Культурное пространство и пространства культур: региональный аспект

Актуальность темы

диссертационного исследования. Пространство и время, определяя координаты культуры, раскрывают её временное назначение и пространственное восприятие. Бытие культуры во времени представлено через систему «прошлое-настоящее-будущее», которая раскрывает смысл культурной преемственности. Если характеристика культуры «во времени» имеет свои исторические реалии, то пространственная только мыслима. Пространственное восприятие формирует «пространства культуры», в частности, и «культурное пространство», в целом, через образы, которые представлены в языковых фактах. Если временная характеристика культуры даёт возможность рассматривать её, например, через соотношение первобытных, архаических, древних культур, то пространственная раскрывает уровень и степень взаимопроникновения разных культур, что актуально в эпоху унификацио-онных процессов, трансформирующих культурные проявления. Неслучайно, что с 2005 года Генеральная Ассамблея провозгласила второе Международное десятилетие коренных народов мира1.

С этой точки зрения культура осмыслена нами как некая пространственная система, образованная множеством взаимодействующих друг с другом пространств культур. В этом случае, пространственная характеристика раскрывает приоритеты культурной политики, культурного развития регионов, охраны культурного наследия.

Данные положения обосновывают тот факт, что актуальность исследования имеет теоретический и практический уровень. Теоретический предполагает моделирование системы «культура — пространство культуры — культурное пространство», что позволит осмыслить и концептуализировать пространственные взаимодействия различных культур. Практический дает воз.

1 Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей. № A/RES/59/174 от 20 декабря 2004 года, [электронный ресурс]- Нью-Йорк, 2004. — Режим доступа: http://daccess-ods.un.org/ access. nsf/Get?Open&DS=A/RES/59/174 &Lang=R (11.07.2005). можность выявить результат и последствия трансформационных изменений в прибайкальском ареале2.

Степень научной разработанности проблемы. Исследование заявленной темы предполагает междисциплинарный характер, включающий в себя философское, культурологическое, религиоведческое, лингвистическое осмысление и рефлексирование. Традиции исследования категорий пространства и культуры заложены в философии и в философии культуры. Пространственные категории и методология их исследования разрабатывались, начиная от Аристотеля. Позже в работах И. Канта, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля пространство предстало как объект научного размышления. Изучение фундаментальных основ пространства связано с работами Э. Гуссерля, М. Хайдеггера. Однако стоит отметить, что культурное пространство, так же } как и пространства культур не были предметом специального исследования. Хотя Т работах Д. Бидни, В. Виндельбандта, В. Гумбо льда, В. В. Бибихина,.

B.C. Библера, П. С. Гуревича, Э. В. Ильенкова, М. С. Кагана, В. С. Степина.

C. В. Лурье и др. рассматриваются проблемы соотношения языка и культуры, культуры и времени, культуры и пространства3.

В современной философии культуры формируется представление о пространственном измерении культуры. В ряде работ встречается рассмотрение некоторых аспектов исследования культурного (межкультурного) про2.

Под прибайкальским ареалом понимается мыслимое пространство, объемлющее осознания культурных фактов культур Предбайкалья и Забайкалья.

3 Бибихин В. В. Язык философии. — М.: изд. Группа «Прогресс», 1993; БиблерВ. С. Нравственность. Культура. Современность: Философские размышления о жизненных проблемах // Этическая мысль: Научно-публицистические чтения / Редкол.: А. А. Гусейнов и др. М.: Политиздат, 1990; Бидни Д. Культурная динамика и поиски истоков // Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. — СПб.: Университетская книга, 1997. — С. 385−420- Виндельбандт В. Философия культуры. М., 1994. Га-чев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-логос. — М.: Изд. гр. Прогресс «Культура», 1995. Гумбольд фон В. Язык и философия культуры. М., 1985. Гуревич П. С. Философия культуры. М., 1994. Ильенков Э. В. Философия и культура. М., 1991. Каган М. С. Философия культуры. — СПб.: университет, 1996; Каган М. С. Философия как мировоззрение // Вопросы философии. — 1997. № 9. СтепинВ. С. Философская мысль в динамике культуры // Философия и культура. — Самара, 1997. С. 19−35- Фомина М. Н. Философская культура: онтологический диалогизм. Чита, 1999. и др. странства, пространств культуры4. Так, например, в работах А. В. Бабаевой уже предприняты попытки осмысления культурного пространства как феномена. А. Н. Быстрова анализирует проблему существования и функционирования культурного пространства, рассматриваемая его через существующие пространства окружающей среды, социума, коммуникаций, интеллекта5.

