Двадцатый век. Еще бездомней, Еще страшнее жизни мгла, Еще чернее и огромней Тень Люциферова крыла А. Блок «Возмездие».
В наши дни уникальность литературного классика и общественного деятеля XX столетия А. Солженицына, чье творчество в течение почти полувека является неотъемлемой частью русского литературного процесса, уже не подвергается сомнению. Войдя в советскую литературу в начале 1960;х, он заинтриговал читателей и критиков своим широким историческим взглядом на современную ему советскую жизнь, сказав художественное слово правды об официально скрываемых гранях национального жизнеустройства. По мнению И. Гофф, повесть «Один день Ивана Денисовича» «была первая возможность для нас, кому выпала доля случайно уцелеть в гибельное время, проникнуть в зону, минуя колючую проволоку и сторожевые вышки, ощутить себя где-то там, в середине колонны, под неусыпным оком конвоя» (50- 154). Сам писатель подчеркивает, что литература является для него инструментом для решения серьезной задачиоткрытия темных пятен современной истории. Одним словом, литературные работы Солженицына-это художественное исследование российской истории, в котором исторический материал стал художественным содержанием, отражением советской эпохи. Однако актуальностью творческой тематики своеобразие Солженицына не ограничивается.
Фигура этого человека уникальна уже тем, что его судьба постоянно сопровождалась неожиданными поворотами и непредсказуемыми решениями. Потому ключ к пониманию Солженицына кроется в парадоксальности и специфике самого XX века, вместившего в себя огромное количество социальных катаклизмов, давших богатый материал художнику и историку. Необходимо учитывать авторскую биографию, которая переплелась с этапами богатой на события русской (советской) истории XX столетия. Солженицын лично соприкоснулся в той или иной степени с этими национальными явлениями и событиями. Будущий писатель родился всего через год после Октябрьской революции (11 декабря 1918 года в Кисловодске), в самый разгар гражданской войны. Уже с рождения он стал свидетелем грандиозных социальных преобразований. В течение своей жизни Солженицын неоднократно соприкоснется с не менее масштабными социально-историческими событиями и явлениями. Анализируя судьбу художника, Р. Темпест отметил, что «он видел царствование семи царей, коммунистических цезарей — от первого, чей образ он вывел в „узлах“ „Красного колеса“, до последнего, который незадолго до своего падения сделал посильную попытку исправить сознательную несправедливость, допущенную властями по отношению к писателю» (208- 186). Не успев сдать летом 1941 года первую сессию в МИФЛИ, ростовский студент Солженицын оказывается в котле начавшейся Отечественной войны. Не дослужив до окончания войны, он по обвинению в антисоветской агитации на восемь лет попадает в мир советских тюрем и лагерей. Однако, выжив в мире ГУЛАГа, отбыв трехлетнюю ссылку, вылечившись от онкологического заболевания, Солженицын возвращается к мирной, гражданской жизни. Эта первая часть его биографии, ставшая в некотором роде легендарной, обросла множеством домыслов и предположений, а также явилась источником его будущего художественного творчества.
Судьбу Солженицына можно представить в виде длинной цепи зигзагов. Насколько резко и неожиданно он прошел путь от советского офицера до советского зэка, а после ГУЛАГовских испытаний — до школьного учителя, настолько быстро и статус скромного провинциального педагога сменил на звание знаменитого писателя. Солженицын достаточно быстро взошел на олимп советской литературы. Скромный учитель математики из Рязани уже через шесть лет после освобождения стал известен всей стране. Первая (и положительная) рецензия на дебютную публикацию бывшего ГУЛАГовского узника была напечатана в «Известиях», и ее автором стал К. Симонов, один из влиятельнейших советских писателей. Повесть неожиданно получает одобрение самого Н. Хрущева. А. Твардовский высказывает известное суждение о том, что далее писать по-старому уже нельзя. В 1964 году Солженицына принимают в Союз писателей, а в советской периодике печатается ряд его рассказов. Однако в середине 1960;х его жизнь снова круто изменяется: писатель обвиняет Союз писателей в чрезмерной зависимости от цензуры, становится в оппозицию к действующему политическому режиму. Ярко характеризует серьезность нового поворота в жизни писателя заочная полемика с М. Шолоховым:. Солженицын назовет присвоение М. Шолохову Нобелевской премии (1965) незаслуженным, в «Архипелаге ГУЛАГ» выскажет мнение о «Судьбе человека» как об «очень слабом рассказе» (1968)*. Среди ответов М. Шолохова-тотальная критика солженицынских «В круге первом» и «Пир победителей», обозначение оппонента «злобным антисоветским человеком». После этого уже не допускаются к печати роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус», несколько пьес и главный труд 1960;х годов — «Архипелаг ГУЛАГ». В конце 1960;х Солженицын предсказуемо исключен из Союза писателей. Еще недавно знаменитый писатель внезапно становится инородным телом в родном государстве. Итогом этого была его депортация из страны (1974 г.), сопровождаемая лишением гражданства.
Дальнейшая судьба Солженицына не менее удивительна. В течение четырнадцати лет писатель и его творчество в Советском Союзе находились в полном забвении. Вплоть до 1988 года в нашей стране было не принято говорить и писать о Солженицыне. А если говорилось и писалось, то исключительно в негативной интерпретации. Как пример, официальная точка зрения председателя госкомитета по печати М. Ненашева, который утверждал, что «наполненные ненавистью к нашей истории, политике, культуре, сочинения Солженицына не будут издаваться и В 1974 г. Солженицын обвинит М. Шолохова в «краже» «Тихого Дона» («Стремя «Тихого Дона» И. Медведева-Томашевская вышло с предисловием и дополнением А. Солженицына) распространяться в нашей стране» (118- 11). Однако в 1988 году Солженицыну возвращается советское гражданство, следующий же год, 1989;й, стал переломным в процессе возвращения его произведений на родину: в СССР публикуются «Архипелаг ГУЛАГ» и ряд других произведений и трудов. А 1990;й в литературных кругах обозначили «годом Солженицына». В этом году главные художественные и публицистические работы писателя становятся доступными для массового советского читателя: печатаются роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус», выходит сборник Солженицына «Рассказы» и т. д. В 1991 году в Неаполе состоялся международный симпозиум, посвященный Солженицыну, в «Литературной газете» прошло обсуждение творчества писателя и его общественно-литературной значимости. Редактор «Нового мира» С. Залыгин утверждает, что «такой сосредоточенности на одном авторе, может быть, никакая литература не знала и не узнает никогда — небывалый случай» (70- 233).
