История развития латышского национального движения в XIX-начале XX века

Политический крах Советского Союза, появление новых государств на его территории стали значительной вехой в истории Европы. Восстановление независимости стран Балтии привело к политическим изменениям в этих странах. Строя национальную государственность, правящие элиты обратились к проблемам, связанным с национальной историей. В рамках данного процесса переоценки прошлого особенно актуальным оказалось обращение к опыту национальных движений. Актуальность изучения этой стороны национальной истории ни у кого в новых государствах не вызывала сомнений. Ключевым моментом в обращении к прошлому стал отход партийности и перенос акцентов на наиболее национально окрашенные моменты исторического прошлого. Таким сюжетом оказалась история латышского национального движения.

1990;е годы на всем постсоветском пространстве были отмечены национальным подъемом. Националистические движения стали влиятельной политической силой. Национализм, националистические политические доктрины и идеологии стали играть определенную роль в политической жизни. Развитие общества в новых государствах оказалось подчинено национальным идеям. Национализм начал оказывать направляющее влияние на развитие политических режимов. Национализм пришел и в исторические исследования. Историки стали главными носителями национализма, выразителями его идей, популяризаторами национального прошлого. Сегодня, более чем десять лет спустя после восстановления политической независимости, когда национальная эйфория сменилась необходимостью решать реальные про' блемы связанные как с европейской интеграцией, так и интеграцией всего латвийского общества в целом — проблемы истории латышского национального движения становятся все более актуальными. Перед исследователями стоят задачи осознания особенностей политических процессов в современной Латвии.

По данной причине, очевидной становится роль исследовательского сообщества, которое должно осмыслить дискуссии 1990;х годов, подвести первые итоги, оценить достижения в изучении латышской национальной истории и пересмотре исторических стереотипов советского периода. Историческая наука должна вместе с тем и обозначить перспективные направления в развитии латвийского общества, признавая его уникальную национальную латышскую специфику, что будет способствовать более полному и глубокому пониманию истории латышского национального движения.

Объект и предмет диссертации.

Объектом работы является история Латвии второй четверти XIX — начала XX века. Предметом исследования является латышское национальное движение, его идеология и эволюция. Целью диссертации является исследование истории развития латышского национального движения в XIX — начале XX века. Под национализмом автор понимает идеологию латышского национального движения, направленную на культивирование и развитие латышской национальной идентичности. Понятия «национализм» и «национальное движение» используются автором как в значительной степени идентичные, совпадающие между собой, политические явления.

Задачи диссертации.

Достижение обозначенной выше цели предполагает решение следующих задач:

1) выявление и анализ исторических предпосылок, условий и факторов, которые способствовали развитию национального движения и национализма в Латвии;

2) анализ основных моментов ранней истории национального возрождения в Латвии;

3) анализ доктрины младолатышского движения1 в Российской Империи во второй половине XIX века;

4) изучение основных идеологических концепций латышских националистов и направлений их деятельности в начале XX столетия;

5) анализ полемики между деятелями латышского национального движения с их немецкими и русскими оппонентами;

6) анализ роли национального движения в формировании предпосылок создания независимого Латвийского государства.

Положения, выносимые на защиту.

Автор выносит на защиту следующие положения:

1. Латышское национальное движение возникло и развивалось в крайне неблагоприятных условиях двойного национального и социального гнета, полном отсутствии национальной интеллигенции и национальной латышской буржуазии. Поэтому, оно развивалось в условиях постоянной острой политической борьбы против балтийского неметчества и российской имперской администрации.

1 В историографии утвердились термины «младолатыши» и «младолатышское движе-Ь ние», призванный подчеркнуть, что процессы национального Возрождения в Латвии имели много общего с аналогичными явлениями на территории Центральной и Восточной Европы, например, с «младочехами».

2. Латышское национальное движение — национальное движение модер-низационного плана: оно ставило не просто цели поддержки латышской национальной идентичности (латышский язык — латышская литература — латышская культура), но и ее построения на принципах современной (модерновой) нации европейского типа.

3. Латышское народное возрождение — важнейший этап на пути латышского народа к созданию независимой латышской государственности. Следовательно, концепции латышского национального движения вырабатывались постепенно, на протяжении всей его истории, корректируясь по мере изменения политической ситуации в Латвии и Российской Империи.

4. Латышское национальное движение не было антирусским с самого начала во всех сферах. Антирусские настроения усиливались по мере развития политики русификации. Поэтому, факт развития националистического движения в Латвии не исключает контактов латышских национальных деятелей с русским и немецким обществом. Эти контакты имели место, являясь важными стимулами в развитии латышского национального движения.

5. Проблема отношений между русскими и латышами, латышами и немцами состояла в разном понимании роли и места этих этнических общностей в политической структуре Империи. В отличие от русских и немцев, которые воспринимали неравноправное положение латышей как данность, латыши стремились изменить ситуацию и занять свое место среди привилегированных наций. Следовательно, успех латышского национального движения и крах политик германизации и русификации вытекает из всего характера Российской Империи, которая была не способна диалог с латышским движением, но стремилась к его подавлению репрессивными мерами.

Хронологические рамки.

В качестве хронологических рамок выбран весь период с 1815 года по начало XX века, так как он знаменуются наиболее важными событиями в истории национального движения, начиная с мощного импульса Французской революции, наполеоновских войн, первых крестьянских волнений на территории Латвии, и завершая постановкой вопроса о создании латышской государственности. События XIX столетия в истории Латвии органически связаны между собой. Национальное движение во второй половине века стало естественным продолжением начала национальной активизации латышей в форме крестьянских волнений и религиозных движений в первой половине столетия. Движение же автономию в первые годы XX века не было бы возможно без более ранних событий.

Методологическая основа.

Методологическая основа данного диссертационного исследованияпринцип историзма. Принцип историзма обусловлен необходимостью рассмотреть эволюцию латышского национального движения на основе преемственности и последовательности его этапов. Проблемы идеологии латышского национального движения рассмотрены в связи с историческим развитием Латвии.

В ходе работы над диссертацией использованы принципы исследований национализма выработанные в западной историографии. Ее основы были заложены теоретиками австрийско-немецкой социал-демократии. В 1924 году вышла книга Отто Бауэра «Национальны вопрос и социал-демократия"2, где национальный вопрос интерпретируется в категориях политической и социально-экономической истории, в категориях культуры и языка. Позднее эти идеи широко использовались исследователями национализма, которыми были заложены методологические принципы, базирующиеся на комплексном анализе национализма как явления политического, культурного, социального и экономического. В связи с этим следует упомянуть исследования Э. Гелл-нера, Э. Хобсбаума, М. Хроха, Б. Андерсона, Э. Смита, посвященные различным аспектам истории национализма на Западе, вполне применимы для изучения истории латышского национального движения.

Компаративный метод был использован, так как национальное движение в XIX веке имело место не только в Латвии, но аналогичные процессы были характерны и для других регионов Европы. Обращение к аналогичным процессам в других частях Европы показывает вписываемость исторического процесса в Латвии в общеевропейский исторический процесс. При работе над диссертацией использованы метод компаративизма и достижения французской «школы Анналов». «Школа Анналов» актуальна при изучении национальных движений, так как она позволяет отойти от истории национализма как истории социально-экономических категорий и перейти к более.

2 Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия / О. Бауэр // Нации и национализм. — M., 2002. — С. 52 — 120- Bauer О. Die Nationalitaten Frage und die Sozialdemokratie / O. Bauer. — Vienna, 1924. л.

Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Б. Андерсон. — M., 2001; Геллнер Э. Нации и национализм / Э. Геллнер. -М., 1991; Хобсбаум Э. Нации и национализм / Э. Хобсбаум. — СПб., 1998; Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе / М. Хрох // Нации и национализм. — М., 2002; Anderson В. Imagined Communities / В. Anderson. — L., 1983; Gellner E. Nations and Nationalism / E. Gellner. Cambridge, 1983; Hroch M. Social Conditions of National Revival in Europe. A Comparative Analysis of the Social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations / '0 M. Hroch. — Cambridge, 1985; Hroch M. Narodni Hnuti v Evrope 19. Stoleti / M. Hroch.

Praha, 1986; Hroch M. Die Vorkampfer der nationalen Bewegungen bei den kleinen Volkern Europas / M. Hroch. — Prague, 1968. сложной, комплексной и синтетической, истории, учитывающей разные проблемы, связанные с развитием национализма.

Ь Научная новизна.

Настоящее диссертационное исследование представляет собой первую работу, посвященную истории латышского национального движения, где бы анализировались как события его предыстории — изучаются особенности сознания латышских крестьян, анализируются факторы немецкого влияния и показана истории раннего религиозно-национального движения. Исследование написано на основе неизученных латышских источников и историографии с привлечение исследовательской литературы на языках народов Восточной и Центральной Европы, что придает ему новаторский характер для отечественной историографии.

I В рамках настоящей диссертации впервые представлена хронология истории латышского национального движения, которая демонстрирует то, что национальное возрождение на территории Латвии хронологически совпало с аналогичными явлениями у других народов Центральной и Восточной Европы, что подтверждает развитие Латвии в рамках европейского исторического процесса. В настоящей диссертации впервые представлен анализ основных концепций латышского национализма в XIX — начале XX века в рамках истории именно национального, а не социально-экономического движения, что было характерно для советской исторической науки.

Источниковая база диссертации.

Источниковая база изучения истории латышского национального дви.

II жения велика, но почти не изучена в отечественной историографии.

Первая группа источников — это сборники документов по истории латышского национального движения. Отдельные публикации документов в Латвии начали появляться еще в 1920;е годы, к концу 1930;х годов важнейшие тексты увидели в свет в сборниках в серии «Латвийские исторические источники"4. В первый том вошли документы по истории первой латышской национальной газеты «Peterburgas Avlze», а в пятый — документы по истории «времен народного возрождения» (так в латышской межвоенной историографии обозначалось национальное движение).

Вторая категория источников — это произведения участников движения за переход латышских крестьян в православие. Она представлена сочинениями Индрикиса Страумится (Яниса Лициса) и Яниса Спрогиса. «Записки православного латыша» впервые были изданы Ю. Самариным в Праге в —.

4 Dokumenti par «Peterburgas Avizem» // Latvijas vestures avoti. — Vol. 1. — R. 1937; Dokumenti par tautas atmodas laikmetu // Latvijas vestures avoti. — Vol. 5. — R. 1939. конце 1860-х годов. В России они вышли в его собрании сочинений, в восьмом томе, в 1890 году5. Латышская версия «Записок» увидела свет через несколько десятилетий после русского издания — в 1906 году6. Работы Спроги-* са были переизданы в Латвии в 1990;е годы7.

Работы идеологов латышского движения так же являются важным источником. Впервые они появлялись в латышских газетах (например, «Рё1егЬиг§ аз АуТге», «Ма^аБ Veesis»), а позднее были собраны в виде отдельных изданий. Например, работы Юриса Аллунанса выходили в латышской прессе, начиная с 1850-х годов. В виде отдельных книг они издавались несколько раз. Одна из первых таких публикаций вышла 1914 году. Позднее произведения Аллунанса выходили в 1920 — 1950;е годы8. Работы второго крупного идеолога национального движения Кришьяниса Валдемарса так же неоднократно издавались9. Кроме латышского их книги выходили и на не> мецком языке10.

Следует упомянуть и публикации других Деятелей национального движения. Работы Кристапса Бахманиса издавались на страницах латышских газет11. Труды К. Биезбардиса выходили в прессе и отдельными изданиями12.

5 Записки православного латыша Индрика Страумите // Самарин Ю. Ф. Соч. Т. 8. — С. 183−290.

6 Licis J. Izlase / J. Licis. — Riga, 1906.

7 Латышские народные песни в переводе И. Спрогиса. Отдел четвертый // Даугава. -1993.-№ 1 4.

8 Alunans J. Raksti / J. Alunans. — Peterburga, 1914; Alunans J. Kopoti raksti / J. Alunans. -R., 1931; Alunans J. Kapoti raksti / J. Alunans. — Vol. 1 — 3. — R., 1936; Alunans J. Izlase / J.

Alunans. — R., 1956; Alunans J. Kur labi klahjas tur ir manas mahjas / J. Alunans // Mahjas.

