Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве

Актуальность темы

исследования и степень ее научной разработанности. Современная криминальная ситуация в России характеризуется как достаточно сложная. По ряду позиций в 2002;2003 гг. криминогенная обстановка продолжала ухудшаться. Преступность по-прежнему представляет серьезную угрозу внутренней безопасности Российской Федерации, оказывая крайне негативное влияние на общественно-политическое и социально-экономическое развитие страны1. Реформирование в любой сфере общественной жизни и деятельности государственной власти неизбежно наталкивается на необходимость преодоления криминальной деятельности.

Признавая приоритетными в сфере уголовного процесса права и свободы человека, принцип недопущения привлечения к ответственности невиновных, уголовно-процессуальное законодательство, вместе с тем, необходимо рассматривать и как обязательный элемент системы уголовной юстиции, инструмент борьбы с преступностью.

Становится все более очевидным, что возможности достижения целей уголовного судопроизводства, обеспечение его нормального хода во многом, если не напрямую, зависят от своевременности и эффективности использования соответствующими должностными лицами и судом имеющегося в их распоряжении потенциала государственного принуждения: собственно мер уголовно-процессуального принуждения (мер пресечения, задержания, иных мер процессуального принуждения), а также уголовных и административных правовых санкций, применения физической силы. Несмотря на то, что они широко используются в уголовном судопроиз-водств, последнее еще не адекватно реальному состоянию преступно.

1 См.: Преступность и правонарушения (1998;2002): Статистический сборник. М., 2003. С. 5. сти, особенно при производстве по уголовным делам о наиболее опасных преступлениях.

Введение

Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) в действие с 1 июля 2002 г. привело к значительным изменениям практики применения мер процессуального принуждения в виде задержания и заключения под стражу.

Если в первой половине 2002 г. мера пресечения в виде заключения под стражу избиралась каждый месяц в среднем в отношении примерно 23 тыс. подозреваемых и обвиняемых, а всего за этот период было заключено под стражу 142,7 тыс. лиц, то начиная с июля 2002 г. число лиц, ежемесячно заключаемых под стражу при расследовании уголовных дел, сократилось почти в 2 раза, а в июле-декабре 2002 г. под стражу заключено 82,3 тыс. подозреваемых и обвиняемых (-42,3%). По подозрению в совершении преступления за январь-июнь 2002 г. были задержаны 192,8 тыс., за июль-декабрь этого же года —119,1 тыс. лиц (-38,3%).

Комментируя использование такой меры процессуального принуждения, как заключение под стражу обвиняемых (подозреваемых^ в первые месяцы действия нового УПК многие практики, ученые, политики позитивно восприняли и судебный порядок решения вопросов об аресте подозреваемых и обвиняемых, и резкое сокращение числа арестов после введения в действие УПК РФ1.

Однако правильно подмечено в юридической литературе: само по себе сокращение количества обвиняемых (подозреваемых), заключенных под стражу в стадии предварительного расследования, еще не свидетельствует о том, что установленный УПК РФ судебный порядок избрания исключительной меры пресечения свел к минимуму случаи ее необоснованного применения и укрепил режим законности в деятельности органов.

1 См.: Комсомольская правда. 2002. 23 августаРос. юстиция. 2002. № 11. С. 13. уголовного преследования. Уменьшение арестов в определенный временной отрезок может объясняться снижением общего количества регистрируемых преступлений, особенно тяжких и особо тяжких деяний. В сравнении с предыдущим годом, в 2002 г. количество зарегистрированных преступлений сократилось в целом по стране на ?14,9%, а тяжких и особо тяжких деяний — на 23,9%, т. е. по уголовным делам, в которых преимущественно и избирается мера пресечения в виде заключения под стражу1. Оставление на свободе опасного преступника в результате отказа судьи удовлетворить прокурорско-следственное ходатайство о заключении его под стражу может способствовать уклонению обвиняемого (подозреваемого) от следствия, облегчить ему противодействие расследованию, привести к совершению других преступлений.

Сокращение сферы применения названных мер процессуального принуждения, реально и непосредственно влияющих на расследование уголовных дел, не могло не сказаться на результатах. В условиях действия УПК РФ во втором полугодии 2002 г., например, следователями ОВД окончено расследованием с составлением обвинительного заключения около 200 тыс. уголовных дел, в первом же полугодии 2002 г- — 332,7 тыс. уголовных дел, или почти на 40% больше. Если в январе-июне 2002 г. по основаниям, предусмотренным пл. 1 и 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ, следователями ОВД было приостановлено 465,1 тыс. уголовных дел, то в июле-декабре 2002 г. — уже 502 тыс. уголовных дел (+7,9%).

Вторые полгода действия нового УПК, насколько это можно было прогнозировать, показали, что практика применения мер процессуального принуждения постепенно стала возвращаться в прежнее русло. В течение января-июня 2003 г. по подозрению в совершении преступления задерживалось свыше 148 тыс. граждан, заключено под стражу почти 97 тыс. об.

1 См.: Николюк В. В. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: полгода действия // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Сборник материалов Международной научно-практической конференции (7−8 февраля 2003 г.). Ч 1. Красноярск, 2003. С. 12. виняемых (подозреваемых). Однако все же надлежит констатировать, что по отношению к предшествующему введению в действие УПК РФ году (июль 2001 г. — июнь 2002 г.) в условиях действия нового закона (июль 2002 г. — июнь 2003 г.) сфера уголовно-процессуального принуждения существенно уменьшилась, на что указывает резкое сокращение числа задержания лиц по подозрению в совершении преступлений и заключения под стражу обвиняемых (подозреваемых). Если за год, предшествующий введению УПК РФ, на основании ст. 122 УПК РСФСР было задержано свыше 416 тыс. граждан, заключено под стражу 261, 4 тыс. обвиняемых (подозреваемых), то в течение первого года действия УПК РФ соответственно задерживалось 267,1 тыс. подозреваемых и заключено под стражу 179,3 тыс. обвиняемых (подозреваемых).

Указанные тенденции применения мер уголовно-процессуального принуждения нуждаются в обстоятельном анализе, профессиональном объяснении. Весьма актуальным представляется изучение позитивных и негативных последствий подобной динамики в практике уголовного судопроизводства, в том числе криминологических, социально-психологических и др.

Дознаватели, следователи нередко вынуждены прибегать и к иным мерам процессуального принуждения, в частности, к принудительному приводу, отстранению обвиняемого (подозреваемого) от должности, аресту имущества, наложению денежных взысканий. Правовое регулирование этих мер в УПК РФ также серьезно изменилось, что предполагает анализ соответствующих законодательных новелл с теоретических и практических позиций, выработку предложений по дальнейшему совершенствованию их законодательной регламентации.

Решение задач уголовного процесса вряд ли оказалось бы возможным без «подключения» санкций других отраслевых правовых норм. В Уголовном кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ) выделена специальная глава 31 «Преступления против правосудия», где предусмотрена уголовная ответственность за различные деяния, совершаемые должностными лицами государственных органов при осуществлении предварительного расследования и правосудия, либо против этих лиц. Соответствующие статьи УК РФ, регулирующие уголовную ответственность и наказание за преступления против правосудия, реально действуют. Так, в 19 972 002 гг. только за преступления против лиц, осуществляющих правосудие и предварительное расследование, судами осуждено около 34 тыс. лиц, что подчеркивает важную роль норм уголовного права в обеспечении нормального хода уголовного судопроизводства.

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (далее— КоАП РФ) также содержит ряд составов административных правонарушений (ст.ст. 17.3, 17.4, 17.5, 17.6, 17.8), призванных нейтрализовать посягательства на установленные при ведении судопроизводства правила, а также пресечь действия, препятствующие осуществлению правосудия или исполнению решений суда по уголовным делам.

В достижении целей уголовного судопроизводства не последнюю роль играет физическое принуждение, которое нередко сопровождает производство отдельных следственных, процессуальных действий, обеспечивает фактическое исполнение постановлений дознавателя, следователя, прокурора, суда. Его применение предполагается многими уголовно-процессуальными нормами и неизбежно в силу характера решаемого в рамках уголовного дела спора (уголовно-правового конфликта), что порождает комплекс правовых, организационных, психологических, медицинских, этических и других проблем.

Стремясь обеспечить в сфере уголовного процесса баланс между интересами личности, особенно конституционными правами и свободами граждан, и необходимостью осуществления уголовного судопроизводства, законодатель регламентирует основания, условия, порядок и пределы используемых при производстве по уголовным делам мер государственного принуждения. Законодательство в этой части находится в динамике, развитии, поэтому 90-е годы прошедшего столетия ознаменовались серьезными изменениями правового регулирования уголовно-процессуального принуждения. Применение наиболее строгих его мер (заключения под стражу, задержания) было поставлено под судебный контроль.