Когда в 1990 году советская печать была наводнена произведениями Солженицына, а критика восхищалась величием его фигуры и творческой харизмой, в Казахстане прошла новая волна антироссийских выступлений — в Алма-Ате жгли «Комсомольскую правду» со статьей Солженицына «Как обустроить Россию» (писатель в статье неоднозначно высказался о взаимоотношениях Казахстана и России). В 1991 году свершилось знаковое для писателя событие — падение государственной системы, против которой он боролся. Но вместо радости «теленка», победившего (пережившего) «дуб», Солженицын, видя катастрофичность последствий гибели государства, сосредоточивает внимание на российских национальных проблемах: «Россия — дотла разорена и отравлена, народ в невиданном моральном унижении и едва не гибнет физически и даже биологически» (180- 386). В 1994 году, спустя двадцать лет, писатель возвращается на родину, что вызывает новую волну общественной увлеченности писателем: он осуществляет поездку по двадцати шести регионам России, в периодике живо обсуждаются мировоззренческие концепции Солженицына, его приглашают выступить с речью в Государственной Думе, выходит цикл его программ на центральном телевидении. Спустя почти тридцать лет он снова обращается к художественному творчеству: публикуются двучастные рассказы и односуточная повесть. Однако ажиотаж первой половины 1990;х вокруг писателя к концу XX — началу XXI веков спадает, и он оказывается на периферии общественной жизни, лишь изредка давая интервью. Жизнь писателя постоянно сопровождалась неожиданными поворотами. Не случайно А. Латынина говорит о «растерянности перед феноменом Солженицына». Таким образом, биография Солженицына характеризуется нелегким путем по историко-социальным событиям XX столетия. Потому многие литературные критики посвятили свои труды исследованию жизненного пути писателя. В первую же очередь, заставляет удивиться величина этого пути, пройденного Солженицыным из темноты ГУЛАГа на свет мировой известности. Не выделяя неординарную биографию Солженицына из ряда других не мене сложных писательских судеб, все же можно говорить о ее уникальности.
Но вернемся в 1960;е годы, когда писатель и его художественные произведения только становились достоянием советской литературы. Разоблачение «культа личности» и общая либерализация обусловили стремительное развитие культуры. Начинает издаваться журнал «Русская литература», новую жизнь получила «Юность», развиваются — «Москва», «Наш современник», газета «Литература и жизнь», популярным становится молодой театр «Современник», площадь В. Маяковского и памятник А. Пушкину становятся местом сбора интеллигенции, а московские дни поэзии собирают тысячи людей. Литературное развитие первой половины 1960;х характеризовалось большой интенсивностью. В это время появляются интеллигентная проза («городская повесть»), молодежная проза, возобновляются модернистские поиски, продолжает развитие литература о войне и литература о лагере. Место Солженицына в этом многообразии направлений таково: в рамки какого-либо из них его творчество не вмещается. Тематическая пестрота позволяет связать его и с деревенской прозой («Матренин двор», «Захар-Калита»), и с лагерной («Один день Ивана Денисовича»), отчасти с литературой о войне («Случай на станции Кочетовка», «Пир победителей»). Однако наиболее четко творчество писателя вписывается в круг произведений диссидентского характера: «Ни хлебом единым жив человек» В. Дудинцева, «Кануны» В. Белова, «Большая руда» Г. Владимова, «Это мы, Господи» К. Воробьева, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана и т. д. Именно бунтарская основа художественного содержания, протест против официальной идеологии и советской системы ярко характеризуют его место в литературном процессе 1960;х. Однако ставить Солженицына в один ряд с вышеуказанными писателями также не вполне правомерно по причине его чрезмерной творческой разносторонности. Удивляет не только тематический разброс писателя, но и его жанровые поиски. В 1960;е он обращается как к эпосу, так и к драме, как к крупным художественным формам (роман, повесть), так и к мелким (рассказ, крохотка), а жанр его знакового творения «Архипелага ГУЛАГ» (опыт художественного исследования) представляет собой нечто новаторское*. В 1971 году появляется статья русского историка-эмигранта Н. Ульянова, который поставил под сомнение единообразие стиля писателя в творчестве 1960;х: «Произведения Солженицына не написаны одним пером. Они носят на себе следы трудов многих лиц разного писательского вкуса и склада.» (213- 2). Помимо этого, из литературного контекста Солженицына выделяет его целенаправленная идеологизированность, тотальное подчинение художественного мировоззренческому.
