Карачаево-балкарские историко-героические песни представляют собой огромный пласт народного словесного искусства, в котором запечатлены события, определившие существенные этапы в жизни народа. Хронологически следуя за нартским героическим эпосом, историко-героические песни стали своеобразным мостом, соединяющим песни о языческих богах и сказания о нартских героях с лиро-эпической поэзией нового времени. В отличие от v нартского эпоса, имеющего мифологическую основу, отображающую в фантастической, обобщенно-художественной форме далекое прошлое народа, его дух и идеалы, историко-героические песни связаны с реальными событиями, отражают конкретные исторические факты в жизни народа, воспевают подвиги его героев. Героические и трагические образы, своеобразный стиль изложения, выразительность поэтического языка, многочисленные исторические реминисценции, описание быта и нравов карачаевцев и балкарцев делают историко-героические песни неисчерпаемым источником сведений для филологов, историков, этнографов.
Определяя специфику исторической песни, ее отличие от эпической поэзии, В. М. Гацак пишет: «Если героический эпос „умел“ рассказывать о народе в целом, о широких процессах, то историческая песня начинает улавливать и различать более конкретные индивидуальные контуры. Можно сказать, что историческая песня — это народный поэтический анализ истории, закономерно приходящий на смену раннему (героико-эпическому) синтезу ее» [49- 15−16]. Характерные признаки жанра исторических песен отмечены и в работе A.A. Ахлакова: «Героико-историческая поэзия (имеется в виду жанр исторических песен) создается как отклик на текущие события, как народная оценка их. Песни возникают на основе фактов и явлений реальной действительностиею, этой действительностью, обусловлена их конкретно-историческая основа и в целом их художественно-эстетическая природа и специфика» [18−67−68].
Рассмотрение эволюции жанров устного народного ' творчества карачаевцев и балкарцев неизменно приводит ученых к условному разделению на «старший эпос» (подразумевается нартский героический эпос) и «младший эпос» [58−27]- [77−39]. В отличие от нартских песен (нарт джырла), карачаево-балкарские фольклорные историко-героические песни, повествующие о различных событиях в жизни народа и его героях, отличаются отсутствием мифологических элементов, уменьшением языческих понятий, тесной привязанностью к тем или иным историческим реалиям. Как справедливо отмечает Б. Н. Путилов: «Для этих песен историческое содержание — не просто тема, но определяющий эстетический принцип» [151 -74]. В них запечатлены конкретные исторические факты, позволяющие реально представить наиболее значимые вехи народной жизни.
Карачаево-балкарские историко-героические песни — жанр фольклора, не просто повествующий о значительных фактах прошлого, но и содержащий народную оценку событий минувших дней, взгляд на них изнутри. Они воссоздают, хотя и в трансформированном виде, самые значимые события в жизни народа, что особенно важно для карачаево — балкарцев, чья история в силу отсутствия письменности недостаточно полно отразилась в исторических источниках. В то же время, обладая высокими художественными достоинствами, историко-героические песни оказали существенное влияние на развитие письменной литературы. Непреходящие нравственные ценности, утверждаемые в карачаево-балкарских историко-героических песнях, — мужества, верности, самоотверженности, патриотизма стали основой воспитания для последующих поколений.
Исследователи используют для обозначения историко-героических песен различные термины. Так, Т. Ш. Биттирова наряду с устоявшимся термином «тарих-джигитлик джырла» («историко-героические песни») -Т.М. Хаджиева, «эски джырла» («старинные песни») предлагает термин «джигитлик джырла» («песни о подвигах»). На наш взгляд, содержание термина «песни о подвигах» сужает тематику песен данного жанра, ибо в них повествуется не только о подвигах, тематика их более обширна, потому более правомерно использование термина «тарих — джигитлик джырла» («историко-героические песни»), как принято и у соседних северокавказских народов.
Рассматривая в единстве карачаево-балкарские историко-героические песни, мы исходили из того, что карачаевцы и балкарцы — один этнос, имеющий общую историю, язык, культуру, и наличие двух этнонимов связано исключительно с географическими факторами. Имеющиеся незначительные расхождения в текстах, посвященных одному и тому же событию, герою, или наличие различных версий карачаевских или балкарских историко-героических песен в каждом случае оговаривается и рассматривается отдельно. Следует отметить, что в XIX веке до введения царского административного управления карачаевцы и балкарцы не имели такого, как сейчас, четкого деления на отдельные этносы. Соответственно и внутреннее разделение произведений искусства карачаевцев и балкарцев в указанный период невозможно, фактически они принадлежат единому карачаево-балкарскому народу. Отмечая единство фольклора двух родственных народов, А. Ю. Бозиев пишет: «Когда говорим об устном народно-поэтическом творчестве, особенно дореволюционном, мы не можем провести резкую границу между балкарским и карачаевским: фольклор этих народов, на наш взгляд, слился воедино и представляется нам как общий, карачаево — балкарский» [41 -55]. Подтверждением такой общности является тот факт, что нартский героический эпос, устное народное творчество является общим достоянием карачаево-балкарского народа. В народной поговорке сохранилось свидетельство такого единства: «Джырны этилгени Къарачайда, джырланнганы Басханда, эштилгени Чегемде» («Песня создается в Карачае, поется в Баксане, слышится в Чегеме»). В данной поговорке обращается внимание на место возникновения произведения, ее исполнения и восприятия, но полностью отсутствует ее карачаевская или балкарская «национальная» идентификация.