В исследованиях по лингвистике изучение пространства связано, прежде всего, с соотношением языка и пространства. Этому посвящены работы представителей такого направления, как философия языка М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, А. Вежбицкой.

Сделать анализ фактического материала, отражающего динамику культурного пространства, выделить множественные пространства культур в прибайкальском ареале позволило обращение к работам исследователей, изучающих его культуру6. Особый интерес вызывают работы, связанные с этнографией рассматриваемой территории, поскольку понимание культуры возможно при тщательном рассмотрении сформировавшегося культурного.

4 Грачёв Г. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М., 1995; Лич Э. Культура и коммуникация: Логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в социальной антропологии. М., 2001; Лотман Ю. Внутри мыслящих миров: человек — текст — семиосфера — история. М., 1996; Марков Б. В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. СПб, 1999; Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983; Фрэнк Д. Пространственная форма с современной литературе // зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв. М., 1987.

5 Бабаева, А. В. Современная западная философия о культурном пространстве // Современная философия как феномен культуры: исследовательские традиции и новации. СПб, 2001. С. 27, 31- Бабаева, А. В. Этические аспекты поведения в культурном пространстве // Этическое и эстетическое: 40 лет спустя. Материалы научной конференции: Тезисы докладов и выступлений. СПб., 2000. С. 19. Быстрова, А. Н. Проблема культурного пространства (опыт философского анализа). Новосибирск: изд-во СО РАН, 2004.

6 Галданова, Г. Р. Ламаизм в Бурятии. XVIII — начала XX века. Структура и социальная роль культовой системы. — Новосибирск: Наука, 1983. Гомбоева, М. И. Центрально-азиатский холизм — основа бурятской традиционной картины мира // Философское осмысление судеб цивилизации: тез. XV-й ежегодной науч.-практич. конференции Кафедры философии РАН — М., 2002. — Ч. IV. — С. 235−237. Жамсуева, Д. С. Агинские дацаны как памятники истории культуры. — Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001; Образование, культура и гуманитарные исследования Восточной Сибири и Севера в начале XXI века [Текст]. В 2-х т. Т. 2. — Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ФГОУ ВПО ВСГАКИ.- Фомина, М. Н. Культура. Пространство. Культурное пространство: точки измерения // Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии [Текст]. В 3-х т. Т. 1.: материалы II международной науч.-практ. конф. (18−19 ноября 2004. Улан-Удэ). С. 12−17 и др. паттерна7. Рассмотрение существующего культурного разнообразия, взаимодействие и взаимовлияние его отдельных частей отражают суть процессов, рассматриваемых в исследовании. Особо ценной с этой точки зрения работой является энциклопедическое издание «Буряты», демонстрирующее развитие и сосуществование разнородных элементов в рамках бурятской культуры8.

Обращение к различным методикам исследования культуры позволило выделить анализ диалогичной природы культуры, который представлен.