В УПК РФ существенно изменилась также законодательная регламентация оснований, условий, порядка использования мер государственного принуждения. Восприняв ряд положений «старого» УПК, законодатель модернизировал их и сформулировал группу совершенно новых правовых предписаний. Достаточно отметить тот факт, что если в УПК РСФСР в отдельную главу выделялись только нормы о мерах пресечения, то в новом уголовно-процессуальном законе мерам процессуального принуждения посвящен уже отдельный раздел, включающий три самостоятельные главы. Кроме того, значительно изменен круг участников уголовного судопроизводства, к которым могут быть применены те или иные меры государственного принуждения.

Любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, получило право на реабилитацию, включающее возмещение причиненного вреда (ч. 3 ст. 133 УПК РФ). Появление в уголовно-процессуальном законе данной нормы вызвало комплекс вопросов теоретического и практического свойства, что придало проблеме возмещения вреда, причиненного незаконным применением мер процессуального принуждения, статус одной их самых актуальных при реализации нового законодательства в части регламентации мер процессуального принуждения.

Анализ новелл уголовно-процессуального законодательства, относящихся к мерам государственного принуждения, показывает, что они содержат ряд противоречивых, трудно воспринимаемых и реализуемых положений. Некоторые из данных норм уже подвергнуты корректировке федеральными законами от 29 мая и 24 июля 2002 г., от 4 июля 2003 г., что наглядно свидетельствует о незавершенности соответствующих нормативных конструкций, их слабой проработке при принятии УПК РФ.

Несмотря на нормативную эволюцию уголовно-процессуального принуждения, вопросы применения других принудительных мер для достижения целей уголовного правосудия и обеспечения нормального хода уголовного судопроизводства остаются еще слабо или вовсе не урегулированными в законодательстве. Прежде всего это касается физического принуждения.

В части 2 ст. 9 УПК РФ установлен запрет на применение насилия в отношении участников уголовного судопроизводства. Данный запрет конкретизирован в ч. 4 ст. 164 УПК РФ путем закрепления правила о недопустимости применения насилия при производстве следственных действий. Однако процедура производства большинства следственных действий не исключает использования физического принуждения. Иногда оно выступает единственным средством их фактического проведения. Реальное исполнение решений следователя, судьи о принудительном приводе участников процесса, удалении из зала судебного заседания лиц, нарушающих установленный в нем порядок, не выполняющих распоряжения председательствующего, судебного пристава также опирается на физическое принуждение. В ходе уголовно-процессуальной деятельности может возникнуть необходимость в применении к участникам уголовного судопроизводства и специальных средств.

В силу неурегулированности в законе этих вопросов «дискомфорт» испытывают все заинтересованные стороны: должностные лица, ведущие производство по уголовному делу, проявляют пассивность в доказывании либо «грешат» неоправданным нарушением, стеснением конституционных прав и свобод гражданучастники уголовного судопроизводства, будучи в неведении о действительных полномочиях дознавателя, следователя, прокурора, судьи при производстве процессуальных и следственных действий, в части применения в отношении них физического принуждения, сталкиваются с затруднениями при защите своих прав и отстаивании интересов.

Таким образом, необходимость научного исследования по данной проблематике продиктована радикальными изменениями в уголовно-процессуальном законодательстве, в котором закреплена фактически новая система правовых норм, посвященных мерам государственного принуждения. Однако процесс создания нормативной правовой основы «сопровождения» уголовного правосудия государственным принуждением далеко не закончен. Поэтому для теории и практики уголовного судопроизводства весьма актуальны в настоящее время комплексное, всестороннее осмысление соответствующих уголовно-процессуальных новелл, анализ практики их применения, создание современного целостного теоретического учения о мерах государственного принуждения как средствах достижения целей (решения задач) уголовного судопроизводства и обеспечения нормального его хода, разработка предложений по дальнейшему совершенствованию их нормативного регулирования в УПК РФ.

Степень разработанности проблемы. В уголовно-процессуальной теории проблемы использования мер государственного принуждения для решения задач уголовного судопроизводства исследовались значительной группой ученых. Обстоятельному анализу были подвергнуты как общетеоретические аспекты данного межотраслевого правового института (Л.Б. Алексеева, А. Н. Ахпанов, В. П. Божьев, А. Д. Бойков, В. Н. Ветрова, В. Н. Григорьев, А. П. Гуляев, И. М. Гуткин, П. М. Давыдов, З. Д. Еникеев, 3.3. Зинатуллин, JT.M. Карнеева, Е. М. Клюков, С. Н. Кожевников, З. Ф. Коврига, В.М. Корну-ков, Э. Ф. Куцова, A.M. Ларин, Ю. Д. Лившиц, П. А. Лупинская, В. А. Михайлов, В. В. Николюк, С. М. Ольков, И. Л. Петрухин, В. В. Смирнов, А. Б. Соловьев, В. М. Савицкий, Ю. И. Стецовский, М. С. Строгович, М. А. Чельцов, А. А. Чувилев, Н. А. Чечина, B.C. Чистякова, Л. В. Франк, B.C. Шадрин, С. А. Шейфер, П. С. Элькинд, П.П. Якимов), так и вопросы обеспечения прав личности в связи с применением мер уголовно-процессуального принуждения, конкретные проблемы отдельных мер государственного принуждения, их места и роли в механизме уголовно-процессуального регулирования, нормативной регламентации, особенностей применения к различным категориям лиц или практической реализации (А.Д. Буряков, A.B. Величко, И. А. Веретенников, И В. Гецманова, О. С. Гречишникова, Е.В. Гусельнико-ва, Л. И. Даныпина, Г. П. Ивлиев, Н. И. Капинус, H.H. Ковтун, H.H. Короткий, Ф. М. Кудин, Л. Н. Обидина, В. Т. Очередин, В. В. Смирнов, Н. В. Ткачева, В. В. Шимановский, О. И. Цоколова и др.). Многие работы названных ученых позволили подготовить и реализовать в Конституции РФ и российском уголовно-процессуальном законодательстве целый ряд нормативных положений, которые сегодня регламентируют применение государственного принуждения в уголовном судопроизводстве. Благодаря имеющимся теоретическим разработкам представляется возможным говорить о сложившейся научной доктрине уголовно-процессуального принуждения.

Вместе с тем абсолютное большинство научных работ (монографий, статей, диссертаций) отражает уголовно-процессуальное законодательство РСФСР, которое ныне уже не действует. Кроме того, наиболее полно исследованными на данный момент в уголовно-процессуальной науке оказались преимущественно институты задержания и мер пресечения. Комплекс других вопросов, связанных с использованием государственного принуждения в качестве средства достижения целей уголовного судопроизводства и обеспечения нормального его хода, вряд ли можно признать обстоятельно теоретически проработанным. По-прежнему дискуссионными или мало исследованными остаются вопросы: разграничение фактического и юридического задержания подозреваемого, понятие, виды, основания, условия и порядок применения так называемых иных мер процессуального принужденияособенности применения процессуального принуждения к отдельным категориям лиц (несовершеннолетниелица, в отношении которых ведется уголовное дело о применении принудительных мер медицинского характералица, обладающие определенным статусом или иммунитетоминостранцы и лица без гражданства) — основания, условия и пределы использования в уголовном процессе физического принуждениядостижение целей правосудия с помощью уголовных и административных правовых санкций.

Задержание и меры пресечения, с учетом обновившейся их законодательной регламентации в УПК РФ, введением в него новой меры пресечения в виде домашнего ареста также нуждаются в дополнительном анализе.

Имеется специфика в принятии решений о применении мер процессуального принуждения судом, которая детально не изучалась.

Исследованию этого круга проблем и уделено основное внимание в рамках диссертации. На базе реформированного уголовно-процессуального законодательства, путем творческого и критического осмысления традиционных и отчасти догматических подходов к трактовке места и роли мер государственного принуждения в достижении целей уголовного процесса предпринята попытка обоснования принципиально новых теоретических положений, разработки предложений по оптимизации нормативной регламентации тех видов государственного принуждения, которые применяются в связи с производством по уголовным делам.

Объектом исследования выступает система общественных отношений, складывающихся в сфере осуществления правосудия по уголовным делам при применении мер государственного принуждения.

Предмет исследования образуют: генезис и современное состояние нормативного регулирования всего многообразия мер государственного принуждения, используемых в качестве средств достижения целей уголовного судопроизводствапрактика реализации соответствующих нормативных предписанийсвязанные с ними теоретические выводы, позиции, мнения, проблемы идеологического, научно-методологического и нормативно-прикладного характера.

Цель и задачи исследования

Цель исследования заключается в разработке комплекса теоретически обоснованных положений о мерах государственного принуждения как непременном атрибуте уголовного судопроизводства, с помощью которых обеспечивается его функционирование и достижение целей, а также о целесообразности расширения пределов использования отдельных видов принуждения, более детального их регулирования законодателем.