Время возникновения и бытования историко-героических песен, сохранившихся в памяти народа — XV — XIX века. Следует отметить, что существует цикл древних исторических песен, имеющих мифологическую основу («Бийнёгер», «Къубадийлары» и др.), относящийся предположительно к XIII веку. В течение такого длительного времени изменялись тематика и жанровые особенности песен, отразивших сложные и драматические события в истории карачаево-балкарского этноса. Самые ранние песни связаны с событиями нашествия войск Тимура на Северный Кавказ (1395- 1400) и, в частности, на территорию предков карачаево — балкарцев. Исторические события XVI века, когда происходила миграция уцелевших после разгрома войсками Тимура предков карачаево — балкарцев с востока на запад, отразились в песнях, повествующих об отдельных предводителях этноса: Карче, Боташе, Басхануке. Хронологически вслед за историко-героическими произведениями карачаево — балкарцев о нашествии войск Хромого Тимура следуют песни, посвященные эпохе набегов Крымского ханства на земли Карачая и Балкарии в XV—XVII вв.еках. Немногочисленны историко-героические песни, повествующие о Кавказской войне. В основном это карачаевские песни, поскольку война в большей степени коснулась западной части Предкавказья, где проживали карачаевцы.
Значительное место в исторической тематике принадлежит песням, в которых повествуется о событиях, связанных с социально-политическими противоречиями типичными для Карачая и Балкарии эпохи феодализма. Это песни о междоусобных и межродовых распрях, раскалывающих единство общины. Существенное место в устной поэзии карачаевцев и балкарцев занимают песни о набегах и их отражении.
К историческим относится и цикл песен об эпидемиях чумы, холеры. Для таких немногочисленных этносов, как карачаевцы и балкарцы, эпидемия чумы или холеры, неоднократно уносившая жизнь большей части населения, превращалась в трагедию народного масштаба. Драматические события, связанные с гибелью большого числа людей, отразились в жанре «юой джыр» песня-плач), которая приобрела историческую значимость. Начавшийся процесс расслоения родовой общины во второй половине XIX века и развитие антагонистических тенденций в обществе вызвал к жизни поэзию с ярко выраженными социальными мотивами.
Актуальность исследования карачаево-балкарских историко-героических песен обусловлена тем, что они до сих пор не подвергались комплексному исследованию, без которого не может быть объективной картины развития одного из ведущих жанров устного творчества карачаевцев и балкарцев. Анализ генезиса, поэтики данного жанра позволит выявить ее истоки, историческую преемственность между нартским героическим эпосом, историко-героическими песнями и лиро-эпической поэзией нового времени. Исследование позволит восполнить один из пробелов в изучении карачаево-балкарской устной словесности, ввести в научный оборот неизученный до сих пор материал, существенно дополняющий фольклорную историографию.
Объектом исследования являются карачаево-балкарские историко-героические песни, записи которых осуществлялись, начиная со второй половины XIX века до наших дней. Первая фиксация произведений карачаево-балкарского фольклора относится к 1879 году. В четвертом томе «Вестника Европы» П. Остряков со слов Сафар-Али и Науруза Урусбиевых приводит содержание нескольких сказаний. Публикация П. Острякова осталась в свое время незамеченной и только впоследствии с усилением интереса к эпосу кавказских горцев стала привлекать внимание исследователей [138−96]. Своим названием — «Народная литература кабардинцев и ее образцы» — она ввела в заблуждение нартоведов: тексты долгое время рассматривались как кабардинские. Сравнительно недавно была определена их принадлежность к карачаево-балкарским сказаниям и близость к урусбиевским текстам, опубликованным двумя годами позднее.
Значительная работа по собиранию и изданию фольклорных текстов, в частности, карачаево-балкарских, была выполнена представителями русской и местной интеллигенции на Кавказе, публиковавших в периодической печати отдельные образцы устного народного творчества горцев. Записанные в Карачае тексты нартского эпоса впервые были опубликованы учителем местного горского училища М. Алейниковым [8−86]. Им были записаны у карачаевских сказителей три оригинальных сказания о нартах — «Ачемез и Хубун», «Даулет» и «Эмегены», которые значительно отличались от сказаний, записанных С. И. Урусбиевым. Собирателю были известны и другие сказания карачаевцев, однако он ограничился указанием, что они весьма близки балкарским и отличаются от них лишь в деталях. К наиболее ранним записям эпических текстов карачаевцев и балкарцев относится и публикация, осуществленная воспитанником Закавказской учительской семинарии А. Б. Боташевым сказания «О богатыре Ецемей, сыне Ецея» [42- 79]. Долгое время это произведение не включалось в число нартских сказаний и, очевидно, этим объясняется невнимание к нему нартоведов. Между тем оно представляет собой более совершенный вариант записанного М. Алейниковым сказания «Ачемез и Хубун».
В конце XIX века вышла работа А.Н. Дьячкова-Тарасова, посвященная истории, этнографии и культуре карачаевцев [66]. Автор опубликовал пять новых вариантов нартских сказаний карачаевцев, записанные в Большом Карачае, в старом селении Карт-Джурт: «Сосрука и эмеген пятиголовый», «Алауган». «Генджакешауай», «Смерть Ёрюзмека», «Княжна Сатанай». Здесь же была опубликована песня «Чюерди». Хотя автор, относит её к числу нартских в этой песне герои-нарты не наделены чертами истинных нартов, а сюжет является традиционным для историко-героической песни.