7 Абашеев Д. А. Тункинский говор // Тр. БКНИИ СО РАН. Улан-Удэ, 1965. Вып. 17: Исследование бурятских говоров. Вып. 1. Асалханов.И. А. О бурятских родах в XIX в. // Этнографический сборник. 1960. № 1, вып. 1. Бабуев С. Д. О родовом составе ольхонских бурят // Цыбиковские чтения: тез. и сообщ. Улан-Удэ, 1989. С. 13−15. Бабуев С. Д. Из родословных закаменских бурятЗакаменск, 1993. Бадмаев А. А. Ремёсла Агинских бурят (к проблеме этнокультурных контактов). Новосибирск, 1997. Балдаев С. П. Предания о расселении кударинских и кабанских бурят // Записки БМНИИКД958. Т. 25. С. 152−177. Балдаев С. П. Родословные легенды и предания бурят. 1970. Ч. 1: Булагаты и эхириты.- Басаева К. Д. Хозяйственный календарь аларских бурят // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. Улан-Удэ, 1988. Галданова Г. Р. Закаменские буряты: Историко-этнографические очерки (вторая половина XIX — первая половина XX в.). Новосибирск, 1992. С. 23−30- Дамдинов Д. Г. Ононские хамниганы (историо-этнографический очерк). Улан-Удэ, 1992. С. 54. Дарбеева А. А. Предварительные данные о языке нижнеудинских бурят // Тр. БКИНН. Улан-Удэ, 1960, С. 119. ДугаровБ. С. О происхождении окинских бурят // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ, 1983. — С. 90−100- Жамбалова С. Г. Профанный и сакральный миры ольхонских бурят. Новосибирск, 2000. МахатовБ. П. Страницы из жизни Кударинской степи. Улан-Удэ, 1964. Павлинская JI. Р. Кочевники голубых гор. СПб, 2002. С. 35−40- Румянцев Г. Н. Баргузинские буряты // Тр. Кяхтинского краеведческого музея и Кяхтинского отделения ВГО. Улан-Удэ, 1949. Т. 16, вып. 1. — С. 48−51- Румянцев Г. Н. Происхождение хоринских бурят. Улан-Удэ. 1962. Румянцев Г. Н. Селенгинские буряты // Тр. БКНИИ. 1965. Вып. 16. С. 90−117- Румянцев Г. Н. Родоплеменной состав верхоленских бурят // Записки БМНИИК. Улан-Удэ, 1951. Вып. 12. С 78−108. Румянцев Г. Н. Предания о происхождении аларских бурят. // Этнографический сборник. Вып 2. Улан-Удэ, 1961. С 115−126. Румянцев Г. Н. Идинские буряты (родо-племенной состав) // Этнографический сборник. Вып 5. Улан-Удэ, 1969. С 76−104. Санжеев Г. Д. Фонетические особенности говора нижнеудинских бурят. JI, 1930 -10 е.- Сыденова Р. П. Нижнеудинские буряты как этнотерриториальная группа // Этнологические исследования. Улан-Удэ, 2000. Вып. 1. — С. 101. Khamnigan tribus aux villages Guney, Togchin, Chindaley // «Societes nomades et Etats: transition et pouvoirs locaux chez les Bouriates (Federation de Russie) et les Kirghizes (Kirghizstan). Analyses comparatives». / CNRS/AS/PROJET 9573. Directeur de recherche: Andre Bourgeot. Executeur: Andrey Bukin. Paris, 2005. P. 1.

8 Буряты / Отв. Ред. JI. JI. Абаева, H. JI. ЖуковскаяИн-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 2004. — (Народы и культуры).

М. Н. Фоминой9, как один из способов рассмотрения пространственных составляющих культуры.

В последние годы значительный вклад в исследования пространственных характеристик культуры сделан В. J1. Кургузовым10, который осмысливает её дифиниции. Работы М. С. Ким11 на примере динамики формирования языка культурного пространства Южной Кореи, определили основу исследования методологии культурного пространства. Он рассматривает концептуальные подходы к анализу культурного пространства и пространства культуры. В итоге, приходит к выводу, что без познания природы культурного пространства сложно определять перспективность культурных диалогов.

Представленный анализ даёт возможность сделать следующий вывод: в современной западной и российской философии культуры имеются определённые успехи в исследовании пространственных характеристик культуры, однако понятие «культурное пространство» не получило достаточной разработки. Нет чёткого представления о взаимодействии и структуре культурного пространства и пространств культур.

Таким образом, мы отмечаем, что существующая научная база исследования соотношений пространственных измерений культуры разработана фрагментарно.

9 Арутюнов, С. А. Язык — культура — этнос.- М., 1994. Бурдье, П. Социальное пространство и генезис классов // Социология политики. — М.: Socio-Logos, 1993. — С. 53−98. Гумбольд, фон В. Язык и философия культуры. 1985. Дзибель, Г. В. Феномен родства: Пролегомены к идентической теории. // Алгебра родства: Родство. Системы родства. Системы терминов родства. Вып. 6. — СПб.: Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН, 2001; Фомина, М. Н. Культура. Пространство. Культурное пространство: точки измерения // Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии [Текст]. В 3-х т. Т. 1.: материалы II международной науч.-практ. конф. (18−19 ноября 2004. Улан-Удэ). С. 12−17. Фомина, М. Н. Философская культура: онтологический диалогизм. Чита, Поиск, 1999; Pelto, J. P. Anthropological Research. The structure of inquiry. Cambridge University Press. 2nd edition, L., 1999.-345 p.