Существует мнение, что Солженицын-художник неизмеримо уступает Солженицыну-публицисту. Наряду с позитивными литературоведческими отзывами существует ряд публикаций, статей, книг, общим пафосом которых стала дискредитация Солженицына-художника (впрочем, и как Повторно начатая в 1964 г. эпопея «Красное колесо» также названа новаторски: «повествованье в отмеренных сроках» общественного деятеля, и как идеолога, и как человека). По отношению к словесно-художественной части многообразной деятельности писателя были высказаны суждения о том, что он является «самым большим художником зла», а его творчество есть «социология в образах». И эти суждения отчасти верны: два наиболее крупных и максимально популярных труда Солженицына — «Архипелаг ГУЛАГ» и «Красное колесо» — носят преимущественно публицистический характер. Социальность в его художественных произведениях действительно преобладает над эстетикой. Это хорошо видно при анализе его поэтики. Авторские концепции заметно доминируют над художественными составляющими произведения — красотой изложения, описанием природы, глубиной психологизма характера и т. д. Творчеству Солженицына свойственна в некотором смысле социальная поэтика: весь текст полностью подчинен задаче доказать античеловечность советского тоталитарного режима и дать максимально аргументированный взгляд на национальную историю. Поэтому, видимо, стремясь выразить свои мировоззренческие принципы в художественной форме, писатель не придирчив к названию своих произведений. Под влиянием А. Твардовского и советской цензуры он изменил целый ряд первоначальных названий: «Щ-854» (Один день одного зэка) на «Один день Ивана Денисовича», «Не стоит село без праведника» на «Матренин двор», «Корпус в конце аллеи» на «Раковый корпус», «Декабристы без декабря» на «Пленники».
Корпус литературных трудов периода 1960;х является наиболее известной частью его творчества. В этих художественных работах нашли свое отражение многие авторские мировоззренческие концепции, сделавшие Солженицына тем художником-философом, которого мир знает уже почти пятьдесят лет. Б. Эйхенбаум высказал суждение о том, что отношения с историей приобретают особую сложность для тех писателей, которые в силу целого ряда причин не являются «идеологами». Солженицына же можно в полной мере считать идеологом. Выражению своих мировоззренческихполитических и философских — позиций он посвятил не один десяток публицистических работ. Однако и его художественное творчество несет в себе колоссальный заряд авторских философских идей. Именно идеологизм и принципиальность позиции поставили его произведения как бы вне официальной советской литературы 1960;х. Позднее, в 1970;х, Солженицын признается: «Случайный прорыв с „Иваном Денисовичем“ нисколько не примирял Систему со мной и не обещал никакого лёгкого движения дальше» (159- 50). Это отмежевание писателя от общего литературного движения видно и в его размышлениях над своим творчеством в контексте советской литературы: «У них в республиках осваиваются целинные земли, строятся плотины, — какой „Раковый корпус“? Какой Солженицын? Зачем он пишет о страданиях, если мы пишем только о радостном?» (159- 184). Идейная принципиальность оказалась для него значимее и взаимоотношений с А. Твардовским. Обращает на себя внимание восприятие этих отношений самим Солженицыным: «Конечно, я был обязан Твардовскому — но лично. Однако я не имел права считаться с личной точкой зрения и что обо мне подумают в Новом мире, а лишь из того исходить постоянно, что я — не я, и моя литературная судьба — не моя, а всех тех миллионов, кто не доцарапал, не дошептал, не дохрипел своей тюремной судьбы» (159- 51). Мысль о собственной предназначенности ярко отразилась в предварении основного текста «Архипелага ГУЛАГ» посвящением тем, от лица которых он, Солженицын, создает произведения: «Посвящаю всем, кому не хватило жизни об этом рассказать. И да простят они мне, что я не всё увидел, не всё вспомнил, не обо всём догадался» (157- 3). Когда Р. Рейган (президент США) пригласил для встречи русских эмигрантов, то из всех приглашенных отказался прийти лишь Солженицын, объяснив это тем, что не может встречаться с президентом, чьи генералы всерьез обдумывают тактику избирательного уничтожения русского народа. На взгляд С. Кормилова, «Солженицын, человек и писатель, почти панически боящийся не только своего участия в литературной группировке, но и любой формы литературного соседства» (86- 226). Одним словом, писатель воспринимал свое творчество непременно сквозь призму личных убеждений.
Собственная идеология и четкая мировоззренческая позиция, воплощенные в художественном творчестве, сильно повлияли на общественное восприятие его произведений. Потому как в основе его произведений лежит не чисто художественная задача, а ультимативная необходимость написать о том, что велит ему его гражданский долг. Крен в сторону политического содержания у писателя очевиден. Однако можно ли на основе этого факта оценивать произведения писателя как не художественные? Нельзя забывать, что литература в России никогда не являлась областью «чистого искусства». Особенностью русской классики стало гармоничное сочетание эстетических исканий и мировоззренческих концепций. Н. Чернышевский обратил внимание на то, что в странах, где интеллектуальная и общественная жизнь достигла высокого развития, существует «разделение труда между разными отраслями умственной деятельности, из которых у нас известна только одна — литература» (190- 338). Поэтому, на его взгляд, в России она играет более значимую роль и на ней лежит больше обязанностей, нежели на какой бы то ни было другой литературе. Об этом же феномене говорил А. Блок, утверждавший, что «как неразлучимы в России живопись, музыка, проза, поэзия, неотлучимы от них и друг от друга — философия, религия, общественность, даже — политика» (16- 358). В этом мощном едином потоке поэт видел «драгоценную ношу» русской культуры.
Являясь традиционной для русской классической литературы, социально-политическая тема имеет достаточно давнюю историю. С этой гранью национальной словесности связаны имена и творчество А. Герцена, Н. Чернышевского, Н. Некрасова, Н. Лескова. В истекшем столетии политика и социальная жизнь оказали еще более сильное влияние на литературу. Ленин еще задолго до революции изложил принципы и задачи будущего советского искусства. Согласно его плану «литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы» (97- 101). После Октябрьской революции данная задача была успешно решена. Появилась, например, резолюция ЦК РКП (б) «О политике партии в области художественной литературы». По твердому партийному убеждению большевиков, литературное сообщество должно было стать союзником партии и ее идейной трибуной. Основоположник соцреализма М. Горький в такт политическим требованиям утверждает, что «эпоха повелительно требует от литератора участия в строительстве нового мира. активного участия в классовых битвах» (145- 1). Так, с 1920;х годов литература, получив новый общественный импульс, стала еще более тесно связана с общественно-политической ситуацией в стране. Солженицын советскую литературу охарактеризовал как «поток ортодоксально-помойной критики разных НАРОстовцев, ЛИТфронтовцев, РАППовцев, ЛИТЭнциклопедии 1929;1933, а потом официалыцины Союза писателей» (159- 236). Сам писатель, однако, остался в рамках социополитической творческой направленности. Но ему свойственен не идеологически корректный взгляд на жизнь, а ее критическое осмысление. Авторское внимание и интерес к общественной жизни зиждется как на литературной традиции, так и на особенностях советского литературно-исторического процесса. Комплекс его произведений 1960;х годов стал продуктом эпохи, которую современному читателю, конечно, уже трудно представить во всей ее полноте и объективности. В художественном мире писателя отразились разные социальные грани эпохи, а литературные факты восходят к собственному опыту автора, познавшего эти стороны советской жизни.