Некоторые материалы устного народного творчества карачаевцев и балкарцев содержатся в трудах членов Русского географического обществаН.Ф. Грабовского, Н. Я. Динник, H.A. Караулова, Б. В. Миллера, В. М. Сысоева, H.H. Харузина, а также в работах видных деятелей русской науки и культуры, — В. Ф. Миллера, М. М. Ковалевского, И. И. Иванюкова, первого балкарского историка М. К. Абаева и др. Эти авторы использовали народные сказания, топонимические материалы, генеалогические легенды для иллюстрации своих историко-этнографических работ. Таким образом, в научный оборот вводился неизвестный или малоизвестный филологической науке материал.
Самая ранняя запись музыкального фольклора карачаево-балкарцев принадлежит крупному русскому композитору М. А. Балакиреву. В 1863 году он записал в Пятигорске мелодии горцев, специально исполненные для него князем Исмаилом Урусбиевым [24]. Уникальность данного материала заключается в том, что это единственные дореволюционные записи на языке оригинала фольклорных произведений карачаевцев и балкарцев.
Точная, хронологически последовательная периодизация историко-героических песен карачаевцев и балкарцев затруднена поздней и недостаточной фиксацией текстов. Основные тематические группы историко-героических песен датируются ХУ-Х1Х вв. Отдельные песни были опубликованы еще во второй половине XIX — в начале XX вв. Так, в сборник Н. П. Тульчинского «Поэмы, легенды, песни, пословицы, сказки горских татар Нальчикского округа Терской области» вошли такие песни как «Каншаубий», «Гошаях», «Къайсынла», «Татаркан», «Мыцы и Зорт», «Басханук"[190]. Некоторые песни были представлены в записях В. Прёле и С. И. Танеева [179].
В первые годы Советской власти враждебное отношение ко всему старому определило негативное отношение к фольклору. Однако уже в 30-е годы, с созданием Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института в 1926 году, а в 1932 году Карачаевского научно-исследовательского института были проведены фольклорные экспедиции, собравшие богатый фактический материал. Экспедиции КБНИИ в 1939 году удалось собрать богатый фольклорный материал, но события военных лет и последовавшая депортация балкарцев не дали возможности его опубликовать. Первым изданием фольклорных произведений на карачаево-балкарском языке стал сборник «Эски къарачай-малкъар джырла» («Старинные карачаево-балкарские песни»), опубликованный в 1940;м году под грифом Карачаевского научно-исследовательского института. В него вошли около 70 старинных карачаево-балкарских песен («Хасаука», «Эмина», «Ачей улу.
Ачемез" и др.). Его составителями были сотрудники карачаевского НИИ, известные фольклористы М. А. Дудов и Х. О. Лайпанов. Ценность сборника в том, что он снабжен комментариями, где содержится информация о времени и месте создания песен. В 1958;м году, после возвращения карачаевцев на свою историческую родину, он был переиздан с подробной паспортизацией, научными комментариями и нотными записями.
В последующем тексты историко-героических песен карачаевцев и балкарцев издавались в отдельных разделах разных сборников, антологиях, хрестоматий, но, к сожалению, без паспортизации и соответствующего научного аппарата. Большой материал устной народной словесности на карачаево-балкарском языке был опубликован в антологиях — «Малкъар поэзияны антологиясы» («Антология балкарской поэзии») (составители А. Ю. Бозиев, С. А. Отаров, А. Х. Соттаев, Нальчик, 1959) — «Къарачай поэзияны антологиясы» («Антология карачаевской поэзии») (составители М. О. Акбаев, Х. Б. Байрамукова, Н. М. Кагиева, Ставрополь, 1965). Богатый материал исторических песен представлен в сборнике «Къарачай халкъ джырла» («Карачаевские народные песни») (составители С. А. Гочияева. Р. А-К. Ортабаева, Х. И. Суюнчев, М., 1969). В сборник вошли такие песни, как «Татаркъан» («Татаркан»), «Джандар» («Джандар»), «Илияс» («Ильяс»), «Батыр Басханукъ» («Бесстрашный Басханукъ»), «Чёпеллеу» («Чёпеллеу»), «Къобанланы къой бёлек» («Кубановых часть овец»), «Къобанланы джыр» («Песня Кубановых»), «Заурбек» («Заурбек»), «Салим-Герий» («Салим-Герий»), «Къайсынла» («Кайсыны»).
Отличается тематическим разнообразием представленных материалов сборник «Къарачай-малкъар фольклор» (составитель Т. М. Хаджиева. -Нальчик, 1996). Во вступительном слове Т. М. Хаджиева подробно знакомит практически со всеми фольклорными жанрами, в том числе и с «тарих джигитлик джырла» (историко-героические песни).
Современное состояние сбора и издания материала устной словесности карачаевцев и балкарцев его текстологического анализа, нельзя считать удовлетворительным. Единственной публикацией, соответствующей требованиям современной науки, является двуязычное (на карачаево-балкарском и русском языках) академическое издание тома карачаево-балкарского нартского эпоса «Нарты. Героический эпос карачаевцев и балкарцев», М., 1994. Обстоятельная вступительная статья к тому Т. М. Хаджиевой, богатый научный аппарат, прилагаемый к текстам, позволяет говорить о значительном достижении фольклористов. Иначе обстоят дела с изданием других фольклорных жанров. Текстовой материал историко-героических песен карачаево-балкарского народа значителен, основная часть ее сосредоточена в рукописных фондах КБИГИ и КЧИГИ. Эти тексты нуждаются в паспортизации, систематизации и издании с соответствующим научным аппаратом. Думается, что реализация идеи подготовки и издания «Свода карачаево-балкарского фольклора» [103−35−41] несколько поправит существующее положение. В работе используются оригинальные поэтические тексты с параллельным подстрочным переводом автора диссертации.