Для достижения поставленной цели решались следующие основные задачи:

1) определение через понятие, виды, формы и методы реализации принуждения при производстве по уголовным делам его места и роли в достижении целей и задач уголовного процесса;

2) моделирование отрицательных последствий применения мер принуждения при производстве по уголовному делу;

3) обоснование вывода о необходимости признания физического принуждения как обязательного условия производства отдельных следственных действий и реализации процессуальных решений;

4) проведение анализа нормативного регулирования УПК РФ оснований, условий и оптимальности порядка применения различных мер принуждения в сфере уголовного судопроизводства;

5) оценка достаточности уголовных и административных правовых средств обеспечения нормального хода уголовного судопроизводства;

6) разработка предложений по совершенствованию законодательства в части регулирования применения принудительных мер для достижения целей и задач уголовного судопроизводства;

7) определение прикладных аспектов использования мер государственного принуждения в уголовном судопроизводстве, подготовка научно обоснованных рекомендаций, направленных на совершенствование практики применения данных мер.

Методологическую основу исследования составили материалистический метод познания явлений и сущности объективной действительности, фундаментальные положения сущности общей теории права, конституционного, уголовно-процессуального, уголовного, гражданского, административного и других отраслей права. В работе также широко использовались исторический, сравнительно-правовой, логико-юридический, статистический и конкретно-социологический методы исследования.

Эмпирическую базу исследования образуют статистические данные, отражающие результаты деятельности судов, органов предварительного расследования, прокуратуры в течение последних пяти лет и с момента введения в действие УПК РФ (отчеты «О работе судов первой инстанции по рассмотрению уголовных дел», «О следственной работе», «О преступности по России», «О нанесенном материальном ущербе и изъятии материальных ценностей») как в целом по стране, так и отдельным регионам. В диссертации также использованы материалы индивидуальных и в составе творческих коллективов эмпирических исследований, проведенных с помощью специально разработанных анкет и опросных листов в 1997;2003 гг. в Москве, Иркутской, Омской и Пермской областях, Красноярском крае. Диссертантом проинтервьюированы 250 практических работников (судей, прокуроров, следователей, дознавателей, адвокатов), изучены свыше 600 архивных уголовных дел, надзорных производств, материалов рассмотрения судьями ходатайств, протоколов о применении различных мер процессуального принуждения.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Особенности и характер решаемых в уголовном судопроизводстве задач, устойчивые взаимосвязи уголовно-процессуального, уголовного, оперативно-розыскного и, отчасти, административного права обусловливают необходимость использования для охраны отношений в сфере отправления уголовного правосудия принудительно-правовых мер, предусмотренных как уголовно-процессуальным, так и другими отраслями права (законодательства), специализированными законодательными, нормативными актами.

2. В научной литературе преобладает основанная на общетеоретических положениях позиция, согласно которой объем уголовно-процессуального принуждения как вида государственного принуждения образуют меры защиты, уголовно-процессуальная ответственность и превентивные меры.

Последние отличаются многообразием целей, оснований и порядка применения. Общим и специфичным для них является нацеленность на обеспечение соответствующего нормам права поведения участников уголовно-процессуальных отношений, получение доказательств. Применение этих мер не ставится в зависимость от нарушения норм уголовно-процессуального права.

3: Выделение в системе мер процессуального принуждения иных мер с учетом их объективных признаков (назначения в уголовном судопроизводстве, правовой конструкции, сферы действия) оправданно и продиктовано практическими соображениями, базирующимися на наделении любого гражданина правом на возмещение вреда, причиненного незаконным применением меры процессуального принуждения (ч. 3 ст. 133 УПК РФ).

Их перечень, предусмотренный главой 14 УПК РФ, а также название самой главы в некоторой степени условны. В дальнейшем в ней не исключено правовое регулирование помещения подозреваемого и обвиняемого в медицинское учреждение для производства стационарной судебной экспертизы, что позволит объединить и оптимизировать правовые нормы, ныне содержащиеся в ст.ст. 203 и 435 УПК РФ.

4. В УПК РФ не удалось достичь четкого разграничения фактического и процессуального (юридического) задержания, в нем не урегулированы отношения, возникающие во время и непосредственно после физического захвата, поимки лица. В связи с этим в уголовно-процессуальный закон следует внести изменения и дополнения относительно: оснований и круга лиц, имеющих право на фактическое задержание гражданина в связи с возникшим в отношении него подозрением в совершении преступления, т. е. его захват и доставление в орган дознания, к следователю, прокурору;

— порядка и сроков проверки причастности доставленного к преступлению и установления оснований, условий и мотивов задержания;

— допуска адвоката (защитника) для оказания юридической помощи задержанному;

— порядка получения оперативными работниками разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий с подозреваемым, содержащимся под стражей;

— порядка освобождения задержанного из-под стражи.

5. Несмотря на ряд существенных законодательных новелл, содержащихся в УПК РФ, в части регулирования отношений, складывающихся в связи с заключением под стражу подозреваемых и обвиняемых, необходима дальнейшая оптимизация правового регулирования данной меры пресечения.

В статье 108 УПК РФ должны получить регламентацию следующие положения:

— по месту задержания подозреваемого судья принимает к рассмотрению материалы об аресте лишь в случаях, когда лицо задержано на основании постановления дознавателя, следователя, прокурора о задержании и его нельзя доставить к инициатору задержания;

— должностное лицо или орган, осуществившие задержание, уведомляют об этом инициатора задержания;

— дознаватель, следователь, вынесшие постановление о задержании, обязаны незамедлительно представить по месту задержания подозреваемого материалы, обосновывающие необходимость его заключения под стражу;

— судья рассматривает ходатайство о заключении под стражу в исключительных случаях в срок свыше 8 часов, но не позднее 16 часов с момента поступления соответствующих материалов в суд;

— судья принимает решение о заключении под стражу обвиняемого, который объявлен в розыск в связи с уклонением от уголовного преследования;

— конкретный срок (в пределах 1 месяца), на который может быть продлено содержание под стражей обвиняемого для окончания ознакомления с материалами уголовного дела.

6. В новом уголовно-процессуальном законе не достигнуто полноты и четкости законодательной регламентации меры пресечения в виде домашнего ареста, не проработан и не создан механизм фактического его применения. Вместо домашнего ареста целесообразно предусмотреть другую меру пресечения — надзор милиции за поведением обвиняемого или подозреваемого.

7. В УПК РФ (ст. 106) представлена развернутая система норм о залоге как мере пресечения, имеются все предпосылки для широкого его применения при производстве по уголовным делам. Дальнейшее совершенствование правовой основы залога предполагает дополнение уголовно-процессуального законодательства рядом новых норм, например, о порядке освобождения из-под стражи обвиняемого (подозреваемого), когда залог применяется вместо ранее избранной меры пресечения в виде заключения под стражуо порядке подготовки материалов о нарушении обвиняемым (подозреваемым) условий меры пресеченияо праве залогодателя отказаться от принятых на себя обязательств и процедуре его реализации.

8. Основание взятия обязательства о явке образуют имеющиеся у дознавателя, следователя, прокурора, суда сведения, которые указывают: на наличие у перечисленных в ст. 112 УПК РФ лиц постоянного или временного места жительствана высокую степень вероятности того, что обвиняемый и подозреваемый не будут скрываться от дознания, предварительного следствия или суда, продолжать заниматься преступной деятельностью, препятствовать производству по уголовному делупотерпевший и свидетель могут отказаться явиться по вызову вследствие проживания вне места ведения уголовного дела или по иным причинам, хотя их показания имеют важное значение для установления относящихся к уголовному делу обстоятельств.

9. Вывод о том, что несмотря на внесенные Федеральным законом от 4 июля 2003 г. изменения в ст.ст. 57−60, 111 УПК, приводу, денежному взысканию могут подвергаться только те участники процесса, в отношении которых в уголовно-процессуальном законе имеется прямое указание об этом.

10. Комплекс предложений по совершенствованию УПК РФ и Закона РФ «О милиции», направленных на повышение эффективности применения меры процессуального принуждения в виде привода и предусматривающих: право органа дознания, следователя, прокурора возбудить перед судом ходатайство о получении разрешения на проникновение в жилище в целях обеспечения принудительного доставления к ним уклоняющихся от явки по вызову подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшегопривод без предварительного вызова подозреваемых, обвиняемых, скрывающихся от дознания или следствия либо не имеющих определенного места жительствавозможность применения физической силы, специальных средств при исполнении постановления (определения) о приводепроцессуальный порядок оформления фактического доставления лиц в орган расследования, к прокурору, в суд.

