Изменение предпринимательских стратегий и трансформация властного пространства: Региональный аспект

Актуальность темы

исследования определяется потребностью в позитивном описании социально-экономического транзита, переживаемого сегодня Россией.

Изменение общества и приход к власти новых социальных групп ставит принципиально новые, ещё неисследованные проблемы перед социальной наукой. Они находятся на стыке широкого спектра социально-гуманитарных проблем и стремятся ухватить процесс становления новых социально-экономических отношений. Одним из существенных элементов этих отношений является формирование основы взаимодействия власти и бизнеса.

Складывающиеся за десятилетия реформ социальные практики, чаще реализовались за пределами легальной институциональной структуры общества. Они все более оформлялись в особые неформальные институты, не фиксируемые в ходе опросов общественного мнения или изучения официальной статистики, но существенно влияющие на сам ход преобразований общественной структуры. Особенно остро эта проблема вставала в отдаленном от центра Дальневосточном регионе. Здесь на процесс трансформации распределительной экономики в рыночную систему хозяйства оказывали существеннейшее влияние неформальные отношения, сложившиеся в кругах элитных экономических и политических социальных групп.

Грандиозная перетасовка кадров высшего и, отчасти, среднего звена, практиковавшаяся в 30-е — 50-е годы препятствовала образованию устойчивых социальных контактов в рамках местной элиты. Первое лицо в Крае или области был всегда проводником центральной политики на местах. Вместе с ним, как правило, прибывала «команда» — люди столь же мало связанные с местными интересами и местными социальными группами.

По мере того, как срок пребывания в должности увеличивался, приближаясь к 20-ти годам в последние годы советской власти, начинается взаимопроникновение местных лидеров и партийно-хозяйственной номенклатуры территории. Первое лицо из представителя центральной власти превращается в лидера местной элиты. Прорастает в социальную структуру территории и его команда. Формируются устойчивые социально-политические и экономические связи, основанные на механизмах взаимной поддержки и взаимного доверия, представляющие собой сетевую социально-политическую структуру.

Социальные трансформации последнего десятилетия привели к изменению в персональном составе властной сети, в позициях, занимаемых конкретным агентом, но не отменили саму сеть. Она сохранила и свой главный смысл — способствовать перераспределению центральных (федеральных) ресурсных, финансовых и иных потоков в интересах участников сети. Более того, многие события социально-экономической жизни Дальнего Востока, особенно Хабаровского края, невозможно ни понять, ни оценить без учета наличия этой сети. Такая сеть выполняла функции поставщика ресурсов, гаранта осуществления и безопасности экономического взаимодействия, основы для консолидации ресурсов.

Сегодня все более очевидным становится демонтаж сложившейся системы, формирование новых оснований социального контракта между бизнесом и властью. Каковы причины формирования и демонтажа прежней системы? Какие варианты нового контракта возможны сегодня и, в каких условиях они могут реализоваться?

На эти вопросы мы и попытаемся ответить в настоящей работе.

Степень разработанности проблемы.

Проблема, сформулированная в настоящем исследовании, разрабатывалась в рамках нескольких направлений экономической социологии. Во-первых, это направление, связанное с анализом неформальной экономики. Именно здесь отношения бизнеса и власти выступают наиболее явно и открыто. Существенный вклад в развитии данной проблематики внесли А. Журавлев, Т. Заславская, И. Лисиненко, В. Поздняков, В. Радаев, Р. Рывкина, О. Леденева, О. Ромашов, В. Халипов, Э. Фетисов, В. Червяков, В. Чередниченко, Ю. Чепуренко, С. Барсукова, В. Шапиро, С. Шаталин, Н. Шмелев, Э. Панеях, В. Волков и многие другие 1.

