динамики функций некоторых высших государственных органов свидетельствуют о том, что в исследуемый период они являлись не просто исполнительными, но совещательными, контролирующими и, подчас, блокирующими решения короля представительными органами английского баронства.
Стремясь ограничить возраставшее политическое влияние парламента на сферу исполнительной власти, король способствовал созданию параллельных структур и дублированию функций государственной и дворцовой администраций. Но данное обстоятельство не смогло помешать установлению парламентского контроля над высшими должностными лицами и органами государственного управления.
Существенное влияние на социально-политические процессы оказывали судебные органы, не допуская исключительной правомочности королевской администрации. В этом проявилась специфика англосаксонской правовой системы. На развитие судебных органов влияла устойчивая парламентская тенденция, направленная на то, чтобы вывести правосудие из-под контроля короля. Представители общин в парламенте стремились к установлению принципов выборности и общественного участия в сфере правосудия, что нашло свою практическую реализацию Королевские прерогативы в судебной сфере в течение XIV — первой половины XV вв. были значительно ограничены в процессе возрастания роли представительной власти как в рамках местного самоуправления, так и на общегосударственном уровне.
Возрастание роли парламента как представительного органа в системе институтов государственной власти было обусловлено экономическими и социальными факторами. Ослабление экономической и политической роли английского баронства было вызвано ростом экономического влияния городского населения в процессе зарождения капиталистических отношений.
Определяющим фактором в структурировании парламента и формировании его нижней палаты стала специфическая группировка социальных сил в парламенте, заключающаяся в политическом союзе горожан и рыцарства и характерная из европейских стран только для Англии.
Следует обратить внимание на то, что у исследователей вигской истори-ко-правовой школы и их научных оппонентов сложились разные варианты объяснения отмеченной выше специфики. Исследователи, ориентированные на консерваторов-тори, считают указанный союз, как и само возвышение парламента, следствием королевской политики. Зарубежные ученые вигской ориентации, исходят из социально-экономических причин выделения рыцарства и представителей городского населения в палату общин. К их позиции, на наш взгляд, более аргументированной примыкает и ряд отечественных исследователей.
Новый орган государственной власти — парламент с самого начала обладал специфическими политическими функциями, не свойственными другим государственным учреждениям Англии того времени. Специфику развития функциональных полномочий парламента обусловило возраставшее влияние городских представителей в палате общин. К концу XIV в. королевский суверенитет был значительно ограничен и парламентские полномочия в законодательной, исполнительной и судебной сферах власти получили свое правовое закрепление.
В конце XIV — первой половине XV вв. был достигнут своеобразный правовой консенсус между монархической и представительной властью и создан государственно-правовой механизм, основанный на разделении функций между различными ветвями власти. Таким образом, сложилась особая политико-правовая модель политической системы, которая характеризовалась парламентским суверенитетом и может быть обозначена как «протопарламентская монархия». Она предвосхитила будущую парламентскую монархию, что нашло свое подтверждение в развитии теоретико-правовой мысли, обосновавшей суверенитет народа как носителя власти.
Исторический опыт английского парламентаризма в значительной мере определил тенденцию развития европейской государственности, направленную на создание прогрессивных, социально-адекватных форм политико-правового взаимодействия различных институтов государственной власти.