11. Уголовно-процессуальное законодательство в части регулирования вопросов, связанных с порядком применения меры процессуального принуждения в виде отстранения обвиняемого (подозреваемого) от должности, характеризуется неполнотой. В целях исключения правоприменительных ошибок непосредственно в законе целесообразно: конкретизировать основания отстранения обвиняемого (подозреваемого) от должности, отразив в нем назначение этой меры процессуального принуждения как средства пресечения преступной деятельности обвиняемого (подозреваемого) и его противодействия порядку производства предварительного расследованияпрописать порядок рассмотрения судьей ходатайства об отстранении обвиняемого (подозреваемого) от должностиисполнение предусмотренных ст. 114 УПК РФ постановлений возложить на судебных приставов.

12. С учетом изменений в правовом регулировании наложения ареста на имущество, произошедших в новом уголовно-процессуальном законодательстве, понятие основания применения этой меры процессуального принуждения может быть сформулировано как наличие в материалах уголовного дела достаточных сведений (доказательств), указывающих на причинение преступлением имущественного или морального вреда, предъявление гражданского иска о его возмещении либо вероятность поступления такого иска, устанавливающих возможность других имущественных взысканий с обвиняемого (подозреваемого), позволяющих квалифицировать содеянное по статье УК, предусматривающей штраф.

13. Теоретические выводы, согласно которым: постановление судьи о наложении ареста на имущество или об отказе в этом вступает в силу немедленно после его подписания и оглашения судьейвозможность кассационного обжалования данных судебных постановлений в УПК не предусмотренане во всех случаях принятия решений о наложении ареста на имущество в постановлении о возбуждении перед судом ходатайства о применении данной меры процессуального принуждения, а затем и в постановлении суда можно привести исчерпывающий перечень имущества, подлежащего аресту, и где конкретно оно находится.

14. Для наведения порядка в судебном заседании суд должен иметь определенную «маневренность», в том числе располагать правом применения поочередно или одновременно нескольких мер воздействия, предусмотренных законом. Поэтому методологически более точным будет изложение ч.1 ст. 258 УПК РФ в следующей редакции:

При нарушении порядка в судебном заседании, неподчинении распоряжениям председательствующего или судебного пристава лицо, присутствующее в зале судебного заседания, предупреждается о недопустимости такого поведения. Оно может быть также удалено из зала судебного заседания, подвергнуто денежному взысканию в порядке, установленном статьями 117 и 118 настоящего Кодекса".

Необходим законодательный механизм исполнения принимаемых в соответствии со ст.ст. 103, 105, 117, 118, 258, 333 УПК РФ судебных решений о наложении денежного взыскания, в связи с чем уголовно-процессуальное законодательство нуждается в дополнении рядом соответствующих норм, тексты которых приведены в диссертации.

15. К началу текущего столетия в практике уголовного судопроизводства появилась насущная потребность, а в теории уголовного процесса однозначно сформировался взгляд о необходимости специальной регламентации в рамках законодательства оснований, условий и порядка применения физического принуждения (силы) при производстве следственных действий. Законодательной регламентации подлежит применение физического принуждения при выполнении дознавателем, следователем также иных, кроме следственных, процессуальных действий, использование физической силы непосредственно должностным лицом, осуществляющим расследование, в ситуациях, «стихийно» возникающих при производстве по уголовному делу.

16. В современных условиях, с учетом нормативного закрепления в УПК РФ функции уголовного преследования, более точным и соответствующим содержанию уголовно-процессуальной деятельности, направленной на изобличение подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, будет закрепление в ст. 299 УК РФ такого состава преступления, как «Уголовное преследование заведомо невиновного», что позволит охватить не только собственно выдвижение обвинения, но и выдвижение против лица подозрений в совершении преступления в результате его задержания, возбуждения против него уголовного дела.

Повышению эффективности уголовно-правовой охраны интересов правосудия будет способствовать изменение объективной стороны состава преступления'"Незаконное освобождение от уголовной ответственности". Принимая во внимание предусмотренные уголовно-процессуальным законом виды решений прокурора, следователя, дознавателя, которые ведут к освобождению от уголовной ответственности, представляется возможным ст. 300 УК РФ сконструировать как «Вынесение заведомо незаконных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела или о прекращении уголовного преследования».

17. Имеются теоретические, нормативные и практические предпосылки для того, чтобы декриминализировать состав преступления, предусмотренный ст. 310 УК РФ «Разглашение данных предварительного расследования», установив за подобные деяния административную ответственность. Одновременно надлежит предусмотреть уголовную ответственность за разглашение данных предварительного расследования, повлекшее наступление тяжких последствий (существенное затруднение дальнейшего расследования уголовного дела, создание угрозы жизни или здоровью участников процесса, фактическое причинение вреда их здоровью).

Учитывая дублирование и конкуренцию положений ст. 311 УК РФ и ст. 17.13 КоАП РФ, предусматривающих соответственно уголовную и административную ответственность за разглашение сведений о мерах безопасности, принимаемых в отношении судей, других участников уголовного судопроизводства, установление административной ответственности за их совершение выглядит более предпочтительным. Квалифицированный вид указанного деяния (ч. 2 ст. 311 УК РФ) целесообразно сохранить в УК РФ.

Результаты исследования залога, проведенного О. В. Медведевой, также нашли воплощение в тексте уголовно-процессуальных норм, объединенных в статье «Залог». К нормам-новеллам в данной статье, которая может быть учтена как в законотворческой, так и практической деятельности органов уголовного судопроизводства, надлежит отнести следующие ее положения:

1 Мнение о том, что залогодатель вправе взыскать с обвиняемого ущерб, причиненный обращением залога в доход государства, было ранее высказано И.Л. Петрухи-ным (См. его: Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. С. 243). а) залог вносится в депозит суда или иного органа, ведущего расследованиеб) сумма залога определяется с учетом тяжести обвинения, личности обвиняемого (подозреваемого), имущественного положения залогодателяв) на залогодателя возлагается обязанность информировать правоохранительные органы о поведении обвиняемого (подозреваемого) с правом отказа от залогаг) в случае нарушения обвиняемым (подозреваемым) возложенных на него обязанностей мера воздействия в виде залога подлежит изменению на меру пресечения в виде заключения под стражу или домашний арествнесенный залог обращается в доход государства на основании решения суда, которому подсудно данное уголовное дело1.

Норма об обязанности залогодателя информировать правоохранительные органы о поведении обвиняемого (подозреваемого) и его праве отказаться от залога (п. «в»), безусловно, призвана восполнить одиниз серьезных пробелов в правовом регулировании применения залога как меры пресечения. Однако она неконкретна и не способна в предложенном виде рассеять неясности, возникающие при фактической реализации залогодателем права на отказ от принятых на себя обязательств. Она не дает ответов на вопросы: о форме выражения отказа залогодателя от залогадолжен ли он его мотивироватькакие причины, вызвавшие отказ, надлежит считать уважительнымив каком порядке в данном случае возвращается залог. Неясно также, с какой периодичностью, в какой форме и о чем конкретно залогодатель обязан информировать орган, избравший меру пресечения.

Слишком общий характер носит и норма об обращении залога в доход государства в связи с нарушением обвиняемым условий меры пресечения (п. «г»). В частности, в ней ничего не говорится о том, кто и какие.

1 См.: Медведева О. В. Указ. соч. С. 17−18. документы представляет в суд для принятия последним решения об обращении залога в доход государства.

Проведенный анализ, таким образом, позволяет прийти к заключению, что к моменту, предшествующему принятию нового УПК, проблемы совершенствования законодательной регламентации залога как меры пресечения относились к числу обстоятельно разработанных в уголовно-процессуальной теории. Учеными были предложены различные варианты «усиления» системы уголовно-процессуальных норм, образующих правовую основу применения залога. Каждому из них оказались свойственны, в той или иной степени, сильные и слабые стороны. Но главным являлось то, что большинство сформулированных процессуалистами предложений по совершенствованию правового регулирования залога преследовали цель создать в конечном итоге такую правовую конструкцию этой меры пресечения, которая отличалась бы полнотой, детальностью и четкостью, была удобной для использования на практике.

Вместе с тем в официальных проектах УПК соответствующие статьи о залоге лишь частично отражали современную доктрину залога как меры пресечения, что может быть объяснено исключительно субъективными причинами, в частности, тем, что их разработчики представляли различные научные школы, были сориентированы на иные приоритеты в уголовном судопроизводстве и отстаивали интересы соответствующих ведомств.

Законодатель, как уже отмечалось, включил в УПК РФ (ст. 106) ряд новелл, придав залогу как мере пресечения другое содержание в сравнении с ранее действовавшим уголовно-процессуальным законодательством (ст. 99 УПК РСФСР). Еще до введения УПК РФ в действие в ст. 106 УПК были внесены изменения Федеральным законом от 29 мая 2002 г., которыми в перечень должностных лиц, правомочных принимать решение об избрании залога, включен, наряду с судом, прокурором, следователем, и дознаватель1. Однако этим «резервы» для совершенствования либо устране.

1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 22. Ст. 2027. ния имеющихся недостатков законодательной регламентации применения в качестве меры пресечения залога далеко не исчерпаны.