10 Кургузов В. JI. Восток-Россия-Запад: Теория и практика межкультурной коммуникации: Очерки лекционного курса. — Улан-Удэ: Издательско-полиграфич. комплекс ВСГАКИ, 2003.-351 с.

11 Ким, М. С. Язык культурного пространства Южной Кореи: автореф. дис. канд. филос. наук.: 09.00.13 / Ким Мин Су. — Чита, 2004. — 28 с.

Объект исследования. Структура пространственных представлений культуры.

Предмет диссертационного исследования. Взаимосвязь пространств культур в культурном пространстве прибайкальского ареала.

Цель исследования. Проанализировать пространственные представления культуры на примере культурного пространства прибайкальского ареала.

Исходя из поставленной цели, диссертантом поставлены следующие задачи:

— охарактеризовать сущность отношений культуры и её пространственных проявлений;

— раскрыть морфологию пространств культуры;

— проанализировать культурное пространство как систему;

— рассмотреть взаимодействие культурного пространства и пространств культур в прибайкальском ареале.

Теоретическую и методологическую базу исследования составляют принципиальные идеи, положения, и выводы, изложенные в трудах классиков отечественной и зарубежной философии и культурологии: Э. А. Баллера, М. М. Бахтина, М. Бубера, В. Виндельбандта, JI. С. Выготского, Г. Гегеля, Э. В. Ильенкова, А. Ф. Лосева, М. К. Мамардашвили, М. Полани, Р. Рорти, В. С. Соловьева, JI. Фейербаха, С. JI. Франка, И. Т. Фролова, А. Швейцера, О. Шпенглера, К. Ясперса и современных философов: Н. Г. Багдасарьян, В. В. Бибихина, В. С. Библера, JI. П. Буевой, Г. Вагнера, А. А. Гусейнова, К. X. Делокарова, Б. С. Ерасова, М. С. Кагана, Ю. М. Лотмана, Э. С. Марка-ряна, Л. А. Микешиной, В. М. Межуева, Л. И. Новиковой, И. Н. Сиземской, В. С. Степина, В. И. Толстых, В. Ф. Шаповалова, В. С. Швырева, Чанышева, ряда других авторов. Сложность и многоплановость избранной темы потребовало привлечения источников философского, физического, исторического, культурологического, литературного, языковедческого, религиозного содержания. Это расширило сферу интерпретации изучаемой проблемы, позволило сформировать основу для новых подходов, предоставило возможность определить практическую область реализации.

Теоретическая основа исследования — философская позиция Гегеля о единстве философского знания на различных ступенях его развития. Методологическую базу составили труды по истории философии, гносеологии, философской компаративистике Е. В. Бакеевой, Н. К. Бонецкой, Г. М. Бра-гина, В. Е. Кемерова, М. Я. Корнеева, М. А. Мамоновой, А. С. Панарина и др. Для обоснования морфологической структуры пространства культуры рассматриваются работы по философии языка, философии текста В. И. Авдеева,.

B. У. Бабушкина, Н. Г. Багдасарьян, В. В. Бибихина, Г. А. Заиченко, А. В. Михайлова, И. 3. Налетова, В. С. Степина теории морфологической структуры О. Шпенглера и Ю. Лотмана. Труды указанных философов позволили сформулировать проблему и, учитывая полученные результаты, определить перспективу её дальнейшего решения.

Диссертант обращается к принципиальным идеям, положениям и выводам, изложенным в трудах, как классиков, так и современных философов, культурных антропологов, исследователей западной и российской школ фи-12 лософии культуры. Мы исходим из позиции признания пространства, как категории философии, в узком и в широком смысле. При этом в основе методологии лежит мысль Г. В. Ф. Гегеля о том, что культура есть единство.

Арутюнов С. А. Язык — культура — этнос / Арутюнов С. А., Багдасаров А. Р., др.- М., 1994. ВнндельбандтВ. Философия культуры / В. ВиндельбандтМ., 1994. ГачевГ. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос / Г. ГрачевМ., 1995. Гумбольд фон В. Язык и философия культуры / Гумбольд фон В.- М., 1985. ГуревичП. С. Философия культуры / П. С. ГуревичМ., 1994. Лич Э. Культура и коммуникация: Логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в социальной антропологии / Э. ЛичМ., 2001. Лотман Ю. Внутри мыслящих миров: человек — текст — семиосфера — история / Ю. ЛотманМ. 1996. Малиновский Б. Научная теория культуры / Б.МалиновскийМ., 1999. Марков Б. В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры: Научное изд. / Б. В. МарковСПб, 1999. Ильенков Э. В. Философия и культура / Э. В. ИльенковМ., 1991. Каган М. С. Философия как мировоззрение / М. С. Каган // Вопросы философии. -1997. — № 9. Степин, В. С. Системность теоретических моделей и операции их построения. / В. С. Степин // Философия науки. — Вып. 1: Проблемы рациональности — М., 1995.