Weesis. — 1859. — No 19- Alunans J. Dazi vardi par kalpiem / J. Alunans // Mahjas Weesis. -1856. No 8- Allunans J. Tagadnes latviesu literatura / J. Alunans // Dzimtenes Wehstnesis. -1910.-No 227.

9 Valdemars K. Celotaja vestules / K. Valdemars // Valdemars K. Raksti. — Vol. 1. — R., 1936; Valdemars K. Ka muiznieku karta Baltija celusies un attTstljusies / K. Valdemars // Valdemars K. Raksti. — Vol. 1. — R., 1936; Valdemars K. Kads vards par zidiem Baltija / K. Valdemars // Valdemars K. Raksti. — Vol. 1. — R. 1936; Valdemara pasbiografija // Baltijas Wehstnesis. -1873.-No43.

10 Valdemar K. Die Lettenauswander nach Nowgorod in Jahre 1865 und die Baltische deutsche presse / K. Valdemar. — Bautzen, 1867- Waldemar C. Ueber die Befaehigung der Letten und Esten zum Seewesen / C. Waldemar // Das Inland. — 1857. — No 18- Waldemar K. Ueber die Befahigung der Letten und Esten / K. Waldemar. — Dorpat, 1857- Waldemar C. Ueber die bauerlichen Vehraltnisse in Kurland / C. Waldemar // St. Peterburger Zeitung. — 1859. — No 63 — 64- Waldemar C. Zur Domainfrage / C. Waldemar // St. Peterburger Zeitung. — 1860. — No 16- Waldemar K. Baltische, namentlich livlandische Bauernzustaende / K. Waldemar. — Leipzig, 1862- Waldemar K. Die Lettenauswanderund nach Nowgorod im Jahre 1865 und die baltische deutsche Presse / K. Waldemar. — Bautzen, 1867. ф 11 Bachmanis K. Musu agrakas kludas / K. Bachmanis // Dzimtenes Atbalss. — 1916. — No 18.

— 19- Bachmanis K. Latvija un kolonijas / K. Bachmanis // Dzimtenes Atbalss. — 1916. — No 102.

На протяжении второй половины XIX и в первой половине XX века переиздавались произведения Аттиса Кронвалдса13. Отдельный пласт источниковэто произведения Яниса Эндзелинса14, посвященные проблемам истории лак тышского языка, которые к настоящему моменту представляют собой источник, так как были написаны в рамках обостренной национальной полемики. Часть его работ вышла и на русском языке15.

Произведения латышских писателей второй половины XIX и начала XX века так же представляют собой важный источник по истории и идеологии латышского национального движений. Важнейший источник подобного плана — поэзия Андрейса Пумпурса, автора латышского эпоса «Лачплесис"16. Книги Андриевса Ниедры выходили в первые годы XX века17. Аусеклис переиздавался несколько раз, в том числе, и в межвоенный и в советский периоды18. Книги Карлиса Скалбе так же начли выходить в начале XX века19.

1 7.

Biezbardis К. Herodota skuti / К. Biezbardis // Mahjas Weesis. — 1860- Biezbardis К. Herodota skuti un musu vectevu cilts stasti / K. Biezbardis. — R., 1883- Biezbardis K. Musu valoda un vina rakstlba / K. Biezbardis. — R., 1869.

13 Kronvalds A. Tautiskie centieni / A. Kronvalds. — R., 1935.

14 Endzelins J. Ka vahzieschi rauga pierahriht ka Baltija sena vahzu zeme / J. Endzelins // Dzimtenes Wehstnesis. — 1914. — No 294- Endzelins J. Par «latweeschu» wardu / J. Endzelins // Dzimtenes Wehstnesis. -1914. — No 88- Endzelins J. Latviesu valodas izloknes, teksti apraksti / J. Endzelins // Latviesu biedribas zinibu komisijas rakstu krajums. — 1910. — No 3- Endzelins J. Ievadijums valodnieciba / J. Endzelins // Izglihtihba. — 1910. — No 8- Endzelins J. Piezimes / J. Endzelins // Dzimtenes Wehstnesis. — 1914. — No 20- Endzelins J. Vai Baltija ir dzivojusi ^elti? / J. Endzelins // Dzimtenes Wehstnesis. — 1911. — No 227- Endzelins J. Piemetinajumi rakstam par^eltiem Baltija / J. Endzelins // Dzimtenes Wehstnesis. — 1911. — No 231- Endzelins J. Veca Stendera latviesu gramatika un vadnica / J. Endzelins // Druva. — 1914. — IX. — P. 907. — 911- Endzelins J. Latviesi un latgaliesi / J. Endzelins // Dzimtenes Wehstnesis. — 1913. — No 295. — P. 9.-11.

15 Эндзелин Я. Латышские заимствования из славянских языков / Я. Эндзелин // Живая старина. — 1899. — Т. 9. — Вып. ЗЭндзелин Я. О происхождении литовско-латышского ie / Я. Эндзелии // Известия Императорской Академии Наук по отделению русского языка и словесности. — 1907. — № 1. — С. 40 — 66- Эндзелин Я. О родственных отношениях латышских говоров к литовским / Я. Эндзелии // Известия Императорской Академии Наук по отделению русского языка и словесности. — 1908. — № 4. — С. 176 — 194- Эндзелин Я. О судьбе носовых в латышском языке / Я. Эндзелин // Известия отделения русского языка и словесности. — Т. 25. — Кн. 2. — 1910; Эндзелин Я.

Введение

в языкознание / Я. Эндзелин. -СПб., 1910; Эндзелин Я. Отчет о летней командировке 1911 года в Курляндскую, Лиф-ляндскую и Витебскую губернии для изучения латышских говоров / Я. Эндзелин // Записки Императорского Харьковского Университета. — 1912. — Т. II. — С. 7 — 10- Эндзелин Я. Отчет о летней командировке 1912 года в Курляндскую, Лифляндскую и Витебскую губернии для изучеиия латышских говоров / Я. Эндзелин // Записки Императорского Харьковского Университета. -1913. — Т. I. — С. 19−22.

1 Pumpurs A. Raksti / A. Pumpurs. — R., 1925.

17 Niedra A. Liduma dumos / A Niedra. — R., 1901; Niedra A. Siksparnis / A Niedra. — R., 1912.

18 Auseklis Izlase / J. Alunans. — R., 1935.

19 Skalbe K. Latvju strelnieks / K. Skalbe. — R., 1916.

Отдельную группу источников составляют работы немецких авторов критиков и противников латышского национального движения. Первым из авторов этой группы заслуживает упоминания немецкий пастор Г. Браже, писавший и на латышском языке. Он первым выступил с критикой латыш.

21 ского движения. Заслуживают упоминания и труды Августа Биленштейна, который на протяжении многих лет был пастором и стал свидетелем роста и усиления национального движения латышей. Среди немецкоязычных источ.

00 ников выделяются книги Гарлиба Меркеля, который в отличие от большинства других немецких авторов к латышскому крестьянству относился сочувственно. Не менее важны книги Г. Ф. Стендера — немецкого пастора, который так же провел жизнь среди латышей и оставил интересные работы об их быте и культуре23.

Следующая группа источников — произведения русских авторов, кото* рые представляют собой русское критическое осмысление латышского национального движения. В отличие от немецкой критики, памятники русского критического осмысления латышского национального движения появились позже. Первые русские работы националистического плана, где подвергалось критики национальное движение прибалтийских «инородческих племен» появились в 1890-е годы. Первым критиком латышского национализма с позиций русского национализма стал A.A. Башмаков24. Большая часть русских националистических публикаций, где объектом критики были латыши и другие нерусские народы, появляется после первой русской революции, когда русские националистически ориентированные публицисты начали обсуждать вопрос «может ли Россия отдать свои окраины инородцам». Именно после 1905 — 1907 годов появляются статьи и книги A.C. Будиловича25, В.Д. t.

20 Braze G. Priekszlmju krajums rakstltajiem / G. Braze. — Jelgava, 1859.

21 Bielienstein A. Ein gluckliches Leben / A. Bielienstein. — Riga, 1904; Bielenstein A. Die Grenzen des lettischen Volksstammes und der lettische Sprache in der Gegenwart und im 13. Jahrhundert / A. Bielienstein. — SPb., 1892.

Merkel G. Darstellung und Charakteristiken aus meinen Leben / G. Merkel. — Leipzig, 1839- Merkel G. Rechtfertigung / G. Merkel // Provinzialblatt. — 1828. — 6. Juni. S. 94- Merkel G. Sitten Liefland in der ersten Halfte 16. Jahrhunders / G. Merkel // DNDM. — 1798. — St. 11. -S. 223 — 240- Merkel G. Die Vorzeit Lieflanfs / G. Merkel. — Bd. 1 — 2. — Berlin, 1807- Merkel G. Wanen Ymanta, eine Lettische Sage / G. Merkel. — Leipzig, 1802- Merkel G. Supplement zu den Letten / G. Merkel. — Weimar, 1798- Merkel G. Die Letten, vorzuglich in liefland, an ende des philosophischen Jahrhunderts / G. Merkel. — Leipzig, 1797.

23 Stender G.F. Lettisches Lexikon / G.F. Stenden — Jelgawa, 1789- Stender G. Wahrheit der Religion wider den Unglauben der Freigeister und Naturalisten / G. Stender. — R., 1784- Stender G. Zingu luhstes / G. Stender. — Vol. 1. — 2. — Jelgawa, 1785., 1789- Stender G. Jaukas pasakas un stahsti / G. Stender. — Jelgawa, 1766.

24 Башмаковъ A.A. Балтийскш вопросъ / A.A. Башмаковъ. — Ревель, 1894- Башмаковъ щ A.A. За смутиыя годы / A.A. Башмаковъ. — СПб., 1906.

25 Будиловичъ A.C. Можетъ ли Росая отдать инородцамъ свои окраины? / A.C. Будило-вичъ.-СПб., 1907.

Каткова26, М.О. Меньшикова27, В.В. Розанова28 и П. Струве29, чьи произведения составляют основной комплекс источников этой группы. В 1990;е годы часть их произведений была переиздана30.

Отдельную группу источников составляю воспоминания и публицистика современников латышского национального движения. В рамках этой группы упомянем работу Адолфса Аллунанса, посвященную латышскому национальному деятелю Фр. Трейландсу-Бривземниексу31, воспоминания Матиса Аронса о Кришьянисе Валдемарсе, публицистическую книгу А. Бандаревичса33, в которой он описывает деятельность лидеров национального движения. А. Кениньшу принадлежат заметки о деятельности Кр. Валде-марса и А. Кронвалдса34, и Лаубесу — о Кришьянисе Баронсе35, М. Шилинсу л / о Фр. Трейландсе-Бривземниексе. Эти авторы сделали первые шаги для изучения и систематизации наследия латышского движения, став предшест.

26 Катковъ В. Д. Самодержав1е и русское знамя / В. Д. Катковъ // ХГВ. — 1907. — № 20- Катковъ В. Д. Измена родине / В. Д. Катковъ // ХГВ. — 1907. — № 76- Катковъ В. Д. Школьная «aBTOHOMIH» и культурное одичаше / В. Д. Катковъ // ХГВ. — 1907. — № 46.

Меньшиковъ М. О. Письма къ ближнимъ / М. О. Меньшиковъ. — СПб., 1911; Меньшиков М. О. Великорусская партия / М. О. Меньшиков // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 21 — 31- Меньшиков М. О. Тирания слабых / М. О. Меньшиков // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 48 — 53- Меньшиков М. О. Нецарственный империализм / М. О. Меньшиков // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 61 — 67.

JO.

Розанов В. В. Национальное назначение / В. В. Розанов // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 104 — 108- Розанов В. В. Сила национальности / В. В. Розанов // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 108 — 111- Розанов В. В. Окраинная кичливость и петербургское смирение / В. В. Розанов // Нация и. империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 111 — 114- Розанов В. В. Белорусы, литовцы и Польша в окраинном вопросе России / В. В. Розанов // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 114 — 130- Розанов В. В. Центробежные силы в России / В. В. Розанов // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 134 — 139- Розанов В. В. Голос малоросса о немалороссах / В. В. Розанов // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 139 — 143- Розанов В. В. «Трудности» для инородцев / В. В. Розанов // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М., 2004. — С. 143 — 144.