Однако при всей значимости в произведениях писателя социального пласта только лишь им он не ограничивается. Мировоззрение Солженицына обусловлено не только взглядами на социальные вопросы, но и воззрениями на нравственную жизнь общества. По мнению известного критика 1960;х.
М. Лифшица, «особенно характерно для А. И. Солженицына то, что связывает его с русской литературой XIX века, — неподкупная нравственная постановка вопроса о жизни человека в обществе ему подобных» (99- 76). Нравственная философия является неотъемлемой частью его личной идеологии, которую он предлагает читателю посредством своего творчества. Социальные и нравственные позиции автора нашли отражение в статье «Мир и насилие» (1973). В этой работе Солженицын противопоставил две взаимоисключающие стихии «МИР — НАСИЛИЕ». Применительно к творчеству писателя эту оппозицию можно трансформировать в «гуманизм-насилие». Данная историософская оппозиция главным образом и сформировала идейно-художественный центр творчества писателя 1960;х годов. «Гуманизм-насилие» есть противопоставленность добра и зла, «божьего мира» и исторической несправедливости. Насилие у писателясоциально-исторические аномалии эпохи, гуманизм — комплекс универсальных ценностей, духовных основ человеческого бытия. Сам писатель, объясняя свою художественную концепцию, высказал мнение о том, что «важна и борьба за социальную справедливость и упрочение духовных ценностей в своих современниках. Воспитанный на традициях русской литературы, я не могу себе представить своего литературного труда без этих целей» (159- 596). Истоки этих идей скрыты в его критическом отношении к общественной и литературной ситуации эпохи. Однажды Солженицын открыто выразил свое критическое отношение к тому, что за советскими писателями не признается права высказывать «опережающие суждения о нравственной жизни человека и общества, по-своему изъяснять социальные проблемы или исторический опыт» (183- 7). Обобщая сказанное, отметим и выделим социальный и нравственный векторы тематики как базовые в концепции Солженицына.
Состояние изученности. Одна из особенностей литературно-критических работ о Солженицыне заключается в возможности достаточно четкого выделения трех периодов, когда фигура и творчество писателя наиболее часто становились объектом исследований. С 1962 (год появления первого произведения Солженицына) по 1974 год (выслан из страны) основной массив работ о писателе принадлежит советской печати. С 1974 по 1989 год, когда он жил в эмиграции, фактически все работы опубликованы в западных (американских и европейских) изданиях. С 1989 года, когда писатель был восстановлен в правах, и по настоящее время в России появились сотни публикаций о Солженицыне. Рассмотрим несколько наиболее распространенных объектов исследования. Социально-политические аспекты. Т. Вознесенская в статье «Лагерный мир Александра Солженицына: тема, жанр, смысл» (1999) рассмотрела художественные особенности изображения Солженицыным советского лагеря. А. Латынина в работе «Крушение идеократии: От «Одного дня Ивана Денисовича» к «Архипелагу ГУЛАГ» (1990) размышляла над лагерной темой в творчестве писателя. Бытийный план. Е. Шкловский в статье «Чем жив человек: О повести «Раковый корпус» (1990) проанализировал нравственные аспекты в повести «Раковый корпус». Т. Лопухина-Родзянко в монографии «Духовные основы творчества Солженицына» (1974) рассматривает духовный мир человека, категории правды и справедливости, образы праведников в произведениях писателя. В статье А. Немзера «Рождество и Воскресение: о романе А. Солженицына «В круге первом» (1990) рассматриваются символика и нравственная проблематика романа «В круге первом». Художественные особенности. В работе Т. Винокур «С новым годом, шестьдесят вторым.» (1991) содержится анализ повествовательной манеры Солженицына, рассматриваются лингвистические аспекты его произведений, посвященных «лагерной» теме. П. Спиваковский в работе «Теоретико-литературные аспекты творчества А.И.Солженицына» (2003) рассмотрел проблему автора и художественного метода в эпопее «Красное колесо». Р. Темпест в работе «Герой как свидетель. Мифопоэтика А. Солженицына» (1993) исследовал особенности хронотопа у Солженицына. Р. Зиброва исследовала закономерности номинации в творчестве писателя.