C. 26−58. Фомина М. Н. Философская культура: онтологический диалогизм / М. Н. ФоминаЧита, 1999. и др. дологии лежит мысль Г. В. Ф. Гегеля о том, что культура есть единство бытия и мышления.

Основными методами и принципами исследования явились анализ и синтез, единство всеобщего и единичного, историчность и преемственность, компаративистский метод исследования, а также принцип целостности. В диссертации использовался комплексный методологический подход, сочетающий философский, философско-культурологический подход, раскрывающий сферу бытия пространства культуры и культурного пространства. При разработке были использованы историко-сравнительный, компаративный, аналитико-обобщающий методы, позволившие анализировать культурное состояние рассматриваемого ареала.

Научная новизна исследования. В ходе работы:

— дан анализ понятий культурного пространства и пространства культуры через рефлексивность культуры, которая как eidos-пространство создает условия для их осмысления;

— морфология пространства культуры раскрыта через бытийность конкретной культуры, позиционирующей осознание культурного факта в некоем мыслимом континууме;

— представлен анализ функциональной системы, которая обеспечивает связь, оценку и прогноз развития внутренних элементов культурного пространства, которыми выступают пространства культур;

— продемонстрировано функционирование культурного пространства и бытие пространств культур в прибайкальском ареале на примере мифологического пространства культуры.

Основные положения, выносимые на защиту. Исходя из цели, задач и новизны диссертационного исследования, на защиту выносятся следующие положения:

1) продолжая развитие концептуального подхода к понятиям «культура», «пространство культуры», «культурное пространство», «модели пространств культуры», определяем, что отношение пространство — культура есть множество всех событий в человеческом мире, что пространство культуры мыслится хранилищем и источником человеческой (культурной — в противовес биологической) жизни для локального сообщества, которое объединяет в себе не только физическое (ландшафт, климат, территорию поселения и т. д.), но и символическое начало (язык, нормы, обычаи, ритуалы и т. д.). Культурное пространство объединяет в себе весь комплекс соприкасающихся и взаимодействующих пространств культуры, выступая регулятором их взаимодействия;

2) пространство культуры и культурное пространство — это коммуникативные пространства. Пространство культуры обладает внутренней структурой, разлагающей восприятие любого культурного и природного факта на когнитивные, ценностные и регулятивные смыслы;

3) культурное пространство имеет структуру, включающую в себя функции оценки, связи и прогнозирования, реализующие динамику образной модели мира. Культурное пространство воплощает в себе образную модель окружающей действительности. Человек обитает в нём так же, как он обитает в пространстве физическом;

4) в прибайкальском ареале существуют этнические пространства культур, содержащие отражения актуальных фактов как современной, так и архаической культуры.

Научно-практическая значимость исследования. Материал диссертационного исследования может быть использован в дальнейших исследованиях пространственных категорий культуры, в анализе регионального пространства культуры. Так как исследование направлено на осмысление функционирования культуры, то оно может быть использовано в исследованиях её образовательной и воспитательной функции. Теоретические положения диссертации могут быть использованы в учебных курсах по философии, философии культуры, культурологии, религиоведению, лингвокультурологии, в дисциплинам, раскрывающим проблемы межкультурного диалога, взаимовлияния массовой и традиционных культур, при сравнительном изучении развития и взаимовлияния культур.

Апробация результатов работы. Представленная диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на совместном заседании кафедры социальной антропологии, культурологии и философии и кафедры теоретической и прикладной лингвистики Читинского государственного университета. Выводы и результаты исследования в виде докладов излагались на: международных чтениях по теории, истории и философии культуры в г. Санкт-Петербурге, 2003 г.- научно-практической конференции «Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии» в г. Улан-Удэ, 2004 г.- XLII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Археология и этнография в г. Новосибирск, 2004 г.- научно-практической конференции «Женщина меняющая мир», в г. Чита, 2005 г.- международной научно-практической конференции «Трансграничье в изменяющемся мире: Россия-Китай-Монголия» (18−20 октября 2006 г.) — в г. Чита, 2006 г. Основные положения диссертации отражены в 8 научных публикациях. I л 0.