Однако в этих работах, особенно Ю. Чепуренко, В. Радаева, А. Темкиной, А. Журавлевой изучались не столько социальные аспекты взаимодействия бизнеса и власти, сколько проводился целенаправленный поиск «среднего класса» как будущей основы стабильного развития. В них выводилась, как правило, дедуктивная модель будущего среднего класса, основу которого составляли представители малого бизнеса. Во второй половине 90-х годов в работах Т. Заславской, Е. Здравомысловой, Т. Шанина, В. Радаева, Л. Тимофеева, Ю. Латова, 3. Панеях, Л. Бляхера, центр тяжести в.

1 Радаев В. В. О некоторых чертах нормативного поведения предпринимателей /У Мировая экономика: международные отношения. — 1994. — № 4. Журавлев А. Л., Поздняков В. П. Российские предприниматели в современной социальной структуре // Социологические исследования. — 1994. -№ 5. Заславская Т. И. Бизнес-слой российского общества: сущность, структура, статус // Социологические исследования. — 1995. — № 3. Ромашов О. В. Реформа в России глазами предпринимателей // Социологические исследования. — 1996. 9. Халипов В. Ф., Лисиненко И. В. Социология предпринимательства. — М.: Луч, 1996. Червяков В. В., Чередниченко В. А., Чепуренко Ю. А. Предпринимательский класс в возрождающейся России. // Социологические исследования. — 1993. -№ 1. — С. 77−95. Фетисов Э. Н., Яковлев И. Г. Предпринимательству — государственную поддержку // Социологические исследования. — 1994. — № 2. — С. 33−38. Шапиро В. Д. Россияне о предпринимательстве и предпринимателях. // Социологические исследования. — 1992. — № 10. Шаталин С. С., Гайдар Е. Т. Экономическая реформа: причины, направления, проблемы. — М.: Экономика, 1989. Шкаратан М. Феномен предпринимателя: интерпретация понятий. — М.: Ин-т экономики РАН, 1993. Тимофеев Л. Преступная организация как фирма. — Спб., 1998. Шмелев Н. Экономические перспективы России // Вопросы экономики. — 1995. — № I. Бляхер Л. Е. Изменение поведения экономически активного населения в условиях кризиса. — М.: МОНФ, 2000. Шанин Т. Неформальная экономика. — М.: Интерцентр, 1999. Волков В. В. Силовое предпринимательство. — Спб., 2002. Латов Ю. Экономика вне закона. — М.: МОНФ, 2000. Рывкина Р. В. Драма перемен. — М.: Дело, 2001. исследованиях бизнеса был перенесен на анализ конкретных экономических практик, определяемых в терминах «неформальная экономика».

Проблема неформальной экономики как основы взаимодействия бизнеса и власти разрабатывается в социологической науке уже более 30-ти лет. Впервые к этой теме обратились Н. Смелзер, М. Грановеттер и некоторые другие исследователи.2 Круг реалий, рассматривающихся в рамках данного направления, постепенно расширялся. Первые исследования ориентировались исключительно на экономику отсталых стран Юго-Восточной Азии и Африки. Несколько позже в сферу неформальной экономики была включена проблематика, связанная с крестьянскими хозяйствами (домохозяйствами) стран Европы и США.3.

В России исследования неформальной экономики развиваются в течение последнего десятилетия. Теме социальных процессов в сфере неформальной экономики посвящали свои работы В. Радаев, А. Леденева, С. Барсукова, И. Клямкин, Л. Тимофеев, В. Исправников, Э. Панеях, Л. Бляхер, А. Карпов, В. Волков, В. Гельман и многие другие. В рамках этих — отечественных и зарубежных — исследований оформилось особое направление по исследованию, неформальной экономики.4 Согласно ему, неформальная экономика — особая сфера, обладающая иными закономерностями развития и протекания социальных процессов, нежели официально-легальная сфера. Однако господствующей в конкретных исследованиях до сих пор остается точка зрения, что неформальная экономика есть деформированная.