Эмоционально-экспрессивная номинация лиц в художественном тексте" (1990)). В. Кузьмин («Поэтика рассказов А.И. Солженицына» (1998)) обратился к анализу взаимоотношения автора и героя, к приемам художественной выразительности, к жанровым и сюжетно-композиционным особенностям малой прозы Солженицына. А. Урманов в монографии «Поэтика прозы Александра Солженицына» (2000) предпринимает попытку целостного исследования художественных особенностей творчества писателя. Национальная психология. В статьях «Соблазн и трагедия компромисса: социокультурная проблематика русского национального характера и творчество А.И. Солженицына» (2000), «Русский национальный характер в эпосе Александра Солженицына» (2002) М. Голубкова и «Величие и трагедия русского народа: О „Красном колесе“ А.И. Солженицына» В. Юдина (1998) содержится исследование особенностей народного характера, национального самосознания, проявляющихся в героях Солженицына. Сравнительный анализ. Целый ряд работ посвящен сопоставительному анализу Солженицына и других русских классиков. Среди них можно выделить следующие работы: «Солженицын и Достоевский» В. Краснова (1980), «Гражданские интересы в эстетике М. А. Шолохова и А.И. Солженицына» Лукьяновой JI.B. (1996), «Два кредо: этика и эстетика у Солженицына и у Бродского» М. Назарова (1990), «Шолохов, Пушкин, Солженицын» С. Небольсина (1992). Обзорные работы. А. Латынина в статьях «За открытым шлагбаумом: Литературная ситуация конца 80-х» (1991), «Солженицын и мы» (1990) размышляет о месте Солженицына в современной литературе, о значении его творчества. В. Дьяков («Об историко-социологической концепции Александра Солженицына» (1994)) пишет о мировоззрении писателя, о его политических взглядах. И. Рогощенков в статье «Возвращение? (о месте А. И. Солженицына в современной культуре и нашем сознании» (1992) размышляет о культурной ценности творчества писателя. В небольшой брошюре П. Паламарчука «Александр Солженицын: Путеводитель» (1991) содержится подробная информация об основных периодах творчества Солженицына и наиболее ярких его произведениях. Монография англичанина М. Скаммела «Солженицын: Биография» (1984) посвящена жизненному и творческому пути Солженицына. Дискредитационные труды. В сборнике статей «В круге последнем» (1974) собраны многочисленные материалы, целью которых является огалтелая дискредитация высланного из страны Солженицына. Все статьи имеют повышенный эмоциональный градус и неаргументированные обвинения писателя в диссидентстве, антисоветизме и «литературной власовщине». Работа О. Андреева-Карлайл «Солженицын: в круге тайном» (1991) представляет собой повествование о неоднозначных сторонах личности и поступков Солженицына. В. Воздвиженский в статье «Солженицын? Который?» (1991) отрицает положительный образ писателя, доказывая негатив его личности и убеждений. Книга В. Войновича «Портрет на фоне мифа» (2004) есть мемуарная дискредитация Солженицына путем саркастического высмеивания жизненного пути, убеждений, высказываний и произведений писателя. Бывшая жена Солженицына Н. Решетовская в книге «В круге втором» (2006) повествует о неоднозначных сторонах характера писателя, аргументируя примерами их совместной жизни. Системный анализ. Первая российская монография о Солженицыне («Александр Солженицын: Личность, творчество, время» А. Мешкова (1993)) представляет собой исследовательско-биографический очерк. Произведения писателя анализируются в хронологическом порядке и во взаимосвязи с его биографией. Упомянем также книгу В. Чалмаева «Александр Солженицын: Жизнь и творчество» (1994). Это наиболее полная на сегодняшний день творческая биография писателя, содержащая непредвзятый анализ его творчества. С. Кормилов в книге «История русской литературы XX века I.
20−90-е годы). Основные имена" (1998) среди классиков прошлого столетия рассмотрел также и творчество А. Солженицына. Автор обратился к биографии писателя, к его мировоззренческим позициям, а также выделил и исследовал ряд тем в творчестве Солженицына: история России XX века, национальный характер и политика в жизни человека. Однако наиболее целостно и системно исследовал личность и творчество Солженицына французский профессор-славист Ж. Нива в книге «Солженицын» (1980). Книга посвящена наиболее актуальным проблемам художественного мира писателя: автор подробно исследовал проблематику, поэтику, стилистику, биографию и мировоззрение писателя. Но, несмотря на многолетний исследовательский интерес к писателю, отечественное литературоведение ёще далеко от исчерпывающего анализа его творчества. Хотя главные произведения писателя получили мировую известность, их исследование только набирает силу. К концу 1990;х годов общественный ажиотаж, который долгое время сопровождал Солженицына, несколько спал, и настало время более научного, теоретико-литературного анализа. На данный момент творчество писателя, в отличие от других классиков XX века, недостаточно исследовано именно с филологической, литературоведческой точки зрения. В силу неординарности биографии писателя большая часть статей о нем посвящена многообразным перипетиям его судьбы, много внимания было уделено политическим взглядам писателя и, как следствие, его публицистике. Малоизученными остаются многие художественные аспекты произведений Солженицына. Заметен дефицит работ, представляющих системный подход к изучению именно художественного творчества писателя.
Актуальность данной работы заключается в обращении непосредственно к художественным особенностям творчества Солженицына. Исследование осуществляется на материале комплекса произведений 1960;х годов, анализируется как бытийный, так и социальный уровни творчества, рассматривается поэтика писателя и связь его художественного мира с биографией, идет речь о творческих удачах и о противоречивости Солженицына как художника.
Объектом исследования в данной работе являются художественные произведения А. Солженицына 1960;х годов. При обосновании диссертационных положений и выводов принимаются во внимание следующие произведения писателя: роман «В круге первом» (1968/1978), повести «Один день Ивана Денисовича» (1959/1962) и «Раковый корпус» (1967/1968), рассказы «Матренин двор» (1959/1963), «Случай на станции Кочетовка» (1962/1963), «Для пользы дела» (1963/1963), «Правая кисть» (1960/1968), «Захар-Калита» (1965/1966), пьесы «Пир победителей» (1953/1965), «Республика труда» (1954/1969) и «Свеча на ветру» (1960/1969)*. Также используются его публицистические работы, интервью, мемуары («Бодался теленок с дубом», «Угодило зернышко промеж двух жерновов»). Предметом исследования является герой Солженицына как объект насильственного воздействия и субъект ценностного «самостоянья». Изучается система персонажей во взаимосвязи с идейно-мировоззренческими взглядами писателя.
Основная цель диссертации заключается в раскрытии художественного воплощения Солженицыным философской оппозиции «гуманизм-насилие». Достижение этой цели осуществляется путем исследования системы персонажей, а также социальных и нравственных аспектов художественного творчества писателя.