29 Струве П. Б. Великая Россия / П. Б. Струве // Нация и империя в русской мысли начала XX века. — М&bdquo- 2004. — С. 205 — 220.

30 Смолин М. Очерки Имперского Пути. Неизвестные русские консерваторы второй половины XIX — первой половины XX века / М. Смолин. — М., 2000.

31 Alunans A. Fricis Treilands (Brivzemnieks) / A. Alunans // Ieverojami latviesi. — Vol. 1. -Jelgava, 1887.

3 Aronu Matisa Krisjana Valdemara sava dzive un darba. — Jelgava, 1892.

Bandrevics A. Notikumi Latviesu atmosanas laikmeta. K. Valdemars, Kr. Barons, Kasp. Biezbardis, Janis Krauklis, Juris Alunans / A. Bandrevics. — R., 1925.

34 Renins A. Krisjanis Valdemars / A. Kenins // JL. — Vol. 1. -1901; Cenics A. Kronvalds Atis? latviesu ipatnibas modinatajs / A. Cenics // JL. — Vol. 2. — 1902.

35 Laubes I. Kr. Barons /1. Laubes // Rota. — 1885. — No 9.-14.

36 Silins M. Fricis Brivzemnieks / M. Silins // Austrums. — 1886. венниками научного изучения истории латышского национального движения, которое развернулось в межвоенной Латвии.

Последняя использованная группа источников — работы идеологов национальных движений других народов Российской Империи, в первую очередь — произведения украинских авторов. На протяжении XIX — начала XX века национальное возрождение имело место среди разных этнических групп России. Несмотря на значительные территориальные особенности, история этих движений имеет немало общего. Их лидеры ставили своей целью борьбу с русификацией и формирование у своих народов современных идентичностей. Принимая во внимание значение украинского движения в истории России использованы работы именно его идеологов. В данном контексте следует упомянуть ранние работы Д. Донцова, произведения Бориса Гринченко (П. Вартового), а так же некоторые статьи О. Кошового (Ко-ныського)39, М. Данько40 и М. Сриблянського41.

Историография латышского национального движения.

При работе над диссертацией была использована значительная латышская историография. В трудах латышских историков различных поколений рассмотрены основные этапы истории национального движения, проанализированы политические взгляды и концепции отдельных деятелей. При этом, общая концепция истории национального латышского движения в целом отсутствует42.

37 Донцов Д. Сучасне полггичне положения наци пани завдання (Реферат, виголоше-иий на II Всеукра’шсыам студентсыам з''1зд1 в липш 1913 року у Львов!) / Д. Донцов // Донцов Д. Твори. Т.1. Геополггичш та щеолопчш пращ / Д. Донцов. — Льв1 В, 2001. — С. 67 -90.

38 Вартовий П. (Гршченко Б.) Лист з Украши Надцшпрянсько1 / П. Вартовий (Б. Гршченко). — Кш'в, 1917; Гршченко Б. Кул1шев1 твори сшьсью читач1 / Б. Гршченко. -Кшв, 1906.

Кошовий О. (Кониський О.) Коли ж виясниться? (За проводом повют1 Н. Левицького «Хмари») / О. Кошовий (О. Кониський) // Правда. — 1875. — № 19.

40 Данько М. П’ять рою в вщродження росшськоТ Укра’ши / М. Данько // МУ. — 1910. — Ч. 4−5.

41 Ср1блянський М. На сучасш теми (нащонал1зм [ мистецтво) / М. Ср1блянський // УХ. — 1910. — № 11- Ср1блянський М. Апотеоза примггивнш культур! / М. Ср1блянський // УХ. -1912.-№ 6.

42 Работы по проблемам латышской историографии на русском языке практически отсутствуют. Некоторые ее аспекты проанализированы в работе латышского историка Ил-гварса Бутулиса, которая носит поверхностный и описательный характер. См.: Бутулис И. Образ России, СССР и русских в XX веке в латышских новейших учебниках по истории / И. Бутулис // Образ России и стран Балтии в учебниках истории (Библиотека либерального чтения. 13.) / ред. Ф. Бомсдорф, Г. Бордюгов. — М. 2002. — С. 5 — 17.

Изучение истории и идеологии с научных позиций латышского национального движения началось еще в период существования независимой Латвийской Республики в межвоенный период. Работы данного периода неред-< ко носили описательный характер, были далеки от подлинно научного анализа, часто идеализировали латышское национальное движение. Этим, в меньшей или большей степени, страдают работы ряда латышских авторов, а именно — А. Клонса, Я. Лапиньша, А. Бандаревичса, Г. Сарумса, Р. Клау-стиньша, Э. Бланкса, А. Биркертса, К. Бахманиса, А. Вичса, Я. Эндзелинса, А. Бауманиса, А. Алтментса, Я. Янсонса43 и других. Это было вызвано тем, что многие авторы сами принимали участие в национальном движении. Однако именно тогда были заложены основные направления изучения истории национального движения — немецкий фактор, младолатышское движение, латышско-немецкая полемика. С другой стороны исследования этого перио-I да нередко содержали националистические идеи, младолатыши рассматривались как предшественники латышского независимого государства, а само движение как подлинно народное и национальное. В такой ситуации идеализации научная составляющая исследования страдала и была не так заметна как политическая. К концу 1930;х годов латышские историки, имея в своем распоряжении, как опубликованные источники, так и некоторые исследования попытались переосмыслить основные вехи в истории национального движения. В 1939 году на страницах журнала Института истории Латвии выходят статьи А. Алтментса «Исследования истории национального возрождения», подводившая итоги изучения национального движения. Алтментс рассматривал младолатышский феномен как явление политического и культурного плана, подчеркивал его роль в формировании современной латыш-1 ской нации. Изучение истории латышского национального движения было.

43 Klons A. Andrejs Spagis / A. Klons // Jaunibas Tekas. — 1920. — No 1- Lapins J. Kr. Barons / J. Lapins // Latvju gramata. — 1923. — No 3. — lpp. 1. — 12- Lapins J. Krisjaca Barona jaunibas gadi / J. Lapics // Ritums. — 1923. — No 3. — lpp. 195. — 200- Bandrevics A. Notikumi Latviesu atmosanas laikmeta. K. Valdemars, Kr. Barons, Kasp. Biezbardis, Janis Krauklis, Juris Alunans / A.Bandrevics. — R., 1925; Saurums G. Juris Neikens savas tautas macTtajs / G.Saurums. -Umurga, 1926; Klaustics R. «Mernieku laiki» ka sadzives romans / R. Klaustics. — R., 1926; Blanks E. Krisjanis Valdemars / E. Blanks // Nedeja. — 1925. — No 47. — 48- Blanks E. Latvju tautiska kustiba / E. Blanks. R., 1927; Birkerts A. Andreja Spaga vestules Kurzemes skolu te-vam J. K. Volteram / A. Birkerts // Izglitibas Ministrijas Menesraksts. — 1926. — lpp. 6−24, 119 136- Birkerts A. Latviesu inteligence savas cinas un gaitas / A. Birkerts. — R., 1927; Bahmanis Kr. Andreja Spaga laikmeta liecinieki / Kr. Bahmanis // Izglitibas Ministrijas Menesraksts. 1929. No 4- Bahmanis Kr. Andrejs Spagis un vica laikmets / Kr. Bahmanis. — R., 1932; Vies A. Ne legenda, bet patieslba par Valdemaru // IMM. — 1932. — No 11- Endzelins J. Krisjaca Barona nozime latviesu filologija / J. Endzelins // Izglitibas Ministrijas Menesraksts. — 1935. — No 11- Baumanis A. Krisjanis Barons / A. Baumanis. — R., 1935; Jansons J.A. Tautiskas atmodas laikmeta darbinieki / J.A. Jamsoms. — R., 1939. прервано политическими изменениями конца 1930;х — начала 1940;х годов и событиями второй мировой войны44.

Исследования данной проблематики продолжились и с вхождением I Латвии в состав Советского Союза в рамках советской латвийской исторической науки. Первыми после 1945 года проблемы связанные с историей национального движения подняли В. Самсонс и Э. Плауде. Первый, в соавторстве с эстонским историком Г. Нааном, рассматривал политические концепции младолатышей как «передовую общественную и философскую мысль». Вторая изучала их идеи в контексте «борьбы прогрессивной латышской общественности против остатков крепостничества и реакционной буржуазии». Их работы создали условия для изучения мировоззрения и политических и общественных взглядов отдельных деятелей латышского национального движения. Это характерно для исследований Г. Либерманиса, А. Биронса и * М. Сочневса45. В целом для латвийской историографии советского периода было характерно излишнее внимание к социально-экономической стороне (что вело к тому, что младолатыши рассматривались как «национально-либеральное буржуазное движение») проблемы и замалчивание ряда политических особенностей истории латышского национального движения. К таким проблемам относились собственно национализм, религиозные аспекты, проблемы контактов с немецкими политиками в Балтийском регионе. Вместо этого советские латвийские историки изучали социально-экономические аспекты истории национального движения, редко обращаясь к собственно политической проблематике.

В наибольшей степени этот подход проявился в работах В. Мишке, М. Козинса, Я. Крастыньша, А. Салминьша, К. Страздиньша, Я. Рипы, 3. Бале* вицса. При этом в официальной советской историографии признавалось, что работы А. Салминьша являются исключением на общем фоне советских ис.

44 Altments A. Studijas nacionalas atmodas vesture / A. Aliments // Latvijas vesture Instituia Zurnals.- 1939.-No 1−3.

45 Наан Г., Самсон В. Передовая общественная и философская мысль народов Прибалтики в XIX веке / Г. Наан, В. Самсон // Большевик Советской Латвии. — 1948. — № 9. — С. 55 — 64- Samsons V. Progresivas sabiedriskas un filozofiskas domas attTstiba Latvija 19. gad-simta otra puse / V. Samsons // Latvijas Padomju Skola. -1951. — No 12. — lpp. 25. — 33- Плауде Э. Борьба прогрессивной латышской общественности против остатков крепостничества и реакционной буржуазии во второй половине XIX века. Диссертация на соискание ученой степени к.и.н. Рига, 1954; Libermanis G. Jaunlatviesi. No latviesu ekonomiskas domas vestures / G. Libermanis. — R., 1957; Libermanis G. Julijs Kalejs-Kuzijecovs ka latviesu sabiedriskas domas parstavis / G. Libermanis // Karogs. — 1957. — No 6. — lpp. 81. — 89- Бирон A. Кришьян Валдемар как деятель мореходного образования России / А. Бирон // Известия АН Латвийской ССР. — 1962. — № 2. — С. 3 — 17- Бирон А. Деятельность К. Валдемара в обЬ ласти торгового мореплавания России / А. Бирон // Проблемы истории. — Вып. 6. — Рига.

1962. — С. 89 — 135- Socnevs М. Kaspars Biezbardis. DzTve un pasaules uzskats / M. Socpevs. R., 1963. следований, так как их выводы являются спорными46. В целом, в советской историографии основное внимание уделялось социально-экономической стороне проблемы. Поэтому, если в межвоенный период младолатышский феномен осознавался как политически-культурный, то в советский период в его интерпретациях господствовали социально-экономические аспекты. Оно изучалось оторвано и изолировано от культурного и интеллектуального климата в Латвии, но в тесной связи с историей России и русского общественного движения. Деятели младолатышского движения нередко объявлялись прогрессивными авторами, предшественниками более позднего социально ориентированного движения. С другой стороны, в вину им ставилось отсутствие связей с латышскими крестьянскими массами и негативное отношение к актам социальной борьбы в латышской деревне. Все эти факторы негативно влияли на изучение истории национального движения, формировалось искаженное и политически ориентированное прочтение его истории.

Нередко роль национального движения сводилась исключительно (или почти исключительно) к успехам в становлении и развитии латышской национальной культуры — в первую очередь, литературы и латышского литературного языка, а так же образования. По данной причине, национальное движение подавалось как «борьба латышского народа за освобождения из-под царского господства и ига немецких балтийских баронов». Это характерно для исследований С. Зиемелиса, Я. Рубертса, Ю. Розенблюма, А. Грейтьяне, Р. Грабиса, Э. Пейле, Б. Гудрике, В. Лабренце, Э. Соколса и Я. Упитиса, В. Кубилюса и К. Настопки, С. Циелавы, О. Чакарса, Я. Анспакса и Я. Рубертса, К. Арайса, С. Виесе, В. Апситиса47. В данном контексте вклад.