Предмет исследования — генезис и поэтика основных циклов карачаево-балкарских историко-героических песен через рассмотрение жанрово-смысловых, типологических особенностей образной системы.
Целью исследования является изучение генезиса, жанрового своеобразия и поэтики карачаево-балкарских историко-героических песен. В соответствии с поставленной целью в работе намечено решение следующих задач:
— обосновать теоретический статус историко-героической песни в карачаево-балкарской фольклорной системе;
— определить роль и значение нартского эпоса в формировании историко-героических песен;
— провести жанрово-стилевую классификацию песенного эпоса;
— определить основные типологические особенности образной системы историко-героических песен;
— охарактеризовать историко-культурные факторы зарождения и развития основных циклов в песенном эпосе карачаевцев и балкарцев;
— определить основные мотивы историко-героических песен и их типологию;
— осуществить художественный анализ эпических текстов с учетом их этноментальных и онтологических составляющих.
Степень изученности. Устное народное творчество карачаевцев и балкарцев издавна привлекало внимание исследователей. Начало сбору и изучению карачаево-балкарского фольклора было положено русскими ориенталистами и кавказоведами, стремящимися сохранить духовную культуру малых народов царской России. В их числе были такие известные деятели русской науки и культуры как Н. Я. Караулов, Н. Ф. Грабовский, Е. З. Баранов, И. И. Иванюков, М. М. Ковалевский, Вс.Ф. Миллер, Н. П. Тульчинский, А.П. Дьячков-Тарасов, П. Остряков и др.
Постепенно, под влиянием представителей российской науки, в сборе, издании и изучении родного фольклора начинает принимать участие и национальная интеллигенция, осознавшая важность подобной работы. Так, один из первых русских исследователей, записавший и опубликовавший образцы карачаево-балкарского фольклора П. Остряков' [138] с удовлетворением отмечает глубокую заинтересованность таубиев Урусбиевых (речь идет об Исмаиле и его сыновьях — Сафар-Али и Наурузе.) в сохранении и исследовании родной словесности: «Им дороги памятники родной поэзии, и они с прискорбием боятся, что не найдется человека, который бы, хотя в русском переводе, сохранил заветные песни. Желание их и любовь доходят до того, что оба брата наперебой предлагали мне быть переводчиками и комментаторами.» [138-.701]. В историю карачаево-балкарской культуры Исмаил, Сафар-Али и Науруз Урусбиевы вошли как неутомимые собиратели и популяризаторы родной словесности, заложившие основы карачаево-балкарской фольклористики [12- 19]. Сафар-Али Урусбиев первым начал записывать сказания родного народа и предпринял попытку научно прокомментировать их. В 1881 году в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа» он издал переводы четырех нартских сказаний балкарцев: «Урызмек», «Шауай», «Рачикау», «Сосурук». Опубликованные С. И. Урусбиевым сказания пополнили в литературе галерею героев нартского эпоса народов Северного Кавказа новыми именами — Алауган и Рачикау. Тексты были паспортизированы, снабжены авторскими комментариями. Публикации было предпослано небольшое предисловие «Несколько слов от собирателя и переводчика», свидетельствующее о хорошей осведомленности С. И. Урусбиева в области фольклора кавказских народов. Там же приводились сведения о нартских сказаниях и отмечалось, что они «сохранились у всех горских племен, живущих на Кавказе, составляя общее их наследство от времен самой глубокой древности"[191−56].
Исмаилу Урусбиеву принадлежит первая попытка деления фольклорного материала карачаево-балкарцев на «группы» — термина, употребляемого в значении «жанры». Так, С. И. Танеев приводит «предположения о времени происхождения горских песен» князя Урусбиева. Разделяя «горские песни» на четыре группы, он выделяет исторические песни: «Третью группу составляют, так называемые старые песни „эски джир“, исторического содержания. В них описываются войны, воспеваются герои. Князь полагает, что они сочинены за 300 или 400 лет тому назад. К последней группе принадлежат новейшие песни: „джанги джир“. Некоторые из этих песен описывают войну, другие имеют любовное содержание» [179- 118].
Следует отметить большую роль кавказского периодического издания «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» в публикации и исследовании фольклорных материалов. Уже во втором его номере, вышедшем в 1882-м году, были опубликованы «Несколько вопросов по изучению поверий, сказаний, суеверных обычаев и обрядов» известного путешественника и фольклориста Г. Н. Потанина [146], в котором выдвигались темы и проблемы, представляющие научный интерес, давались рекомендации собирателям фольклора. Интересны наблюдения А. Г. Лопатинского относительно типологических параллелей малышей-богатырей: балкарского Ецемея, карачаевского Ачемеза, кабардинского Ашемеза, осетинского.
Тотраза, также опубликованных в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа» [99].
Началом нового этапа целенаправленной и системной работы по сбору и исследованию карачаево-балкарского фольклора стала научная сессия Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института, состоявшаяся в 1960 году в Нальчике. В докладе А. Ю. Бозиева «О сборе и публикации произведений устного народного творчества балкарского народа» были подведены некоторые итоги и намечены задачи по сбору, публикации и изучению карачаево-балкарского фольклора. Попытка жанровой характеристики основных фольклорных жанров, бытующих у карачаевцев и балкарцев, была предпринята А. Х. Соттаевым. В частности, ученый, следуя «предположениям» С. И. Урусбиева, выделяет в отдельную группу «старые песни исторического содержания, «эски джырла» [115- 122].