Общая цель диссертации определила постановку и решение следующих основных задач:
1. Определить и проанализировать факторы, оказавшие влияние на формирование системы персонажей и дать ее общую характеристику;
2. Выявить основные особенности типологической общности;
3. Обозначить основные компоненты системы насилия и характер ее воздействия на героев в художественном мире Солженицына;
4. Рассмотреть круг аксиологических констант в творчестве писателя;
5. Охарактеризовать основные особенности индивидуально-авторской картины мира;
• Первая дата говорит о времени написания, вторая — о времени публикации произведения.
Комплексное решение поставленных задач обусловливает научную новизну исследовательской работы. В данной работе предпринимается попытка совместить анализ тех сторон творчества писателя, которые обычно являются предметом разных исследований. Рассмотрение художественного воплощения основных проблем творчества писателя позволил выявить своеобразие взаимодействия социального и нравственного уровней. Полученные выводы позволяют по-новому осознать место Солженицына в историко-литературном процессе XX столетия.
Методологической и теоретической основой работы стал комплексный литературоведческий анализ системы персонажей в аспекте философских воззрений Солженицына. Анализ включает в себя различные методы исследования — от историко-литературного и сопоставительно-типологического до формально-структурного и герменевтического. Теоретической базой диссертации стали труды отечественных и зарубежных литературоведов по теории прозы (А. Веселовский, А. Потебня, М. Бахтин, В. Шкловский, Ю. Тынянов, Б. Эйхенбаум, JI. Гинзбург, Б. Корман, В. Хализев, В. Тюпа), а также статьи и монографии, посвященные исследованию особенностей творчества и личности Солженицына (М. Лифшиц, Л. Лосев, Ж. Нива, Р. Темпест, И. Иловайская, А. Латынина, А. Немзер, Е. Шкловский, В. Чалмаев, М. Голубков, П. Спиваковский, А. Урманов, Н. Щедрина и др.).
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка, содержащего 249 наименований (из них — 8 на английском языке). Общий объем диссертации составляет 200 страниц.
Заключение
.
Общие особенности творчества Солженицына предопределили акцент на образе человека. Статичность сюжетных линий, малособытийность, сжатие хронотопа выдвинули на первый план героя как проводника авторских концепций. Значимой характеристикой системы персонажей стали источники ее происхождения. Склонность писателя к достоверности литературного факта определила историко-биографический принцип создания образа (на основе прототипов) как ведущий. Так, в основе системы персонажей лежит опора на правду жизни и советской истории. «Взятая» из реальности, система героев обладает рядом свойств, характеризующих ее индивидуальность. Подавляющее большинство героев, населяющих художественный мир писателя, тем или иным образом связаны с реально существовавшими людьми. В результате в творчестве писателя наличествуют три группы героев: действующие лица, созданные на основе личного, биографического и исторического опыта соответственно. Эта система героев обладает рядом черт, характеризующих ее индивидуальность. Она отличается дегероизированным типом личности героя и превалированием персонажей-мужчин. «Обычность» солженицынского героя принципиально контрастирует с традиционным для советской литературы героизированным образом человека, поведение его героев лишено пафоса экстраординарности. В соответствии с предлагаемым миром будничных (но от этого не менее сложных) испытаний формируется гендерная пропорциональность системы, выражающаяся в андрогенности.
Данные особенности определили социальный тип как еще один важный источник образных решений писателя. У Солженицына выделяются два основных литературных типа: тип интеллигента и тип крестьянина. Причина преобладания в художественном мире писателя персонажей данных типов заключается в следовании историко-литературной традиции (традиционность типов) и в интересе к современному ему (в 1960;е) состоянию советских социальных сословий. Если солженицынскому типу крестьянина в большей степени свойственна типизированность, что выражается в номинации героев (характерные крестьянские имена), во внешнем облике (неопрятность одежды, неяркость внешнего облика), портретном наброске (автор предоставляет читателю домыслить образ героя), то типу советского интеллигента присуще доминирование личностного начала. Благодаря детализации их портретов, развернутым психологическим характеристикам герои-интеллигенты менее схематичны. Особенностью данной типологии выступает противопоставленность героев по целому ряду черт: психология, жизненные цели и их масштаб, мышление, отношение к труду, речь. Эта противопоставленность интеллигента и крестьянина выражается в их взаимном «отталкивании». Таким образом, источники образных решений (прототип и социальный тип) и соответствующие особенности системы персонажей формируют в своей совокупности образ современника, человека, «перенесенного» в художественный мир из исторической реальности.
Представленный образ человека является центральной составляющей концепции «гуманизм-насилие». Именно персонажи являются объектами воздействия системы насилия и субъектами ценностного «самостоянья». Писатель воссоздает ряд национально-исторических явлений, образующих в его художественном мире триаду насилия — Отечественная война, советское государство и ГУЛАГовский мир. Эта триада системы насилия обусловливает образ жизни и мышление попадающих под ее влияние персонажей. Так, в произведениях Солженицына интеллигент и крестьянин объединяются общим историческим контекстом, вовлеченностью в советский мир.