46 Циелава С. Искусство Латвии / С. Циелава. — Л., 1979. — С. 79- Мишке В. Кто такие латышские буржуазные националисты / В. Мишке. — Рига, 1956; Козин М. И. Младолатыши и крестьянское движение в Латвии / М. И. Козин // Против идеализации младолатышского движения. — Рига. 1960. — С. 133 — 178- Крастыпь Я. К вопросу о младолатышском движении / Я. Крастнынь // Против идеализации младолатышского движения. — Рига. 1960. — С. 77 — 102- Salmips A. Jaunlatviesu kustibas izveidosanas un tas skiriskais saturs / A. Salmics // Zinatniskie raksti. — XVI sejums. Vestures zinatnes. — 1. izlaidums. — R. 1957. — 1pp. 149. — 181- Salmins A. Jaunlatviesu polemika ar Baltvacu reakcionaro presi agraraja jautajuma XIX gs. 60 gados / A. Salmips // Zinatniskie raksti. — XXVI sejums. Vestures zinatnes. — 2. izlaidums. — R.

1959. — 1pp. 205. — 241- Салминь A. Социальные устремления идеологов младолатышского движения / А. Салминь. // Против идеализации младолатышского движения. — Рига.

1960. — С. 103- 132- Страздинь К. О классовой сущности младолатышского движения / К. Страздинь // Против идеализации младолатышского движения. — Рига. 1960. — С. 5 — 76- Ripa J. IV Valsts Domes velesanu kampapa Latvija / J. Ripa // Zinatniskie raksti. — 40. sejums. Vestures zinatnes. — 3. izlaidums. — R. 1961. — 1pp. 115. — 142- Balevics Z. Katolicisms Latvijas socialpolitiskaja vesture / Z.Balevics. — R., 1978; Zinatniskie raksti. XVI sejums. Vestures zinatnes. 1. izlaidums. R. 1957.1pp. 6.

Il 47 Ruberts J. Kurzemes tautskolu stavoklis XX gs. Sakuma / J. Ruberts // Zinatniskie raksti.

40. sejums. Vestures zinatnes. — 3. izlaidums. — R. 1961. — 1pp. 203- Ziemelis S. Latvijas tautsko-lotaji Krievijas pirmaja revolucija (1905 — 1907.g.). / S. Ziemelis. — R., 1956; Ruberts j. Kurzeдеятелей латышского национального движения в развитие культуры оценивался позитивно, особое внимание уделялось прогрессивному русскому влиянию, а наиболее национально ориентированные латышские политики & оценивались негативно, как «буржуазные националисты».

Исследования, посвященные истокам национального движения и его предпосылкам были немногочисленны. Их появление имело спорадический характер, а сами они отличались ограниченной тематикой и узкими хронологическими рамками. Такой подход представлен в работах В. Даукште и А. Свелписа. Их исследования интересны введением в оборот новых источников и тем, что они в меньшей степени выдержаны в категориях социально-экономической истории, чем подавляющее большинство работ советского л о времени. К этим работам близки исследования П. Крупникова, посвященные полустолетнему периоду в истории латышско-немецких отношений. Не * рассматривая специально историческое развитие латышского национального движения, П. Крупников (Крупниковс) все же поднял ряд принципиально mes tautskolu stavoklis XX gs. Sakuma / J. Ruberts // Zinatniskie raksti. — 40. sejums. Vestures zinatnes. — 3. izlaidums. — R. 1961. — lpp. 203. — 226- Розенблюм Ю. Братья Каудзит и роман «Времена землемеров» ЛО. Розенблюм // Каудзит, братья, Времена землемеров. — Рига. 1962. — С. 456 — 470- Greitjane A. Rakstu darbi latviesu valodas maclsana vesturiskas attistibas gaita / A. Greitjane // Zinatniskie raksti. Filologijas zinatnes. Valodniecibas rakstu krajums. 5 A laidiens. Latviesu valoda. Latviesu valodas jautajumi. — R. 1963. — lpp. 277. — 312- Grabis R. Parskats par 17. gadsimta latviesu valodas gramatikam / R. Grabis // LPSR ZA Valodas un literturas instituia raksti. — No 5. — 1965; Peile E. Materiali latviesu gramatikas terminology as ves-turei 19. gadsimta pedeja ceturksni / E. Peile // Zinatniskie raksti. — LX sej. — 9. A. laidiens. -Latviesu valodas apcerejumi. — R. 1967. — lpp. 277. — 314- Гудрике Б. Начальный период в истории латышской литературы / Б. Гудрике // История латышской литературы. — Т.1. — Рига. 1970; Лабренце В.

Литература

периода нового времени // История латышской литературы. Т.1. Рига. 1970; Сокол Э., Упитис Я.

Литература

периода нового течения / Э. Сокол, Я. Упитис // История латышской литературы. — Т.1. Рига. 1970; Кубилюс В., Настоп-ка К. Польский романтизм и балтийские литературы. Вильнюс, 1973; Циелава С. Искусство Латвии / С. Циелава. — Л., 1979; Cakars О. Valoda bralu Kaudzisu romana «Mernieku laiki» / О. Cakars // Petera Stuckas LVU Zinatniskie raksti. — 53.sej. Filologijas zinatnes. Latviesu literaturas katedras rakstu krajums. Serija 5 В. — R. 1964. — lpp. 133. — 169- Анспак Я. И. Марксистско-ленинская педагогическая мысль в Латвии 1893 — 1917 / Я. Анспак. — Рига, 1981; Анспак Я., Рубертс Я. Школа и педагогическая мысль в Латвии / Я. Анспак, Я. Ру-бертс // Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Конец XIX — начало XX века. — М. 1991. — С. 352 — 353- Arajs К. Krisjanis Barons un «Latvju dainas» / К Arajs. R., 1985; Viese S. Muza raksts / S.Viese. R., 1985; Апситис В. Я. Рижское братское кладбище / В. Я. Апситис. — Рига, 1990.

Даукште В. Сотрудничество остзейского дворянства и лютеранского духовенства по вопросу о просвещении латышских крестьян в 40 — 50-е годы XIX века / В. Даукште // Германия и Прибалтика. — Рига. 1980. — С. 100 — 114- Daukste V. Par carisma un Baltijas muizniecibam attiecibam zemnieku skolu un izglitibas jautajumos / V. Daukste // Германия и Прибалтика. — Рига. 1983. — С. 51 — 65- Svelpis A. Jautajuma par Jauna Stendera parvacosanas Ц propogandu / A. Svelpis // Германия и Прибалтика. — Рига. 1972; Krupnikovs P. Patieslbas un melu palete / P Krupnikovs. — R., 1980; Крупников П. Я. Полвека истории Латвии глазами немцев / П. Я. Крупников. — Рига, 1989. важных для понимания его истории вопросов, связанных, главным образом, с немецкой политической позицией и общественной реакцией на появление латышского национализма. Работы историка стали одной из первых попыток > анализа истории и идеологии немецкого национализма в рамках его полемики с латышским национальным движением. Крупников попытался отойти от догм советской историографии и проанализировать латышско-немецкие контакты не только в категориях угнетения и зависимости, но и в рамках диалога и сотрудничества.

Кроме этого различные аспекты истории латышского национального движения представлены в ряде обобщающих исследований, которые посвящены истории Латвии и латышского народа в целом. Это характерно для работ, написанных в разное время. По данной причине, настоящая проблематика представлена в дореволюционных работах, межвоенных авторов, тру* дах историков Латышского Зарубежья и в исследованиях периода советской оккупации. Кроме обобщающих исследований по политической истории, проблемы истории латышского национального движения широко изучались в рамках проектов, посвященных истории латышской культуры, в особенности — литературы. Внимание к истории национального движения и национализма, несмотря на различные оценки, характерна в одинаковой степени для латышских межвоенных, латышских советских, латышских зарубежных и латышских современных исследований49.

Изучение проблем истории национального латышского движения и латышского национализма в XIX веке продолжается и в современной латвийц 49 Landers К. Latvijas vesture / К. Landers. — Sej. 1.-3., Peterburga, 1908 — 1909; Krodznieks.

J. Latvijas vesture / J.Krodznieks. — R., 1920; Svabe A. Latvju kulturas vesture / A.Svabe. — R., 1921; Schwabe A. Histoire agraire de la Lettonie / A. Schwabe. — Riga, 1929; Tentelis A. Latvju vesture / A. Tentelis. — R., 1934; Grins A. Latvijas vesture / A. Grins. — R., 1935; Svabe A. Latvijas vesture. 1800 .- 1914 / A.Svabe. — Stokholma, 1958; Shvabe A. The Story of Latvia / A. Shvabe, — Stockholm, 1949; Spekke A. A History of Latvia / A. Spekke. — Stockholm, 1951; Dunsdorfs E., Spekke A. Latvijas vesture / E. Dunsdorfs, A.Spekke. — Stokholma, 1964; Latvijas PSR vesture. SaTsinats kurss. — R., 1956; История Латвийской ССР. Сокращенный курс. — Рига, 1955 (1971) — Latvijas PSR vesture. Sej. 1., — R., 1953; Latvijas PSR vesture. — Sej. 2., -R., 1955; Latviesu literaturas vesture. — Sej. 3. Ceturta daja. Ieprieksejas turpinajums (lidz 90. gadiem) / ed. L.Berzins. Riga, 1935; Latviesu literaturas vesture. Sej. 2. Latviesu nacionalas literaturas sakuma periods (no 19. gs. 50. gadu vidu lidz 80. gadu vidum) / eds. J. Kalnins, K. Kundzins, E. Sokols, A. Vilsons — Riga, 1963; Andrups J., Kalve V. Latvian Literature / J. Andrups, V. Kalve. — Stockholm, 1954; Cakars O., Grigulis A., Losberga M. Latviesu literaturas vesture no pirmssakumiem lidz XIX gadsimta 80. gadiem / O. Cakars, A. Grigulis, M.Losberga. Riga, 1987; Dravnieks A. Latviesu literaturas vesture / A. Dravnieks. — Grand Haven, 1976; Jo-hansons A. Latviesu literatura / A. Johansons. — Stockholm, 1953; Kreicers H. Ievads latviesu rakstnieciba / H. Kreicers. — Augsburg, 1946; Berelis G. Latviesu literaturas vesture. No pirma-4 jiem rakstiem lidz 1999. gadam / G. Berelis. Riga, 1999; Latviesu literaturas vesture tris sejumos. — Vol. 1. No rakstTta varda sakumiem lidz 1918. gadam / eds. V. Hausmanis, V. Nollendorfs, B. Tabuns, V. Vecgravis — Riga, 1998. ской историографии. Правда, число работ по данному периоду явно уступает количеству изданий как по проблемам более ранней, так и более поздней истории. В Латвии 1990;х к настоящей проблеме обращалось несколько латышских историков, а именно: И. Ронис, Я. Вайводс, В. Зелче, А. Плаканс, 3. Якубс, А. Приедитис, Д. Хановс, В. Шалда, А. Гаврилин. Современные латышские авторы, например В. Шалда широко рассматривают и анализируют проблему пророссийской политической ориентации младолатышей, доказывая, что более ранняя советская историография явно преувеличивала про-российские симпатии младолатышских лидеров, например — Кришьяниса Валдемарса. В целом, эти работы отличаются отходом от советской историографии, пересмотром ее основных положений. Младолатышское движение понимается именно как национальное, а не социально-экономическое. Значительное внимание уделяется и собственно националистическому аспекту идеологии — критике России и Германии — которая нередко выпадала из внимания советских историков. С другой стороны, заметна тенденция сочетания социально-экономического и культурно-исторического прочтения в истории латышского движения. В целом, история младолатышей изучается как история постепенного формирования современной (модерновой) латышской нации, акцентируется внимание на роли интеллектуалов. Это свидетельствует о приобщении современной историографии Латвии к западным методикам изучения национализма.

К работам вышедшим в современной Латвии идейно и структурно близки и новейшие исследования, которые появляются в латышской среде на Западе. Это относится к работе Д. С. Эглитис «Воображая нацию. История, современность и революция в Латвии"50. Важнейшая отличительная черта подобных исследований состоит в попытках соединения анализа соб.