При реализации предписаний ч.2 ст. 106 УПК относительно случаев применения залога вместо ранее избранных мер пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста1, в теоретическом и практическом аспектах возникают следующие вопросы, ответы на которые не содержатся в уголовно-процессуальном законодательстве.

В части 2 ст. 106 УПК законодатель предусмотрел, что арестованный обвиняемый (подозреваемый), в отношении которого избирается другая мера пресечения— залог, остается под стражей до внесения на депозитный счет суда залога, который был определен органом или лицом, избравшим эту меру пресечения. Принимая во внимание, что в данном случае затрагивается весьма важный и принципиальный момент — когда лицо освобождается из-под стражи — он должен получить более четкую законодательную регламентацию.

Из содержания ч. 2 ст. 106 УПК вытекает, что начальник места содержания под стражей освобождает обвиняемого (подозреваемого) из-под стражи в момент «внесения на депозитный счет суда залога, который был определен органом или лицом, избравшим эту меру пресечения». При анализе данного нормативного предписания возникают сразу несколько вопросов.

Во-первых, чч. 1 и 2 ст. 106 оказались не согласованными между собой, если иметь в виду, что, по общему правилу, залог вносится на депозитный счет органа, избравшего эту меру пресечения. Применительно же к исследуемой ситуации закон говорит о внесении залога на депозитный счет суда. Косвенное объяснение такому решению законодателя можно.

1 С учетом высказанной ранее позиции о неперспективности в уголовном процессе домашнего ареста и целесообразности замены его другой мерой пресечения — надзором милиции за обвиняемым (подозреваемым) проблема реализации указанных положений ч. 2 ст. 106 УПК рассматривается только применительно к заключению под стражу. найти в том, что заключение под стражу применяется на основании постановления судьи, а ч. 4 ст. 110 УПК устанавливала правило, в соответствии с которым мера пресечения, избранная на основании судебного решения, отменяется или изменяется только судом. Но оно неубедительно, поскольку процессуальный порядок применения залога включает не только внесение денег (ценных бумаг, ценностей) на депозитный счет, но и вынесение соответствующего постановления, а также составление протокола о принятии залога. Названные процессуальные документы составляются тем органом, который избрал эту меру пресечения. Поэтому логично, чтобы залог вносился на депозитный счет того органа, который избирает залог вместо меры пресечения в виде заключения под стражу.

Кроме того, федеральным законом от 4 июля 2003 г. ч. 4 ст. 110 УПК признана утратившей силу, что еще раз указывает на то, чтобы залог вносился на депозитный счет того органа, который избирает данную меру пресечения.

Во-вторых, применение к обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения в виде залога связывается, в конечном итоге, с составлением протокола о принятии залога. По всей видимости, есть все формально-юридические предпосылки считать, что в этот момент состоялась замена одной меры пресечения (заключения под стражу) на другую (залог). После составления протокола о принятии залога, а не в момент внесения на депозитный счет денег (ценных бумаг, ценностей) и должен освобождаться из-под стражи обвиняемый (подозреваемый).

В-третьих, Закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 15 июля 1995 г. предусматривает исчерпывающий перечень оснований освобождения обвиняемых (подозреваемых) из-под стражи: судебное решение, вынесенное в порядке, предусмотренном закономпостановление следователя, органа дознания или прокурорапостановление начальника места содержания под стражей или прокурора, осуществляющего надзор за исполнением законов в местах содержания под стражей, об освобождении указанного подозреваемого или обвиняемого в связи с истечением установленного срока содержания под стражей (ст. 49). Освобождение из-под стражи обвиняемого (подозреваемого), которому избрана мера пресечения, не связанная с заключением под стражу, исходя из положений ст. 49 названного Закона, производится начальником места содержания под стражей на основании поступившего к нему постановления органа расследования, прокурора об изменении меры пресечения. Учитывая специфику процессуального порядка применения залога, начальнику места содержания под стражей необходимо представлять не только постановление об изменении меры пресечения в виде заключения под стражу на залог, но и протокол принятия залога.

С учетом изложенного представляется целесообразным: а) в ч.2 ст. 106 УПК внести изменения и предусмотреть в ней, что если залог применяется вместо ранее избранной меры пресечения в виде заключения под стражу, то подозреваемый, обвиняемый освобождается из-под стражи начальником места содержания под стражей при поступлении к нему постановления об изменении меры пресечения и протокола о принятии залогаб) дополнить ст. 49 Закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» положением, согласно которому при изменении меры пресечения в виде заключения под стражу на залог основанием освобождения из-под стражи обвиняемого (подозреваемого) являются постановление органа расследования, прокурора об изменении меры пресечения и протокол о принятии залога.

Конструктивные особенности меры пресечения в виде залога таковы, что он может быть избран с согласия обвиняемого (подозреваемого) либо другого физического или юридического лица, фактически вносящего залог и принимающего на себя обязательство обеспечить явку к дознавателю, следователю, прокурору, в суд обвиняемого (подозреваемого) и предупредить совершение им новых преступлений.

Когда залогодателем выступает третье лицо, возникает проблема возможного его отказа от залога.

По мнению И. Л. Петрухина, в отличие от поручителей, залогодатель «не может отказаться от дальнейшей реализации данной меры пресечения и потребовать залог обратно. Если с точки зрения процессуального закона обвиняемый ведет себя надлежащим образом (хотя, допустим, и нарушает трудовую дисциплину, злоупотребляет спиртными напитками и т. п.), то у залогодателя нет оснований потребовать залог обратно, а если обвиняемый ведет себя в процессуальном смысле ненадлежаще, то залог обращается в доход государства. Третьего не дано"1. Позиция И. Л. Петрухина в принципе соответствовала действовавшему в то время уголовно-процессуальному законодательству (ст. 99 УПК РСФСР), однако ее надлежит признать сугубо формальной, не учитывающей реальные жизненные ситуации.

Противоположную точку зрения в этом вопросе занимали Ю.В. Ма-наев, B.C. Посник, В. В. Смирнов, Признавая за залогодателем право на отказ от залога, они считали, что он «возможен, если, например, залогодатель убежден, что он не в состоянии, ввиду недобросовестности обвиняемого, обеспечить его явку по вызовам. Отказаться от взятого на себя обязательства залогодатель может и в связи с предстоящим переездом на постоянное место жительства в иную местность и т. д."2.

Между тем могут наступить обстоятельства, вызванные действием непреодолимой силы (направление лица, выступающего залогодателем, в длительную командировку, его тяжелая болезнь, вследствие чего у него нет возможности контролировать поведение обвиняемого) либо совершение обвиняемым действий, указывающих на его намерения скрыться или совершить новое преступление.

1 Петрухин И. Л. Указ. соч. С. 242.

2 Мамаев Ю. В., Посник B.C., Смирнов В. В. Применение мер пресечения следователем. Волгоград, 1976. С. 51.

Несмотря на то, что в уголовно-процессуальной теории, как уже отмечалось, этот аспект применения залога исследован и законодателю в свое время были предложены соответствующие варианты его урегулирования, в ст. 106 УПК РФ на сей счет нет каких-либо нормативных предписаний. Наша позиция по данному вопросу сводится к следующему.

Право на отказ от залога может принадлежать лишь третьему лицу (физическому или юридическому), выступающему в уголовном деле в качестве залогодателя. Обвиняемый (подозреваемый) имеет право ходатайствовать об изменении меры пресечения. Поэтому вопрос об отмене залога, возврате ему залоговой суммы может быть разрешен в рамках рассмотрения такого ходатайства.

Основанием отказа от залога и требования его возврата должны признаваться веские причины, связанные с поведением обвиняемого (подозреваемого) либо с наступлением обстоятельств объективного свойства, не позволяющих залогодателю контролировать поведение обвиняемого (подозреваемого).

Отказ залогодателя от принятых на себя обязательств и требование возвратить внесенную залоговую сумму целесообразно оформлять подачей им письменного заявления, в котором должны найти отражение причины, побудившие залогодателя отказаться от возложенных на него обязательств.

Данное заявление подлежит незамедлительному рассмотрению дознавателем, следователем, прокурором либо судьей, по результатам которого выносится постановление. В нем разрешаются вопросы об отмене залога, возврате залоговой суммы, ценностей (копия постановления об отмене залога вручается лицу, выступавшему в уголовном деле залогодателем, и предъявляется в депозит органа, избравшего меру пресечения, для получения залоговой суммы) и избрании в отношении обвиняемого (подозреваемого) другой меры пресечения в зависимости от обстоятельств, сложившихся на момент вынесения постановления. Установление жесткого правила об обязательности избрания в подобных случаях более строгой меры пресечения — заключения под стражу или домашнего ареста, нецелесообразно. Выбор меры пресечения должен происходить по общим правилам, сформулированным в ст.ст. 97 и 99 УПК.