Впервые в качестве научной проблемы песенные жанры родного фольклора были освещены в монографии А. И. Караевой «О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа» (Черкесск, 1961). Исследовательница разделила исторические песни на отдельные тематические циклы, предприняла попытку изучения особенностей поэтики. Известный фольклорист, писатель, М. А. Хубиев в своей монографии «Карачаево-балкарские народные песни советского периода» (Черкесск, 1968) обосновал некоторые принципы изучения семейно-обрядовой поэзии, в частности группы обрядовых песен «Орайда», «Гюппе», а также исторические песни цикла «Хасаука». М. А. Хубиев сопровождает свое исследование этнографическими материалами и сопоставительным анализом с поэзией соседних кавказских народов. Значительным вкладом в изучении карачаево-балкарского фольклора явилась монография Р. А-К. Ортабаевой. «Карачаево-балкарские народные песни» (Черкесск, 1977). В главе, посвященной историко-героическим песням, ученый следует тематическому принципу, особенно удачен, на наш взгляд, анализ набеговых песен. Типологические особенности исторических песен исследованы Ф. А. Урусбиевой в монографии.
Карачаево-балкарский фольклор". К вопросу о типологии развития жанров (Черкесск, 1979). Ценность монографии в том, что автор, опираясь на обширный материал, делает важные теоретические обобщения.
Малоизвестные, впервые вводимые в научный оборот фольклорные материалы, представлены в монографии Х. Х. Малкондуева «Этническая культура балкарцев и карачаевцев» (Нальчик, 2001). В ней исторические песни рассматриваются как поэтический материал, отражающий историю сельской общины XVIXIX вв. Новаторским является обращение исследователя к «поэтико-историческому анализу» сна как этнографического поверья в быту [109−65].
Отдельные аспекты карачаево-балкарских историко-героических песен исследовались в работах М. А. Хабичева [199], М. А. Хубиева [206], М. Ч. Джуртубаева [62,63,64,65], С. А. Гочияевой [51], Х. Х. Малкондуева [103, 104,105,106], Н. М. Кагиевой [84], Ф. Т. Хаджиевой [200,201], З. Б. Кипкеевой [93], Ф. Р. Алиевой [13], Б. И. Тетуева [183,184]. Вместе с тем следует отметить, что до сих пор нет специальной работы, посвященной исследованию карачаево-балкарской историко-героической песни.
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые исследуются историко-героические песни — один из ведущих жанров устной народной поэзии карачаевцев и балкарцев. Анализируются основные тенденции формирования и развития данного жанра, рассматриваются проблема историзма, своеобразие поэтики, типологические особенности образной системы историко-героических песен. Комплексное исследование данных проблем позволяет достичь целостного, научно обоснованного представления о карачаево-балкарской исторической песне в ее связях с историей, духовной и материальной культурой, этноментальными особенностями.
Методологическую основу работы составили теоретические положения, выдвинутые В. М. Жирмунским, В. М. Гацаком, У. Б. Далгат, Е. М. Мелетинским, В .Я. Проппом, Б. Н. Путиловым и другими известными исследователями фольклора. При изучении вопросов, связанных с национальной спецификой жанра историко-героической песни, мы опирались на труды A.A. Ахлакова, JI.A. Бекизовой, A.M. Гутова, А. Б. Караевой, Х. Х. Малкондуева, P.A. Ортабаевой, Б. И. Тетуева, Ф. А. Урусбиевой, Т. М. Хаджиевой и других ученых.
Методы исследования. Основным методом исследования является сравнительно-историческое изучение, используются также методы типологического и текстологического анализа фольклорных произведений.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что исследование генезиса, жанрового своеобразия и поэтики историко-героических песен может способствовать дальнейшему комплексному изучению карачаево-балкарского фольклора. В научный обиход впервые вводится значительный пласт народного словесного искусства — историко-героические песни, которые интертекстуально связаны с песнями о языческих богах и сказаниями о нартских героях, а также с лиро-эпической поэзией нового времени. Фактический материал и теоретические положения диссертации могут быть использованы для сравнительного изучения и решения некоторых общетеоретических проблем фольклора народов Северного Кавказа.
Практическая значимость исследования обусловлена возможностью привлечения его результатов при изучении как карачаево-балкарского фольклора, так и северокавказской фольклористики. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке спецкурсов и спецсеминаров по карачаево-балкарскому фольклору, а также по фольклору северокавказских народов.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Значительное место в карачаево-балкарской фольклорной системе занимает жанр историко-героических песен, в которых нашли отражение существенные этапы национальной истории, а также нравственный кодекс, соответствующий духу времени.
2. В формировании жанра историко-героических песен как эстетически целостной системы ведущую роль сыграла поэтика карачаево-балкарского нартского героического эпоса.
3. Конкретными историко-культурными факторами определяется зарождение и развитие основных циклов карачаево-балкарского песенного эпоса — о нашествии войск Тимура, крымского цикла, Кавказской войны и ее последствий, песен о набегах и песен социального протеста;
4. Поэтика карачаево-балкарских историко-героических песен характеризуется жанрово-стилевым синкретизмом, сочетанием эпической традиции, элементов песни-плача, лирики.