50 Ronis I. Latvijas valsts izveidosanas vesturiskie prieksnoteikumi / I. Ronis // Latvijas Vestures Instituta Zurnals. — 1993. — No 3- Vaivods J. Katoju baznlcas vesture Latvija. KristTgas baznlcas vesture senaja Livonija. Latvijas rekatolizacija / J.Vaivods. — R., 1994; Zelce V. Publicistika un politika. Krisjanis Valdemars un «Moskovskije Vedomosti» 1867. gada / V. Zelce // Latvijas ArhTvi. — 1996. — No 3. — 4- Plakans A. Rusifikacijas politika: Latviesi. 19. gadsimta 90. gadi / A. Plakans // Latvijas Vestures Instituta Zurnals. — 1997. — No 1- Якуб 3. Даугавпилс в прошлом / 3. Якубс. — Даугавпилс, 1998; PriedTtis A. Latvijas kulturas vesture. No vissenakajiem laikiem lldz musdienam / A.Priedltis.- Daugavpils, 2000; Hanovs D. Latviesu pilsonibas kulturas veidosanas 19. gadsimta Riga / D. Hanovs // Sarunas III. Lekcijas un diskusijas. — 2002. — 1pp. 149. — 162- Шалда В. К вопросу о пророссийской ориентации младолатышского движения (вторая половина XIX века) / В. Шалда // Daugavpils Universitates Humanitaras fakultates XII Zinatnisko lasljumu materiali. Vesture. — VI sejums, -II daja. — 2003. — 1pp. 62. — 72- Гаврилин А. Его Преосвященство, епископ Полоцкий и Витебский Александр (Закис) / А. Гаврилин // Daugavpils Universitates Humanitaras fakultates XII Zinatnisko lasljumu materiali. Vesture. — VI sejums, — I da) a. — 2003. — lpp.46. -49- Eglitis D. S. Imagining the Nation. History, Modernity, and Revolution in Latvia / D. S. Eglitis. — University Park, 2002. ственно истории латышского национального движения с западными теориями национализма, в первую очередь — с концепцией воображаемых сообществ Б. Андерсона. Это придает таким трудам междисциплинарный харак-> тер, делая их особенно актуальными. При этом, следует признать, что исследования историков латышской диаспоры по методологическому уровню, глубине переосмысления истории национального движения заметно глубже и шире, чем исследования вышедшие собственно в Латвии, историки которой не редко продолжают развивать концепции советской историографии, несколько видоизменив их.

В отечественной (российской) историографии изучение латышского национализма практически не велось. В советской исторической науке изучение данной проблематики было частью развития исторических исследований лишь в Латвийской ССР. К тому же многие работы латышских историков были написаны на латышском языке, что делало их автоматически недоступными для русских авторов. Вместе с тем отечественная историография советского периода сделала много для изучения проблем истории национального движения других народов Центральной и Юго-Восточной Европы. Обращение к исследованиям, непосвященным непосредственно истории Латвии, полезно, так как известный историк национализма и национальных движений А. Каппелер (с которым согласны и другие зарубежные исследователи) указывает на крайне негативные последствия рассмотрения истории того или иного национального движения как единичного случая. Об этом пишут и другие известные исследователи истории национализма и национальных движений, отмечая немалую пользу сравнительного анализа51.

Анализ советскими и современными российскими историками национальных движений славянских и неславянских (румынского, албанского, греческого, венгерского) народов привел к созданию определенной методологии исследования национальных движений и национализмов, к выявлению их особенностей и общих закономерностей, что автоматически делает советскую и российскую историографию востребованной и для изучения истории и идеологии латышского национального движения. На рубеже 1960 и 1970;х годов в советской историографии были созданы исследования, в ко.

51 Каппелер А. Мазепинцы, малороссы, хохлы: украинцы в этнической иерархии Российской Империи / А. Каппелер // Россия — Украина: история взаимоотношений / ред. А. И. Миллер. — М., 1997. — С. 125- Lieven D. Empire: the Russian Empire and its Rivals / D. Lieven — New Haven, 2001; Subtelny O. The Habsburg and Russian Empires: Some Comparisons and Contrasts / O. Subtelny // Empire and Society: New Approaches to Russian History / eds. Т. Hara and K. Matsuzato. Sapporo, 1997. — P. 73 — 92- Velychenko St. Empire Loy-alism and Minority Nationalism in Great Britain and Imperial Russia 1707−1914: Institutions Law and Nationality in Scotland and Ukraine / St. Velychenko // Схщ — Захщ / East — West. -2001.-Vol. 4. торых были заложены теоретические и методологические основы изучения национальных движений. В 1968 году вышла фундаментальная монография И. И. Лещиловской «Иллиризм. К истории хорватского национального Воз.

52 рождения". В исследовании И. И. Лещиловской была впервые в отечественной историографии использована ставшая классической для советской исторической науки схема изучения национальных движений и Возрождений. Согласно И. И. Лещиловской, изучение национальных движений должно базироваться на анализе ряда проблем, а именно — социально-экономических и политических предпосылок того или иного национального движениявозникновение национального движения и проблемы его ранней истории и идеологииизучение общественно-политических программ и направлений уже сложившегося и оформившегося национального движения. Монография И. И. Лещиловской была первой (и, пожалуй, единственной) I попыткой анализа национального движения без «привязки» его истории и идеологии к статичной марксистско-ленинский методологии. Монография не содержит ни одного упоминания и ни одной ссылки на работы В. И. Ленина. К. Маркса и Ф. Энгельса. Теоретические выводы, поиск особенностей и закономерностей истории национальных движений представлены в монографиях целого ряда советских и современных отечественных историков, таких как A.C. Мыльников (посвященных чешской и общей восточноевропейской проблематике), В. И. Фрейдзон (где рассматриваются проблемы хорватского возрождения), В. А. Моторный и К. К. Трофимов, Ю. А. Кожевников, И.И. Удальцов53.

Если для 1960;х годов новым словом в отечественной историографии стало исследование И. И. Лещиловской, то для науки конца 1990;х таким 1 стала работа В. И. Фрейдзона «Нация до национального государства Историко-социологический очерк Центральной Европы XVIII в. — начала XX в.». Монография В. И. Фрейдзона стала одной из первых попыток в отечественной историографии рассмотреть особенности становления наций и развития национальных движений народов Центральной и Восточной Европы. Исслесл.

Лещиловская И. И. Иллиризм. К истории хорватского национального Возрождения / И. И. Лещиловская. — М., 1968.

53 Мыльников A.C. Культура чешского Возрождения / A.C. Мыльников. — Л., 1982; Мыльников A.C. Народы Центральной Европы: формирование национального самосознания XVIII — XIX вв / A.C. Мыльников. — СПб., 1997; Фрейдзон В. И. Борьба хорватского народа за национальную свободу. Подъем освободительного движения в 1859 — 1873 гг. История, идеология, политические партии / В. И. Фрейдзон. — М., 1970; Моторный В. А., Трофимович К. К. Серболужицкая литература. История. Современность. Взаимосвязи / В. А. Моторный, К. К. Трофимович. — Львов, 1987; Кожевников Ю. А. Эпоха романтизма в румынской литературе / Ю. А. Кожевников. — М., 1979; Удальцов И. И. Историография чешского национального Возрождения. Новейшие чехословацкие и советские исследования (1950 — 1980 гг.) / И. И. Удальцов. — М., 1984. дование претендует не столько на исторический, сколько на методологический характер. В. И. Фрейдзон анализирует процесс эволюции этносоциальных структур неравноправных народов Европы, показывая, что именно эти структуры стали основой процесса нациестроительства и формирования различных национальных идентичностей. Заслуга В. И. Фрейдзона состоит в том, что он еще раз показал необоснованность марксистской теории, что до формирования национального государства неравноправные этнические группы существовали как народности, но не как нации. В. И. Фрейдзон убедительно доказывает, что их анализ возможен как анализ исторически сложившихся наций с развитой национальной идентичностью54.

Кроме монографических исследований отдельных авторов проблемы, связанные с национальными движениями, были представлены в самых различных научных сборниках. Эти сборники показывают как в советской и российской историографии изучались проблемы истории национального движения, этнического сознания, культуры, становления национальных языков, складывание новых литератур, возникновения политических группировок и национальных партий. Важнейшие из них были посвящены проблемам становления наций, национальных культур и языков, истории национальных движений55.

Не менее значимы подобные исследования вышедшие за рубежом. В данном случае речь идет о работах литовских, англо-американских, французских, немецких, польских, сербских, хорватских, словенских и других историков. Англо-американская и французская историография почти не имеет специальных работ посвященных истории Латвии и латышскому национальному движению. Немногочисленные исследования на английском языке, которые касаются непосредственно Латвии написаны выходцами из.

54 Фрейдзон В. И. Нация до национального государства. Историко-социологический очерк Центральной Европы XVIII — начала XIX века / В. И. Фрейдзон. — Дубна, 1999.

55 История и культура славянских народов. — М., 1966; Межславянские культурные связи. — М., 1971; Славянский и балканский фольклор. — М., 1971; Вопросы первоначального накопления капитала и национальное движение в славянских странах. — М., 1972; Культура и общество в эпоху становления наций (Центральная и Юго-Восточная Европа в конце.

XVIII — 70-х годах XIX века). — М., 1974; Славянские культуры в эпоху формирования и развития славянских наций (XVIII — XIX вв.). — М., 1974; Формирование молдавской буржуазной нации. — Кишинев, 1978; Вопросы истории Европейского Севера. Межвузовский сборник. — Петрозаводск, 1980; Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Исторический и историко-культурный аспекты. — М., 1981; Чешская нация на заключительном этапе формирования. 1850 — начало 70-х годов XIX века. — М., 1989; Становление национальной классики. Культура народов Центральной и Юго-Восточной Европы в 20 — 70-е годы XIX века. — М., 1991; Словацкая литература. От истоков до конца.

XIX века. Часть 1 / ред. А. Г. Машкова, С. С. Скорвид. — М., 1997; Проблемы этнической истории Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в новое и новейшее время. Сборник научных трудов. — Вып. 1. — Воронеж. 2002.

Латвии и их следует рассматривать как латышскую зарубежную историографию. Вместе с тем, англо-американские и французские исследования актуальны для изучения истории латышского национального движения, так I' как демонстрируют модели относительно объективного и неидеологического научного анализа56.

Для изучения истории и идеологии латышского национального движения очень важна немецкая историография. Немецкие историки нередко непосредственно соприкасались с историей и идеологией латышского национального движения. Правда, многие работы, вышедшие на немецком языке, имеют скорее политический, но не научный характер. Значительный пласт исследований немецких историков — работы, посвященные истории балтийских немцев и рассматривающие важнейшие моменты отношений между немцами и интеллектуалами балтийских народов. Ряд немецких работ noli священ истории национального движения в Латвии и формированию идей латышской политической независимости. Среди немецких исследований г «ч выделяются работы Г. фон Рауха и Г. фон Пистольхорса, представляющие собой информативные книги по политической и культурной истории При.

56 Baron N., Catrell P. Population Displacement, State-Building, and Social Identity in the Lands of the former Russian Empire, 1917; 1923 /N. Baron, P. Catrell //Kritika. — 2003. — Vol. 4. — No 1. — P. 51 — 100- Brooks J. When Russia learned to read / J. Brooks. — Princeton, 1985; Carr E. Nationalism and After / E.Carr. — L., 1945; Conolly V. The Nationalities Question in the Last Phase of Tsarism / V. Conolly // Russia Enters the Twentieth Century / ed. G. Katkov. -London, 1971; Curtis M.H. The Alienated Intellectuals of Early Stuart England / M.H. Curtis // Past and Present. — 1962. — Vol. 23. — P. 25 — 43- Deutsch K. Nationalism and Social Communication. An Enquiry into the Foundations of Nationality / Deutsch K. — Cambridge, 1953; Deutsch K. Interdisciplinary Bibliography of nationalism / K. Deutsch. — Cambridge (Mass.), 1956; Deutsch K., Merritt R. Nationalism and National Development: An Interdisciplinary Bibliography / K. Deutsch, R. Merritt. — Cambridge, 1970; Gellner E. Nations and Nationalism / E. Gellner. — Cambridge, 1983.