В процессуальной литературе рассматривается вопрос о возможности введения такой меры пресечения, как имущественный залог, состоящий в залоге недвижимого или иного ценного имущества, которые остаются в пользовании залогодателя. Не обременяя себя соответствующей аргументацией, а ссылаясь лишь на то, что имущественное поручительство является древним для России институтом уголовного процесса и было известно УПК РСФСР 1923 г. (ст. 152), И. Л Трунов и Л. К. Трунова предложили дополнить главу 13 УПК РФ ст. 1061, которая предусматривала бы новую меру пресечения в виде залога недвижимости или иного ценного имущества1. В связи с необходимостью подробного анализа данной точки зрения уместно привести полный текст предлагаемой названными авторами для закрепления в УПК ст. 1061 «Залог недвижимости или иного ценного имущества»:

1. Залог недвижимости или иного ценного имущества состоит в соглашении с подозреваемым или обвиняемым либо другим физическим или юридическим лицом о залоге недвижимого или иного ценного имущества в целях обеспечения явки к дознавателю, следователю, прокурору или в суд подозреваемого, обвиняемого и предупреждения совершения им новых преступлений. Вид и количество имущества определяется с учетом характера совершенного преступления, данных о личности подозреваемого, обвиняемого и имущественного положения поручителя. Имущество, которым обеспечивается залог, не должно быть ничем обремене.

1 См.: Трунов И. Л., Трунова Л. К. Указ. соч. 2003. С. 213−216. Точно такое же предложение годом ранее было высказано Л. К. Труновой в ее докторской диссертации (См. ее Современные проблемы применения мер пресечения: Дис. д-ра юрид. наук. М., 2002. С. 357−358). но и должно принадлежать совершеннолетним гражданам или юридическим лицам.

На время действия меры пресечения имущество остается у его собственника.

2. Залог недвижимости или иного ценного имущества в качестве меры пресечения может быть избран дознавателем или следователем с согласия прокурора, прокурором, а также судом, в любой момент производства по уголовному делу. Если залог недвижимости или иного ценного имущества применяется вместо ранее избранных мер пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста, то подозреваемый, обвиняемый остаются под стражей или домашним арестом до оформления обеспечительных мер залога недвижимости. О принятии залога недвижимостью составляется протокол, копия которого вручается поручителю. На имущество, которым установлен залог, налагается арест в порядке, установленном ст. 115 настоящего Кодекса.

3. При применении в качестве меры пресечения залога недвижимости или иного ценного имущества, следователь (дознаватель) при согласии прокурора должен решить вопрос о праве залогодателя пользоваться недвижимостью или иным ценным имуществом,.

4. Если залог недвижимости или иного ценного имущества предоставляется лицом, не являющимся подозреваемым, обвиняемым, то ему разъясняется существо подозрения, обвинения, в связи с которым избирается данная мера пресечения, а также связанные с ней обязательства и последствия их невыполнения или нарушения"1.

Представляется, что как само предложение о включении в систему мер пресечения имущественного залога, так и разработанный авторами текст статьи «Залог недвижимости или иного ценного имущества» не до конца продуманы и обоснованы.

1 Трунов ИЛ., Трунова ЛК. Указ. соч. С. 215−216.

Во-первых, идея отнесения к предмету залога недвижимого имущества (ипотеки) уже сравнительно давно обсуждается на страницах юридической печати, на что нами уже обращалось внимание1. Поэтому предложение И. Л. Трунова и Л. К. Труновой об использовании в уголовном судопроизводстве залога недвижимости никак не может претендовать на новизну.

Во-вторых, процессуальный порядок применения имущественного залога, как он представлен в анализируемой статье, сложен и запутан. Можно с уверенностью прогнозировать, что в случае дополнения УПК названной статьей она будет встречена практическими работниками «в штыки». И вот почему.

Для того, чтобы избрать имущественный залог в качестве меры пресечения, органу расследования предстоит: 1) определить собственника недвижимости- 2) выяснить, что имущество ничем не обременено- 3) произвести его точную оценку- 4) заключить соглашение с обвиняемым (подозреваемым) либо другим физическим или юридическим лицом- 5) вынести постановление об избрании имущественного залога- 6) составить протокол о принятии залога недвижимостью- 7) наложить арест на имущество, которым обеспечивается залог. Нетрудно посчитать возможные временные и денежные затраты на оформление решения об избрании меры пресечения в виде имущественного залога. Следователю неизбежно придется прибегать к услугам специалистов, работу которых надо оплачивать. Из каких источников?

Арест на имущество не налагается в целях обеспечения явки обвиняемого (подозреваемого) и предупреждения совершения им новых преступлений (ст. 115 УПК). Поэтому положения ст. 1061 и 115 УПК необхо.

1 См.: Петрухин И. Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. С. 240- Михайлов В. А. Применение залога в российском уголовном процессе. С. 55−61- Величко A.B. Правовое регулирование залога как меры пресечения в уголовном процессе. С. 25−31. димо согласовывать. Странно, что на это обстоятельство не обращается внимание И. Л. Труновым и Л. К. Труновой.

В-третьих, поскольку избрание имущественного залога сопряжено с большими: временными затратами, применение этой меры пресечения к подозреваемому фактически исключается.

В-четвертых, при нарушении обвиняемым условий меры пресечения следователю необходимо задействовать сложную процедуру обращения заложенного имущества в доход государства. При этом возможно возникновение различных гражданско-правовых споров, связанных с отчуждением имущества, его утратой, порчей и т. д.

По изложенным соображениям согласиться с предложением ИЛ. Трунова и Л. К. Труновой о дополнении установленного уголовно-процессуальным законом перечня мер пресечения имущественным залогом в том виде, как он сконструирован авторами, нельзя.

Проведенное исследование проблем применения залога в уголовном процессе дает основание сформулировать следующие выводы: законодательная регламентация залога в УПК РСФСР (ст. 99) однозначно признавалась специалистами как несовершенная, а установленный им процессуальный порядок применения данной меры пресечения оценивался как сложный, запутанный, вследствие чего в определенные временные периоды залог фактически не использовался органами, ведущими производство по уголовному делувопросы применения залога в качестве меры пресечения, будучи актуальными для практики уголовного судопроизводства, получили обстоятельную разработку и в уголовно-процессуальной теории, стали предметом исследования на монографическом уровне, в рамках кандидатских диссертаций, многочисленных научных статейнакануне принятия нового УПК теоретиками уголовно-процессуального права были обозначены направления и предложены различные пути совершенствования уголовно-процессуального законодательства в части регламентации залога, они затрагивали преимущественно такие составляющие данной меры пресечения, как предмет залога, процессуальный порядок его применения по уголовным делам, права залогодателя и процедура их реализации, порядок обращения залога в доход государства в связи с нарушением обвиняемым условий меры пресеченияв проекты УПК РФ закладывался отличный от предусмотренного УПК РСФСР (ст. 99) вариант правового регулирования залога, однако многие разумные и обоснованные с теоретических и практических позиций предложения по оптимизации правовой конструкции меры пресечения в виде залога в них учтены не былисодержание ст. 106 УПК РФ «Залог» указывает на то, что законодатель значительно продвинулся вперед в создании более простой, и в то же время гораздо более эффективной системы норм о залоге, позволяющей достаточно широко применять его в уголовном судопроизводствеотдельные вопросы залога, которые имеют важное значение для практического применения этой меры пресечения, выступают в качестве сдерживающего фактора еще большей ее востребованности, не получили отражения в современном уголовно-процессуальном законодательстве, в связи с чем последнее нуждается в изменениях и дополненияхпредставляется целесообразным дополнить ст. 106 УПК нормами о порядке освобождения из-под стражи обвиняемого (подозреваемого), когда залог применяется вместо ранее избранной меры пресечения в виде заключения под стражу, подготовки материалов о нарушении обвиняемым (подозреваемым) условий меры пресечения, о праве залогодателя отказаться от принятых на себя обязательств и процедуре его реализации, а также некоторыми другими нормативными предписаниями, содержание которых, а также полный обновленный текст данной статьи будут приведены в заключении к диссертации.

Глава 4. Иные меры процессуального принуждения.

§ 1. Обязательство о явке.

В статье 112 УПК РФ мера процессуального принуждения в виде обязательства о явке получила самостоятельное правовое регулирование. В УПК РСФСР она регламентировалась ч. 4 ст. 89, которая предусматривала возможность взятия обязательства о явке только у обвиняемого, когда отсутствовали основания для применения к нему меры пресечения. Поэтому не случайно в процессуальной литературе обязательство о явке рассматривалось в связи с исследованием института мер пресечения, преимущественно фрагментарно. Отмечалось, в частности, что обязательство о явке фактически не применяется при производстве по уголовным делам, не пользуется популярностью у дознавателей, следователей, прокуроров, судей.