Несмотря на кажущуюся вторичность, военная тема занимает важное место в кругу интересов Солженицына. В большинстве произведений Солженицына, так или иначе, присутствуют трагические отголоски первой половины 1940;х годов. Устраняясь от понимания войны как конкретного события, избегая показа ее исторической масштабности и пафоса героического подвига советского человека, художник осмысливает ее сквозь призму трагедии частной судьбы, как «правду факта». Поэтому писатель почти не показывает подробностей боевых действий. Войну он изображает либо на временном удалении, либо на пространственной дистанции. Сам образ данной стихии являет у писателя свою инородность по отношению к каждому живому существу. Хаос, холод, голод, темнота, возникающие при описании войны, содержат угрозу человеческой жизни. Соприкосновение человека со стихией боя сопрягается в произведениях писателя с драматическими последствиями. Обусловленность героя реальностью войны имеет две формы выражения — внешнего и внутреннего порядка. Внешний аспект влияния связан с «преломлением» жизненного пути героя, разрушением «горизонтали» его судьбы. Солженицынский крестьянин отдаляется от деревенского быта, орудий труда, интеллигент отрывается от городской среды и культурного досуга. Трагический пафос удаления человека от домашнего очага подкрепляется потерей им связи с семьей. Результатом надлома довоенной жизни становится общая для всех пострадавших персонажей невозможность восстановить свой прежний уклад. Действие насилия закрепляется автором в портретных знаках (боевых ранах) на телах героев-фронтовиков, что имеет под собой глубокий смысл: война сопровождает своих «детей» и в их мирной жизни. Внутренний фактор влияния на личность в произведениях писателя представляет собой обусловленность сознания человека его военным опытом. Данное наблюдение подтверждается бытованием искаженного восприятия прошедшей Отечественной войны: ряд героев утверждают свою душевную близость стихии боя. Полярно им иное осмысление военного опыта — в трагедии человеческой судьбы, что отражает авторский взгляд на сущность войны. Эти два противоположных понимания необходимы писателю для демонстрации вариативной обусловленности человека военным прошлым. Однако война приводит и к результатам иного рода. Герои, попадая в мир войны, где преобладает власть хаоса над человеком, проявляют свой истинный характер, а, пройдя закалку огнем, вернувшись в советское мирное общество, оценивают человека по наличию (или отсутствию) у него боевого прошлого, что приводит либо к взаимному отторжению, либо к возникновению крепких человеческих отношений.
Советское государство в художественном мире писателя является центральным звеном в обозначенной триаде насилия и осмысливается художником исключительно с критической точки зрения. Потому художественный образ государства имеет зловещий и многоуровневый характер. Для творчества Солженицына характерна поэтика замкнутых пространств. Образ тоталитарного государства раскрывается через совокупность закрытых микромиров. Замкнутыми оказываются множественные сферы: от национального пространства до многочисленных кабинетов адептов советской системы. Ограниченные сферы сопровождаются и окрашиваются блеклой цветовой гаммой, в которой преобладают черные и серые тона. Также формирует образ системы властная вертикаль, состоящая из многочисленных сталинских наместников («кукло-мир»). Необходимо отметить и знаково-символическое воплощение советской системы в предметах интерьера, вещном антураже. Обозначенные и многие другие черты создают в творчестве писателя пугающий образ советского государства, который сопрягается в авторской концепции с насилием, направленным на человека. Насилие по отношению к крестьянину разрушает деревенские традиции, жизненный уклад, религиозные каноны. В мир солженицынской деревни проникает новая система координатдекретное время, индустриальная номинация, нивелирование духовной ценности церковных атрибутов. Насилие по отношению к интеллигенту оборачивается индоктринацией сознания, насаждением приоритета мифа («идолов театра» и «идолов рынка»). Мышление ряда героев оказывается обусловленным идеологической зашоренностью и подчиненностью стереотипам, что, в частности, выражается в чрезмерной наполненности речи идеологемами. Художественное изображение насилия государства над человеком у писателя имеет амбивалентный характер. Драма человеческой судьбы сочетается с комедийным началом, заключающимся в разоблачении советской системы: от иронично-абсурдного возвеличивания Сталина до насмешки над НКВД.
Советский ГУЛАГ логично продолжает и завершает обозначенную нами насильственную триаду. Писатель показывает трагедию частной судьбы сквозь призму художественного изображения, что несколько сглаживает острые углы истории (которые есть в «Архипелаге ГУЛАГ»), но I от этого проблема человеческой деформации лагерно-тюремной системой не становится менее значимой и менее очевидной. Образ советской каторги, воплощенный писателем, принципиально отличен от уже имевшихся в русской литературе (Достоевский, Чехов). В ГУЛАГовском мире Солженицына собраны люди, оказавшиеся здесь случайно, волею исторических обстоятельств (по абсурдным законам советского кодекса): фронтовики, инженеры, художники, бухгалтеры. Лагерь, представленный писателем, есть социальная аномалия. На начальном этапе ГУЛАГовская «вселенная» слепо поглощает разнородных, многонациональных героев в пропасть своей «воронки», наполняясь пестротой человеческого материала. Солженицын, подобно Дантовскому аду, создает уровни ада современного, от первого, высшего круга (Марфинская тюрьма) до самых низших кругов, где ежедневно борются за выживание Шухов и зэки «Республики труда». Замыкая героев в себе, лагерь делает из них «бывших», закрывая доступ к их прошлой жизни. ГУЛАГ преобразует героев в обезличенную массу номеров, телогреек и комбинезонов, доводя ее представителей до животного состояния. Поглощенные «воронкой», распределенные по каторжным кругам и утратившие связь с вольным миром, герои сталкиваются с порядками советского лагеря, которые деформируют и наполняют новым смыслом категории правды, лжи, справедливости. В ином свете солженицынским зэкам видится время, понимается домашний очаг, оценивается продолжительность тюремного срока. Результатом такого влияния на сознание героя становится настроение безнадежности, эмоционального опустошения, формирующего отмирание будущего времени. Прошедшие этот мир нечеловеческих испытаний герои возвращаются во внелагерную реальность с отягчающим психологическим грузом, памятью ГУЛАГА, что не позволяет им адаптироваться к новому социальному статусу.
Критическое отношение Солженицына к действительности не тождественно скептицизму (неоклассическая картина мира): в противовес насилию у него формируется идея личного духовного самосохранения, нравственного миропонимания. Большая часть персонажей выступают в художественном мире писателя как личности, что сопрягается с аксиосферой. То есть, герой предстает как субъект аксиологических предпочтений. Среди бытующих в художественном мире писателя явно выраженных ценностных систем выделяются такие ориентиры, как индивидуалистические, политические, крестьянские и нравственные. Данные векторы внутреннего мира героя и образуют в мире художественном аксиологическую полифонию. Именно на широком аксиологическом фоне, из многообразия наличествующих ценностных констант выделяется нравственная ориентация, выбор человеком в качестве жизненной программы высших онтологических приоритетов, которые составляют центр аксиосферы. Подобная система духовных предпочтений обнаруживается в тех героях, которые своими сюжетными действиями доказывают сопричастность с ней. Эти персонажи представляют собой концептуально значимый авторский аргумент демонстрации этической доминанты жизни человека. Таким образом, базисом в утверждении нравственного миропонимания у Солженицына выступает ценностная ориентация ряда персонажей на универсальные основы бытия. Это отражает мировоззренческую позицию Солженицына, согласно которой каждый человек решает самостоятельно «остается ли он сознательным слугою лжи» или настало время «отряхнуться честным человеком».