57 Dopkewitsch H. Die Entwicklung des lettlandischen Staatsgedenkens bis 1918 / H. Dop-kewitsch. — Berlin, 1936; Drews H. Die lettische Revolution und das Baltentum / H. Drews. -Riga, 1927; Garve H. Konfession und Nationalitat. Ein Beitrag zum Verhaltnis von Kirche und Gesellschaft in Livland im 19. Jahrhundert / H. Garve. — Marburg, 1978; Pistohlkors G. von, Ritterschaftliche Reformpolitik zwischen Russifizierung und Revolution. Historische Studien zum Problem der politischen Selbsteinschatzung der deutsche Oberschicht in den Ostseeprovinzen Ru? lands / G. von Pistohlkors. — Gottingen, 1978; Pistohlkors G. von, «Russifizierung» in den Baltischen Provinzen und in Finnalnd im 19. und beginneneden 20. Jahrhunder t/ G. von Pistohlkors // Zeitschrift fur Ostforschung. — Bd. 33. — 1984. — S. 592 — 606- Pistohlkors G. von, Deutsche Geschichte im Osten Europas. Baltische Lander / G. von Pistohlkors. — Berlin, 1994; Pistohlkors G. von, Die Weg zur Minderheit / G. von Pistohlkors // Baltische Briefe. — 1982. — No 11- Provinzialisierung einer Region. Zur Enstehung der burgerlichen Gesellschaft in der Provinz / hrsg. G. Zang. — Frankfurt, 1978; Rauch G. von, Die nationale Frage in den russischen Ostseeprovinzen im 19. Jahrhundert G. von Rauch // Der Ostseeraum im Blickfeld der deutschen Geschichte. — Koln-Wien, 1970. S. 165 — 181- Renner A. Russischer Nationalismus und Offentlichkeit im Zarenreich 1855 — 1875 / Renner A. — Koln, 2000. балтики. В центре внимания немецких историков оказывались проблемы политической и культурной истории национального движения. При этом целостная и единая схема его истории ими не была создана.

I Наряду с англо-американской, французской и немецкой историографией для изучения истории латышского национального движения актуальны национальные историографии, которые редко попадают в сферу внимания исследователей, в том числе и по причине языкового барьера. В данном случае речь идет о хорватской, украинской, литовской, польской, словенской, чешской, сербской, болгарской, белорусской, румынской и итальянской исто-риографиях. При анализе истории латышского национального движения актуально обращение к исследованиям хорватских историков В. Богданова, Ф. Фанцева, А. Елачича, Й. Хорвата, В. Крестича, Д. Томашича и других58, украинских — О. Багана, О. Бойко, Я. Грыцака, Т. Гундоровой59, литовских — Э.

• Александравичюса, Й. Бутенаса, Ч. Лауринавичюса, А. Меркялиса, В. Сиру-тавичюса, Д. Сталюнаса60. Исследования польских (Й. Хлебовчик, JI. Кевиш,.

58 Bogdanov V. Hrvatska ljevica u godinama revolucije 1848 — 1849 u svijetllu nase cetrdesetosmaske stampe / V. Bogdanov. — Zagreb, 1949; Bogdanov V. Drustvene i politicke borbe u Hrvatskoj 1848 — 1849 / V. Bogdanov. — Zagreb, 1949; Bogdanov V. Historija politickih stranaka u Hrvatskoj / V. Bogdanov. — Zagreb, 1958; Fancev F. Dokumenti za nase podrijetlo hrvarskoga preporoda (1790 — 1832) / F. Fancev. — Zagreb, 1933; Jelacic Al. Seljacki pokret u Hrvatskoj i Slavoniji godine 1848 — 1849 i ukidanje kmetske zavisnosti seljaka / Al. Jelacic. — Zagreb, 1925; Horvat J. Politicka povijest hrvatske / J. Horvat. — Zagreb. 1936; Kres-tic V. Seljacki nemiri u Hrvatskoj i Slavoniji sezdesetih godina XIX vijeka / V. Krestic // Zbornik Historijskog instituta. 5. — Zagreb. 1963; Slipicevic F. Opsta i nacionalna istorija / F. Slipicevic. — Beograd, 1968; Smiciklas Т., Markovic F. Matica hrvatska od 1842 do god 1892 / T. Smiciklas, F. Markovic. — Zagreb, 1892- TomaSic D. Politicki razvitak hrvata / D. Tomasic. — Zagreb, 1938; Sidak J. Hrvatske zemlje u razdoblju nastajanja preporodnog pokreta (1790.

1827) / J. Sidak // Historijaki zbormik 1980 — 1981. — Zagreb. 1982; Sisic F. Uvod u politicku povijest hrvatske / F. Sisic // Horvat J. Politicka povijest hrvatske / J. Horvat. — Zagreb. 1936; Surmin D. Hrvatski preporod / D. Surmin. — Zagreb, 1903.

59 Баган О. Пом ¡-ж мютикою i политикою (Дмитро Донцов на mi укра’шськоУ полггичноУ icTopii 1-i половини XX ст.) / О. Баган // Донцов Д. Твори. Т.1. Геополггичш та щеолопчш пращ. — JIsbib, 2001. — С. 24 — 63- Бойко О. Д. 1стор1я Укра’ши / О. Д. Бойко. -Кшв, 2004; Грицак Я. Нарис icTopii Укра’ши / Я. Грицак. — Кшв, 1996; Гундорова Т. Проявления Слова. Дискурая раннього украшського модершзму. Постмодерна штерпретащя / Т. Гундорова. — JIlbib, 1997; Крип’якевич I. Побут / I. Крип’якевич // IcTopifl укра’шськоУ культури / ред. I. Крип’якевич. Кшв, 2002. С. 5 — 184-Ортинський I. Хрищення, хрест та харизма Укра’ши / I. Ортинський. — Рим — Мюнхен — Фрайбург, 1988; Полонська-Василенко Н. Ictoih Укра’ши. Т.2. Вщ середини XVII столггтя до 1923 року / Н. Полонсь-ка-Василенко. — Кшв, 2002; Радзикевич В. Письменство / В. Радзикевич // IcTopifl укра’нсько1 культури / ред. I. Крип’якевич. — Кшв, 2002. — С. 185 — 424- Субтельний О. Укра’ша: IcTopifl / О. Субтельний. — Кшв, 1991; Трофимович К. К., Моторний В. А. Нариси з icTopii серболужицько! лггератури / К. К. Трофимович, В. А. Моторний. — JIlbib, 1970.

60 Aleksandravicius Е. Kultorinis sajudis Lietuvoje 1831 — 1863 metais. Organizaciniai kul.

Ь turos ugdymo aspektai / E. Aleksandravicius. — Vilnius, 1989; Butenas J. Vincas Kudirka / J.

Botenas. — Kaunas, 1937; Laurinavicius C. Jonas Basanavicius kaip moderniosios lietuvybes simbolis / C. Laurinavicius // Politika ir diplomatija. — 1997. — P. 264 — 268- Medisauskiene Z.

П. Лоссовски, Й. Охманьски)61, чешских (П. Хорват, М. Хрох)62, словацких (О. Чепан, М. Хлиномаз), словенских (Ф. Гестрин, В. Мелик, Я. Приятель, о 64.

М. Равбар, И. Шидак), сербских (Н. Гаврилович, В. Джорович, Г. Чубрило-вич, Ф. Шишич)65, болгарских (Ц. Георгиева, В. Кацунов, А. Ковачев)66 были использованы при работе над настоящим диссертационным исследованием.

Rusijos cenzura Lietuvoje XIX a. viduryje / Z. Medisauskiene. — Kaunas, 1998; Merkelis A. Didysis varpininkas Vincas Kudirka. Jo asmuo ir gyvento laikotarpio paveiklas / V. Merkys. -Chicago, 1989; Merkys V. Knygnesiq laikai 1864 — 1904 / V. Merkys. — Vilnius, 1994; Sirutavicius V. «Liaudis virsta tauta»: E. Weber paradigma / V. Sirutavicius // Lietuviq at-gimimo istprijos studijos. — Vol. 4. Liaudis virsta tauta. — Vilnius, 1993. — P. 419 — 436- Staliunas D. Kalba ir konfesija? // Lietuvos istorijos metrastis 1999. Vilnius. 2000. P. 125 — 137- Tyla A. Is Lietuvos kil? Tartu universiteto studentai, 1802 — 1918 / A. Tyla // Lietuvos istorijos metrastis 1980. — Vilnius, 1981. — P. 62 — 85.

61 Chlebowczyk J. Procesy narodotwocze we wschodniej Europie Srodkowej w dobie kapital-izmu (od schylku XVIII do pocz^tkow XX w.) / J. Chlebowczyk. — Warszawa, 1975; Chle-bowzcyk J. О prawie do bytu malich i mlodych narodow / J. Chlebowzcyk. — Warszawa, 1983; Kamionka-Straszakowa J. Nasz narod jak lawa: Studia z literatury i obyczaju doby romantyzmu / J. Kamionka-Straszakowa. — W., 1974; Kiewisz L. Sprawy fotewskie w bahickiej polityce Niemec w latach 1915 — 1919 / L. Kiewisz. — Poznan, 1970; Lossowski P. Rewolucija 1905 w guberniach nadbaltyckich / P. Lossowski // Studia z dzejow ZSSR i Europy Srodkowej. — T. 2. -1966; Miasto i kultura polska doby przemyslowej. — Wroclaw, 1993; Ochmanski J. Litewski ruch narodowo-kulturny w XIX wieku / J. Ochmanski. — Biafastok, 1965; Problemy kultury lu-dowej i narodowej. Materialy z Il-i miedzynarodowej konferencji etnografow slowianskich. Poznan-Blazejwko, 11 — 12.X.1974. — Warszawa, 1976.

Horvath P. Vy voj narodnostneho zlozenia a nirodnych ideologii v Uhorsku v XVIII storoci / P. Horvath // Historicky casopis. — 1993. — No 3- Hroch M. Odrozeni malych evropskych narodfl / M. Hroch. — Praha, 1971; Hroch M. Narodni Hnuti v Evrope 19. Stoleti / M. Hroch. -Praha, 1986; Kavka F. Bila Hora a ceske dejiny / F. Kavka. — Praha, 1962.

63 Cepan O. Stimuly realizmu / O. Cepan. — Bratislava, 1984; Hlinomaz M. Ke stopadesatileti pojmu «cesko slovensko» / M. Hlinomaz // Demografie. — 1988. — No. 1. — S. 10−17.

4 Gestrin F., Melik V. Slovenska zgodovina / F. Gestrin, V. Melik. — Ljubljana, 1966; Pri-jatelj J. Borba za individualnost slovenskega knjizevnega jezika v letih 1848 — 1857 / J. Prijatelj. — Ljubljana, 1937; Prijatelj I. Slovenska kulturnopoliticna in slovstvena zgodovina / J. Prijatelj. -Ljubljana, 1955; Ravbar M. Pregled hrvatske, srbske in makedonske knjizevnosti / M. Ravbar. -Maribor, 1958; Sidak J. Odjeci Francuske revolucije i vladanje Napoleona I. u hrvatskoj zemljama // Katalog Napoleonove Ilirsko province / J. Sidak. — Ljubljana, 1964; Zwitter R. Slovenski politicni prerod XIX st. v okrivu evropske nacionalne problematike / R. Zwitter // Zgodovinski casopis, 1964. — Ljubljana, 1965.

65 ГавриловиЬ H. Велика француска револющуа и срби у jy>KHoj YrapcKoj / Н. ГавриловиЬ // Матица српска. Зборник за друштвене науке. — Т. 26. — Нови Сад, 1960; ЪоровиЬ В. Босна и Херцеговина / В. ЪоровиЬ. — Београд, 1925; ЧубриловиЬ Г. Cp6nja и Аустрща у XIX веку / Г. ЧубриловиЬ // ЧубриловиЬ Г. Одабрани исторщски радови / Г. ЧубриловиЬ. — Београд. 1983; ШишиЬ Ф. Jyi-ословенска мисао / Ф. ШишиЬ. — Београд, 1937.