2 Hart К. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana // Journal of Modern African Studies, 1973, vol. 11,№ IWilliamson O.E. Markets and Hierarchies N.Y.: Free Press, 1975 и др.

3 Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика в современной России // Неформальная экономика. Россия и мир. М., 1999; De Soto Н. The Other Path: The Informal Revolution. N.Y.: Harper and Row, 1989; Scott J.C. Moral Economy of the Peasant. L., 1976 и др.

4 De Soto H. The Other Path: The Informal Revolution. N.Y.: Harper and Row, 1989.

часть «нормальных» социально-экономических отношений.5 В полемике с данной точкой зрения формировалась наша собственная концепция исследования.

Другими материалами, на которые опирается настоящая работа, стали исследования социальных сетей.6 Подобные исследования предпринимались в отечественной социологии. Интересное исследование социальных сетей в научном сообществе предпринято Г. Батыгиным и Г. Градосельской.7 Социальные сети сельского сообщества анализируют Е. Ковалев и И. Штейнберг.8 В несколько ином (политологическом) плане проблема социальных сетей поднимается в работах А. Кузьмина и В. Сергеева. В целом же исследования социальных сетей в России пока еще не стали распространенными. Не менее важно, что подобные исследования слабо связаны с анализом социальных процессов в сфере неформального экономического взаимодействия. Это совмещение происходит в достаточно ограниченном количестве работ.9.

Другой традицией, повлиявшей на нашу работу, стала концепция мир-системы И. Валлерстайна и ее продолжения в работах отечественных мыслителей Д. Драгунского, Б. Межуева, Е. Замятина, В. Цымбурского и другие10. Здесь тема бизнес и власть, смысл государственной власти для бизнеса и российская специфика этих проблем выходит на первых план. Однако, эти работы писались.

5 Барсукова С. Август 1998 года и отечественное предпринимательство // Pro et contra, № 2, т. 4, 1999; Ледяев В. Г, Власть, интерес и социальное действие // «Социологический журнал», 1998 № 1,2.

6 Мени И. Коррупция на рубеже веков: эволюция, кризис и сдвиг в ценностных представлениях // Межд. журн. социальных наук — Париж, М., 1997, № 16- Роуз-Аккерман С. Демократия и «великая коррупция» // Межд. журн. социальных наук — Париж, М., 1997, № 16 и др.

7 Градосельская Г. Социальные сети: обмен частными трансфертами // «Социологический журнал», 1998.

8 Штейнберг И. Е., Ковалев Е. М. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. М.: Логос, 1999.

9 Леденева А. Личные связи и неформальные сообщества: трансформация блата в постсоветском обществе // Мир России, М., 1997, № 4- Леденева А. Блат и рынок: трансформация блата в постсоветском обществе // Неформальная экономика. Россия и мир, М., 1999; Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика в современной России // Неформальная экономика. Россия и мир. М., 1999 и др.

10 Валлерстайн И. Конец привычного мира. М., 2003. Драгунский Д. Суицид одной цивилизации// Космополис, № 3, 2003. применительно к условиям возникновения государств Нового времени. Мы же попытаемся рассмотреть, как этот процесс протекает сегодня в конкретной стране и в конкретном регионе.

Объектом исследования является процесс взаимодействия бизнеса и власти в дальневосточном регионе.

Предметом исследования выступают социально-экономические практики, формирующиеся в процессе взаимодействия бизнеса и власти в дальневосточном регионе.