5. Каждый текст историко-героической песни является своего рода источником знаний об этноментальных свойствах карачаевцев и балкарцев, их быте, обычаях, традициях, онтологической картине мира.
Апробация результатов исследования. Диссертационная работа дважды обсуждалась на расширенном заседании отдела литературы и фольклора народов Карачаево-Черкесии КЧИГИ (октябрь 2010), (март 2011 г.) и рекомендована к защите.
Основные положения и выводы исследования освещались на внутривузовских, региональных, всероссийских, международных научных и научно-методических конференциях (Карачаевск, Елабуга, Черкесск, Санкт-Петербург, Пятигорск, Нальчик) в научных публикациях автора, в том числе в рецензируемом научном журнале «Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета», рекомендованном ВАК Министерства образования и науки РФ по филологии (г. Пятигорск, ПГЛУ, 2010. — № 1).
Структура работы. Цели и задачи диссертационной работы определили ее структуру, которая состоит из Введения, трех глав, Заключения и списка использованной литературы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Карачаево-балкарские историко-героические песни представляют собой огромный пласт народного словесного искусства, в котором запечатлены события, определившие существенные этапы в жизни народа. Хронологически следуя за нартским героическим эпосом, историко-героические песни стали своеобразным мостом, соединяющим песни о языческих богах и сказания о нартских героях с лиро-эпической поэзией нового времени. В отличие от нартского эпоса, имеющего мифологическую основу, отображающую в фантастической, обобщенно-художественной форме далекое прошлое народа, его дух и идеалы, историко-героические песни связаны с реальными событиями, отражают значимые исторические факты из жизни народа, воспевают подвиги его героев.
Анализ древнего пласта карачаево-балкарских историко-героических песен, в которых отразилась тема нашествия войск Тимура, позволяет утверждать, что в них сохранились существенные черты древней эпохи, в том виде, в каком они запечатлелись в памяти карачаево-балкарского народа. Разумеется, достоверность изображения событий в анализируемых песнях проблематична, но связанность сюжетно-повествовательных элементов с ландшафтно-географическими и топонимическими наименованиями, этническими приметами позволяет говорить о значительном приближении текстов к исторической реальности.
Доминирующим в данном цикле песен является мотив вселенской трагедии, постигшей народ. Нашествие войск Тимура изображается как опустошительная иррациональная стихия, несущая тотальную смерть всему живому. Страшная картина гибели всего живого передается развернутыми метафорами с использованием цветовой символики, где преобладающим является красный цвет, цвет крови. Чувство безмерности горя и страданий народа передается сравнениями и эпитетами с доминантой черного цвета.
Мужество и стойкость народа, защищающегося от многократно превосходящих сил врагов, изображается и в подвигах отдельных героев, представленных достойными продолжателями традиций легендарных предков — нартов. В героических поступках Шаммети («Башня Чонг»), Дюгербия («Дюгербий»), его дочерей, которые предпочли смерть бечестию плена, воспевается беспримерная отвага и сила народного духа. Герой песен гиперболизируется, наделяется сверхчеловеческой силой, соразмерной бесчисленному войску врагов. В изображении трагедии карачаево-балкарского народа мотив скорби сочетается с героическим пафосом, что придает историко-героическим песням эпический характер.
В отличие от историко-героических песен, в которых отразилась тема вторжения войск Тимура, произведения, посвященные эпохе набегов Крымского ханства на земли Карачая и Балкарии в ХУ-ХУИ вв. относительно немногочисленны. Возможно, это является следствием того, что набеги крымцев носили эпизодический характер и, потому война с ними не имела всенародного характера. Данное обстоятельство сказалось и в характере героического поступка Ачемеза («Песня об Ачемезе»), героя-одиночки, защищающего честь своей супруги. В героизации поступка Ачемеза выразился подъем народного самосознания, проявившийся в борьбе с иноземными захватчиками. Ачемез, сумевший защитить честь своей семьи, прославляется сказителем как герой, отстоявший честь и достоинство своего народа. Появление в произведениях, повествующих о борьбе с крымскими завоевателями, яркого индивидуального героя свидетельствует об эволюции народной песни.
Карачаево-балкарские историко-героические песни, посвященные Кавказской войне XIX века, отличаются жанрово-стилевым синкретизмом. В них отчетливо проявляется эпическая традиция, присутствуют элементы песни-плача, лирики. Но основой этой поэзии является героическое начало, лейтмотивом звучит идея любви народа к родине, к своим историческим корням. В соответствии с принципами эпического жанра изображение собирательного образа общины, народа, вставшего на пути врага, сочетается с созданием гиперболизированного образа героя, наделенного сверхфизической силой, воинской доблестью. Героическое начало реализуется в подвиге социальной значимости, совершенного отдельной личностью ради общины, Родины. Независимо от исхода сражения в песнях о Кавказской войне прославляется присущее горцам чувство любви к свободе и своему краю, воспевается героизм и стойкость народа, борющегося за правое дело. Хотя главным героем в песнях является обобщенный образ народа, сказитель создает несколькими штрихами запоминающиеся конкретные индивидуализированные образы. Так, храбрость «сына Эбекку» («Хасаука») проявляется в его стойкости, мужестве сопротивления. Динамичность, стремительность У мара («Умар») выражается в порыве атаки. Мотив всенародного горя, передающийся в русле традиции жанра «кюй джыр» («песня-плач»), уступает место прославлению образа народного героя, воплощения в нем героического идеала.