66 Георгиева Ц. Пространството на българите и неговите граници през XV — XVII в. / Ц. Георгиева // Годишник на Софийския Университет «Св. Климент Охридски». Исторически факултет. — Т. 88. — 1995. — С. 5 — 36- Кацунов В. Етническо самосъзнание на българите през XV — XVII в. / В. Кацунов // Годишник на Софийския Университет «Св. Климент Охридски». Исторически факултет. — Т. 88. — 1995. — С.37 — 68- Ковачев А. Българското краезнание в периода 1878 — 1912 г. / А. Ковачев. — Велико Търново, 1999.

Большинство из рассмотренных выше исследований посвящено различным проблемам национальных движений в ряде государств Центральной и Юго-Восточной Европы в XIX веке. При этом совершенно справедливо во многих работах вскрыты общеевропейские тенденции и процессы национального развития, что делает возможным их использование при написании настоящего диссертационного исследования.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Заключение

.

Латышское национальное движение, возникшее в XIX веке, развивавшееся на протяжении всего столетия — значительный этап в истории латышского народа, важнейший шаг на пути к созданию независимого Латвийского государства. Суммируя и конкретизируя основные проблемы истории латышского национального движения, можно сделать ряд выводов, важнейшие из которых могут быть сведены к следующему.

Национальное движение в Латвии возникает в середине XIX века. Развитие латышского национализма началось с крайне неблагоприятных стартовых условий. Латыши были необразованной и неравноправной крестьянской массой, которая не обладала политическими правами. Латыши рассматривались как крепостные, пригодные лишь к последовательной ассимиляции через германизацию. Любые попытки латышей заявить о себе как о самостоятельной общности пресекались как немецкими баронами и пасторами, так и российскими властями. Тем не менее, несмотря на сложную ситуацию, исторические события в Латвии на протяжении XIX столетия привели к развитию положительной этиосоциальной динамики, пусть и замедленной, которая стала все-таки залогом процесса становления нации.

Развитие национального движения в Латвии является неотъемлемой частью истории национализма в общеевропейской перспективе. XIX столетие в европейской истории было отмечено складыванием наций и возникновением национальных государств. Если немцы и итальянцы смогли не только сформироваться как нации в современном смысле этого слова, но и создать свои национальные государства, то обитатели выделенных территорий Империй, этнически близкие жители периферий, отличные от основной нации, не достигли уровня политической независимости, но добились больших успехов в создании национальной идентичности и формировании национального самосознания.

Исторически развиваясь в рамках европейского политического и культурного круга, Латвия в XIX веке была близка по имевшим место на ее территории процессам к западным регионам Империи, которые так же в большей степени тяготели к Европе и Западу, нежели к России как таковой. Поэтому генетически и исторически близкие процессы национального движения и нациостроительства имели место в российской Польше, Литве, Эстонии и Финляндии, а так же, в некоторой степени, и в Молдове. Процессы национальной активизации балтийских народов совпадали не только хронологически. Национальная активизация стимулировалась экономическими причинами, так как балтийские земли принадлежали к числу наиболее развитых регионов, что придавало им политический вес гораздо больший, чем доля населения Империи, приходившаяся на эти территории. Таким образом, развитие латышского национального движения и Латвии в целом на протяжении XIX столетия шло в рамках балтийского исторического, политического, культурного и религиозного региона, который, в свою очередь, был частью Европы, отторгнутой от европейского хода исторического развития в результате его искусственного и насильственного включения в состав Российской Империи в XVIII веке.

Исторически принадлежа Европе, латышское национальное движение было вынуждено развиваться в рамках политического пространства Российской Империи. По данной причине, оно испытало значительное влияние со стороны общеимперских процессов и исторических явлений, таких как войны (Отечественная война 1812 года, Крымская война), реформы (отмена крепостного права, административные изменения), экономические изменения (развитие промышленности). Поэтому, развитие латышского национального движения было близко национальным процессам в Украине, Беларуси, Молдове, Армении, Грузии, Азербайджане, Татарстане и прочих российских территориях, где национальное сознание было развито настолько, что оно смогло противостоять имперской политике унификации, и не стало жертвой русификации и ассимиляции.

Развитие национального движения на территориях населенных латышами шло неравномерно. В 1840 — 1850-е годы центрами национального движения, что выразилось в переходе в православие, были Курземе и Видземе. Позднее, в виду немецкого засилья, в Латвии латышские националистически мыслящие интеллектуалы были вынуждены жить в Санкт-Петербурге или в Москве, так как активная политическая деятельность латышей собственно в Латвии была невозможна по причине того, что в XIX веке монополия на политическую жизнь находилась в руках балтийского немецкого дворянства. Позднее, в 1880 — 1890-е годы, латышские националистические лидеры получили возможность действовать и в латышских землях. С 1890-х годов центром латышского национального движения становится Рига, где постепенно латышское население начинает превышать немецкое. В начале XX столетия Рига становится латышским городом — центром латышского национализма, очагом латышской национальной культуры.

Процесс развития латышского национального движения был процессом политической борьбы как между различными течениями в национальном лагере, так и между националистами и их политическими противниками. В роли противников национализма выступали власти Российской Империи и балтийские немцы, которые нередко действовали как союзники и проводили по отношении к латышам дискриминационную политику. Немцы, пасторы и бароны, чиновники и прогермански настроенные балтийские интеллектуалы, видели в латышах не равноправных политических партнеров, а лишь производителей, которые веками эксплуатировались их предками. Российские власти в латышах не видели ничего, кроме того, что «латышское племя» или «латышская народность» были одними из многих инородческих племен и народностей, проживавших на территории Империи. Со временем игнорирование латышей сменилось тем, что власти заметили активность их национальных лидеров, часть из которых интегрировалась в российскую интеллигенцию, сохранив свой национальный облик (или, по терминологии XIX века, «национальную физиономию»), или была подвергнута умеренным репрессиям.

Развитие латышского национального движения шло разными темпами. Наиболее активно национальное движение латышей развивалось в Видземе, Курземе и Земгале. Это были те территории, где политическая и экономическая монополия находилась в руках немецкого баронства и лютеранских пасторов. При этом данные латышские регионы являлись наиболее развитыми районами с экономической точки зрения. Развитие капитализма наиболее интенсивными темпами шло именно в данных регионах. Именно здесь формировалась латышская национальная буржуазия и интеллигенция. Видземе, Курземе, Земгале были лидерами латышского национального движения.

При этом существовала и еще одна латышская территория, Латгале, где развитие национального движения шло более медленными темпами. Латгале в культурном плане была отделена от других латышских территорий. Латгале с экономической точки зрения была мене развитой, крепостное право было отменено только в 1863 году. Исторически Латгале развивалась в рамках Речи Посполитой, вместо лютеранства здесь господствовал католицизм. В данном регионе практически не ощущалось немецкое влияние. Немецкий язык не играл здесь той роли, которая принадлежала ему в Риге и других территориях населенных латышами. В Латгале была велика роль польского, русского и белорусского языков. Развитие Латгале было изолировано от других латышских территорий. Язык Латгале оказался отличным от литературного латышского языка, созданного усилиями латышских националистов. Диалект крестьян Латгале явно не тот, на котором говорили и писали Юрис и Адолфс Аллунансы, Матисс и Рейнис Каудзите, Кришьянис Валдемарс, Кришьянис Бароне. В плане национального движения Латгале отставала от других латышских территорий. Включенность Латгале в процессы национальной борьбы можно констатировать лишь, начиная с XX века.

В истории латышского национального движения, руководствуясь принципом историзма, можно выделить несколько периодов. 1) Начало XIX — 1840-е гг. — проявление предпосылок для начала национальной активизации латышского населения в Российской Империи. 2) 1840−1850-е гг. — начало латышского национального движения, что проявилось в переходе латышей в православие. 3) 1860−1890-е гг. -период деятельности первого поколения латышских политиков (младолатышей), направленной на создание современной латышской национальной идентичности. 4) 1900 — 1917 гг. — период высшего подъемы латышского национального движения в России, что проявилось в активном участии латышей в революции 1905 — 1907 годов, формировании латышских политических партий, росте антинемецкого национализма в период первой мировой войны и постановке вопроса о создании независимого Латвийского государства.

Исходя из западных теорий национализма возможна и другая периодизация, а именно предфаза, предпарадигмальная фаза, фазы А, В, С, D, основное содержание которых представлено в следующих положениях. Предфаза — период с начала XIX века по 1840-е годы, в рамках которого имела место активизация латышей, что выразилось в ряде крупных крестьянских выступлений и появлении плеяды первых латышских писателей и поэтов, которые, правда, еще находились под значительным немецким влиянием. Периоду предфазы предшествовало, по меньшей мере, четыре столетия немецкой деятельности в прибалтийском регионе, которую можно определить как праисторию латышского национализма, значение которой можно рассматривать как относительно положительное культурное влияние, так как именно благодаря немецкой активности была переведена на латышский язык Библия и памятники европейской (главным образом, немецкой) литературы, появились первые словари латышского языка, работы по грамматике латышского языка и издания латышского народного фольклора.

Этап предфазы, занявший около четырех десятилетий, сменился периодом, который можно определить как предпарадигмальная стадия в развитии латышского национального движения. Предпарадигмальная фаза — активизация латышей в Российской Империи в 1840-е годы, что имело форму религиозного возбуждения и относительно массового перехода латышей из лютеранства в православиеэто стало следствием стремления латышей к освобождению от немецкого влиянияважнейший источник по истории латышского национализма на данном этапе -«Записки православного латыша» Индрикиса Страумитса. Данный этап отмечен тем, что национальное движение искало парадигму своего развития. В 1840 — 1860-е годы было не ясно, по какому пути пойдет латышское национальное движение — в сторону России через православие или в сторону Европу через культивирование собственно латышских национальных традиций. На данном этапе движение носило преимущественно религиозный характер. Эта предпарадигмальная фаза, основное значение которой состояла в значительной активизации латышского населения, привела к началу собственно национального латышского движения, в котором, в свою очередь, возможно выделение следующих фаз.

Фаза А, или зарождение латышского националистического движения в 1850-е годы, когда начинается деятельность будущих младолатышских теоретиков и латышская интеллигенция в лице первых писателей и поэтов начинает медленно освобождаться от немецкого доминирующего влияния и формирует свою политическую позицию. Фаза В, которая характеризуется деятельностью «классиков» мла-долатышского националистического движения Кришьяниса Валдемарса, Юриса Аллунанса и других — данный этап датируется 1860−1870-ми годамиименно в эти годы имело место оформление основных идейных концепций латышского национализма, которые будут определять направление его развития на последующих фазах. Фаза С, которая датируется 1880 — 1890-ми годами и отличается постепенной политизацией латышского националистического движения и формированием в его рамках политических течений (культурного, религиозного, политического), что привело к превращению националистов в серьезную политическую силу. Фаза Й, пришедшаяся на 1900 — 1917 годы, отличительные черты которой таковы: активизация латышского национального движения в начале XX века, деятельность Яниса Эндзелинса и окончательное завершение истории латышского национального движения после складывания независимого латвийского государства на протяжении 1917; 1920 годов.

В изучении истории национальных движений выделяется несколько фаз. Чередование последовательно сменяющихся этапов-фаз в истории латышского национального движения привело к возникновению в Латвии национальной апперцепции, которая выразилась в наличии у националистов каждого более позднего этапа зависимости восприятия от предшествующего социального, политического, культурного и националистического опыта своих предшественников. Иными словами, латышское национальное движение прошло в своем развитии несколько этапов, которые отмечены различными приоритетами — интересом к культуре, этнографии и традициямсозданием литературного языкаактивнейшим включением в политическую борьбу.

Таким образом, каждое новое явление в истории латышского национального движения вытекало из предыдущих — возникновение первых латышских писателей в 1820-е годы стало следствием ряда крестьянских волнений и Отечественной войны 1812 года, переход в православие был вызван культурной активизаций 1820 -1830-х годов, младолатышское движения возникло в значительной степени под влиянием православного крестьянского движения 1840-х годов и т. п.