Эмпирическую базу исследования составили:

• Неформализованное интервью с 120 представителями малого бизнеса (тип выборки «типичные случаи»);

• 10 экспертных неформализованных интервью с представителями властных структур регионального и муниципального уровней;

• вторичный анализ результатов выборочного социологического опроса населения и предпринимателей Российской Федерации в 13 субъектах Российской Федерации, проведенный Российской академией государственной службы и Дальневосточной академией государственной службы в 2001 году;

• вторичный анализ материалов социологических исследований по программам: «Изменение поведения экономически активного населения в условиях кризиса», «Конкуренция за налогоплательщика: региональные варианты фискальной мифологии» (руководитель Бляхер Л. Е., 1999;2001 гг.);

• аналитические статьи и результаты социологических исследований, опубликованные в журналах «Социологические исследования», «Регион: экономика и социология», информационном бюллетене «Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения» (1991;2003 гг.), Журнале «Политические исследования» (1998 — 2003гг) и др.;

• данные Госкомстата России, статистические отчеты по изучаемой проблеме органов государственной власти и муниципального управления Дальневосточного федерального округа.

Методом обработки эмпирического материала выступали дискурсивные аналитические техники.

В работе использованы приемы фрейм-анализа, анализа (Т. Ван Дейк), «категоризации социального взаимодействия» (X. Сакс), приемы «понимающей социологии» (А. Щюц). Основным методом анализа выступает анализ «категоризации взаимодействия». Анализ категоризации взаимодействия опирается на принципы социального конструктивизма, который исходит из того, что речь — есть слепок социальной реальности. В связи с этим, методика предполагает следование двум правилам. Во-первых, исследователь предполагает, что данная категория принадлежит к некоторому общему родовому классу категорий. Во-вторых, исследователь исходит из правила «консистентности» категорий. Суть этого правила заключается в том, что в рамках данного типа дискурса респондент сохраняет некоторую логику изложения и объединяет категории в рамках одного смыслового блока.

Целью исследования выступает выявление закономерностей построения и функционирования и трансформации социального контракта между бизнесом и властью в России и его роли при осуществлении взаимодействия в процессе социально-экономического развития региона.

Исходя из цели работы, определяется круг задач, выступающих этапами исследования:

— обобщить закономерности становления и развития социального контракта между государством и бизнесом в Новое и Новейшее время;

— определить основные этапы становления предпринимательства в России после развала Советского Союза;

— выявить и описать устойчивые социальные представления, связанные с бизнесом в общественном мнении и их влияние на структуру властных решений;

— определить социально-экономические параметры взаимодействия государства и общества с предпринимательством на современном этапе;

— эксплицировать смысл изменения отношения государства к предпринимательству в первые годы XXI века;

— выявить наиболее эффективные стратегии поведения представителей бизнеса в современных условиях;

— обосновать рекомендации, направленные на создание действенной системы социального партнерства бизнеса и власти, адекватные специфике региона.

Целью и задачами исследования, а так же характером эмпирической базы предопределяется применяемая в нем методология.

Методологическим основанием нашего исследования является фискальная концепция, высказанная В. Волковым и изучение «теневых экономических практик», предпринятое В. Радаевым.11.

Согласно концепции В. Волкова уплата налога есть сделка по приобретению совершенно уникального «товара» — гражданства. В структуру «товара» входят права на получение достаточно широкого спектра услуг: право на личную безопасность, право на социальное обеспечение, право на «пользование» государственным аппаратом и т. д. Невыполнение государством своих обязательств, связанных с.

11 Волков В. В. Ценности и нормы нелегальных силовых структур // Журнал социологии и социальной антропологии, 1999, № 3- Радаев В. В. Формирование новых российских рынков: трансакционные издержки, формы контроля и деловая этика. М.: Центр политических технологий, 1998. правом гражданства" и вызывает стремление найти альтернативный источник получения необходимых услуг. Этот подход и дает возможность описать основания «социального контракта» между властью и бизнесом.

Научная новизна работы подтверждается актуальностью эмпирических и методологических задач исследования.

— Впервые в отечественной литературе выделены и описаны этапы взаимодействия формальной и неформальной экономики в период с начала 90-х годов XX века до настоящего времени.

— Определены институциональные последствия экономического кризиса 1998 года для формирования социального контракта между бизнесом и властью.

— Осуществлено моделирование сценариев трансформации социального контракта между бизнесом и властью в современных условиях.