Трагические последствия Кавказской войны, вызвавшие массовое переселение северокавказских народов, в том числе карачаевцев и балкарцев, в мусульманские страны (мухаджирство), породили мухаджирский фольклор, бытующий в основном в среде зарубежной диаспоры. Анализ собранного карачаево-балкарского мухаджирского фольклора позволяет сделать вывод, что доминирующей в нем является тема страдания и горя, связанного с расставанием с родиной. Созданные в традициях народных песен «кюй джырла» (песни-плачи) с их специфическими словесными оборотами-причитаниями, с многократными повторениями целых музыкально-поэтических построений, с постепенным нарастанием трагедийности, мухаджирские песни глубоко реалистичны в обрисовке картины переселения. Драматизм прощания с землей предков эмоционально передается через ощущение трагедии разлуки, разрывающей узы родства, через осознание своей бесприютности на новой земле. Одним из ключевых мотивов в мухаджирской поэзии является ностальгия, жажда вернуться на историческую родину.
Следует отметить, что наряду с историко-героическими песнями, в которых нашли отражение реальные исторические события, связанные со значимыми этапами народной жизни, появляются произведения, где эта тенденция совмещается с использованием мифопоэтических и магиомифологических мотивов. Это такие песни как «Бийнёгер» («Бийнегер»), «Къубадийлары» («Кубадиевы»), «Къаншаубий бла Гошаях» («Каншаубий и Гошаях») и др.
Отличительной чертой указанных песен, стадиально следующих за нартским эпосом, является то, что их сюжетно-повествовательная основа имеет сказочное, магиомифологическое начало. Фабула песен двучастна и представляет собой сплав эпических и лирических, реалистических и фантастических элементов. В них органически переплетены архаические сюжеты борьбы героя с магическими силами и этические отношения эпохи феодального общества. Ощутимое влияние традиций нартского героического эпоса в указанном цикле песен позволяет говорить о «непрерывности карачаево-балкарского эпоса». Носителем зла в песнях выступают не эмегены, как это было в нартском эпосе, а магические явления или мифологические создания. Масштабные, гиперболизированные образы эпоса сменяются изображением индивидуальной человеческой судьбы, конкретных героев, имеющих реальных исторических прототипов.
Герои песен данного цикла лишены эпико-героических черт. Мужество героя, преодолевающего препятствия магического или мифологического ряда, проявляется не в его физических, богатырских качествах, а в силе духа. Персонажи песни низводятся с мифологического уровня, теряют эпическую природу, и приближаются к реальному облику человека, живущего в карачаево-балкарском обществе XVII века, отражая процесс развития социальных отношений в карачаево-балкарском обществе. В подобном конфликте содержатся признаки разложения родового коллектива, возникновения противоречий, ведущих к феодальным распрям и войнам.
Новаторским в отмеченных песнях является также насыщение эпического сюжета лирическими элементами. Душевные переживания героев, драмы о неразделенной любви и страданиях изображаются как явления исторической значимости.
Последующее развитие карачаево-балкарской исторической песни связано с историческими реалиями ХУ1П-Х1Х веков. Процесс ее «историзации» отчетливо проявляется в песнях о набегах, где воспевается «характерная для всего Северного Кавказа идея авантюрных похождений», связанная, в том числе с набегами, (с целью угона скота, захвата людей) или, напротив, отражения их.
Типологические черты данного жанра выразились как в песнях о набегах, так и в песнях об отражении набегов. Фабульные основы песен, где повествуется о набеге или отражении его, в основном сходны. Текст песни о набегах основывается на реальных событиях с сохранением подлинных имен героев, топонимов.
Характерные черты песни о набегах выразились в таких произведениях как «Чюелди», «Бекмырзы и Кайсыны», «Песня Абдул-Керима», «Чепеллеу», «Джанхотов Азнаур» и др. Ранние песни о набегах отличает слабая выраженность таких ритуальных рудиментов «набега», как гадание на лопатке зарезанного с этой целью животного, соблюдение участниками данного события неписаных «этикетных» норм угона, отражения набега и преследования. По наличию архаичных формул, сохранившихся от нартского героического эпоса и выраженности канонических приемов набеговых произведений, песня «Чюелди» является одной из самых древних. Ее можно рассматривать как набеговую песню, в которой определились основные тенденции трансформации нартского эпоса.
В песне «Чюелди» продолжают развиваться традиции нартского героического эпоса карачаевцев и балкарцев, но в то же время, в ней выразились новые тенденции, ведущие к формированию канонов набеговой песни. Результаты набега приводят каждого из героев к психологическому надлому, связанному с осознанием своей невольной вины и раскаяния. Гибель Чюелди предопределена верностью неписанному кодексу чести участника набега, что делает его причастным высшей славе. Появление героя, умеющего переживать, раскаиваться — новое качество, присущее герою набеговой песни, принципиально отличающей его от героя нартского эпоса.
Дальнейшая трансформация данного жанра проявляется в усилении фаталистической концепции сюжета, где основная содержательно-повествовательная роль отводится предзнаменованиям, вещим снам.
Одним из самых интересных с точки зрения проявления типологических признаков песни о набегах в карачаево-балкарской поэзии является цикл песен о Джанхотове Азнауре, бытующих в нескольких вариантах. Полный текст фольклорной песни «Азнаур», записанный у представителей карачаево-балкарской диаспоры Турции в 2000 году З. Б. Кипкеевой, является одним из самых совершенных произведений с точки зрения типологических особенностей песни о набегах.