Солженицын, как и ряд некоторых других писателей 1960;х, возвращает в литературу интерес к этическому канону, к морали. Художественный мир писателя насыщен нравственными императивами. Расширение ряда моральных констант в творчестве писателя сопрягается с формированием соответствующего миропонимания, являющегося неотъемлемой составляющей его философии. Миропонимание в произведениях Солженицына многоаспектно, оно складывается из множества явных и неявных составляющих. Среди них выделяются аксиологические конфликты, скрывающиеся в диалогах персонажей. У Солженицына неизменно происходит идейное превалирование нравственных ценностей над индивидуалистическими и политическими, что неизменно проявляется в обозначенных конфронтациях. Значимым элементом закрепления в сознании читателя нравственных приоритетов являются многообразные тезисы-формулы, содержащие этическую догматику. Эти емкие формулы жизненных позиций представляют собой авторское поучение читателя. Кроме того, человек Солженицына душевно открыт, он способен изменить ход своей жизни. Писатель сообщает некоторым героям динамику духовного возрождения, ценностную переориентацию с локальных приоритетов на универсальные, что отражает его идею раскаяния и самоограничения. Подтверждает и закрепляет нравственное миропонимание в творчестве писателя наличие образно-символического ряда и неавторского слова. В художественном мире Солженицына расставлен целый ряд религиозных знаков (церковь, рождество, свеча и. т. д.), которые символизируют нравственное начало и отражают душевную жизнь героев. Духовная жизнь героя часто пронизана интертекстуальностью, придавая масштабность и глубину его внутренним переживаниям.
Значима в произведениях писателя роль философской универсалии свободы. Она у Солженицына связывается прежде всего с душевной жизнью героя, вследствие чего приобретает значимость внутренняя свобода. Причиной является общая метафизика свободы в творчестве писателя: она заявляет о себе в тех пространствах художественного мира, где должна сокращаться или совсем исчезать — на войне, в ГУЛАГе, в раковом корпусе. Именно в этих местах оказываются возможными вольнодумство, правдивое слово и непредвзятый взгляд на историю. Таким образом, внутренняя свобода героя выступает закономерным продолжением выбора им ценностной ориентации. В соответствии с данной закономерностью «индивидуалист» и «политик» лишены душевной гармонии, их внутренний мир наделен губительными эмоциональными переживаниями. Некоторые персонажи в наказание за прегрешения прошлой жизни вместе с душевной свободой утрачивают и физическую, что выражает в художественном мире писателя идею возмездия — восстановления высшей справедливости. И, наоборот, герои, избравшие для себя нравственные ценностные константы, духовно возвышаются над миром насилия, обретают внутреннее равновесие. Внутренняя свобода также влияет на направленность судеб героев в финале сюжетных линий. Художественные судьбы персонажей, избравших для себя локальные ценности (идея, вещь) и лишенных внутренней гармонии, характеризуются статикой — герои остаются на том же месте, где их впервые увидел читатель. И, наоборот, герои, избравшие для себя нравственные ценностные константы, духовно возвышаются над миром насилия и тяготящих обстоятельств. Эти герои двигаются к «новой» жизни.
Итак, обращаясь к философской оппозиции «гуманизм-насилие» применительно к творчеству Солженицына, мы рассмотрели человека в системе насилия и в системе ценностей. Человек, отразившийся в совокупности солженицынских сюжетов, стал объектом влияния советской истории, но при этом остался субъектом собственного выбора. Все многообразие картин насильственного давления на многочисленных персонажей имеет своей целью доказать как неизбежность самого насилия (независимо от исторического времени), так и непреходящую возможность человека выбирать, какими жизненными ценностями он будет руководствоваться. И ряд героев писателя (Нержин, Костоглотов, Алекс,.
Воротынцев, Герасимович) демонстрируют эту возможность человеческого освобождения от внешних обстоятельств путем отказа жить по законам насилия в пользу жизни «не по лжи».
Философское мировоззрение А. Солженицына, основанное на необходимости нравственной жизни человека в мире многообразных искушений и страстей, представляет яркое явление в русской философии второй половины XX века. А его творчество, в котором воплотилась данная нравственнная концепция, явило собой философски глубокое и художественно оформленное поучение о предельной значимости в жизни человека таких универсалий, как добро и зло, правда и ложь, справедливость и несправедливость. Стремительно ворвавшись в советскую литературу в ноябре 1962 года «Одним днем Ивана Денисовича» Солженицын занял в ней совершенно особое место. Его творчество стало новым литературным словом 1960;х, а он удивил всех новаторством своего художественного подхода. Он обратился и к эпосу, и к драме, жанр его произведений варьировался от крохотки до романа, язык художника поразил своей лексической широтой и «русскостью». Солженицын стал знаковым писателем эпохи 1960;х годов, обратив свой писательский взор на самые актуальные национальные проблемы. Темами его творчества стали и лагерь, и деревня, и Отечественная война, и советская действительность. Творческая деятельность ни одного другого писателя-шестидесятника не сопровождалась таким постоянным общественным ажиотажом и столь полярным отношением критиков. Большая часть его произведений этого периода лишь в конце 1980;х, впервые появившись в советской печати, была возвращена в лоно литературы 1960;х. В наше время уже фактически невозможно представить литературный процесс второй половины XX столетия без творчества этого удивительного художника.