На защиту выносятся следующие положения:

• В период становления модернистских обществ (Новое время) основным гарантом осуществления социального взаимодействия в экономической сфере выступает государство, осуществляющее массированную социальную интервенцию в обществе.

• В ситуации социального транзита (перехода от тоталитарного к демократическому режиму и от плановой экономики к рыночной) система социальных гарантий терпит ущерб.

• Одним из основных следствий распада системы социальных гарантий является кризис доверия в отношении государства, затруднение осуществления экономических трансакций. Для воссоздания системы гарантий участник социального взаимодействия в экономической сфере вступает в неформальные отношения, позволяющие получить услуги (гарантии) декларируемые, но не предоставляемые государством.

• Выделяются два этапа становления российской экономики в период 90-х годов. На первом этапе (первая половина 90-х годов до 1998 года) формальная и неформальная экономика существуют раздельно и регулируются различными принципами и различными силовыми операторами. На втором этапе (1998 — 2002 годы) формальные и неформальные правила совмещаются в единую систему социально-экономического взаимодействия, позволяющую осуществлять эффективные трансакции.

• Формальная государственная власть в этих условиях лишается возможности реально влиять на экономические процессы. В условиях, когда возникает острая потребность в скорейшей модернизации экономики, существовавшей все эти годы на «советском запасе», у государства не оказывается материальных и властных средств для ее осуществления.

• С целью обеспечить властные и материальные средства осуществления модернизации государством предпринимается «одностороннее» изменение контракта с бизнесом. В работе анализируется «оптимистический», «нейтральный» и «пессимистический» варианты развития событий, проигрывающие ситуации от ускоренной модернизации региональной экономики за счет средств, полученных в результате изменения властного контракта, до нового передела собственности в стране и регионе, порождающего эскалацию социально-экономических рисков.

Теоретическая значимость работы состоит в расширении наших представлений о структуре и механизмах социального взаимодействия в нестабильных социальных условиях. Результаты работы позволяют полнее осознать отличия между формальной и неформальной социальной сферой, выработать механизмы их сосуществования.

Практическая значимость исследования заключается в возможности выработать социологически обоснованный подход к разработке программ поддержки и развития бизнеса в регионе. Результаты исследования могут быть применены в педагогической практике для разработки спецкурса «Социальные сети в нестабильных социальных условиях», при чтении курсов «Экономическая социология», «Социология».

Апробация работы была проведена в ходе 2-х региональных научно-практических конференций (Хабаровск, 2003,2004). Основные результаты исследования опубликованы в 3-х научных работах. Диссертация обсуждена на заседании кафедры социологии, социальной работы и права Хабаровского государственного технического университета.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В течение всего периода реформ диалог власти и бизнеса осуществлялся не столько в институционально заданных формах, сколько в виде неформальных экономических практики, во многом, унаследованных от советской неформальной экономики. Эти практики уже получили достаточно подробное описание в специальной литературе. Достаточно явно просматривается направление развития этих отношений. До 1997 года формальные и неформальные экономические практики существовали параллельно. Если на легальном уровне (государственные и акционированные государственные предприятия) диалог регулировался (крайне неэффективно) наличной нормативной базой, то неформальный сектор смог выстроить достаточно динамичные и эффективные отношения с властями разных уровней. Бизнес в диалоге был представлен «крышей» более или менее высокого уровня, а властьгосударственным служащим, узурпировавшим часть властных полномочий государства («приватизировавшим» его). В период с 1998 по 2001 годы формальные и неформальные практики перестали существовать раздельно. Впрочем, и до того, раздельность присутствовала не всегда, но теперь это становится общей тенденцией. Неформальные практики превращаются в устойчивые способы поведения, подвергаются частичной институциализации, становятся основной формой взаимодействия власти и бизнеса (см. /31а/). Заинтересованность бизнеса в неформальном характере взаимодействия с властью предопределялась большей эффективностью этого взаимодействия по сравнению с формальным типом взаимодействия. Не менее важным было и то, что наличие неформальных контактов защищало предпринимателя от появления новых игроков-конкурентов на бизнес арене. Наиболее высокие трансакционные издержки фиксировались «на входе» в бизнес-пространство (см. Изменение поведения экономически активного населения в условиях кризиса /32/).