Так, в ходе проведенных В. В. Манаевым, B.C. Посником, В. В. Смирновым в середине 70-х годов прошлого столетия обобщений следственной практики зафиксированы лишь отдельные случаи, когда следователи отбирали у обвиняемых обязательства являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства, и применение этой меры принуждения вполне обеспечивало интересы правосудия1.

По данным В. М. Корнукова, также отражающим следственную практику более чем двадцатилетней давности, из всех изученных им уголовных дел «не встретилось ни одного, по которому бы мера пресечения не применялась. хотя такая возможность не исключалась. В анкету опроса следователей и лиц, производящих дознание, — пишет далее В. М. Корнуков, — мы.

1 См.: Манаев Ю. В., Посник B.C., Смирнов В. В. Применение мер пресечения следователем: (По материалам следственных органов МВД СССР). Волгоград, 1976. С. 9. Единичные случаи взятия обязательства или подписки о явке милицией отмечались и Ю. Д. Лившицом (См. его: Меры пресечения в советском уголовном процессе. М., 1964. С.17−18). включили вопрос — были ли в их практике случаи, когда они в отношении обвиняемого вообще не избирали меры пресечения, и только трое из опрошенных дали положительный ответ. Отдельные ответы были снабжены дополнениями, выражающими недоумение по поводу поставленного вопроса. В частности, один из следователей написал, что такого положения согласно закону быть не может"1.

При характеристике обязательства о явке В. А. Михайлов обращал внимание на то, что оно «.не только самостоятельная мера процессуального принуждения, но и неотъемлемый атрибут любой меры пресечения, через его реализацию обеспечивается одна из существенных целей мер пресечения — гарантировать участие обвиняемого в уголовном судопроизводстве, пресечь возможное уклонение от этого участия под тем или иным предлогом, в том числе с использованием попыток скрыться от дознания, следствия, правосудия. Обязательство о явке — главный атрибут подписки обвиняемого являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства, таким образом обеспечивается участие обвиняемого в уголовном процессепод угрозой применения более строгих мер принуждения гарантируется его неуклонение от дознания, следствия, правосудия"2.

В УПК РФ обязательство о явке получило «второе дыхание», поскольку, во-первых, данной процессуальной мере посвящена отдельная статья, во-вторых, ее действие распространено также на подозреваемого, свидетеля и потерпевшего, в-третьих, конкретизировано ее содержание, в-четвертых, в приложении к УПК РФ установлена форма обязательства о явке обвиняемого (подозреваемого).

Основания взятия обязательства о явке. Несмотря на более детальное регулирование в законе анализируемой меры процессуального принуждения, в ч.1 ст. 112 УПК РФ не сформулированы основания взятия.

1 Корнуков В. М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. С. 84.

2 Михайлов В. А. Указ. соч. С. 47. у обвиняемого (подозреваемого), свидетеля, потерпевшего обязательства о явке. Законодатель ограничился лишь указанием на то, что оно может быть взято у названных участников процесса «при необходимости». Данное оценочное выражение не дает фактически никаких ориентиров для того, чтобы «диагностировать» ситуации, когда по обстоятельствам расследуемого уголовного дела требуется взятие у лица обязательства о явке1.

Продвинуться в исследовании вопроса об основаниях применения обязательства о явке позволяет анализ ч.1 ст. 111 и ч.2 ст. 112 УПК РФ. Содержание названных норм указывает на то, что с помощью обязательства о явке (наряду, безусловно, с другими процессуальными средствами) обеспечивается установленный законом порядок уголовного судопроизводства в части своевременной явки по вызову таких его участников, как обвиняемый, подозреваемый, свидетель и потерпевший.

Поскольку при взятии на себя обязательства своевременно являться по вызовам дознавателя, следователя, прокурора или суда лицо обязуется незамедлительно извещать о перемене места жительства, можно предположить, что анализируемая мера процессуального принуждения рассчитана на тех из перечисленных в ст. 112 УПК РФ участников процесса, которые имеют постоянное место жительства. Оно в данном случае выступает своеобразной гарантией того, что обвиняемый или подозреваемый не скроются и не уклонятся от участия в расследовании, а свидетель и потерпевший будут исправно являться по вызовам их в орган расследования, к прокурору, в суд.

Таким образом, взятие обязательства о явке у обвиняемого (подозреваемого), свидетеля и потерпевшего мотивируется необходимостью обеспечить их своевременную явку по вызовам, а также тем, что эти участники.

1 По УПК РСФСР 1923 г. (ст. 143), от каждого лица, привлеченного в качестве обвиняемого, следователь был обязан отбирать подписку о явке к следствию и суду и обязательство сообщать о перемене своего места жительства. Поэтому вопрос об основаниях применения к обвиняемому данной меры принуждения не возникал. уголовного процесса постоянно проживают в месте ведения производства по уголовному делу либо в другом определенном месте.

Однако в уголовном процессе достижению цели своевременной явки обвиняемого и подозреваемого по вызову дознавателя, следователя, прокурора и суда служат и меры пресечения. Более того, в их числе специально предусмотрена такая мера пресечения, как подписка о невыезде и надлежащем поведении подозреваемого или обвиняемого (ст. 102 УПК РФ), главное предназначение которой как раз и состоит в том, чтобы обеспечить их своевременную явку по вызову.

Принимая во внимание данное обстоятельство, основания взятия обязательства о явке определяются некоторыми исследователями через отсутствие оснований, делающих необходимым применение меры пресечения. «При отсутствии оснований, делающих необходимым применение меры пресечения, — отмечает В. А. Михайлов, — у обвиняемого (подозреваемого) может быть взято обязательство о явке"1. Аналогично понимает л основания применения обязательства о явке и С. П. Щерба. Известно, что в ч. 4 ст. 89 УПК РСФСР взятие такого обязательства у обвиняемого связывалось именно с отсутствием оснований для применения к нему меры пресечения. Поэтому приведенные суждения новизной не отличаются.

Подобный подход, когда основания применения одной меры процессуального принуждения определяются через отсутствие оснований для избрания других принудительных мер, малопродуктивен. Он не решает проблемы оснований применения обязательства о явке, так как в любом случае приходится искать ответ на вопрос о том, в каких случаях при производстве по уголовному делу отсутствуют основания для избрания меры пресечения. Кроме того, обязательство о явке может быть взято и у свиде.

1 См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общей ред. В. В. Мозякова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 250.

2 См.: //?тр/"с>-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общей ред. В. М. Лебедеванауч. ред. В. П. Божьев. М., 2002. С. 248. теля или потерпевшего, к которым вообще меры пресечения не применяются. Скорее всего, отсутствие оснований для избрания меры пресечения надлежит рассматривать в качестве одного из условий, учитываемых при решении вопроса о взятии обязательства о явке. Причем это условие значимо лишь в отношении подозреваемого или обвиняемого.

Выяснение понятия основания применения меры процессуального принуждения в виде обязательства о явке предполагает определение его места в системе процессуальных принудительных средств и предназначения в уголовном судопроизводстве.

В отличие от мер пресечения и в, частности, подписки о невыезде, отобрание обязательства о явке не преследует цели устранить или предупредить неправомерные действия обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля, представляющие угрозу интересам правосудия. Обязывая названных лиц сообщать о перемене места жительства, обязательство о явке, в сравнении с мерой пресечения в виде подписки о невыезде, фактически не ограничивает прав гражданина на свободу передвижения или выбор места жительства (пребывания). Этого не требуется при взятии обязательства о явке, а когда оно применяется в отношении свидетеля или потерпевшего — и вовсе недопустимо.

Анализируемой мере процессуального принуждения законодатель отводит роль способа обеспечения быстрой явки обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля к дознавателю, следователю, прокурору, в суд при возникновении необходимости в проведении следственных или процессуальных действий. Возложение на них обязанности незамедлительно сообщать о перемене места жительства должностным лицам, ведущим уголовное дело, продиктовано соображениями предоставить возможность своевременно вызвать обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля и привлечь их к участию в следственном (процессуальном) действии.

Для понимания основания взятия обязательства о явке важно отметить, что по смыслу ст. 112 УПК РФ оно уместно при отсутствии сведений, указывающих на возможность уклонения обвиняемого (подозреваемого) от расследования, суда, совершения действий, направленных на создание препятствий при производстве по уголовному делу. В противном случае встал бы вопрос об избрании в отношении них меры пресечения.

Отобрание обязательства о явке у потерпевшего, свидетеля также обусловливается необходимостью обеспечения оперативной явки в орган расследования, к прокурору, в суд тех свидетелей и потерпевших, чьи показания, а значит и участие в процессуальных, следственных действиях, имеют важное значение для выполнения требований ст. 73 УПК РФ.