Как настоящий наездник, Азнаур не может отказаться от возможности участвовать в набеге, чтобы проявить свою удаль, добиться славы. Он не страшится судьбы, его гибель предопределена верностью кодексу мужской чести. «Знание» о возможной гибели не может заставить его изменить решение, выбрать иной, более разумный и безопасный путь. Следование Азнаура кодексу чести дает ему шанс прославиться, в то же время отказ от набега может оставить его имя безвестным. Понятие «героической смерти» поэтизирует мужество, сохранение чести героя, является свидетельством высшей славы, которой он достиг.
Важное место в системе персонажей набеговой песни принадлежит коню героя, участника набега, который принимает на себя «витальный смысл» своего хозяина, воспринимается как его художественный двойник, «иноформа».
Анализ эволюции героев набеговой песни позволяет констатировать, что характерная для фольклорных песен «романтика» набега, дегероизируется, поэтизация авантюрного геройства и удали постепенно угасает.
Цикл песен об отражении набегов на карачаевские и балкарские земли представлен такими песнями как «Татаркъан» («Татаркан»), «Къобанланы къой бёлек» («Кубановых часть овец»), «Сарыбий бла Къарабий» («Сарыбий и Карабий»), «Джандар» («Джандар») и др.
Типологические особенности карачаево-балкарских песен об отражении набегов проявляются в идеализации героев, защищающих интересы своей общины, народа. Стремление героя строго следовать понятию чести, традиционное для песен данного цикла, сочетается с новым уровнем осознания своего долга перед общиной. Значимость доблестного поступка героя для общины, народа подчеркивается хвалой в честь матери, вырастившей достойного сына.
Типичная ситуация, созданная набегом и его отражением, перерастает в актуальную моральную общественно-политическую проблему, поскольку последствия набега выходят за рамки частного случая, подчиняя его проблемам общего, социального и национального плана. В карачаево-балкарской песне об отражении набегов содержатся новые ценностные ориентиры, направленные на преодоление духа ненависти и вражды, сохранение национального согласия и мира. В таком осмыслении конфликта, связанного с набегом и преодолением его последствий, отражаются ростки новой морали и новой, прогрессивной авторской позиции.
В карачаево-балкарских песнях об отражении набегов постепенно обнаруживается тенденция к дифференцированному изображению героя, который противопоставлен не только врагам, совершившим набег, но и своим соотечественникам, проявляющим нерешительность, трусость, не способным защищать интересы общины. Появление в песне подобного героя-антагониста позволяет ярче высветить отвагу главного героя, глубже раскрыть его внутренний мир. Типичный пример воплощения темы отражения «набега», где сочетается подобная диспозиция героев, представлен в песнях «Татаркан», «Джандар», «Легенда о Кереметове Мухае». Эволюция жанра песни о набегах, дальнейшая трансформация основных ее признаков сконцентрировано выразились в поэме К. Мечиева «В Желтой Кошаре», где поэт обращается к образному и сюжетному арсеналу набеговой песни.
Анализ наиболее ярких образцов произведений устного народного творчества карачаевцев и балкарцев конца XIXначала XX века позволяет констатировать, что в них доминирующей темой является борьба героя за свою честь и достоинство, приобретающая форму социального протеста. Круг произведений, традиционно относимых исследователями к социальной тематике, ограничивается наиболее известными произведениями: «Канамат», «Бекболат», «Гапалау», «Барак», «Песня Атабия». Между тем, цикл историко-героических песен, где тема социального протеста является главной, более обширен и разнообразен. В этот цикл песен входят и произведения, в которых отразились события, связанные с темой мести, абречества, борьбы с несправедливостью князей, царской администрации, спорами из-за земли или других объективных причин. Все эти темы, так или иначе, приобретают социальную направленность, в них утверждается идеал героя, отстаивающего интересы народа, идеи равноправия и свободы.
Тематика данных песен связана конфликтом героя с инородными или собственными князьями, которые зачастую выступают вместе. Герой песен, вступая в конфликт с представителями высших сословий, которые совершают в той или иной форме акт социальной несправедливости (присвоение общественной земли, неуплата причитающегося жалованья за труд и т. д.), защищает не только свои интересы, но и интересы всей общины, народа. Поступок героя, имеющий под собой личный мотив, приобретает в песне социально-общественную значимость.
Протест героя песен против произвола представителей высшего сословия сочетается столкновением с представителями власти, соответственно тема социального протеста перерастает в конфликт с властью, переплетается с темой политической («Канамат», «Кара Мусса» и ДР-).
Сюжеты песен, как правило, основаны на реальных событиях. Герои песен имеют своих прототипов, называется конкретное место действия, подлинное событие, подлинные имена его участников. Сопоставление реальных событий с сюжетами песен показывает характер и направление их художественной трансформации в сознании сказителя. Подлинные события подвергаются существенному переосмыслению в соответствии с возникающими социальными конфликтами нового времени. Следует отметить, что герой историко-героической песни демократизирован, он является выходцем из простого народа, но социальные мотивы имеют под собой большей частью личные отношения.
Использование традиционных элементов «кюй джыр» (песня-плач) в песнях сочетается с обращением к поэтике эпического жанра. Гибель протагониста в неравном поединке характеризует его богатырскую суть, которая воспринимается в качестве героического идеала.
В целом историко-героические песни карачаевцев и балкарцев отличаются жизненной правдивостью, эстетической весомостью, синкретичностью в плане объединения эпических, лирических и драматических способов отображения действительности.