Заключение

.

Развитие гуманитарного знания, как аналитического, так и обобщающего современные унификационные, цивилизационные, интеграционные, процессы, показало, что Человек, как единственная ценность бытия, определяет антропологизм современной науки. Развитие мировой экономики, привело к последствиям, результатом которых стал выход локальных культур за пределы территориальных границ. Первым проявлением этого процесса стала массовая культура, которая первоначально была заявлена как вид американской, а в последующем — европейской, в том числе — российской, культур. Вторым показателем явилась тенденция «стирания» традиционного этнического культурного своеобразия. Здесь необходимо означить два уровня. Первый, по нашему мнению, характеризует доминирующие (в государственном устройстве) традиционные культуры, которые, сохраняя свою самобытность, со-существуют с глобальной (так, например, в АТР культуры Китая, Японии, Ю. Кореи) культурой. Второй уровень раскрывает природу локальных культур народов, имеющих меньшую численность по сравнению с титульной нацией доминирующей культуры. Они испытывают на себе опосредованное влияние господствующей, доминирующей культуры (так, например, культура бурят, эвенков, эвенов, чукчей и т. д.) через её механизмы (образование, наука, техника и т. п.). Вышесказанное предопределяет ряд вопросов, таких как: природа культурных различий, играющих всё возрастающую роль. Какую роль играет динамика культуры в культурной идентификации, как культурные процессы связаны с политической и социальной архитектурой глобализации? Осмысление данных вопросов обусловлено механизмом культурологической рефлексии.

Исходя из позиции признания пространства, как категории философии, в узком и в широком смысле, под понятием пространства мыслим порядок и систему одновременного сосуществования объектов. Данное положение позволило нам осмыслить внешние и внутренние связи системы «человеккультура» и определить количественно-качественные отношения внутри пространственных границ. Это позволило нам определить природу и сущность понятий культурное пространство и пространство культуры.

Логика нашего исследования обращает внимание на наличие различных типов пространств культур, включающих индивида в социальную, этническую и другие общности, находясь при этом в культурном пространстве. Культурное пространство обеспечивает наличие культурных отличий, что служит лучшей демонстрацией человеческой изобретательности, при этом надо иметь в виду, что образование культурного отличия — процесс непрерывный и незыблемый.

Многообразие обычно сосредотачивается вокруг некоторого культурного ядра, сформированного под воздействием географических, исторических и иных факторов. При этом отчётливо прослеживаются культурные границы между отдельными культурными группами. Когда группы меняют своё положение, то встаёт вопрос о возникновении многообразия культур, и о динамике их развития. Пространства обособленных культур, вступая в диалог, обеспечивают бытие культурного пространства, включающего их в себя.

Данный взгляд на культуру в наибольшей мере отражает нынешнюю реальность — интенсивный обмен в сфере культуры между странами и континентами и конфликтные отношения представителей различных культур, сталкивающихся в обществе, особенно в крупных городах. В то же время, однако, мы делаем большой акцент на том, что культурное пространство делает возможным рассмотрение культуры как «арены переговоров» где с течением времени возникают новые интересные возможности для развития. Мы учитываем, что пространства культур подвержены вертикальным и горизонтальным изменениям, но при этом отмечаем параллельно такие особенности пространства культуры, как темпоральность вертикальных изменений и коммуникативность горизонтальных. Культурное пространство является единством культурной, коммуникативной и функциональной сфер. Такое единство обладает механизмом рефлексирующего сознания, имеет символико-знаковую систему и оформлено ценностно-регулирующими отношениями.

Сказанное позволило нам определить что пространства культур и культурное пространство — это коммуникативное пространство, воплощающее в себе образную модель мира. Общение, понимание, ментальность, преобразование, ценностное отношение в культурном пространстве обеспечивается за счёт его взаимопроникновения (коинциденции) с языковым пространством.