Кроме того, на целесообразность взятия у свидетеля, потерпевшего обязательства являться по вызову могут указывать данные о ранее имевших место с их стороны фактах несвоевременной явки без уважительных причин. Взятие письменного обязательства являться по вызову органа, ведущего производство по уголовному делу, может оказаться оправданным и: в случаях, когда свидетели или потерпевшие постоянно проживают вне места производства предварительного расследования.

Однако в любом случае письменное обязательство свидетелей и потерпевших своевременно явиться по вызову и сообщить о любой смене места жительства, сопровождаемое «угрозой» принудительного доставления в случае неявки без уважительной причины, выступает своеобразной «страховкой» для дознавателя, следователя, прокурора, суда. При этом они, во-первых, знают точное их местонахождение, во-вторых, могут своевременно вызвать их для участия в процессуальных и следственных действиях, и, в-третьих, рассчитывать на реальную явку данных лиц.

С учетом изложенного в качестве оснований взятия обязательства о явке можно рассматривать имеющиеся у дознавателя, следователя, прокурора, суда сведения, которые указывают на наличие у перечисленных в ст. 112 УПК РФ лиц постоянного или временного места жительства, а также на высокую степень вероятности того, что обвиняемый и подозреваемый не будут скрываться от дознания, предварительного следствия или суда, продолжать заниматься преступной деятельностью, препятствовать производству по уголовному делу, а потерпевший и свидетель могут отказаться явиться по вызову вследствие проживания вне места ведения уголовного дела или по иным причинам, хотя их показания имеют важное значение для установления относящихся к уголовному делу обстоятельств.

В процессуальной литературе высказано суждение, что решение о взятии обязательства о явке по УПК РФ может быть принято не только как альтернативная мера, но и в качестве дополнительной к уже существующей мере пресечения (например, к личному поручительству)1. Данная точка зрения представляется спорной. Избрание меры пресечения в виде личного поручительства преследует, наряду с другими, и цель обеспечить явку подозреваемого или обвиняемого по вызову дознавателя, следователя, прокурора, в суд, поэтому взятие у данных участников процесса дополнительно обязательства о явке просто излишне.

С содержательной стороны обязательство о явке состоит из двух частей. Во-первых, обвиняемый (подозреваемый), потерпевший, свидетель принимают на себя обязанность своевременно являться по вызовам. Во-вторых, они обязуются незамедлительно сообщать о перемене места жительства.

Обязанность своевременно являться по вызову органа предварительного расследования возникает у лица в каждом случае осуществленного в установленном законом порядке его вызова и предполагает выполнение обвиняемым (подозреваемым), потерпевшим, свидетелем определенных действий.

Уголовно-процессуальный закон подробно регламентирует порядок вызова на допрос свидетелей, потерпевших (ст. 188 УПК РФ) и распро.

1 См.: Григорьев В. Н., Кузьмин Г. А. Правовые и организационные основы принятия решений в уголовном процессе: (Досудебные стадии). М., 2003. С. 115. страняет его на обвиняемых (ч. 4 ст. 172 УПК РФ). Порядок вызова на допрос подозреваемого в ситуациях, когда в отношении лица возбуждено уголовное дело либо к нему применена мера пресечения до предъявления обвинения, в законе не урегулирован. Надо полагать, что он также должен вызываться на допрос по правилам ст. 188 УПК РФ.

В соответствии с такими правилами лицо вызывают на допрос повесткой, в которой указывают, кто и в каком качестве вызывается, к кому и по какому адресу, дата и время явки на допрос, а также последствия неявки без уважительных причин. Повестка вручается лицу, вызываемому на допрос, под расписку либо передается с помощью средств связи. В случае временного отсутствия лица, вызываемого на допрос, повестка вручается совершеннолетнему члену семьи либо передается администрации по месту его работы и по поручению следователя — иным лицам и организациям, которые обязаны передать повестку лицу, вызываемому на допрос.

При соблюдении этих правил лицо считается вызванным на допрос, с этого момента у него возникает обязанность явиться в назначенный срок либо заранее уведомить орган, его вызвавший, о причинах неявки. Неявку обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля в назначенный срок без уведомления органа, их вызвавшего, надлежит рассматривать как нарушение условий обязательства, принятого ими на основании ст. 112 УПК РФ.

Несомненный интерес при анализе содержания обязательства о явке представляет выяснение вопросов, связанных с обязанностью лица являться к дознавателю, следователю, прокурору или в суд при вызове его не на допрос, а для участия в других процессуальных или следственных действиях. Уголовно-процессуальный закон не регламентирует порядок вызова обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля в этих случаях. В статье 164 УПК РФ общие правила производства следственных действий не включают каких-либо рекомендаций на сей счет. Они отсутствуют и в правилах, регулирующих ознакомление потерпевшего (ст. 216 УПК РФ), обвиняемого (ст. 217 УПК РФ) с материалами уголовного дела. На наш взгляд, в данных случаях следует применять нормы ст. 188 УПК РФ по аналогии1.

На практике обвиняемые (подозреваемые), свидетели, потерпевшие вызываются органом, ведущим производство по уголовному делу, не только повестками, но и по телефону, а также через администрацию, руководителя организации, где работает вызываемый участник уголовного судопроизводства. Однако нарушением обязательства о явке со стороны обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля, вызванных для участия в процессуальных и иных, кроме допроса, следственных действиях, можно признать, по нашему мнению, лишь такие факты неявки без уважительной причины, когда они были вызваны повесткой с соблюдением правил ее вручения.

Второй составляющей обязательства о явке выступает условие незамедлительно сообщать о перемене места жительства лицом, у которого взято обязательство. Место жительства понимается как жилой дом, квартира, служебное помещение, специализированные дома (общежитие, гостиница-приют, дом-интернат для инвалидов, ветеранов, специальный дом для престарелых и др.), а также иные жилые помещения, в которых граждане постоянно или преимущественно проживают в качестве собственников, по договорам найма (поднайма), аренды либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством России.

Итак, гражданин, у которого взято обязательство в порядке ст. 112 УПК РФ, обязан не покидать постоянное или временное место жительства без разрешения дознавателя, следователя, прокурора или суда. Он должен сообщать о перемене места проживания как в пределах одного населенно.

1 Для обеспечения реального возложения ответственности на участников уголовного судопроизводства, нарушающих обязательство о явке уклонением от явки без уважительных причин, порядок вызова обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего, свидетеля для участия в производстве процессуальных и иных, кроме допроса, следственных действиях, целесообразно урегулировать в уголовно-процессуальном законе. го пункта, так и при переезде в другой населенный пункт. Поэтому в связи с применением обязательства о явке возникает вопрос: обязано ли лицо сообщать органу предварительного расследования, прокурору, суду о выездах в служебную командировку, отпуск или для выполнения родственного долга. В данных случаях изменяется не место жительства, а место пребывания. Вместе с тем главное назначение предусмотренной ст. 112 УПК РФ меры принуждения состоит в обеспечении быстрой явки обвиняемого (подозреваемого), свидетеля, потерпевшего к дознавателю, следователю, прокурору, в суд. Чтобы иметь возможность своевременно вызвать данных лиц, они должны знать о точном их местонахождении. Поэтому на названных участников уголовного судопроизводства следует возлагать также обязанность сообщать о предстоящих изменениях места пребывания, для чего в ч. 2 ст. 112 УПК РФ целесообразно внести соответствующее дополнение.

Интересно отметить, что в качестве недостатка ст. 76 Устава уголовного судопроизводства (в редакции 1912 г.) П. И. Люблинский называл отсутствие в ней срока уведомления обвиняемым судьи о перемене места жительства1. Срок сообщения обвиняемым следствию и суду о произошедшей перемене места жительства не был установлен и в УПК РСФСР 1923 г. В УПК РСФСР 1960 г. (ст. 89) этот пробел устранен также не был. Наконец, в ст. 112 УПК РФ предусмотрено, что о перемене места жительства обвиняемый (подозреваемый), свидетель, потерпевший должны сообщать незамедлительно.

Исходя из той роли, которая отводится обязательству о явке в уголовном процессе (как одному из действенных средств обеспечения участия в процессуальных и следственных действиях подозреваемых, обвиняемых, свидетелей, потерпевших), логично, чтобы орган предварительного расследования, прокурор, суд были заранее поставлены в известность о пере.

1 См.: Устав уголовного судопроизводства: Систематический комментарий. Вып. 1. М., 1914. С. 297. мене места жительства и временных выездах лица с места постоянного проживания (в служебную командировку, отпуск, для других целей). Данное требование как условие обязательства представляется необходимым закрепить в законе.

Одним из главных элементов взятия обязательства о явке является разъяснение лицу, у которого берут обязательство, последствий его нарушения. Примечательно, что как и ч. 4 ст. 89 УПК РСФСР, ст. 112 УПК РФ не называет последствия, которые могут наступить при нарушении лицом обязательства, т. е. при неявке по вызову к дознавателю, следователю, прокурору или в суд либо не уведомлении их о перемене места жительства.