Латышское национальное движение не было единым с политической точки зрения. Став наследниками старолатышей, младолатыши унаследовали от них не только стремление поставить латышей в число развитых наций, но и отсутствие внутреннего единства. В рамках латышского национального движения возможно выделение нескольких течений. В политическом плане младолатыши и латышские националисты начала XX века могут быть разделены на умеренных либералов и радикальных националистов. Либералами можно назвать Кришьяниса Валдемарса и Юриса Аллунанса, радикалами — Ю. Калейс-Кузнецовса и Каспарса Биезбардиса. Наряду с политическим течением существовало и культурное крыло, в рамках которого можно выделить ряд тенденций — литературную (Ю. Аллунанс), религиозную (А. Ниедра, Апсишу Екабс), лингвистическую (К. Биезбардис, Я. Эндзелинс), фольклорную (К. Бароне, Ф. Трейландс-Бривземниекс). При этом все данные тенденции объединялись одним — причастностью к латышскому национализму, латышскому национальному движению.

Концепции латышского национального движения вырабатывались постепенно, на протяжении всей его истории, корректируясь по мере изменения политической ситуации в Латвии и Российской Империи. Латышское национальное движение не было антирусским с самого начала во всех сферах. Антирусские настроения усиливались по мере развития политики русификации. Сам факт развития националистического движения в Латвии не исключает контактов латышских национальных деятелей с русским и немецким обществом. Эти контакты имели место, являясь важными стимулами в развитии латышского национального движения. Проблема отношений между русскими и латышами, латышами и немцами состояла в разном понимании роли и места этих этнических общностей в политической структуре Империи. В отличие от русских и немцев, которые воспринимали неравноправное положение латышей как данность, латыши стремились изменить ситуацию и занять свое место среди привилегированных наций. Успех латышского национального движения и крах политик германизации и русификации — результат внутренней политики немецкой и российской элит, которая, с одной стороны, была не способна диалог с латышским движением, стремилась к его подавлению репрессивными мерами, а, с другой, не смогла создать привлекательный имперский контекст, в который нерусские народы могли бы интегрироваться с утратой своей идентичности.

Отличительная черта истории латышского национального движения на протяжении XIX века состоит в том, что это было общественное движение, выражавшее политические идеи. Это было движение отдельных интеллектуалов и общественных или культурных кружков. Латышское национальное движение нередко оставалось движением интеллектуалов, так как было далеко от подлинной массовости, хотя и обладало немалой поддержкой широких слоев латышского населения. Это было и движение научных и просветительских обществ. Данной особенностью латышское национальное движение обязано балтийским немцам, которые первые создали подобные общества для изучения латышей, их языка, культуры, традиций и быта. Настоящая тенденция сохранялась на протяжении всего XIX века. На данном этапе оно не могло трансформироваться в политические партии, так как отсутствие партий — отличительная черта политической истории Российской Империи XIX столетия. Институционализация латышского национального движения стала возможна позднее. Политические латышские партии возникают в Латвии лишь тогда, когда они возникают в общеимперском масштабе, в начале XX века. Возникшие партии смогли получить опыт участия в политической жизни Империи в целом, что проявилось в их участии в работе Государственной Думы. В рамках латышского национального движения были заложены основы для формирования как партийной системы и парламентаризма межвоенной Латвии.

В историографии национальные движения традиционно рассматриваются как движения светские, отмеченные значительными тенденциями секуляризации, которая связывается со светскими тенденциями в политической жизни Европы, заложенными Великой французской буржуазной революцией. Этот подход в значительной степени справедлив для ряда национальных движений Западной Европы, где национализм был призван уничтожить препятствия нациостроительства, исходившие от Церкви. Что касается Латвии, то религия и национальное движение здесь шли рука об руку. Религия в православной форме привела к началу национальной активизации латышей в 40-е годы XIX века. Позднее религия, уже протестантизм, широко использовался участниками латышского движения, который приобрел выраженный латышский национальный характер. Это сближает развитие латышского национального движения с аналогичными тенденциями к участию Церкви в нациостроительстве и формировании национальных идеологий в Литве, Польше, Эстонии.

Начало XX столетия — принципиально важный этап в истории латышского национального движения. Он отмечен не только тенденцией к институционализации национализма, что проявилось в создании латышских политических партий, но и важными изменениями идеологического плана. Политические идеи начала XX века принципиально отличны от более ранних национальных концепций. Если раньше в национальной доктрине важнейшее место принадлежало идее сохранения как нации, вопросам формирования и поддержания национальной идентичности, то в первые годы XX века эти проблемы уже не были столь принципиально важны. Перед латышским национальным движением встали новые политические задачи, требовавшие принципиально нового политического оформления. Почувствовав свою силу, национальное движение с вопросов развития национальной идентичности переключилось на проблемы, скорее, политические, нежели этнические. Проявлением политизации идеологии национального движения стала постепенно усиливавшаяся критика немцев и настойчивое культивирование нового понятия «Латвия». Антинемецкие идеи так же были крайне важны для латышского движения. Именно антинемецкий настрой делал движение националистическим, обеспечивая ему постоянный рост сторонников в числе латышской интеллигенции. Критика немцев велась латышскими националистами по нескольким направлениям. Основные претензии были связаны с неравноправием латышей в политической и экономической сфере. Однако, значение антинемецкого национализма не следует преувеличивать. Если в начале XX века А. Ниедра проявил себя как антинемецкий национализм, то позднее он пошел на союз с немецкими политическими кругами.

Наряду с антинемецким компонентом важнейшим элементом в идеологии латышского национального движения стало складывание политического понятия «Латвия». Латвия в сознании латышских национальных идеологов обретает свои ^ границы. Примечательно и то, что в эту латышскую, пока воображаемую, политическую сферу стала включаться и Латгале, раннее почти исключенная из национального движения. Это говорит, с одной стороны, о начале принципиально нового этапа в истории национального движения, а с другой, об оформлении тех границ, в рамках которых национальное движение позднее будет бороться за создание независимой Латвии. Формирование данного политического концепта ставило перед латышскими националистами новые задачи. Поэтому, наряду с созданием политических партий они начинают писать о необходимости создания латышской автономии. Вместе с тем Латвии придается и особый исторический смысл — в прошлом латышские националисты искали основания для легитимации своих действий в на-> стоящем. При этом создание истории ставило Латвию и латышей в число развитых европейских наций, служило оправданием национального политического движения, превращая его не в бунт масс, а в движение за восстановление исторической справедливости. Это свидетельствует о том, что национальное движение в Латвии почти перестает быть движением культурно-языкового национализма, превращаясь в политический национализм. События первой мировой войны, рост антинемецких идей лишь усилили эту тенденцию. Таким образом, в идеологии латышского национального движения в начале XX зека имели место принципиально важные изменения. Политизация национальной идеи привела к тому, что национализм из культурной силы превратился в силу политическую. Изменения, вызванные войной и революционными событиями в России, лишь политически усилили и без того достаточно окрепший латышский национализм, который превратился в движущую силу в процессе создания независимого Латвийского государства.

Модерновость латышской нации — результат удачного национального проекта, развития латышского национального воображения. Именно в более ранний период усилиями латышских интеллектуалов была создана современная латышская нация. Латышский национальный проект — один из самых удачных в истории Российской империи, так как демонстрирует эволюцию крестьянского сообщества традиционного плана в сторону нации модернового типа. Этот процесс начался еще в 1850-е годы и завершился к началу XX столетия, когда к созданной усилиями латышских национально думающих интеллектуалов языку, культуре и литературе добавились политические составляющие латышской нации как воображаемого сообщества. Появление политической организации означало начало нового этапа в развитии латышей как воображаемого сообщества. Партии вели к тому, что они и сама Латвия все в меньшей степени становятся воображаемым сообществом, так как тенденция к политической институционализации (латышей в политические партии, Латвии в государство) становится все более очевидной.

Рассматривая процессы, имевшие место в Латвии начала XX столетия, следует принимать во внимание, что они были лишены какой-либо уникальности и неповторимости, хотя местный колорит, безусловно, и присутствовал. Они не были уникальны в смысле того, что были только исключительно латышскими. Аналогичные процессы имели место и в других национальных районах Российской Империи. В первую очередь, аналогичные явления представлены в истории соседних народов — литовцев, эстонцев и финнов, которые так же переживали процесс институционализации национальных движений. Характер событий этого периода на латышских территориях России был в корне отличен от процессов протекавших в собственно русских губерниях. Если в России революция и появление политических партий имели политические и социально или экономически детерминированные истоки, то в Латвии истоки революции и возникновения партий были, по преимуществу, национальными. По данной причине, мы можем говорить о латышской революции 1905 — 1907 годов и процессе латышского партогенеза, которые совпадали с аналогичными российскими процессами лишь хронологически, но не по своему внутреннему содержанию.

Вместе с тем, процесс институционализации латышского национализма может быть вписан в более широкую общеимперскую перспективу. Партии и организации в начале XX века возникли и в рамках других национальных движений — украинского и белорусского, армянского и грузинского, азербайджанского и татарского. Из общеимперской перспективы вытекает перспектива европейская. Эти процессы мы наблюдаем и в рамках национальных движений европейских народов, лишенных политической независимости. Правда, в Европе такие партии возникли несколько раньше, что не исключает того, что истории Латвии начала XX века была вписана в большей степени в европейский, а не российский политический контекст.

Появление партий свидетельствует и о значительной слабости Российской Империи, которая оказалась не в состоянии выработать определенной и четкой политики в отношении нерусского населения. Игнорируя важные национальные процессы, тенденции к консолидации и складыванию модерновых наций на базе нерусских общностей, власти потеряли механизм контроля над ними. Они оказались не способны руководить сложившимися нациями, в то время как масса русского крестьянства, не имевшая четкой национальной идентичности, оказалась относительно легко управляемой. Упустив ситуацию, имперские власти вошли в XX век не с многочисленными крестьянскими сообществами на западных окраинах Империи, а с развитыми нациями модернового типа, склонных развиваться вне рамок общеимперского политического пространства. Слабость Империи, с одной стороны, и усиление, нерусских народов, с другой, свидетельствует о том, что национальные движения, обретя политическую организацию, начали стремиться к более широкой политической институционализации, то есть к созданию своих собственных независимых государств. Появление партий лишь дополнило число других национальных атрибутов латышского национального движения, доказывая то, что оно в состоянии ставить уже вопросы не о сохранении латышей как нации, о создании независимой Латвии как латышского национального государства.

Сыграв свою историческую роль, латышские общества и организации постепенно трансформировались в новую форму — в политические партии. Отличительная черта первых латышских партий состоит в сочетании в идеологии общедемократических лозунгов с национальными требованиями. В качестве своего главного противника возникшие латышские партии рассматривали балтийских немцев, в то время как в отношении российских властей они демонстрировали свою лояльность. Российские же националисты, в свою очередь, особого уважения в отношении латышских партий не проявляли, но не смогли проявить себя как их политически конструктивные критики. Вместо этого российская реакция превратилась в националистическую волну, направленную против «инородцев» как таковых. Латышские националисты в своих политических целях пытались использовать российскую Государственную Думу. Однако попытка воздействовать на российское общество через парламент не принесла значительных результатов по причине малочисленности латышских представителей в Думе. Кроме этого российский парламент не был настолько влиятелен, что мог бы стать каналом для реализации национальных идей латышских деятелей.

Последним фактором, который оказал влияние на развитие латышского национального движения в Российской Империи, была Первая мировая война. Война России против Германии привела к значительной активизации латышского национализма. Война оживила надежды латышских националистических интеллектуалов на занятие монопольных позиций в политической и экономической жизни. Латышские националисты, спекулируя на росте антинемецких идей в России, стремились упрочить свое положение и увеличить влияние. Война, действительно, вылилась в усиление национализма и активизацию латышского национального движения. При этом война принесла латышским националистам то, чего они не ожидали. Благодаря войне были созданы латышские вооруженные части в составе российской армии. Участие латышей в войне против немцев усилило национализм, реально поставило вопрос о предоставлении Латвии автономии. Политические изменения в России, кризис 1917 года и февральская революция перевели вопрос о латышской автономии из плоскости политических дискуссий в политическую реальность. Последующие события, Октябрь 1917 года в России, приход к власти большевиков, Ноябрьская революция в Германии способствовали еще большей радикализации латышского национального движения. Результатами стали борьба латышей против балтийских немцев и латышско-русских большевиков, что привело к созданию независимого Латвийского Государства, где латышский национализм продолжал развиваться, но в иных формах и условиях.