Культурное пространство характеризуется сочетанием общего (общечеловеческого) и частного (национального), духовного и интеллектуального (пассионарность). Однако мы мыслим далее данные характеристики, и рассматриваем их через систему связи, оценки и прогноза культурного пространства. Это позволит нам выделить функциональность культурного пространства в форме соответствующих системам функций и основные смыслы элементов пространств культур через разложение фактов культуры на ценностные, когнитивные и регулятивные смыслы. Мы обращаемся к анализу динамики культурного пространства и пространств культур, что позволило нам раскрыть механизм функционирования культурного пространства.

Концептуальное осмысление культуры связано с историческим подходом к человеку и его деятельности, поскольку её появление обусловлено всем ходом исторического развития и становления человека. В итоге, культура сохраняет в себе память веков, которая преобразовывается и актуализируется по нормам современности в настоящем бытии людей, за счёт чего и обеспечивается связь времён. Существование пространства культуры исторически определено, поэтому для демонстрации его функционирования были рассмотрены исторически обусловленные пространства культуры. Кроме того, для раскрытия механизма функционирования систем культурного пространства, было рассмотрено их взаимодействие на уровне культурного пространства на примерах, взятых в Прибайкальском ареале.

Рассматривая определения культуры в первой главе, мы не обозначили одного определения, рассматривающего культуру как целостность.

JI. Кертман предполагает, что культура — это духовное бытие человека. Согласившись с данным определением, мы можем сказать, что пространство культуры будет отражением состояния человеческого бытия, культурное пространство — способом бытия.

Понимание пространства культуры как состояния человеческого бытия позволило включить в него характеристики, при которых мы видим этап-ность развития культуры, её изменчивость. Взяв за основу для анализа пространственные характеристики культуры, мы смогли увидеть феномен сконструированного культурой пространства. Именно в его пространственной определённости понимается культура как системная целостность. Бинарное деление отражений культуры в культурном пространстве и пространстве культур позволило выявить необходимую часть культурного процесса — изотропию, позволяющую проследить не только статичные формы существования культуры, но и её динамику, в которой находят своё развитие все единицы культурной однородности, составляющей специфику каждой культуры.

В данной работе мы последовательно проследили основные формы характеристик культуры, что позволило определить и продемонстрировать когнитивно-ценностно-регулятивную триаду пространства культуры и систему связи, оценки и прогноза культурного пространства, выступающие в своём пространственном отражении культуры своеобразным репером, позволяющим конструировать модель такой сверхсложной структуры, какой является культура.

Человек как источник культуры противопоставляет её природе, диалог с которой проистекает в форме поиска границы, до которой может дойти человек в своих отношениях с ней. Именно здесь возникает осознание меры, которое определяет состояние человеческого бытия, именуемого культурой. Каждый её артефакт обладает «активным стремлением, упорядоченным в виде структуры отношений"1, и мера становится единицей соразмеряемой, а значит пространственной структуры культуры, которую постигает человек,.

1 Лейбниц Г. В. Избранные философские произведения / Г. В. Лейбниц. — М., 1908. -С. 341. оставаясь один на один с культурой. Её явления при всём бесконечном их разнообразии составляют континуум, в системе которого каждая культурная единица связана со всеми, она обусловлена и одновременно ограничена ими. В каждой такой единице мы находим и область взаимовлияний и область единичности. В этом состоит преемственность и коммуникация культуры, порождающая эффект поликультурализма.

Выделяемые нами пространства культур, пересекающиеся в индивиде формируют не «мозаику культур», а межграничные понятия, взаимопроникающие во все сферы деятельности человека как идеальные, так и пространственные. Раскрытие природы пространств культуры и культурного пространства в Прибайкальском ареале даёт понимание и осознание существования другой культуры. При этом, контакт пространств культур порождает общие сферы, в рамках которых выстраивается коммуникация гармонизации, как способа существования культуры, поскольку любое изменение в рамках одного пространства культуры принуждает все контактирующие пространства культуры взаимоприспособиться друг к другу и взаимоограничиться. Из этого рождается взаимопонимание и взаимодополнение, которые демонстрируют пути сосуществования культур и толерантность в ареале.

Приняв пространственную характеристику осознания культуры за доступную для анализа форму отражения мы предположили деление пространственных представлений на пространства культур и культурное пространство. Это позволило придти к пониманию культуры как единого пространства культурной деятельности, пространства диалога, включающего в себя все основные формы отношений природы и человека.