Гарантией «правильного поведения» представителей государства была их материальная заинтересованность. Гарантией «правильности» поведения бизнесменов выступала «презумпция виновности». Наличие многих, противоречащих друг другу правовых норм (законов, указов, инструкций, приказов, региональных и муниципальных законодательных норм и т. д.) приводило к тому, что одно и то же экономическое действие регулировалось более чем одним законодательным актом. Тем самым, любое действие, при желании, могло быть оценено как преступление. Наличие же селективности проверок придавало этой ситуации характер «отсроченной санкции». Время наступления санкции (и наступит ли санкция вообще) определялось властью. Однако, застрахованная от неожиданностей власть, оставляла бизнесу «пространство для маневра». К началу первого срока президентства В. В. Путина эта структура, устраивающая и бизнес, и власть, пронизывала всю экономику страны. Но именно это обстоятельство ставило нового президента в сложное положение. Он, в отличие от своего предшественника, не выстроил, а унаследовал властную структуру. Будучи наследником формально-властной структуры, он оказывался незадействованным в неформальных (основных) играх. «Презумпция виновности» определялась и контролировалась не им. Практически, к началу правления В. В. Путин оказался лишен большей части рычагов воздействия на бизнес. Сами же рычаги оказывались в других руках. Условием сохранения реальной власти в этой ситуации было: разрушение существующей «презумпции виновности» и воссоздание ее на новых основаниях.

Первая задача была решена в период с 2000 по 2004 год. Ее элементами стали:

— постепенное выведение из игры представителей бизнеса, связанных с прежней системой («семьей»);

— унификации законодательства как условие разрушения прежней «презумпции виновности» (новый налоговый кодекс, введение института полпредов приведение регионального законодательства в соответствие с федеральным законом и т. д.);

— контроль над Государственной Думой Российской Федерации как гарантия контроля над законодательством в будущем.

Соответственно, задачей следующего этапа выступает построение новой «презумпции виновности», контролировать которую и будет президент. Поскольку основой успеха первого этапа стало общественное мнение, ориентированное на концепт «порядка» (неформальные практики здесь трактовались как «хаос» и «произвол чиновников и олигархов»), то и направление формирования новой «презумпции виновности» оказывается достаточно жестким. Оно должно быть противопоставлено прежним практикам и прежней (официальной) идеологии. Иными словами, оно должно иметь легальную Форму, «патриотическую» (антилиберальную) риторику и не иметь персонификации в иных фигурах, кроме президента.

Таким направлением и может стать пересмотр итогов приватизации начала 90-х годов. Поскольку усилиями коммунистических агитаторов приватизация уже давно воспринимается как «антинародный заговор», то отмена ее результатов может быть с энтузиазмом воспринята большей частью населения. В силу того, что приватизация осуществлялась в условиях законодательного вакуума, а законы принимались в значительной степени «по факту», то не составит труда обнаружить и нарушение закона. Более того, это же положение позволит не обнаружить нарушения.

Здесь и возникает возможность воссоздать презумпцию виновности и рычаги контроля над бизнесом. Однако, в отличие от предшествующей формы, контроля одностороннего, без возможности встречного воздействия. Насколько успешным, окажется это направление для существующего режима зависит не только от действия власти, но и от тех шагов, которые предпримет бизнес, прежде всего, в сфере борьбы за общественное мнение. То, что экономическая политика должна измениться, понятно всем.

Вопрос состоит в том, как она изменится и будет ли она способна дать адекватный ответ на новые близящиеся вызовы как внутри страны, так и за ее пределами.